Государство и Церковь в Древней Руси, X-XIII 2 страница

Наряду с русскими учеными-эмигрантами историей древнерусской церкви и государства за рубежом занимались и местные ученые. Наибольший интерес к этой проблематике проявляли немецкие историки, традиция, идущая с XVIII в. и продолжающаяся и ныне. Среди таких исследователей нужно назвать прежде всего известного слависта и канониста, профессора Боннского университета Л. К. Гётца. Ему принадлежит серия книг различной научной ценности, включающая работы о Кирилле и Мефодии, Киево-Печерском патерике, истории русского канонического права (перевод курса А. С. Павлова в сопровождении источников), исследование Русской Правды, русско-немецких договоров и торговых отношений в средневековье[43].

В работе 1908 г. об истории государства и церкви на Руси в домонгольское время[44] Гётц обратил внимание на ряд явлений, уже выявленных в русской буржуазной науке или остававшихся непознанными. Так, например, он говорит, что перенесение христианской церкви на Русь привело прежде всего к ее изменению здесь, к дегрецизации и русификации. Такие изменения происходили в тех направлениях, которые были возможны в местных условиях, т. е. не в церковной догме и не в изменении места митрополии относительно патриархии, а в другом. Это развитие церковной структуры, связанной с территорией нового государства и ее политической структурой, это развитие церковного права, это определение соотношения государства и церкви, вызванного в значительной степени местными условиями. Такие процессы привели к тому, что Киевская митрополия, одна из многих в составе Константинопольской патриархии, оказалась преобразованной в русскую государственную национальную церковь. Именно это преобразование наряду с другими обстоятельствами было, по Гётцу, причиной того, что на Руси отсутствовала вражда между государственной властью и церковью, известная на Западе, где церковь не приобрела национального характера в каждой из стран[45]. Важно также признание боннским историком того, что государственная власть на Руси использовала церковь не только для создания «нравственно-христианского порядка», но (по Ключевскому) и «гражданского общества», передав ей область права и оказывая ей в этом поддержку: «Князь доверил ей сферы права, ибо он считал ее более компетентной в этих делах»[46]. В этой схеме остается спорным, однако, тезис о «передаче» князем церкви некоторых сфер права. Скорее, как было показано позднее, церковь сама определила те сферы права и общественной жизни, которые не входили в компетенцию княжеской власти, но принадлежали общинной и семейной компетенции и которые регулировались уже существовавшими традиционными нормами[47].

Совершенно другой характер носила работа немецкого историка К. Фрицлера, посвященная истории древнерусской церковной юрисдикции и Уставу князя Ярослава. Выпущенная в 1917 г., во время первой мировой войны, и переизданная в 1923 г.[48], она явилась значительным шагом назад по сравнению с исследованием Гётца о взаимоотношениях государства и церкви на Руси. Автор ставит своей задачей обосновать концепцию об отсутствии у церкви в домонгольский период всякой юрисдикции, ибо, по его мнению, для княжеской власти создание еще одного особого суда было бы бессмыслицей и создание церковного суда было бы «самоубийственным поступком» для самой государственной власти. Лишь чужая сила могла дать церкви собственную юрисдикцию: «это были татары». Таким образом, именно благодаря монгольскому завоеванию церковь на Руси получила определенную власть и широкие судебные права. По Фрицлеру, развитие древнерусского права прошло через два периода. В первый, киевский, существовала полная общность правовых отношений на Руси и в «германских странах»: «Оба права, древнерусское и скандинавское, это ветви одного и того же германского ствола». В древнерусском обществе он видит не социальную, а этническую градацию: правящий слой и простой народ, «образованные двумя совершенно разными народами, не состоявшими ни в какой близкой связи между собой». Только монгольское завоевание принесло с собой «церковно-византийское влияние», и чтобы ослабить княжескую власть на Руси, ханы дали церкви юрисдикцию, отнявшую у этой власти ряд публичных сфер. У автора этой работы крайний норманизм сочетается с антиисторическими построениями, облеченными в привлекающую читателя парадоксальную форму. Антиисторизм его концепции заключается, между прочим, в том, что, как показано в настоящей работе и в ряде других, развитие сфер права идет на Руси в направлении, противоположном тому, что рисует Фрицлер, а именно от большой семьи, общины к церковной организации во время ее учреждения и развития в XI—XIII вв. и затем, при ограничении феодальных судебных прав вассалов в пользу великих князей в XIV— XV вв., от церкви к великокняжеской власти (кража, в семье, душегубство во время свадьбы, изнасилование)[49].

