Суеверный афинянин

Описание жертвоприношения

Древнегреческая религия

(Еврипид, Электра, 784 – 843)

Описание жертвоприношения приводится в той сцене драмы Еврипида, где вестник рассказывает Электре[78] об убийстве царя Эгисфа[79] Орестом[80].

Эгисф обращается к Оресту и Пиладу, которых принимает за путников:

Эгисф опять: “Ко мне прошу сегодня
На светлый пир - я нимфам заколоть
Тельца веду, а завтра, встав с зарею,
Вы можете ускорить шаг. Войдем”.
И стал он нас упрашивать – проходу
Нам не давал, – а как в чертог привел,
Кричит: “Скорей подайте им умыться,
Близ алтаря поставлю я гостей”.
Орест ему на это: «Мы проточной
Струей реки уж умывались, царь.
Но если нам с аргосцами прикажешь
Тебе помочь при жертве, то опять
Очиститься не откажусь, конечно”.
Но разговор был прерван. Отложив
Оружие, телохранитель царский
И раб его – за дело все гурьбой...
Кто нес фиал для крови, кто кошницы
Священных круп, а там, на очаге,
Раздув огонь, кувшины расставляли.
Чертог гудел... Но вот, крупы твой отчим
На жертвенник подбросив, возгласил:
“О нимфы скал, пускай не раз мне жертву
Здесь приносить и, счастьем увенчав
Главу царя с царицей Тиндаридой[81],
Врагов его казните!” - он тебя
Здесь разумел с Орестом. А царевич,
Тот шепотом молился, чтоб ему
Отцовский дом вернуть.
И нож, нащупав
В кошнице, взял Эгисф: он тельчий волос
Десницею в огонь священный вверг...
И заколол распяленную жертву
В руках рабов, державших ноги ей…
И вновь тогда взывает он к Оресту:
“Средь доблестей в Фессалии у вас,
Я слышал, два искусства процветают:
Там мастера вы туши разнимать
Да на коня узду накинуть ловки,
Не откажи уверить в первом нас”.
И вот в руках Ореста нож дорийский.
Вмиг сорван с плеч его красивый плащ
С аграфами[82]; в подручные – Пилада,
А челядь прочь; вот ногу захватил
Он тельчую и, напрягая мускул,
Глядим, - на сгиб всю кожу намотал.
Обнажена лежит, белея, жертва…
А времени... да на бегах скорей
Не пробежит атлет два раза стадий…
Когда же жертву вскрыли и Эгисф,
Священную прияв ее утробу,
Стал изучать[83]: у печени главы
Он не нашел, пузырь же и ворота
Переполняла желчь, и тем они
Гадателю недоброе сулили.
Эгисф бледнеет, видим, – и к нему
С вопросом наш владыка: “Что кручинен?”
А тот в ответ: “О гость, меня страшит
Беда извне: для дома ж нет опасней
Атридова отродья”. – ”Как, Эгисф,
Трепещешь ты скитальца козней? Царство ль –
Тебе не щит? Однако дай же мне,
Чтоб лакомства добыть из этой жертвы,
Покрепче нож, с закалом фессалийским,
Дробящим кость”.
И вот удар ножа
Вскрывает грудь. И только что над сердцем
Внимательно склонился тот, Орест
На цыпочках приподнялся и нож
Царю всадил в загривок, а ударом
Ему хребет ломает. Рухнул враг
И заметался в муках, умирая.

(Перевод И. Анненского)

(Феофраст, Характеры, XVI)

Суеверие — это, конечно, страх перед божественной силой, а суеверный вот какой человек. В день праздника Кувшинов[84], омыв руки и окропив себя священной водой,[85] выходит из храма с лавровой веткой[86] во рту и так прогуливается целый день. И если ласка[87] перебежит дорогу, то подождет, пока кто-либо другой не перейдет или пока сам не перекинет три камня через дорогу. Увидев у себя дома змею, он призывает Сабазия, если эта змея – парей[88], а если священная змея, то тотчас же сооружает часовню герою[89]. Проходя мимо камней, помазанных елеем, что стоят на перекрестках, он умащает их маслом из лекифа и, опустившись на колени, падает ниц и только затем уходит. Если мышь прогрызет мучной мех, он идет к толкователю знамений и снов за советом, как поступить. И если тот велит отдать мех в починку кожевнику, то не слушает и по возвращении совершает очистительный обряд. То и дело он совершает очищения своего дома, потому, мол, что Геката[90] навела на него чары. Если по дороге услышит крик совы, то не идет дальше, не воскликнув: “Со мной Афина владычица!”. Могил он сторонится и не пойдет к покойнику или к роженице[91], но скажет, что остерегается осквернения. Каждый четвертый и двадцать четвертый день месяца[92] он поручает своим домочадцам подогреть вино, а сам уходит из дому купить миртовых ветвей, ладана, жертвенных лепешек... И всякий раз, как увидит сон, отправляется к снотолкователям, прорицателям и птицегадателям вопросить, какому богу или богине ему молиться… Завидев помешанного или припадочного, он в ужасе плюет себе за пазуху.

(Перевод Г. А. Стратоновского)