2013-12-31
670
Как я вам уже сказал, мы с Денисом ночью были дома. Мы доехали удачно, прошли пограничный пункт и казачий разъезд. Однако и мой дом, и дом поручика к нашему удивлению оказались на замке. В дверях дома я нашел записку от шофера Миши: «Я на сборах». Его дома не было. Денис удивился, как шофер догадался оставить записку именно в тот вечер.
-«Ничего удивительного! Он знал, что нас там долго не продержат», - ответил я.
Я не знал, куда ушла Надя, а с ней и Таня с Марусей. Но я предполагал, что они в бане.
Мы с Денисом пошли к бане. Так и есть – в бане парились Надя, Таня Полегешко, Маруся, унтер – офицерша Ионова, моя соседка по усадьбе Ксения, старая знакомая, дачница Юлия, и под конец – начальница административного округа, Карина. Они как раз только вышли из парилки и сидели в предбаннике, накинув на себя полотенца. На улице было прохладно, зато в бане – жара! Печка раскалилась докрасна. В баке вовсю кипела вода. Рядом с лавками стояла большая кадушка со студеной водой. В этой кадушке принимала прохладительную ванну Маруся. Она по грудь была в холодной чистой воде.
Денис постучал запотевшее окошко предбанника:
-«Ку-ку, дамочки!»
Разглядев в окне его веселую физиономию, наши женщины с визгом, роняя полотенца, кинулись в парилку. Маруся с громким плеском и криком вынырнула из кадушки. Вся она была румяная и когда она выпрыгнула, то тут же предстала пред всеми с огромными розовыми женскими буферами.
Ох, и удивился же народ, когда узнал о нашем возвращении. Когда до Тани дошла эта весть она откровенно призналась:
-«Жаль, что его так быстро выпустили! А мы только зажили спокойно!»
-«Прошу вас, пожалуйста, не надо!» - испуганно воскликнула Маруся.
А я спросил Надежду:
-«А ты как без меня прожила то?!»
Надя засмеялась:
-«Горевала сильно! Выплакала все слезы! А на душе до того горько, а плакать нечем! Хоть плачь мочой! Ох, и намучилась я!»
Надя шутила. Я спросил ее, что она хоть делала в тот вечер без меня. Надя ответила:
-«А что еще делать? Телик смотреть не охота, потому что дрянь всякую показывают. Вот я сидела и горевала».
-«Почему же дрянь? – удивился я – по моему в передаче «Мозголомы» порой ставят смешные опыты. Например, посадили однажды двух парней, и поставили опыт – заставит ли их щекотка обмочиться в штаны. Щекотали, щекотали, но ни кто так и не опписался. Вот тебе и шутка! А все-таки жаль, что опыт не удался».
«Артистичная девочка», как себя в юности называла Надя, мне сказала своим поэтическим голоском:
-«Ты бы, наверное, обмочился бы самым первым!»
Вот такая была Надя.
На следующее утро, как не странно, но я оказался прикованным к кровати. Надя это специально сделала, потому что боялась, что со мной, что-то опять случится, поэтому она меня и не отпускала. К тому же она по мне ужасно соскучилась.
Зато как меня встретил генерал-губернатор! Как жадно меня обнимали его долгожданные руки! Он был рад моим возвращением.
-«Дмитрий Вадимович! – кричал он от радости – Ты вернулся! А я так переживал! Где найти такого второго капитана?!»
Я был снова дома. За такое короткое время я уже успел нажить себе приключение. Но теперь все в порядке, я свободен. И теперь, думаю, вам можно рассказать кое о чем другом.
Расскажу я вам про Карину – начальницу административного центра. Девушка она была деловая. В своем кабинете она сидела за столом, заваленном деловыми различными бумагами, которые она ловко подписывала, макая перо в чернильницу. На боковом столе стояло несколько телефонных аппаратов. Каждые пять-десять минут то один, то другой трезвонили. Карина спокойно отвечала на каждый звонок. Рядом стоял графин с водой и стаканы в подстаканниках. Напротив Карининого стола располагался сервант, уставленный дорогими сервизами. Над креслом Карины висел портрет государя-императора, который позже был заменен на губернатора Аксенова. Карина мне однажды призналась, что на портрет государя-императора сильно гадили мухи. Поэтому Кариночка перенесла портрет в уборную и повесила над унитазом. По сравнению с моим портретом, портрет, принадлежавший Карине, значительно отличался – на этот раз батюшка царь был изображен в черных кальсонах и золотых эполетах.
