Наведение порядка

Репрессивные меры. Рассматривая борьбу с противниками существующего строя как одну из главных своих задач, Столыпин и после революции продолжал разворачивать и совершенствовать систему репрессивно-карательных мер.

Не менее интенсивно, чем раньше, работала охранка, по-прежнему не брезговавшая в своей деятельности прямым нарушением законов. Как и раньше, деятели охранки главную ставку делали на провокацию, наводняя подполье и оппозицию своими агентами, которые, чтобы заслужить доверие в этой среде, вели активную антиправительственную агитацию, бросали бомбы и т. п. Некоторые деятели политической полиции весьма откровенно заявляли, что, будучи не в силах подавить революционное движение, они постараются максимально развратить его.

В 1908 г. журналист В. Л. Бурцев разоблачил руководителя Боевой организации эсеров Е. Ф. Азефа: как выяснилось, организатор убийства Плеве и великого князя Сергея Александровича с 1892 г. был платным агентом охранки. Дело Азефа прогремело на всю Россию. Однако эта позорная история ни в коей мере не изменила охранные нравы. Провокация и после этого использовалась политической полицией чрезвычайно широко и в самых разных сферах. Так, агентом охранки был один из самых ярких ораторов IV Думы большевик Р. В. Малиновский.

Чрезвычайно жестоким было при Столыпине судопроизводство по политическим делам. «Обычные» военно-окружные суды, через которые проходила основная масса политических дел, немногим уступали в этом отношении чрезвычайным военно-полевым. Хотя теперь обвиняемые могли пользоваться услугами адвокатов и юридические формальности в целом соблюдались более строго, судьи-офицеры, как правило, выносили самые суровые приговоры. Недаром известный писатель и общественный деятель В. Г. Короленко отмечал, что смертная казнь в эти годы стала «бытовым явлением». Всего, по неполным данным, за первые три года существования третье-июньской монархии (1907—1909 гг.) был казнен 2681 человек, т. е. в среднем каждый месяц военные суды отправляли на смерть более 70 человек. И только в 1910 г. кривая государственных убийств пошла вниз.

Те же десятки тысяч «политиков», кого миновала смертная казнь, отправлялись в ссылку, на каторжные работы, в тюремное заключение. И здесь правительство Столыпина ужесточило режим, нередко идя на физическое уничтожение своих политических противников. Когда один из помощников начальника Бутырской тюрьмы встречал очередную партию политзаключенных словами: «Живыми вы отсюда не выйдите», он знал, что говорил. Не только в Бутырках, но и в Орловском централе, Псковской тюрьме, знаменитых петербургских «Крестах», так же как и во многих других, менее известных местах заключения, тюремщики делали все возможное для того, чтобы как можно раньше свести своих подопечных в могилу. С этой целью практиковались невиданные ранее массовые избиения политических заключенных, на них натравливались уголовники; их бросали в карцеры, где сознательно создавались невыносимые условия — убийственная сырость, невероятная духота или, напротив, жуткий холод. Если тюрьма и не убивала, то, как правило, калечила на всю жизнь.

Беспощадно борясь с революционерами, Столыпин не забывал и о своих легальных противниках. Умело используя законодательство революционного времени, правительство постоянно приостанавливало, а при первой возможности и закрывало враждебные ему органы печати. Строжайший надзор был установлен за различными обществами и организациями даже сугубо культурно-просветительного характера. Особенно жестоко пострадало в это время новорожденное профсоюзное движение: только за 1907—1909 гг. правительством было закрыто 356 профессиональных союзов рабочих различных отраслей промышленности.

Революционное и общественное движение. Послереволюционный период характеризовался резким спадом как рабочего движения, так и крестьянских волнений. В деревне Столыпину на какое-то время удалось навести относительный порядок. Кроме того, проведение аграрной реформы поневоле заставило крестьян заняться прежде всего своими хозяйственными делами — те, кто побогаче, выходили из общины, закрепляя за собой свои надельные земли и прикупая новые; другие, победнее, продавали свой нехитрый скарб и переселялись на новые места.

Все реже выступали на борьбу с предпринимателями и правительством рабочие: в 1908 г. бастовало 176 тыс., в 1909 г.— 64 тыс., в 1910 г.— 47 тыс. человек. На фоне общего спада рабочего движения особенно заметным было уменьшение числа политических стачек: если в 1905 г. в разгар революции они составляли до 50% от общего числа бастующих, то в 1910 г.— всего 8%. Зато рос процент так называемых оборонительных стачек, которые являлись протестом против снижения заработной платы и увеличения рабочего времени. В 1905 г. таких стачек был всего 1%, в 1908—1910 гг.— около 35%. Часто рабочие были вынуждены прекращать стачки, не добившись никакого успеха (60% «проигранных» стачек в 1908—1910 гг. против 29% в 1905 г.).

Правление Столыпина явилось временем тяжелых испытаний для революционных партий. В этот период охранка одну за другой громит местные организации, как эсеров, так и эсдеков, ликвидирует подпольные типографии, наносит серьезные удары по партийному руководству.

