Раневская. Я уезжаю в Париж, буду жить там на те деньги, которые прислала ярославская бабушка на покупку имения – да здравствует бабушка

АНЯ (со счастливым выражением лица). Какой ты хороший, дядя, какой умный! Я теперь покойна! Я счастлива!

ГАЕВ. Да, да... Это ужасно! Боже мой! Боже, спаси меня!.. Кажется, вот можно будет устроить заем под векселя, чтобы заплатить проценты в банк. (Ане) Твоя мама поговорит с Лопахиным; он, конечно, ей не откажет... (многоточие Чехова. – А.М.)Честью моей, чем хочешь клянусь, имение не будет продано!

АНЯ. Милый дядя, тебе надо молчать. Что ты говорил только что про мою маму, про свою сестру?

ГАЕВ (Ане и Варе). Я думаю, напрягаю мозги... Хорошо бы получить от кого-нибудь наследство, хорошо бы выдать нашу Аню за очень богатого человека...

ВАРЯ. Я так думаю, ничего у нас не выйдет... Хожу я душечка и все мечтаю. Выдать бы тебя за богатого человека.

АНЯ (о Лопахине). Варя, он сделал предложение?

ВАРЯ. В августе будут продавать имение.

АНЯ. Боже мой, Боже мой...

ВАРЯ. Где там.

АНЯ. Ну что, как? Заплатили проценты?

АНЯ (Варе, о матери). Дачу свою около Ментоны она уже продала, у нее ничего не осталось, ничего. У меня тоже не осталось ни копейки, едва доехали. И мама не понимает! Сядем на вокзале обедать, и она требует самое дорогое и на чай лакеям дает по рублю. Шарлотта тоже. Яша тоже требует себе порцию, просто ужасно.

ПИЩИК. Вы подумайте!

ШАРЛОТТА. Моя собачка и орехи кушает.

ЕПИХОДОВ. Не могу одобрить нашего климата. Наш климат не может способствовать в самый раз.

Продается семнадцатилетняя девушка

Заливай искусал Шарика, последний не выдержал и издох.

Февраля 1897. Мелихово

ЧЕХОВ – МИХАИЛУ ЧЕХОВУ

Спектакль начинается. Появляются Лопахин и Дуняша, потом к ним присоединяется Епиходов, пустые разговоры о погоде, ахи, охи; наконец входят: Раневская, Аня, Гаев, Варя, Шарлотта, Пищик, Фирс, Яша и опять о погоде, опять болтовня ни о чем.

Плачут, ахают, смеются, пьют кофе, жалуются на скрипучие сапоги, и только через 20 минут сценического времени (а это очень много) мы узнаем, какая туча над ними сгустилась, – узнаем главную тему.

Сперва как увертюра возникает речь о деньгах, о расходах. И начинает эту пошлую тему Аня – самая юная, нежная, восторженная, наивная. Но оказывается, она замечает все: и мелкие мамины траты, и кто что заказывает в станционных буфетах.

“Мама не понимает!” – это значит, что Аня и в Париже, и по дороге из Парижа не раз пыталась маму образумить. А та “не понимала”.

Аня не повторяет чужие слова, не копирует ни маму, ни дядю. Это она сама соображает.

Жизнь нищей дворянки горька, будущее туманно. И это их счастье, что туманно; им и в страшном сне не снится, что с ними через несколько лет сделают братцы-матросики, что будет со всей их породой.

* * *

Девочки – вот кто нам, зрителям, сообщает главную тему пьесы. До этого – никто ни полслова, ни полнамека. Боялись сказать. Так деликатные люди боятся говорить о здоровье смертельно больного.

В старом русском театре или в голливудском кино здесь грянул бы удар грома.

Только тут от них, от детей, мы узнаем главное: имение – вишневый сад – выставлено на торги, уходит за долги. Аня и Варя, эти девушки (дети!) с ужасом смотрят в будущее. А спасение – в богатом муже: или Лопахин – для Вари, или вообще неизвестно кто – для Ани; лишь бы богатый.

И это поэтическая мечта? Поэтическая жизнь? У девочек одинаковые житейские мечты: чтобы сестра вышла за богатого – спасла сад (жизнь) от продажи.

Романтик Гаев, о котором все помнят (если помнят) только высокопарную речь про “многоуважаемый шкаф”, тоже мечтает спасти имение:

Как похожа мечта Гаева на мечту Вари. Значит, это обсуждается в семье: продажа Ани. И она – согласна. А разве не понимает, чем придется платить?

Чуть позже:

ГАЕВ (о Раневской). Она вышла за недворянина и вела себя нельзя сказать, чтобы очень добродетельно. Я ее очень люблю, но, надо сознаться, она порочна. Это чувствуется в ее малейшем движении…

Это, знаете ли... назвал сестру порочной и тут же спланировал: пусть порочная сестра “поговорит” с Лопахиным – он, конечно, ей не откажет, м-да... и поклялся честью. И дочке эта идея очень понравилась.

* * *

Девочки все понимают. Девочки не склонны молчать. Почему же в финале они молчат, когда Раневская решила их ограбить, оставить без гроша?

И все смолчали?! И Гаев не воскликнул смущенно: “Люба! А как же Аня?!” И Аня не ахнула: “Мама! А как же дядя?!” Такие вежливые? Но даже из-за пяти рублей был скандал – Варя кричала: “Уйду, людям есть нечего!”

Ай-ай-ай. Аристократ, провозглашает гордые идеалы, со слезами на глазах говорит о добре и справедливости, а готов продать любимую племянницу какому попало богачу, а сестру послать к тому, кого в лицо называет хамом… Аристократка забирает все деньги (которые принадлежат ее дочери) и – в Париж, к любовнику.

Если аристократы такие, тогда уж лучше хам Лопахин.