Карина по характеру была спокойной и дружелюбной. Она дружила с моей Надей. Мне до сих пор помнится один смешной момент из жизни. Как то - раз мне довелось побывать в административном центре. Мне надо было найти Валентину Савельевну – нашего секретаря, которая когда-то давно вела русский язык и литературу в кадетском училище. И вот я захожу в ее кабинет. Секретаря не было. Я зашел в туалет – ее не было и там. Но тут я увидел Надю и Карину, стоявших у двери кладовки. В дверь изнутри кто-то барабанил и кричал: «Выпустите!» Надя закрыла нашего иностранного инвестора Игоря Безземельного в подсобке. Видно инвестор ее сильно достал. Игорь был парень молодой и часто любил выкидывать различные шутки. Однажды, сидим в бухгалтерии, а Игорь, довольный тем, что ксероксная бумага «Снегурочка» хорошо идет на пользование, сидит на подоконнике и, взяв в руки гитару, распевает:
А я все чаще замечаю, что меня кто-то подменил,
Но о другом и не мечтаю – ведь я «Снегурочку» купил!
Я купил!
Однако его шутки порой всем надоедали. Больше всего – Наде. «Шумный, как вода в унитазе!» - с иронией говорила она про Игоря. На этот раз он их, видать, снова довел.
И вот Игорь сидел в чулане и орал.
-«Может его выпустить?» - спросила Карина.
-«Да ну! Пусть лучше посидит! Значит, заслужил» - усмехнулся я.
Мы направились к выходу. Вдруг Карина на цыпочках подбежала к туалету и, приоткрыв дверь, сказала:
-«Подождите! Мне на секунду выйти надо. Я сейчас, мигом!»
Карина вошла в уборную и закрыла дверь. Мы с Надей прождали минуту, другую. Игорь сильней барабанил в дверь.
-«Он сейчас дверь высадит! Надо идти скорей! – предупредила меня Надя – Забирай Карину!»
Я постучался в туалет:
-«Карина, пошли!»
Молчит. Я снова постучал. Через секунду послышался громкий спуск воды сливного бачка. Я открыл дверь. Карины в уборной не было. Я осмотрелся: окно было открыто, сиденье на унитазе опущено. Но Карины не было.
-«Смылась!» - откровенно сказала Надя.
-«Нет!» - ответил я и указал на окно. Мы вышли из административного центра. Я понял, зачем Карина это сделала. Она знала, что я достану ее своими разговорами. Поэтому и сбежала.
На улице меня ждал шофер Миша:
-«Дима, почему вы так долго? Я вас ждал минут десять. Надя, тебя подвезти?»
-«Мне нужно кое-куда зайти, так что подвозить не надо, а я сама дойду» - ответила Надежда и скрылась за углом. А мы выехали на главную улицу. Автомобиль тихо ехал по вечернему кварталу. Зажглись уличные фонари, мимо проносились светящиеся разноцветные вывески двухэтажных домов, выполненных в стиле Ренессанса. А я ехал и был полностью погружен в свои думы. Думал я, разумеется, о Наде.
Я вам обещал рассказать, как мне довелось однажды командовать 3-ей ротой русской армии. А вот слушайте:
Губернатор Петр мне временно поручил быть старшиной этой самой роты. До этого я еще не разу не командовал ни одним воинским подразделением. И вот я начал именно с этой роты. Но она не оставила в моей памяти не одного хорошего воспоминания. Началось все с поименного списка бойцов. И вот первое что у меня вызвало подозрение – это совершенно не русские фамилии:
-«Кулакин!»
-«Я!»
-«Бурундуков!»
-«Я!»
-«Кунаев!»
-«Я!»
-«Бешметов!»
-«Я!»
-«Ташкенов!»
-«Я!»
-«Бельдыев!»
-«Я!»
-«Кельдыев!»
-«Я!»
-«Ахмедов!»
-«Я!»
-«Башаров!»
-«Я!»
-«Дахрудинов!»
-«Я!»
-«Хайрулин!»
-«Я!»
-«Баурсаков!»
-«Я!»
Прочтя список, я осмотрел солдат. Действительно, все, они какие то были не русские, хотя все служили в русской армии. И даже по-русски они говорили с акцентом.
Я целых три дня маялся с этой ротой, но на четвертый день, а это было Воскресенье, мое терпение лопнуло, как мочевой пузырь.
