Вусловиях социализма уничтожение частной собственности сопровождается ликвидацией прежнего (формально-правового) равенства, но не создает и в принципе не может создать какое-то другое, неправовое равенство (экономическое, потребительское и т.д.). Движение к иллюзорному фактическому (неправовому) равенству лишило общество исторически апробированных экономических и правовых регуляторов, место которых заняли диктаторско-приказные средства и методы тоталитарной организации жизни.Коммунистическое отрицание присущих капитализму экономико-правовых форм свободы вовсе не привело, вопреки марксистским ожиданиям, к позитивному утверждению каких-то других форм свободы. Коммунистическое освобождение от капитализма по сути дела оказалось лишь негативной "свободой" от экономико-правового типа общественных отношений, "свободой" от действительного права и государства, место которых заняли насильственные нормы и институты тоталитарной системы диктатуры пролетариата.
|
|
После революции в общем русле марксистско-ленинского подхода к праву стали постепенно складываться различные направления и концепции понимания и трактовки права. При всех своих внешних различиях эти концепции внутренне едины в своем отрицании права, его объективной природы и смысла, в оправдании диктатуры и его приказных норм. Под видом отрицания буржуазного права все они вместе и каждая по-Своему отвергают суть и смысл права вообще, права как права, а за качественно новое "право" выдают антиправовые установления пролетарско-коммунистической диктатуры, антиправовое законодательство новой партийно-политической власти.
Так, уже в первые послереволюционные годы многие марксистские авторы (П.И. Стучка, Д.И. Курский, М.Ю. Козловский, Н.В. Крыленко и др.) стали трактовать большевистские декреты как "пролетарское право". "Переходный строй от капитализма к' социализму, переживаемый впервые на земном шаре после Октябрьской революции в России, — писал М.Ю. Козловский, — творит в процессе социалистической, революции особое, невиданное нигде право, право не в подлинном его смысле (системы угнетения большинства меньшинством), а право пролетарское, которое все же право, в
Глава 2. Юриспруденция в России. 155
j./ смысле средства подавления сопротивления меньшинства тру-
? * дящимися классами"1.
Хотя концепция "пролетарского права" по своему смыслу
явно противоречила марксистскому прогнозу об остаточном
буржуазном праве при социализме, однако марксистские те
оретики всячески замалчивали это принципиальное обстоя
тельство и акцентировали внимание на единстве пролетарско
го классового подхода к праву и государству, присущем и
марксистской доктрине, и советской теории права и государ
ства..
|
|
В условиях диктатуры пролетариата право —- это, согласно ДЛ. Курскому, выражение интересов пролетариата2. Здесь, по его признанию, нет места для "норм вроде Habeas Corpus"3, для признания и защиты прав и свобод индивида. "Отмена всех норм буржуазного права, — утверждал Курский, — единственная гарантия правосудия для городского и-еельского пролетариата и беднейшего крестьянства, поставившего и осуществляющего в своей диктатуре великую цель: полное подавление буржуазии, уничтожение эксплуатации человека человеком и водворение социализма"4. Новое, революционное право он характеризовал как "пролетарское коммунистическое право"5.
Неправовой характер "пролетарского права" даже в условиях многоукладного нэпа (т.е. при ограниченном допущении частного оборота и соответствующих норм буржуазного права) по существу признавал и сам Курский, когда, в частности, утверждал: "Наше обязательственное право, его основная особенность и будет состоять, по мнению Наркомюста, в том, что здесь интересы государства должны превалировать над интересами ограждения личных прав отдельных граждан"6. Да и в целом допущенные при нэпе гражданско-правовые (т.е. буржуазные) отношения осуществлялись в жестких рамках уголовных норм. В этой связи Курский отмечал, что в борьбе против свободы гражданского оборота "приходится уголовными нормами регулировать отношения там, где они в буржуазно-развитом праве регулируются в порядке гражданском"7.
1 Козловский М. Пролетарская революция и уголовное право // Пролетар
ская революция и право, 1918, № 1. С. 24.
2 Курский Д.И. Избранные статьи и речи. М., 1948. С. 38.
3 Там же. G. 41.
1 Там же. С. 42.
5 Там же. С. 56.
6 Курский Д.И. На путях развития советского права. М., 1927. С. 67.
7 Там же. С. 70..