Указанные характерные черты буржуазной историографии истории древнерусской церкви — прежде всего рассмотрение ее как надобщественного, внеклассового органа, связанная с этим почти обязательная идеализация ее роли только как носителя мира, культуры в хаосе средневековой жизни, без изменения ее роли во времени — потребовали создания трудов, основанных на другой, материалистической и диалектической методологической основе. В истории марксистского изучения истории древнерусской церкви, появившегося еще в дореволюционной науке, можно выделить четыре периода постепенного нарастания и углубления знаний.

Первый период связан с первыми попытками историко-материалистического осмысления конкретного места древнерусской церкви в обществе и государстве. Основываясь на работах Маркса и Энгельса, рассматривая средневековую церковь как организацию, ставящую своей целью обожествление феодального строя, историки тем самым порвали с традициями идеализации церкви и ее надклассовой трактовки. Их вклад был важен для исторической оценки роли церкви в истории России и в ее настоящем, в том числе для выработки отношения к церкви в современном обществе, зафиксированном в революционных лозунгах отделения церкви от государства и признания свободы совести. Однако работы историков этого периода несли на себе печать их происхождения, что осложнило их значение в истории науки. Имеются в виду такие черты, как использование теории «торгового капитала» как особой эпохи в средневековье, предшествующей промышленному капиталу, как стремление к марксистскому анализу и интерпретации явлений прошлого на основе фактов, собранных (и отобранных) дворянско-буржуазной наукой на основе ее методологии и ее интересов. Характерной чертой этих работ было и резко отрицательное отношение к самому предмету исследования — церковной организации с перенесением этого отношения с церкви XIX—начала XX в., отличавшейся консервативной общественной и государственной деятельностью, на церковную организацию раннего времени, когда она должна была играть иную роль. Вместе с тем эта позиция историков не могла не способствовать появлению и расширению в советском обществе в конце 1920-х годов нигилистического отношения к церкви, принесшего значительные утраты в культуре, духовной жизни и общественной морали.

Становление марксистской истории русской церкви связано с именами М. Н. Покровского и?.?. Никольского. С именем первого, крупного историка, автора труда, осмыслявшего с марксистских позиций многовековую историю России, а в послереволюционный период — государственного деятеля (председатель Моссовета, замнаркома просвещения), не связаны специальные исследования по истории церкви. Его профессионально интересовала среди других проблема становления политического строя русского самодержавия XVI—XVII вв., и с этой точки зрения он смотрит и на отношения государства и церкви: «Какова была роль церкви в создании объективных условий, вызвавших к жизни московский царизм? Что дала церковь не словами, а делом — дала как определенная организация?»[50] Он устанавливает, что феодализация православной церкви началась задолго до рассматриваемого периода: уже в Киево-Новгородской Руси монастыри были крупными землевладельцами, а митрополиты и епископы располагали крупной долей политической власти, между прочим, являясь судьями... для всего населения вообще». Он отмечает зависимость деятельности епископов от светских политических сил, монастырей — от соответствующих княжеских династий. «Зависимость церкви от государства в Киево-Новгород-ской Руси была лишь настолько меньше такой же зависимости в послепетровское время, насколько и церковь вечевого города являлась демократической организацией». Вместе с тем, по Покровскому, освобождение от такой зависимости церкви принесло завоевание Руси татаро-монголами и подчинение ее «неверным» царям[51], а не внутренние социально-экономические и политические процессы, такие, как рост земельной собственности церкви, ослабление центральной государственной власти в процессе феодальной раздробленности и пр.

Другая работа этого времени, специально посвященная истории русской церкви, принадлежит Никольскому. Востоковед, историк ближневосточных религий, он участвовал в создании «Русской истории с древнейших времен» Покровского, написав для нее ряд глав. Позднее они были переработаны в отдельную книгу «История русской церкви»[52].