Дело в том, что в Воскресенье все мы шли в церковь. Даже старшины вели своих солдат. И вот я привожу туда свою роту. Но солдаты ни на что не обращали внимания, а только болтали между собой и даже смеялись. Никто из солдат даже не поклонился и не совершил крестное знамение на входе в церковь. В церкви они продолжали себя нахально вести – перешептывались, переминались, оправлялись, чесались, ковырялись в носу. Я делал им всяческие выговоры, но солдаты пропускали слова мимо ушей. Когда же нужно было солдатам прочесть «Отче наш!» никто и не шевельнулся. Наоборот, солдаты только захохотали. Я сделал им последнее предупреждение:
-«Что за дурацкие выходки? Где вы находитесь?! Не думайте, что я вас сюда привел для потехи! Знайте совесть!»
Но солдаты заржали еще сильней. Тут я не выдержал:
-«Как вы, сукины дети, себе такое позволяете?! Я вас сюда привел, как нормальных людей, чтоб вы исповедались в грехах и отдали дань Господу. А вы, стадо олухов, думаете, что пришли сюда развлекаться! Но ведь вы в церкви, а это же вам не театр или какой там нибудь кинематограф! Поймите же мои слова, поросята вы грязные!»
Услышав мои слова, солдаты покатились от смеха. Я, стараясь сохранять спокойствие, вывел свою роту, и как только храм оказался позади, я заорал на солдат:
-«Я от вас такого никогда не ожидал! Убирайтесь! Вон отсюда!!! А завтра – 3-ю роту под трибунал!»
Вскоре я поведал эту историю главнокомандующему русской армией, генералу Гусарову.
Гусаров мне ответил:
-«Чего же ты такой не внимательный?! Че, не видел, что в этом полку одни чукчи да башкиры служат?!»
-«Ну, раз башкиры служат, то что, мне их в мечеть, что ли вести?» - удивился я.
-«Да, говорят, они все атеисты».
-«Так, что делать то?» - спросил я.
-«А, что хочешь! Только чтобы больше такого кощунства не было!» - процедил Гусаров.
Я, не долго думая, пришел к идее и вывесил на щите такое объявление:
| ОБЪЯВЛЕНИЕ В Понедельник, 9 Июня 2018 года в церкви в час дня 3-ей роте русской армии пройти обряд крещения! |
Вот так я и командовал третьей ротой. Однако я понял, что мне с ней не легко, и я уговорил, чтобы меня поставили во главе 2-ой роты. Так оно и произошло. А вот эта рота мне запомнилась до самой моей смерти. По-моему, эта была самая доблестная рота в нашей армии. Я ею очень долго командовал. Солдаты меня восхищали. Особенно было интересно, что в этой роте служили не только мужчины, но и женщины. Командование я как всегда начал со знакомства. Передо мной был список нового коллектива:
-«Арбузов!»
-«Я!»
-«Батонов!»
-«Я!»
-«Бутылкин!»
-«Я!»
-«Ванечкина!»
-«Я!»
-«Воронежцев!»
-«Я!» - это был двоюродный брат моей незабвенной Нади.
-«Горшков!»
-«Я!»
-«Зинкина!»
-«Я!»
-«Ильин!»
-«Я!»
-«Качко – старший!»
-«Я!»
-«Качко – младший!»
-«Я!»
-«Кожевников!»
-«Я!»
-«Комелькова!»
-«Я!»
-«Кутейкин!»
-«Я!»
-«Ломовой!»
-«Я!»
-«Лягушкин!»
-«Я!»
-«Разгуляева!»
-«Я!»
-«Рыжик!»
-«Я!»
-«Соловьев!»
-«Я!»
-«Черножопов!»
-«Я!»
-«Чуркин!»
-«Я!»
И это пока были все. Я с радостью принял командование. И кстати, я остался положительного мнения об этой роте. О ней я отдельно написал небольшую повесть – «Воспоминания о второй роте». Вот так.
Еще я вам хотел рассказать немного об обычаях солдат. Итак, солдаты служат по два года. Пять дней рабочих, шестой – до половины, седьмой – выходной. Дедовщина строго запрещена, и строго наказывается. А вот еще традиции, которые действительны с давних пор. Если солдаты гибнут в больших количествах, то их хоронят в братской могиле, воздвигая в их честь большой березовый крест. Если солдат хоронят поедине, то каждого хоронят в дубовом или сосновом гробу, на крышке которого вделывают серебряный крест. Если у погибшего очень заметные раны и повреждения, то таких солдат предают земле в свинцовых гробах.