156 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
Заметную роль в процессе зарождения и становления советской теории права сыграл ПЛ. Стучка. Основными началами такого нового, революционно-марксистского правопонимания, согласно Стучке, являются: 1) классовый характер всякого права; 2) революционно-диалектический метод (вместо формальной юридической логики); 3) материальные общественные отношения как базис для объяснения и понимания правовой надстройки (вместо объяснения правовых отношений из закона или правовых идей). При этом он признавал "необходимость и факт особого советского права и т.д."1. Причем эта особенность советского права заключается в его классовом характере, в том, что это "советское право", что "право переходного периода" есть "пролетарское право"2.
Представления о классовом характере права нашли свое отражение в общем определении права, данном в официальном акте НКЮ РСФСР (декабрь 1919 г.) "Руководящие начала по уголовному праву РСФСР"3. Позднее Стучка писал об этом: "Когда перед нами, в коллегии Наркомюста... предстала необходимость формулировать свое, так сказать, "советское понимание права", мы остановились на следующей формуле: "Право — это система (или порядок) общественных отношений, сортветствующая интересам господствующего класса и охраняемая организованной силой его (т.е. этого класса)"4.
Защищая эту "формулу Наркомюста", Стучка подчеркивал, что содержащийся в ней взгляд на право "основывается на верной, а именно классовой точке зрения"5. В качестве направлений, уточнения данного общего определения права он в 1924 г. писал: "В последнее время я вместо "система" и т.д. поставил слова "форма организации общественных отношений, т.е. отношений производства и обмена". Может быть, следовало бы более подчеркнуть и то, что интерес господствующего класса является основным содержанием, основной характеристикой всякого права"6.
|
|
1 Стучка П.И. Мой путь и мои ошибки // Советское государство и рево
люция права, 1931, № 5—6. С. 70.
2 Там же. С. 70.
3 См.: СУ РСФСР, 1919. № 66. Ст. 590. Первоначальный проект документа
был подготовлен М.Ю. Козловским, доработка его шла при активном уча
стии и под руководством П.И. Стучки.
4 Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской тео
рии права. Рига, 1964. С. 58.
5 Там же.
6 Там же.
Глава 2. Юриспруденция в России 157
С этих пролетарских позиций даже советский Гражданский кодекс Стучка отождествлял с буржуазным правом и писал: "буржуазное право (ГК)"1. И только неправовое в ГК (классовость, плановость и т.д.) образует, по Стучке, "советский характер нашего гражданского права"2. Для него ГК периода нэпа — это "буржуазный кодекс". "Наш кодекс, — поясняет он, — наоборот, должен ясно и открыто показать, что и гражданский кодекс в целом подчинен социалистической плановости рабочего класса"3.
Эта идея вытеснения права (как буржуазного явления) планом (как социалистическим средством) имела широкое распространение и по сути дела отражала внутреннюю, принципиальную несовместимость права и социализма, невозможность юридизаций социализма и социализации права.
По-другому классовый подход к праву был реализован в трудах Е.Б. Пашуканиса и прежде всего в его книге "Общая теория права и марксизм. Опыт критики основных юридических понятий" (I издание — 1924 г., II — 1926 г., III — 1927 г.)4. В этой и других своих работах он ориентировался по преимуществу на представления о праве (т.е. главным образом — о буржуазном праве), имеющиеся в "Капитале" и "Критике Гот-^ ской программы" Маркса, "Анти-Дюринге" Энгельса, "Государстве и революции" Ленина. Для Пашуканиса, как и для Маркса, Энгельса и Ленина, буржуазное право — это исторически наиболее развитый, последний тип права, после которого невозможен какой-либо новый тип права, какое-то новое, пос-лебуржуазное право. С этих позиций он отвергал возможность "пролетарского права".
|
|
В силу негативного отношения ко всякому праву теория права для Пашуканиса — это марксистская критика основных юридических понятий как мистификаций буржуазной идеологии. В теории права Пашуканис повторяет критический подход, примененный Марксом в экономической теории. Отношение товаровладельцев — это то "социальное отношение sui generis, неизбежным отражением которого является форма права"5. Сближая форму права и форму товара, он генетически выводит право из меновых отношений товаровладельцев.
1 Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории
права. С. 593. v
2 Там же.
3 Там же.
4 См.: Пашуканис Е.Б. Избранные прризведения по общей теории права и
государства. М., 1980. С. 32—181.
5 Там же. С. 71—72.
158 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
В этой связи его теория права в литературе получила название меновой. Иногда ее именовали и как "трудовую теорию" права (Стучка и др.), с чем сам Пашуканис был в принципе согласен, поскольку в его концепции "категории трудовой стоимости соответствует категория юридического субъекта"1.
