Графоманская. Плясовая

ДЕПРЕССИЯ

ПИСЬМО ДОМОЙ

БАНЯ

ВСТУПЛЕНИЕ

ЖИЗНЬ НА ПЛАНЕТЕ ВОЙНА-2

________________________________________________________________________________

________________________________________________________________________________

Когда я написал «Бушмена» и стал читать его своим знакомым, то вдруг открыл для себя, что созданный мной образ оставляет глубокий след не только в моём сердце.

Посыпались вопросы, касающиеся подробностей жизни самого Бушмена и его товарищей. У меня уже было написано несколько коротких рассказов вдогонку. Я зачитал их. Этого оказалось мало, и тогда я написал ещё. И ещё.

По окончании работы встал очень трудный вопрос, под каким общим названием их объединить? Дело в том, что это – не вполне рассказы.

В итоге я решил написать это вступление, предоставив вам самим решать, что же это такое?

Итак, продолжаем:

Смотрю на лезвие ножа. Солнечный блик прыгает в глазах. Я щурюсь. Нож, как и я чист. Блестит. Не скажешь, что с него только что соскоблены остатки грязи.

Мне нравится после пара, когда организм расслабляется, выпить какой-нибудь шипящий напиток и заняться чем-нибудь кропотливым. Пока пот выходит. Оружие я обычно чищу перед баней, а нож и мачете оставляю на потом. Люблю порядок и ясность.

Солнце играет на плоскости лезвия. Я жмурюсь. Дочищаю.

Люблю баню.

(в строке и между строк)

«Здравствуйте, папа и мама! Пишет вам ваш сын. Не обижайтесь за редкие письма. Очень часто писать не о чем. Всё однообразно (То бой, то из боя. Трупы. Грязь. Кровь. Усталость.). У меня всё нормально. Здоров (Рану залечил). Не писал некоторое время – не мог, был очень занят (Два месяца одиночного выхода. Ранение. Истощение). Не обижайтесь за редкие послания. Я хотел бы…

Письмо не закончено. Удар ракеты разнёс их палатку. Где-то сидят сейчас его родители. Два старика. Грустят о своей затянувшейся жизни, ставшей после смерти их единственного сына бессмысленной. А передо мной лежит обгоревший обрывок письма. Частица души. Их сына частица.

Найдёт ли это письмо своего адресата? Вряд ли. Сижу и думаю, кому и куда его послать?

Любой семье, чей сын сейчас служит в рядах.

Удар! Ещё один! Я лежу, распластавшись в мутной вонючей жиже. Каска съехала на затылок. Зарываюсь мордой в жижу. Очередной удар подкидывает тело. Хочется стать червём и врыться в землю, как можно глубже, чтобы уйти из-под огня, избежать смерти. Да, пожалуй, даже и не смерти, а ранения. Нет хуже, если перешибёт хребет, а ты ещё жив. Или осколком вспорет грудь, или живот. Или, как было с Гадом. Ему полчерепа снесло, а он улыбался и говорил:

- Домой поеду!

Поехал, конечно…

Удар! Меня встряхивает. И тут я слышу, как следующий «подарок» летит ко мне. Каждый волосок на моём теле знает это, мозг вопит, раскалывая голову: УХОДИ!!! Но меня сковывает ледяная неподвижность, и я вижу приближающуюся ко мне мою неизбежную смерть…

…Как хорошо вовремя проснуться!

И так всю ночь.

Днём мы с женой ездили по магазинам. Выбирали подарок. В кафе посидели. А вечером поехали в гости. Весь вечер я веселился вместе со всеми, травил анекдоты. А ночью…

Нет, никогда я не забуду ЭТОГО!

Зачем я езжу на войну?

За горными алмазами души.

Затем, чтоб люди, прочитавши эти строки,

Всплакнули бы о тех, кто ещё жив.

Душа моя… да есть ли ты на самом деле?

Ведь чувствую я шире, чем живу.

Вот потому я езжу на войну.

Другого делать я, ребята, не умею!

Чем кончится мой трепетный роман?

Тем, что увезут меня из жарких дальних стран,

И запаяют гроб, и тельничек напялят,

И денежки родне не дозаплатят…

- Но кто ж ещё, как только вот не я?

А мне хотелось бабочкой родиться!

И над пыльцой восторженно роптать,

А я – прям записной убийца!

Да не еб-ть ли точно нашу мать!!!

Нас надо было в колыбелях ВСЕХ душить,

С начала всех, времён – по сию пору,

Чтоб не давать свободу тому вздору

И мерзости, что называется ВОЙНА!

Мы – псы войны.

Не кончится она…

…Я не закончил, наливай ка старина!

2004г