Работа Никольского была первым специальным трудом, показавшим роль русской церкви, отличную от того, что изображали прежние университетские и церковные историки. Этот вклад ученого в изучение темы отмечен во вступительной статье редактора последнего издания книги Н. С. Гордиенко. Никольский тесно связывает распространение христианства на Руси с княжеской властью, пишет о том, что киевскими князьями, дававшими церкви определенную часть доходов от своих имений, была создана «основная смычка новой веры и княжеской власти на хозяйственной и социально-политической основе», причем церковь «была слабее княжества и в хозяйственном, и в организационном отношении»[53]. Вместе с тем Никольский рассматривает принятие христианства в качестве государственной религии как фактор главным образом внешний, политически выгодный Византии, как способ своеобразной колонизации Руси из Константинополя, желавшего «стать полновластным господином над богатой сырыми продуктами днепровской страной»[54], что ему, однако, не удалось сделать. «Для константинопольского патриарха новая церковь была колонией, куда могли быть направлены все “излишки” клерикального населения»[55]. Развивая положения Ключевского и рассматривая широкую церковную юрисдикцию, он пишет, что именно «так сложилось в Киевской Руси своеобразное церковное государство в государстве, представлявшее целую систему кормлений»[56]. Следуя за П. Ф. Николаевским[57], писавшим о финансовой зависимости Киева от патриарха, Никольский считает, что «патриарх ревностно следил за исправным поступлением причитавшихся ему платежей... доходов с вакантных кафедр и церквей, доходов с так называемых ставропигий... и разнообразных судебных и административных пошлин». Как показано в настоящей работе, этот тезис Николаевского и Никольского не может быть подкреплен свидетельством источников. Касаясь истории церковного права на Руси, Никольский писал, что «на Днепре... по преимуществу действовало византийское церковное право, принесенное греческим клиром»[58], а в XIII—XIV вв. «византийские церковные нормы сохранились лишь номинально и под их этикетками сложилось чисто местное содержание…»[59]. Однако исследование истории церковного права в Киевской Руси не позволяет считать, что там по преимуществу применялись византийские нормы, скорее наоборот, в XIV—XVI вв. в процессе развития общественного и государственного строя нормы Кормчей книги становятся более распространенными на Руси, как соответствующие феодальному праву этой эпохи (использование в это время «градских законов», издание в XVII в. Кормчей книги).

Ко второму периоду истории марксистской и советской историографии можно отнести работы историков второй половины 1930—1950-х годов.

В работах, посвященных истории Древней Руси как таковой, нашел воплощение историко-материалистический и классовый подход к изучению церкви в средневековье. Характерной особенностью работ этого периода является рассмотрение истории древнерусской церкви в тесной связи с социальным и политическим развитием страны, как части гражданской истории. Наконец, в работах этого периода был собран и осмыслен в аспектах истории христианства и церкви большой новый материал, введенный к 30—40-м годам по социально-экономической и политической истории Руси. К числу таких работ относится статья С. В. Бахрушина, специально посвященная вопросу о принятии Русью христианства[60]; работы Б. Д. Грекова[61]; обобщающая глава о религии и церкви?.?. Лаврова в «Истории культуры Древней Руси», подготовленной еще в 1941 г.[62], которая подвела итог изучению этой темы за первую половину века; работы?.?. Тихомирова 1946 и 1959 гг.[63], разделы А. М. Сахарова в критических очерках советских историков «Церковь в истории России (IX в.— 1917 г.)»[64] и др.

Третий период характеризуется значительным расширением и введением в науку новых источников, нужных именно для истории древнерусской церкви. Если историки первого периода основывались на той базе, которая была собрана и интерпретирована еще в дореволюционной историографии, а для 30—50-х годов для изучения положения церкви и христианства на Руси были использованы достижения в социально-экономической истории Руси, основанные на новом изучении Русской Правды, археологических открытиях и пр., то теперь историки занялись изучением особых групп источников. В конце 1950-х годов— 1980-х годах появились исследования, посвященные источникам церковного происхождения или связанные с церковной деятельностью: летописных повестей[65], житий[66], посланий[67], печатей[68], списков иерархов[69], новгородских и смоленских земельных и уставных грамот[70], княжеских уставов[71], сборников церковного права[72].

Наконец, в 80-х годах мы вступили в новый, четвертый период. Он характеризуется появлением обобщающих исследований по истории древнерусской церкви[73], выполненных отчасти на основе источниковедческих работ. Отсутствие таких исследований ощущалось еще с 70-х годов, когда были переизданы фрагменты старых советских работ по истории религий и церкви[74], когда была переиздана «История русской церкви»?.?. Никольского[75], как было показано, весьма устаревшая и не отражавшая достижений советской науки.