Вот и все пока наши обычаи. Многие из них сохранились с давних пор, по сей день.
Глава IV.
«В которой повествуется о дрессированной шимпанзе, от которой нет никакой
пользы и толка, в том числе».
«Обезьяна на судне – страшней динамита!»
к/ф.«Полосатый рейс».
А теперь настало время вам рассказать вам шимпанзе – обезьяну, которую я купил за бесценок на Зайчьегорском рынке. Мне ее отдали за дешево, и сказали, что шимпанзе дрессированная, и может выполнять большинство домашних работ. Я понял, что она нам может хорошо пригодиться. Но прежде чем привлечь обезьяну к домашним делам, нужно было ее хорошенько откормить. Пока шимпанзе была на откорме, мы ее держали в Мишиной комнате. В то же время я дрессировал своего нового питомца. Сейчас Миша был на сборах, и даже хорошо – если бы он увидел, что творилось в комнате, шимпанзе бы очень сильно досталось. Дело в том, что не успели мы окончательно приручить обезьяну, как она уже успела наделать делов. Однажды закрыли мы ее на ночь в комнате, на следующее утро захожу – Батюшки! Шимпанзе все раскидала, перевернула. Распотрошила все подушки так, что только перья кружили. Простыня изорвана была полностью. УЖАС!
Ох, и намучились мы тогда с Надей! Я понял, что обезьяну мы сильно разбаловали, и пора ее дрессировать посерьезному. Потекли дни усердных тренировок. Я старался, как только мог. Наконец у шимпанзе стало хорошо получаться. Теперь она умела мыть посуду, чистить картошку, стирать, пылесосить. Много, чему я ее еще научил.
И вот настал день, когда обезьяна осталась на хозяйстве. Я указал ей перечень работы. Во время нашего с Надей, отсутствия, обезьяна должна была вымыть посуду, постирать белье, погладить рубашки, пропылесосить хотя бы мою и Надину комнаты и подконец, начистить картошки.
Шимпанзе осталась дома на хозяйстве. Первым долгом она взяла пылесос и начала водить по коврам. Мы не знали, что обезьяна наделает за один день. Дома не было никого – Миша, как я уже сказал, был на сборах, я уехал в лечебницу на медосмотр, Надя с подругой Таней ушли на губернаторскую ферму, помогать дояркам. И вот обезьяна работает. Но тут...
У-у-у-хрррр! Пылесос сломался, труба засорилась. Делать нечего, пришлось эту работу оставить. Наверное, так думала обезьяна.
Следующим долгом она начала гладить рубашки. Вдруг раздалась телефонная трель. Шимпанзе побежала отвечать. Сняла трубку. Но бесполезно!
Когда обезьяна вернулась на свое место, оттуда уже валил густой пар. Ведь утюг то она оставила включенным. Вот он и прожег в ткани дыру, что в нее можно было легко просунуть голову. Ничего не поделаешь. Обезьяна, начистив кое-как картошку, приступила к нижеследующему плану. Надо было постирать белье. Обезьяна и начала его стирать, запрыгнув на ванну и рассыпав стиральный порошок.
Пшшшшшшш! БУЛЬК!!! Ну вот, ванна забилась! Шимпанзе, не зная, что делать, бегала по комнате вновь озадаченной, но тут забежала в мой кабинет, достав, откуда-то книгу по домоводству. Открыла она как раз ту странницу, где была иллюстрация, и писалось, как прочищать ванну. Или лучше вызвать коммунальщика... Шимпанзе снова сняла трубку и стала вертеть телефонный диск. Бесполезно! Обезьяна отправилась на кухню. Рядом с мусорным ведром стоял вантуз. Но тут взгляд обезьяны упал на кухонную раковину, полностью забитую грязной посудой.
«А еще посуда не мыта!» - подумала про себя шимпанзе. Не долго думая, она начала мыть посуду, врубив воду на полную мощь. Кое-как посуда была перемыта, но несколько тарелок ей все же удалось разбить. На этом свой «рабочий день» обезьяна завершила и оставшееся время начала дурачиться.