В партии эсеров, значительная часть членов которой, избежав тюрем и каторги, эмигрировала за границу, начались бесконечные распри по программным и тактическим вопросам. Несколько эмигрантских группировок — «Парижская группа», «Инициативное меньшинство» — составили в это время серьезную оппозицию ЦК партии. Оппозиционеры обвинили руководство в том, что оно избрало во время революции неразумную тактику, «погубив все дело». Оппозиционеры считали, что нужно было не сворачивать деятельность Боевой организации, не «мельчить» террор, а, напротив, основные силы бросить на террористическую борьбу с правительством, объявив ему войну на уничтожение.

Страшным ударом для эсеров явилось разоблачение Азефа. И руководству, и рядовым членам партии нелегко было пережить тот факт, что Боевая организация, бывшая для многих настоящим символом революционной борьбы, на протяжении всей своей деятельности находилась под контролем охранки. В партийной среде пошла волна «шпиономании»: начались взаимные и, как правило, ложные обвинения в предательстве и провокации. В 1909 г. ЦК подал в отставку, а «Парижская группа», пойдя на открытый раскол, вышла из партии. Все эти раздоры, усугубляемые постоянными и очень болезненными ударами, наносимыми охранкой, привели к тому, что эсеры в 1909—1910 гг. почти полностью свернули свою революционную деятельность.

Нелегким был этот период и для социал-демократов. Резко изменившаяся политическая ситуация в стране породила в их среде два диаметрально противоположных течения. Ликвидаторы, в основном меньшевики, настаивали на ликвидации подпольной партии и призывали сосредоточить все силы на легальной деятельности, имея в виду прежде всего работу в Думе. Отзовисты, главным образом большевики, напротив, призывали уйти в глухое подполье, отозвав рабочих депутатов из Думы и отказавшись от любых форм легальной деятельности. Этим крайним течениям противостояли большевики-ленинцы, сблизившиеся в это время с так называемыми меньшевиками-партийцами, руководимыми Г. В. Плехановым. И те и другие призывали к разумному сочетанию легальной и нелегальной борьбы, стремясь сохранить как подпольную партийную организацию, так и социал-демократическую фракцию в III Думе. Все эти распри, отнимавшие массу сил и средств, значительно ослабляли деятельность социал-демократов.

Схожие процессы происходили и среди оппозиционно настроенных либералов. Правда, кадеты и прогрессисты избежали серьезных внутренних раздоров. Однако и без того весьма незначительная численность их партий еще более уменьшилась. Либералами овладела апатия: партийное руководство в это время постоянно жаловалось на растущую пассивность рядовых членов.

Новые тенденции в общественном движении. В этих условиях часть общественных деятелей различных направлений постепенно приходит к переоценке традиционных ценностей. Точкой отсчета в этой переоценке для них, как правило, являлась недавняя революция, исполненная жестокой, кровопролитной борьбы и не достигшая поставленных целей. Одних революция напугала, других утомила, третьих разочаровала. Старые политические и социально-экономические программы различных общественных движений стали казаться примитивными, наивными и невыполнимыми. Под гнетом этих впечатлений общественные деятели начинают размышлять о том, что, как правило, мало волновало интеллигентное русское общество: о Боге, о душе, о религии; начинают искать новые пути для воплощения в жизнь своих идеалов. Неизгладимый след в истории русской общественной мысли оставило течение в либеральной среде, заявившее о себе сборником статей «Вехи». В этом сборнике, вышедшем в 1909 г. под редакцией П. Б. Струве, приняли участие известные мыслители и общественные деятели — Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон и др. Они подвергли глубокому и тщательному анализу ту социальную общность, неотъемлемой частью которой сами являлись,— русскую интеллигенцию, ее идейную и психологическую сущность, ее общее мироощущение.

Результаты этого анализа были малоутешительны. «Веховцы» обличали присущий интеллигенции атеизм, писали о забвении ею высоких религиозных истин ради «уравнительной справедливости», констатировали полный разрыв между интеллигентским политизированным мышлением и глубинной духовной жизнью русского народа — того народа, который, совершенно не понимая его сущности, интеллигенция собиралась облагодетельствовать. Обвиняя интеллигенцию в «безответственности», в неспособности предвидеть результаты своей деятельности, «веховцы» в значительной степени возлагали на нее ответственность за трагедию российской революции.

Публикация «Вех» вызвала бурную полемику в печати — только в 1909 г. появилось более 200 статей, рецензий и разного рода откликов, в основном резко отрицательного характера. Ленин, в частности, назвал «Вехи» «энциклопедией либерального ренегатства». Свое несогласие с «Вехами» выразили и многие руководители либерального движения, в частности П. Н. Милюков. Однако огромный интерес, проявленный к этому изданию в русском обществе, убедительно свидетельствовал о том, насколько жизненно важные вопросы затронули его авторы.

В целом же разброд и шатания в политических партиях, поиски новых путей русским обществом — все это неизбежно ослабляло напор революционеров и оппозиции, их борьбу с правительством. Таким образом, Столыпин получил относительно благоприятные условия для проведения задуманных им реформ.

Вопросы и задания

1. Сравните репрессивную политику правительства до и после революции. 2. В чем выразился спад революционного движения в 1907—1911 гг.? 3. Расскажите о наиболее характерных чертах общественного движения в этот период. 4. Почему издание сборника «Вехи» вызвало столько откликов в прессе?