Современная зарубежная историография включает как ценные работы, основывающиеся на кропотливом изучении источников, а также на знании существующей, в том числе советской, литературы и научной проблематики[76], так и пропагандистские и антисоветские статьи и книги[77]. Важен вклад в обоснование первоначального статуса древнерусской церкви профессора Тюбингенского университета Л. Мюллера. Рассмотрев аргументацию в пользу высказанных в науке восьми различных версий международного положения церкви на Руси до 1039 г., он подтвердил анализом источников различных групп и происхождения то, что церковная организация была с самого начала, после официального принятия христианства, связана с Константинополем и возглавлялась митрополитом[78].

Наибольший вклад из современных зарубежных историков внес в изучение древнерусской церкви и ее связей с государственной властью профессор Варшавского университета А. В. Поппэ, историк-марксист, автор глубоких исследований как источников по теме, так и самих исторических проблем. К числу его работ принадлежит монографическое исследование, специально посвященное государству и церкви на Руси в XI в.[79], и большое число статей, часть которых издана в виде отдельной книги[80]. Основными положениями, обоснованными Поппэ, являются учреждение Киевской митрополии в конце X в., вскоре после официального принятия христианства, развитие сети епископских кафедр в XI в. и существование титулярных митрополий в Чернигове и Переяславле[81]. Другие его положения — о причинах поставления Илариона как явлении не столько древнерусской, сколько восточнохристианской истории вообще[82], о походе Владимира на Корсунь как акте военной помощи императору Василию II против узурпаторов[83] — представляются менее обоснованными.

* * *

Карты церковно-административной структуры Руси конца X—XI в. и XII — первой половины XIII в. выполнены А. А. Королевой

Примечания

[1] Поcнов М. Э.История христианской церкви (до разделения церквей — 1054 г.). Брюссель, 1964. С. 325—330.

[2] Соловьев С. М.История России с древнейших времен. М., 1960. Кн. II С. 260, 268—272.

[3] См.: Маркс К., Энгельс Ф.Соч. 2-е изд. Т. 7. С. 352.

[4] В кн.: Podskalsky G.Christentum und theologische Literatur in der Kiever Rus'(988—1237). Munchen, 1982. S. 282—301 (Anhang Ib (zusammengestellt von A. Poppe)).

[5] см. сноску 4

[6] ПСРЛ. СПб., 1862. Т. 9. С. 57, 64; Класс Б. М.Никоновский свод и русские летописи XVI—XVII вв. М., 1980. С. 96—97; см. также: Шахматов А. А.Отзыв о сочинении С. К., Шамбинаго «Повести о Мамаевом побоище» (СПб., 1906). СПб., 1910. С. 157.

[7] ПСРЛ. Т. 9. С. 83; см. также С. 172.

[8] Там же. С. 65—66; Клосс Б. М.Указ. соч. С. 52.

[9] Андрусенко Д. В.Из истории изучения взглядов В. Н. Татищева на религию и церковь // Социально-философские аспекты критики религии. Л., 1986. С. 130—153

[10] Татищев В. Н.История российская. М.; Л., 1963. Т. 2. С. 236. Примеч. 202. Соловьев С. М.История России с древнейших времен. М. 1959 Кн 1. С. 262.

[11] Соловьев С. М.Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 215.

[12] Соловьев С. М.История России с древнейших времен. М. 1959 Кн 1. С. 262.

[13] Там же. С. 260.

[14] Там же. М., 1960. Кн. 2. С. 54—56.

[15] Ключевский В. О.История сословий в России. 3-е изд. Пг., 1918. С. 64; Он же.Сочинения. М., 1987. Т. 1. С. 271—272.

[16] Никольский Н. М.История русской церкви. 3-е изд. М., 1983. С. 33.

[17] Ключевский В. О.История сословий в России. С. 63. Имеется в виду указание в Уставе Всеволода «а се четвертое изгойство и себе приложим: аще князь осиротееть» (ДКУ. М., 1976. С. 157, ст. 17), в котором изгойство князя упоминается скорее «в иносказательном смысле» (комментарий А. А. Зимина — ПРП. М., 1953. Вып. 2. С. 170). Действительно, нет оснований считать, что автор этих слов в уставе «претендовал на включение князей в церковную юрисдикцию» (Российское законодательство X—XX вв. М., 1984. Т. 1. С. 258).