А я в это время проходил медосмотр. Меня уже осмотрели терапевт, отоларинголог, невропатолог, офтальмолог, уролог, стоматолог, эндокринолог. Теперь меня смотрели лаборанты. Анализ крови у меня взяли, а вот мочу – пока нет. Поэтому мне пришлось принять мочегонное, а затем посетить писсуарную. Вскоре медосмотр был пройден. Я был здоров, и мог хоть сейчас идти с солдатами на фронт. Единственное, у меня было не важное зрение, и мне посоветовали командовать солдатами ближнего боя.
И вот шел я домой довольный, что хорошо прошел осмотр, и у ворот встретил Надю. На ней была «рабоче-крестьянская» одежда: белый сарафан в розочку, подойник, а на голове – белоснежный платок. Надя в этом сарафане была вылитая русская березка. Я это ей сказал. Надежда засмеялась:
-«Да какая же я русская березка?! Скорей всего русский тополь или клен!»
Я осмотрел свою любовь с ног до головы и понял, что если бы ей дали в театре роль русской крестьянки, то Наденьке под сарафан подкладывать ничего бы не пришлось. Она поправилась. Но когда мы вошли в дом, наше хорошее настроение пропало. Войдя в зал, я увидел, как обезьяна игралась с моим офицерским револьвером. «Бросай оружие!» - крикнул я, и мы с Надей разбежались по разным комнатам – я на кухню, Надя в уборную. Буквально через секунду послышался выстрел и звон стекла. Обезьяна попала в зеркало. Но это были еще цветочки. Из уборной послышался крик. Я прибежал. Надя, увидев этот ужас, не удержалась на ногах и, потеряв сознание, рухнула на унитаз.
Ох, и намучились мы тогда. Обезьяну никогда больше не оставляли одну на хозяйстве. Однако шимпанзе и так хулиганила. То вещи раскидает, то муку рассыпет. А однажды я заполняю свой личный дневник, а обезьяна прыг на стол и чернильницу лапой. Чернила мне тут же залили страницу. Пришлось все переписывать. А обезьяну в наказание я ухватил за шкирку и потащил в чулан. А она, зараза, вырывается и визжит «АЙ! АЙ! АЙ!» Посидела шимпанзе в чулане, а потом я ее выпустил. Животное ведь! Посидит чуть-чуть спокойно, а потом снова начинает шкодить. Однажды она залезла в мой автомобиль, порвала кожаные сидения и разбила лобовое стекло. А потом вперлась в мой рабочий кабинет, взяла циркуль, открыла мой портфель и проткнула все мои презервативы. Я рассердился и закрыл в наказание обезьяну в уборной, приковав к водопроводной трубе ее наручниками. Так она, дурочка, дергала, пока не вырвала кусок трубы. Я долго не мог опомниться от того дня, когда у нас дома произошел потоп. Долго убирать пришлось.
Вообщем кончилась вся эта кутерьма тем, что в конце лета Надя мне сказала:
-«Когда кончится это безобразие?! Я от этого очень устала! Хватит! Выбирай: или я, или обезьяна!»
Ну что мне делать? Надю я не оставлю ни за что. Пришлось отдать обезьянку своему другу, подпоручику Фомину. Пусть он с ней позанимается!
Глава V.
«В которой появляется штабс-капитан Юрьев».
А не давно я подумал
Об унитазе с турбонадувом.
Вот бы мне такой унитаз –
Ел бы больше я в сто раз!
Из современной песенки.
Еще бы мне очень хотелось бы вам рассказать про такую интересную личность, как штабс-капитан Владимир Юрьев. Со мной он был знаком очень давно, как и с Герой. Мы с Вовкой были сначала в Турции, а потом вместе учились в кадетском корпусе. Вовчик был по-своему очень забавным. Бывало мы, кадеты, сидим комнате отдыха, а Вовка в втихаря развернет полотенце, вынет палку колбасы, и давай ее обкусывать. Да и сам он – парень с юмором. Классику читает, но, как сам считает Вовка, злоупотреблять не надо. Мне он однажды рассказал, как его один знакомый мужчина то того с ума сошел на классической литературе, что стал полностью жить в том времени. Он даже ходить стал в старомодной одежде тех времен и стал подражать героям Чехова – прыгать из окна второго этажа с раскрытым зонтиком.
После того, как Вовка со мной встретился впервые, он очень долго вспоминал мои истории и повести, о которых я ему рассказывал. Больше всего ему запомнилась моя коронная фраза – «хватит выезживаться!»