Сторонники нового (пролетарского, советского и т.д.) права, критикуя позицию Пашуканиса, утверждали, что применяемые им абстрактные характеристики права вообще относятся лишь к буржуазному праву, но не к "пролетарскому праву", для которого нужны другие обобщающие понятия. Подобные требования Пашуканис считал недоразумением. "Требуя для пролетарского права своих новых обобщающих понятий, — отвечал он своим критикам, — это направление является как будто революционным par excellence. Однако оно на деле прокламирует бессмертие форм права, ибо оно стремится вырвать эту форму из тех определенных исторических условий, которые обеспечили ей полный расцвет, и объявить ее способной к постоянному обновлению. Отмирание категорий (именно категорий, а не тех или иных предписаний) буржуазного права отнюдь не означает замены их новыми категориями пролетарского права, так же как отмирание категории стоимости, капитала, прибыли и т.д. при переходе к развернутому социализму не буде,т означать появление новых пролетарских категорий стоимости, капитала, ренты и т.д."2.
Но постепенно в суждениях Пашуканиса начинается заметный крен в сторону классового позитивизма, приспособления своей позиции к целям оправдания отношений, институтов и норм в условиях диктатуры пролетариата и строительства социализма. Так, в статье 1927 г. "Марксистская теория права" Пашуканис уже признает наличие нового послереволюционного и послебуржуазного "советского права" с "особой, специфической природой"3. Вместе с тем это "советское право" он — для сохранения хотя бы внешней, словесной видимости своей концептуальной последовательности — не называет "пролетарским правом". Но эти словесные ухищрения сути дела не меняют.
Отсутствие подлинного права и государства при диктатуре пролетариата Пашуканис (как и другие марксистские авторы) по существу пытался изобразить как наличие нового, "неподлинного", советского права и государства, обреченных на "отмирание".
1 Пагиуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и го
сударства. С. 187—^188.
2 Там же. С. 53.
3 Там же. С. 188—189.
Глава 2. Юриспруденция в России 159
Весь этот идеологический туман с мнимым "отмиранием" отсутствующих феноменов постоянно витал над всем марксистским подходом к судьбам права и государства после пролетарской революции и определял тот неизменный горизонт советской юриспруденции, под сводами которой все зависело от изменчивой политической конъюнктуры. В этой системе коор-Динат логически последовательная теория права и государства просто невозможна, и пример Пашуканиса в этом плане весьма показателен. Правопонимание при таком негативном подходе к праву вообще с позиций коммунистического отрицания его как буржуазного феномена по сути дела предстает как право- отрицание. Познание права подчинено здесь целиком целям его преодоления. Это антиюридическое мировоззрение нашло своё воплощение и реализацию в правовом нигилизме всей послереволюционной идеологии и практики.
В подходе Пашуканиса, как и в марксистско-ленинском учении в целом, принципиальное отрицание права сочетается с отрицанием государства как явлением частнособственнического строя.
В товарно-денежном обществе, особенно при капитализме, государство, по Пашуканису, "реализует себя как безличная "общая воля",, как "власть права" и т.д., поскольку общество представляет собой рынок"1. Принуждение здесь должно выражать власть самого права, быть в интересах всех участников товарно-денежных отношений и правового общения, исходить от государства как "общей воли", абстрактно-всеобщего лица. Принуждение в таком обществе должно по необходимости протекать в правовой форме, а не представлять собой акт целесообразности. "Оно должно выступать как принуждение, исходящее от некоторого абстрактного общего лица, как принуждение, осуществляемое не в интересах того индивида, от которого оно исходит, — ибо каждый человек в товарном обществе — это эгоистический человек, — но в интересах всех участников правового общения"2.
В качестве такого абстрактно-всеобщего лица и выступает государство — публичная власть в условиях рыночного общества. Выступая в качестве гаранта меновых и вообще частных отношений, "власть становится общественной, публичной властью, властью, преследующей безличный интерес порядка"3. Здесь, по Пашуканису, находится ответ на вопрос о том, по-
1 Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и го
сударства. С. 135.
2 Там же. С. 136.
3 Там же. С. 130.
160 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
чему "господство класса не остается тем, что оно есть, т.е. фактическим подчинением одной части населения другой, но принимает форму официального государственного властвования" или, иначе говоря, "почему аппарат господствующего принуждения создается не как частный аппарат господствующего класса, но отделяется от последнего, принимает форму безличного, оторванного от общества аппарата публичной власти?"1.