[18] Ключевский В. О.История сословий в России. С. 65—71; см. также: Он же.Содействие церкви успехам русского гражданского права и порядка // Ключевский В. О. Церковь и Россия, три лекции. Paris, 1969. С. 7—39 (впервые опубликовано в 1888 г.).

[19] Колычева Е. И.Холопство и крепостничество (конец XV—XVI в.). М., 1971. С. 181 — 184.

[20] НПЛ. М.; Л., 1950. С. 473.

[21] Зимин А. А.Холопы на Руси (с древнейших времен до конца XV в.). М., 1973. С. 374.

[22] Приселков М. Д.Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XII вв. СПб., 1913. С. 36—52.

[23] Приселков М. Д.Митрополит Иларион, в схиме Никон, как борец за независимую русскую церковь // Сергею Федоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели. СПб., 1911. С. 188—201; Он же.Нестор-летописец: Опыт историко-литературной характеристики. Пб., 1923.

[24] Приселков М. Д.Очерки... С. 204—237.

[25] Вернадский Г. В.Начертание русской истории. Прага, 1927. Ч. 1: Евразийское книгоиздательство.

[26] Vernadsky G.Political and Diplomatic History of Russia. Boston, 1936. P. 48.

[27] Vernadsky G.The Status of the Russian Church during the first half Century following Vladimir Conversion // The Slavonic Year-Book. American Series. 1941. I. P. 294—314.

[28] Vernadsky G.Kievan Russia. New Haven; London, 1963. P. 66—98 (первое издание вышло в 1948 г.)

[29] Филарет (Гумилевский).История русской церкви. М., 1848. Т. 1. С. XIV.

[30] Филарет (Гумилевский).Обзор русской духовной литературы. [Кн 1] 862—1720. СПб., 1856; СПб., 1861. Кн. 2. 1720—1858.

[31] Макарий (Булгаков).История русской церкви. [1-е изд.1. СПб.;? 1857-1883. Т. 1-12.

[32] Приселков М. Д.Митрополит Макарий (Булгаков) и его «История русской церкви» (1816—1882) //Рус. ист. журнал. 1918. Кн. 5. С. 177—196.

[33] Макарий (Булгаков).История христианства в России до равноапостольного князя Владимира, как введение в историю русской церкви. СПб., 1846. В переработанном виде это исследование вошло в качестве гл. I в его «Историю русской церкви».

[34] Голубинский Е. Е.История русской церкви. 2-е изд. М., 1904. Т. 1, 2-я пол. Речь перед докторским диспутом. С. VIII (1880 г.).

[35] Голубинский?.?.Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской или молдо-валашской. М., 1871; Он же.История канонизации святых в русской церкви. М., 1903.

[36] Щапов Я. Н.Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI—XIV вв. М., 1972. С. 19, 183.

[37] Голубинский Е. Е.История русской церкви. М., 1880. Т. 1, 1-я пол. 2-е изд. М., 1902; М., 1881. Т. 1, 2-я пол. 2-е изд. М, 1904; М., 1900. Т. 2, 1-я пол.; М„ 1911. Т. 2, 2-я пол. (последняя книга не завершена).

[38] Приселков М. Д.Памяти Е. Е. Голубинского // Изв. ОРЯС. СПб., 1912. Т. 17, кн. 2. С. 145—155.

[39] Имшенник П.Высшая церковная иерархия в Древней Руси // Журнал Московской патриархии. 1948. № 10. С. 59—73.

[40] П. Имшенник придерживается мнения о раннем существовании митрополии в Киеве, но пишет о том, что она занимала одно из последних мест в списке Константинополя и была еще понижена с 61-го на 71-е место. См.: Там же. С. 59.

[41] Карташев А. В.Очерки по истории русской церкви. Париж, 1959. Т. I (X—XVI вв.); т. II (конец XVI—XVIII вв.).

[42] Там же. Т. I. С. 9.

[43] Goetz L. К..Kirchenrechtliche und kulturgeschichtliche Denkmaler???????-lands nebst Geschichte des russischen Kirchenrechts. Stuttgart, 1905; Idem.Das Russische Recht. (Русская Правда). Stuttgart, 1910—1913. Bd. I—IV; Idem.Deutsch-russische Handelsvertrage des Mittelalters. Hamburg, 1916; Idem.Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. Lubeck, 1922.

[44] Goetz L. K.Staat und Kirche in AltruBland, Kiever Periode, 988—1240. В., 1908.