Но теперь настало время вам рассказать, как Вовка любил хорошо покушать. Да и вид у него был самый подходящий для офицерского чина: Вовчик был на вид полненький, мордастый. Его белобрысые волосы были острижены под ежик. Одет он был почти, как и я: в кителе, фуражке, галифе и хромачах. Из кармана его кителя выглядывала золотая цепочка с золотым кулончиком на конце. Кулон был выполнен в виде двуглавого российского орла.
Так вот я вам сказал, что Вовка был ужасным обжорой. Яблоки в его саду не успевали еще созреть, а он их все уже слопывал. В хлебном амбаре не оставалось и крошки.
Однажды, когда у него дома полностью кончилась провизия, опустел холодильник, Вовчик пожаловал ко мне. Приходит и говорит:
-«Добрый день, Дима! Слушай, у тебя ничего поесть не найдется? Я с утра ничего не ел!»
Я вижу – друг в беде, ну и, разумеется, вытащил здоровую булку с изюмом и банку сгущенки. Вовка с жадностью набросился на пищу. Я наблюдал, как он запихивает в рот целиком булочку.
-«Хоть вкусно?» - спросил я его.
-«Я вам очень благодарен!» - сладко пропел Юрьев, запихивая в рот оставшиеся куски булочки и заливая весь этот мякиш сгущенкой.
И так бы, наверное, Вовчик всегда бы занимался чревоугодием, если бы мы его не проучили. Однажды я, Денис, Гера сложились, и, приведя Вовку в рюмочную, накупили для него всякой снеди: булочек, пирожков, колбасы, печенья, сметаны, конфет, бутылку сока и многого другого. Вовчик с большой охотой накинулся на поданное угощенье, сняв фуражку и обнажив, свой белокурый ежик. Пирожки исчезали один за другим в его рту. За ними шли булочки. Вовка вовсю поглощал остальное угощенье, измазав сметаной губы и щеки. Вся еда обильно запивалась яблочным соком. В конце концов, Вовка так накидался, что три дня потом не мог есть. И лишь потом потихоньку начал. Но уже такого убойного аппетита у него не было. Так потихоньку Вовка и перевоспитался. Сам конечно, как я уже сказал, он был нормальным человеком. Он не только хорошо знал русскую литературу, но еще и владел русской историей. Поэтому Вовка был одним из моих лучших друзей. Ну, он был не только моим другом. С ним нашли общий язык и Герка, и Денис, и еще многие другие, даже те, с кем он не учился в одном юнкерском училище. Каждое новое дело крепко объединяло с нами Володю.
Глава VI.
«В которой появляются инженер-академик Молокоедов,
и его ассистент – студент-пятикурсник Дрюня».
-«Почему у тебя вечно двойка по немецкому?»
-«А то, что я язык фашиста изучать не буду!»
-«Язык врага надо знать!»
-«Ничего! Мы с фрицами разговорчиками
заниматься не собираемся! Мы их будем бить!»
В.Клепов. «Тайна Золотой долины».
На наш уездный городок постеппено надвигались жуткие события. Дело в том, что Китайская держава, с которой мы конфликтовали, обвинила в убийстве А Би Каса турков, и, послав им ультиматум, грозила развязать с ними войну. А мы, разумеется, заступаясь за турецких граждан, готовы были встать на их защиту. Но и соперник не дремал. Наращивая милитаризацию, он себе находил союзников. Сначала диктатор Ба Ке сговорился с главным китайским правителем, потом Японией, позже и взял в союзники США, которым только и хотелось развязать войну, ради клочка земли. Но и мы тоже готовились отразить удар. К нам стало больше прибывать переселенцев, с ними прибывали и народ для армии, амуниция, боеприпасы. Как я сказал, к нам сначала прибывали русские, украинцы, белорусы. Потом стали пре6бывать турки, осетины, корейцы. Стали появляться и немцы с англо-французами. Наша сила крепла с каждым днем.
Узнав о событиях в Зайчьегорске, к нам пожаловал с российского города Острогорска инженер-академик Молокоедов с тремя профессорами. С ним был и ассистент, студент-пятикурсник Андрей, которого все по-дружески звали Дрюней.
И вот академик прибыл в наш уездный город. Карина нам сказала, что к нам пожаловали гости, и чтоб мы их встретили.
Академик Молокоедов был принят как почетный гость. Когда мы его встретили, Василий после долгих разговоров и своих рассказов спросил меня:
-«Ну, как? Карина здесь еще? Как поживает?»