Классовое господство, подчеркивает Пашуканис, гораздо шире официального господства государственной власти. Наряду с прямым и непосредственным классовым господством, в рыночном обществе вырастает косвенное, отраженное господство в виде официальной государственной власти как особой силы, отделившейся от общества.
Из этих и других аналогичных суждений Пашуканиса о государстве как о форме публичной власти (а не просто прямом классовом подавлении и т.д.), казалось бы, следует, что государство — это правовая организация, поскольку в понятии публичной (государственной) власти присутствует (также и по признанию Пашуканиса) правовой аспект: ведь именно момент правового опосредования придает классовому господству характер публичной (т.е. государственной, абстрактно-всеобщей для общества в целом и всех его членов в отдельности) власти. Будучи последовательным, он должен был бы признать, что отнюдь не всякое классовое господство, не всякая классовая организация власти над обществом и его членами, а только правовая форма организации власти есть публичная власть, есть государство. В таком случае, как максимум, его классовый подход, логически говоря, позволял бы ему утверждать лишь следующее: государство (т.е. публично-правовая власть) тоже носит классовый характер, но эта классовость состоит не в классовом подавлении, не в классовой власти, словом, не в диктатуре класса, а в господстве права (с его принципом формального равенства и свободой всех индивидов при их фактических различиях), в классовой природе этого права, которое по сути своей для Пашуканиса является буржуазно-классовым феноменом.
Но вопреки этому Пашуканис, прибегая к методологическому приему "удвоения действительности", использовал понятие "государство" в двух совершенно различных значениях: 1) как организации фактического подавления и господства (клас-
1 Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. С. 132.
Глава 2. Юриспруденция в России 161
совой диктатуры, аппарата внутреннего и внешнего насилия по.принципу классовой целесообразности); 2) как организации публичной власти (правового порядка власти, правового государства и т.д.). "Государство как организация классового господства и как организация для ведения внешних войн, — писал он, — не требует правового истолкования и по сути дела не допускает его. Это — области, где царит так называемый "raison d'etat, т.е. принцип голой целесообразности. Наоборот, власть как гарант рыночного обмена не только может быть выражена в терминах права, но и сама представляется как право, и только право, т.е. сливается целиком с отвлеченной объективной нормой"1.
^акая теоретическая непоследовательность и связанная с ней понятийная неопределенность ведут к смешению в категории "государство" разнородных, противоположных феноменов — права и произвола, неправовой (диктаторской) власти (целесообразного насилия) и власти правовой, публичной.
Однако свою собственную непоследовательность и смеше
ние понятий Пашуканис (в русле принципиальной марксистс
кой материалистической и классовой борьбы против права,
юридической идеологии и государства как по сути сугубо бур
жуазных явлений) выдает за пороки, двойственность, иллюзор
ность и права и правовой теории государства как таковых.
"Поэтому, — писал он, — всякая юридическая теория госу
дарства, которая хочет охватить все функции последнего, по
необходимости является неадекватной. Она не может быть
верным отражением всех фактов государственной жизни, но
дает лишь идеологическое, т.е. искаженное, отражение дей
ствительности"2.,
Здесь все, как говорится, валится с больной головы на здоровую. Из всех этих суждений Пашуканиса прежде всего следует лишь тот вывод, что ему самому не удалось наметить сколько-нибудь последовательную, внутренне непротиворечивую, понятийно единую теорию, в рамках которой определенная концепция права, опирающаяся на марксистские (исторические, экономико-материалистические, классово-пролетарские, коммунистические) представления, логически сочеталась бы с соответствующими марксистскими представлениями о государстве. Это и не могло ему удасться уже из-за нестыку-емости в конечном счете самих марксистских представлений о
1 Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и го
сударства. С. 130—131.
2 Там же. С. 131.
162 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
праве как форме экономико-товарных отношений и о государстве как организации классовой диктатуры, классового насилия и т.д.
Кстати говоря, логически и фактически не стыкуются и не согласуются между собой также и различные марксистские положения о самом праве (например характеристики права то как формы экономических отношений, то как воли класса, то. как общегосударственной воли, то как средства принуждения, тот как продукта общества, то как продукта государства и т.д.) или о государстве (например толкование государства то как организации публичной власти всего общества, тот как диктатуры класса и комитета классового господства, то как связанного объективно экономически обусловленными правовыми формами, нормами и отношениями, то как не связанного никаким правом и никакими законами аппарата классового подавления, то как порождаемого экономическими отношениями общества вторичного, "надстроечного"' явления, то как исходного и решающего "внеэкономического фактора", посредством прямого политического насилия подчиняющего себе общество, изменяющего сущность и характер общественных отношений, определяющего "базис" общества и т.д.).