[45] Ibid. S. 17.

[46] Ibid. S. 159.

[47] Щапов Я. Н.Княжеские уставы и церковь. С. 309.

[48] Fritzler К.Zwei Abhandlungen u'ber altrussisches Recht. 1. Die sogenannte Kirchenordnung Jaroslaws — ein Denkmal russisch-germanischen Rechts 2 Die fffrstliche Erbfolge in Russland. В.; Leipzig, 1923. S. 3—120.

[49] См. также: Щапов Я. Н.Княжеские уставы и церковь. С. 184--190.

[50] Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. 2-е изд. М., 1918. Т. 1. С. 180--181 (первое издание вышло в 1910 г.); Он же.Избранные произведения. М. 1966. К. 1. С. 217.

[51] Религия и церковь в истории России (советские историки о православной церкви в России). М., 1975. С. 106—107.

[52] Никольский Н. М.Указ. соч. М., 1930 (два изд.); 3-е изд. М., 1983.

[53] Там же. 1983. С. 36.

[54] Там же. С. 22.

[55] Там же. С. 31.

[56] Там же. С. 33.

[57] Николаевский П. Ф.Учреждение патриаршества в России // Христианское чтение. 1879. Ч. 2. Июль—август. С. 13.

[58] Никольский Н. М.Указ. соч. М., 1983. С. 32.

[59] Там же. С. 39.

[60] Бахрушин С. В.К вопросу о крещении Руси // Историк-марксист. 1937. № 2 (60). С. 61—76; то же в кн.: Религия и церковь в истории России. С. 16—36 (в сокращении).

[61] Греков Б. Д.Киевская Русь. М., 1939; [6-е изд.]?.,?953. С. 392—396; то же в кн.: Религия и церковь в истории России. С. 37—42.

[62] История культуры Древней Руси. М.; Л., 1951. Т. II. С. 61 — 113.

[63] Тихомиров М. Н.Древнерусские города. М., 1946; 2-е изд. М., 1956; см. также часть разделов в кн.: Религия и церковь в истории России. С. 64—80; Он же.Начало христианства на Руси // Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М., 1975. С. 261—273 (Доклад, прочитанный в Лондоне и опубликованный впервые в журнале «History» в 1959 г.).

[64] Церковь в истории России (IX в.— 1917 г.): Критические очерки. М., 1967. С. 37—91.

[65] Ильин Н. Н.Летописная статья 6523 г. и ее источник. М., 1957; Воронин?.?.Повесть об убийстве Андрея Боголюбского и ее автор // История СССР. 1963. № 3; Он же.Сказание о победе над болгарами и праздник Спаса // Проблемы общественно-экономической истории России и славянских стран. М., 1963.

[66] Воронин?.?.«Анонимное» сказание о Борисе и Глебе, его время, стиль и автор//ТОДРЛ. Л., 1957. Т. 13.

[67] Воронин Н. Н.Андрей Боголюбский и Лука Хризоверг // ВВ. М., 1962. Т. 21.

[68] Янин В. Л.Актовые печати Древней Руси X—XV вв. М., 1970. Т. 1; Он же.Печать новгородского епископа Ивана Попьяна//ВИД. Л., 1978. Т. IX'; Литав-рин Г. Г., Янин В. Л.Некоторые проблемы русско-византийских отношений в IX—XV вв. // История СССР. 1970. № 4. С. 32—53.

[69] Янин В. Л.Очерки комплексного источниковедения. М., 1977. С. 136—149.

[70] Там же. С. 40—90; Он же.Грамота Всеволода Мстиславича на погост Ляховичи // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978; Щапов Я. Н.Смоленский устав князя Ростислава Мстиславича//АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 37—47.

[71] Щапов Я. Н.Княжеские уставы и церковь; Флоря Б. Н.Формирование сословного статуса господствующего класса Древней Руси (на материале статей о возмещении за «бесчестье») //История СССР. 1983. № 1.

[72] Милое Л. В.Из истории древнерусской книжной письменности XIV в. // Вести. МГУ. 1963. № 3; Он же. Кистории древнерусского права XIII—XIV вв. // АЕ за 1962 г. М., 1963; Щапов Я. Н.Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI—XIII вв. М., 1978.