Я ему все рассказал, однако удивился, откуда Вася знает Карину. Оказалось, она его троюродная сестра. И когда Кариночка еще под стол пешком ходила, Вася уже учился в четвертом классе, и был круглым отличником.
Академик Молокоедов повидал в нашем городке многого. Мы его сводили и в кадетский пансионат, и в казармы, и в мелких различных предприятиях – столярном и слесарном цехах. Потом он увидел скотоферму и молочную ферму, побывал на рыболовной пристани, Зайчьегорской верфи, Софиевском песчаном карьере и угольном забое. И под конец наш инженер закончил свой круг в моем кабинете, казармы второй роты. Я рассказал Васе о своей жизни, о том, как был возведен в капитаны, о своей ненаглядной Наде. И завершил я долгую историю чтением своих стихов.
-«Может это очень удивительно, - продолжил я – но я это делаю!»
-«Ничего здесь удивительного! – ответил Молокоедов – Душа просит романтики!»
Василий, я вам должен сказать, был оптимист и был очень образованным воспитанным человеком, умевшим культурно говорить, а также имевшим чувство юмора. Надя, видя, что Василий – человек умный, ради интереса спросила у него про предпоследнего султана Османской Империи, Абдулмецида. А Вася ей и говорит:
-«Да разве это султан? Да это просто, какой то изверг или недотепа. А может и то и другое вместе. Да он ничего хорошего для истории человечества не сделал! Ни где не видел таких безалаберных правителей! У него в стране люди голодают, а он жирует! Вот такой и был он мерзавец. Ни чего хорошего не совершил. Египтяне – те хоть пирамид настроили, а этот султан только языком канифолил! Уж я бы такого из всех учебников и исторической литературы вычеркнул! Нечего имидж всемирной истории портить!»
Вы бы знали, какой у Васи дед был начитанный. К тому же юморист был еще тот. Был Вася школьником (академика Молокоедова назвали в честь дедушки). Шла война. И вот однажды пионервожатая Аннушка на линейке разбирает Васю:
-«Молокоедов, почему у тебя вечно двойка по немецкому?»
А он ей отвечает:
-«А то, что язык фашиста изучать не буду!»
-«Язык врага надо знать!»
-«Ничего! Мы с немцами разговорчиками заниматься не собираемся! Мы их будем бить!»
Наверняка, академик Василий Молокоедов пошел в дедушку. У них было много общего.
Когда мы собрались на званный ужин у Василия, в доме его сестры, Карины, Вася рассказал нам о своем замысле и изобретениях, которые запатентовал. Это в частности были усовершенствованные модели махолетов, образца Ляхова и Ильина. Василий их просто усовершенствовал, или, как говорят, наворотил. Студент Дрюня во всем помогал Василию. Он аккуратно, в два счета делал пером и чернилами чертежи. Даже я так не мог карандашом и под линеечку.
Губернатор Петр был удовлетворен полезными изобретениями Молокоедова и однажды выразился:
-«Война хоть когда начнется, а мы уже готовы! Молокоедов во многом постарался!»
И вправду, Вася очень хорошо постарался! Я потом вам все расскажу подробно. Особенно о том, какие Василий сделал для нас полезные изобретения! именно они нам помогли в ходе многих мирных и военных действий.
Глава VII.
«В которой я отбываю на фронт».
Я успеваю улыбнуться,
Я видел, кто придет за мной!
Мы не успели, не успели
Не успели оглянуться,
А сыновья, а сыновья
Уходят в бой!
В.Высоцкий «Сыновья уходят в бой».
Как бы жизнь не текла спокойно, а все - таки надвигались тяжелые события. До нас дошли вести о том, что китайская карательная армия готовит вторжение в Зайчьегорск. Китайцы не хотели, чтобы мы защищали турков, которые были обвинены в таинственном убийстве А Би Каса Узнав о надвигающейся опасности, Петр стал собирать войска. В своем штабе он собрал генеральский состав и, проведя важный инструктаж, указав важные цели, завершил собрание такими словами:
-«Мы сделаем все, что сможем! Все в наших руках! Так дадим же отпор врагу, не посрамив воинской чести! Помоги нам в этом Господь Бог!»
На днях были собраны крупные силы – русская армия, под командованием генерала Гусарова, украинский полк под командованием полковника Бондаренко, белорусский полк под командованием полковника Долженко, и немецкий корпус под командованием генерала Шпицбергена, который успел разработать план «Blitzkrieg» - «молниеносная война».