[73] Хорошев А. С.Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М., 1980; Он же.Политическая история русской канонизации (XI—XVI вв.). М., 1986; Корзун М. С.Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов X в. — 1917 г. Минск, 1984; Введение христианства на Руси/Отв. ред. А. Д. Сухов. М., 1987; Русское православие. Вехи истории/Отв. ред. А. И. Клибанов. М., 1988.

[74] Религия и церковь в истории России. М., 1975.

[75] Никольский Н. М.Указ. соч. 3-е изд. М., 1983.

[76] Vodoff W.Un «partie theocratique» dans la Russie du XII siecle?// Cahiers de civilisation medievale. XVII annee. 1974. N 3. P. 193—216.

[77] О последних см.: Гломозда К.?.Критика современных буржуазных концепций введения христианства в Древней Руси: Автореф. дис.... канд. ист. наук. Киев, 1986.

[78] Muller L.Zum Problem des hierarchischen Status und der jurisdiktionellen Abhangigkeit der russischen Kirche vor 1039. Koln; Braunsfeld, 1959 (Osteuropa und der deutsche Osten, III. 6); см. также: Laurent V.Aux origines de L'Eglise Russe. L'etablissement de la hierarchic byzantine // Echos d'Orient. P., 1939. T. 38. P. 279—295.

[79] Poppe A.Panstwo i Kosciol na Rusi w XI wieku. W-wa, 1968.

[80] Poppe A.The Rise of Christian Russia. L., 1982. «Variorum reprints».

[81] Poppe A.Panstwo i Kosciot. S. 15—130, 152—236; Поппэ А.Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии // ВВ. М., 1968. Т. 28. С. 85—108; М, 1969. Т. 29. С. 95—104; Он же.Истоки церковной организации Древнерусского государства // Становление раннефеодальных славянских государств. Киев, 1972. С. 132—139.

[82] Поппе А.Русско-византийские церковно-политические отношения в середине XI в.//История СССР. 1970. № 3.

[83] Рорре A.The political Background to the Baptism of Rus'. Byzantine-russian Relation between 986—89 // Dumbarton Oaks Papers. Wash. 1976. N 30. P. 195—244; Поппе А.О причине похода Владимира Святославича на Корсунь 988—989 гг. // Вести. МГУ. 1978. № 2.

Глава первая. Формирование и развитие церковно-административной структуры и управления.

1. Проблема первоначальной церковной организации на Руси

Случайные и отрывочные сведения о церковной организации в русских источниках с большим трудом позволяют восстановить ее историю в первые полвека после принятия христианства Владимиром. Этот недостаток сведений привел часть исследователей к мнению, что сама церковная организация возникла только через 50 лет после того, как Русь официально стала христианской.

Основания для такого мнения, казалось бы, давали сообщения Повести временных лет, во-первых, о начале строительства кафедрального митрополичьего собора в Киеве в летописной статье 1037 г. и, во-вторых, о киевском митрополите (Феопемпте), впервые упомянутом под 1039 годом[1]. Так, А. А. Шахматов связывал с учреждением митрополии и создание первого киевского митрополичьего свода 1039 г.[2], а М. Д. Приселков построил на основе молчания русских летописей о церковной организации до 1030-х годов свою концепцию о вхождении Руси в ведомство не Константинопольской, а Охридской кафедры и уничтожении всех свидетельств этого первым митрополитом Феопемптом[3]. Он писал: «Летопись точно помнит год установления у нас митрополии, отмеченный как год заложения св. Софии в Киеве, „митрополии", уже в 1039 г. освященной первым русским митрополитом Феопемптом»[4].

Однако сами летописные сообщения об этом учреждении митрополии в 1030-х годах совсем не говорят[5], а другие русские и иностранные источники позволяют датировать возникновение церковной организации во главе с митрополитом значительно ранее, вскоре после официального крещения.

В летописной статье 1037 г. содержится указание на заложение здания митрополичьей церкви св. Софии, а совсем не учреждении кафедры: «В лето 6545. Заложи Ярослав город великий, у него же града суть Златая врата, заложи же и церковь святыя Софья, митрополью...»[6] О том, что это была не первая кафедральная церковь (на самом деле — уже третья), позволяет говорить предшествующее сообщение летописи под 1036 годом, что новая церковь была построена там, где прежде было поле за городскими стенами[7]. Таким образом, современная нам каменная церковь была начата строительством в 1037 г. на новом месте, в «городе Ярослава», вместе с постройкой новых городских стен с Золотыми воротами.