Вскоре я узнал, что и мне придется отправиться на фронт, служить в полевом штабе. Теперь до меня дошло то, что мне вновь предстоит постоять за Родину. Совсем недавно я съездил в Николаевск, где навестил родителей и остальных родственников. Они уже знали о новом военном конфликте. Я всех оповестил о том, что мне вновь предстоит встать на защиту. Однако я все же надеялся, что мне не придется слишком ходить в атаку, а в основном служить в штабе. Поэтому я, чтобы родственники и родители за меня не боялись, я им сказал, что еду служить только в штаб. Однако Надежда, узнав о новом событии, очень долго за меня переживала. Я ее всячески успокаивал:
-«Надя, за меня не бойся! Я еду служить лишь в полевой штаб, а не на передовую. Сейчас это для меня не так страшно. А ведь у меня за спиной были вещи пострашнее!»
Но Надя все равно за меня боялась, и говорила, что поедет со мной. Я ее всячески отговаривал со словами: «Я еду не на долгий срок, а как только враг будет разбит, я непременно вернусь!» Надежда очень сильно волновалась, и теперь думала только обо мне.
До отъезда оставалось все меньше и меньше времени. Петр обдумывал планы наступления и разгрома карательных войск. Как только мы узнали, что враг расположил свои крупные силы в двух милях от Ильиновки (деревни, где мы планировали высадить свои войска и остановить врага), мы сразу начали молниеносные сборы и мобилизацию. Медлить было нельзя. С каждым днем у нашего военкомата стояли очереди добровольцев. Вскоре в нашей армии насчитывалось около миллиона с лишним солдат. Российская Империя нам присылала оружия и военные средства, одним словом, помогала как только могла.
И вот до моего отбытия осталось буквально два дня. Петр в зале собраний, который находился около городской управы, собрал всех горожан и провозгласил о надвигающихся событиях. Затем он произнес зажигательную речь, которую завершил такими словами: «Враг будет разбит наголову!»
В этот же день на Зайчьегорской площади собрался весь народ. Демонстрация подошла к городской управе. Впереди всех шел архиепископ и нес в руках икону святого Петра. Все знали – Зайчьегорск вступает в военный конфликт, и вся судьба зависит только от нашего губернатора. Когда Петр предстал перед народом, демонстрация вдруг запела гимн Российской Империи, чтобы поддержать нашего губернатора:
«Боже, царя храни!»
Наследующий день все наши мужчины: я, Денис, Владимир Юрьев, Игнат Васильевич – мой бывший командир и военный учитель, Гера, унтер-офицер Михайлов и майор Пугин собрались на ужин, устроенный в честь проводов – завтра мы с Денисом уезжали на фронт. Колесникова тоже призвали на фронт, командиром в действующую первую роту русской армии.
В пятницу ближе к полудню на станции Зайчьегорска началась погрузка солдат, отправляемых на фронт. Это и вправду было вопиющим зрелищем! Толпа шумела. Оркестр играл «Марш славянина». Кругом толпились женщины с цветами – провожающие. Они махали бойцам, что-то им кричали на последок. Многие граждане провожающие плакали. Нас с Денисом провожали тоже. Меня провожала Надя с шофером Мишей, а Дениса – Таня и служанка Маруся. Я разглядел у Тани печальное выражение лица, и понял, что она думала о том же, о чем и Надя. Я уговаривал Надю, чтоб она обо мне не печалилась, и что я обязательно вернусь. Толпа медленно редела.
«По вагонам!» - скомандовал генерал Гусаров.
Началась посадка. Колесников поцеловал последний раз Таню и Марусю, затем, простившись с ними, вошел в вагон. Я обнял Надю и попросил обо мне не печалиться. Надя тихо меня перекрестила. Я вошел в вагон вслед за Колесниковым. Поезд медленно тронулся, скрипя колесами о рельсы. Толпа граждан бежала за поездом. Перрон был просто заполнен криками и плачем провожающих и кличами солдат.
«Боже, храни нашу ве-е-еру!» - запели хором солдаты в соседнем вагоне. Я выглянул в окно и махнул рукой Наде и Мише. Надя тихо глядела вслед поезду. Я успел разглядеть на ее лице слезы. Она плакала. Я задумался, как меня встретит батальное полотно и окопы. Последний раз я подумал обо всех родных и близких, о Наде... Таковым молниеносным было мое вступление в войну.