Причем вся эта разнородность марксистских суждений об одном и том же объекте усугубляется и доводится до полной неопределенности в силу того, что в одних случаях марксистской трактовки соответствующий объект (в нашем случае — право, государство) берется то как реальное явление и факт действительности (как объективно необходимая, фактически наличная и действительная форма отношений), то лишь как некий идеологический, т.е., согласно марксизму, ложный, иллюзорный, нереальный, недействительный феномен. Отсюда и многочисленность различных подходов, школ, направлений, претендующих на выражение "подлинного" марксизма, ленинизма, коммунизма в вопросах общества, права, государства, власти и т.д.
В связи со всем этим весьма показательно, что принципиальная невозможность формулирования собственно марксистской юридической теории государства (и, в частности, марксистской теории правового государства) — именно марксистской теории взаимосвязи права и государства, марксистской теории правового государства, а не марксистской критики буржуазного права, государства и правового государства и т.д. — выдается Пашуканисом за невозможность вообще юридической теории государства (и вместе с тем теории правового государства) как таковой.
Глава 2. Юриспруденция в России 163
Пашуканис утверждает, что "юридическое понимание государства никогда не может стать теорией, но всегда будет представляться как идеологическое извращение фактов"1. Ему здесь следовало бы добавить: с точки зрения марксистской правовой и политической идеологии. Но он не замечает, что именно крайняя идеологизированность развиваемого им мар-i ксистского подхода к праву и государству, классовая неприязнь к ним как буржуазным явлениям и позволяет ему легко (без научной теории, одной лишь классовой идеологической критикой) разделаться с ними как идеологическими извращениями. "Правовое государство, — утверждает он, — это мираж, но мираж, весьма удобный для буржуазии, потому что он заменяет выветрившуюся религиозную идеологию, он заслоняет от масс факт господства буржуазии... Власть, как "общая воля", как "власть права", постольку реализуется в буржуазном обществе, поскольку последнее представляет собой рынок. С этой точки зрения и полицейский устав может выступить перед нами как воплощение идеи Канта о свободе, ограниченной свободой другого"2.
Пашуканису кажется, что указав на "рынок" как на подоплеку правового государства, он разоблачил все "иллюзии" о свободе и праве индивидов и оставил их один на один с голой диктатурой буржуазии в виде эквивалентного обмена товаров и полицейского устава. Но сами-то "миражи" (право, правовое государство, индивидуальная свобода и даже требование соответствия в правовом государстве полицейского устава идее правового закона) и после подобных "разоблачений" остаются фактами буржуазной действительности, не менее реальными, чем "рынок" и т.д. Так что разоблачения и критика подобного рода призваны лишь вновь и вновь подтвердить негативное отношение ко всем ("базисным" и "надстроечным") явлениям капитализма и показать, что уничтожение частной собственности, товарных отношений и рынка в процессе пролетарской революции означает вместе с тем и ликвидацию права, правового государства, "общей воли" граждан, свободного и независимого индивида —■ товаровладельца и субъекта права, а также всех иных "миражей" старого мира.
В середине 30-х годов Пашуканисом была выдвинута концепция так называемого "социалистического права". С учетом партийных положений о том, что в стране в основном
1 Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и го
сударства. С. 88.
2 Там же. С. 138.
164 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
построено "бесклассовое социалистическое общество", он'стал говорить о необходимости развертывания "исследований социалистического государства, о роли социалистического советского права"1.
Все прежние интерпретации Пашуканисом положений Маркса и Ленина о буржуазном "равном праве" при социализме (на первой фазе коммунизма) со всей очевидностью исключали возможность признания "социалистического права". И поэтому он, критикуя ранее другие толкования советского права (как права пролетарского и т.д.), адресовал своим оппонентам довольно каверзный вопрос: "Почему вы не предлагаете назвать это право социалистическим?"2.
Теперь же он, открещиваясь от своей прежней позиции, от концепции "буржуазности" всякого права и т.д. как "антимарксистской путаницы"3,, начал толковать советское право как право социалистическое с самого начала его возникновения. "Великая социалистическая Октябрьская революция, — пояснял он, — нанесла удар капиталистической частной собственности и положила начало новой социалистической системе права. В этом основное и главное для понимания советского права, его социалистической сущности как права пролетарского государства"4.
Вместе с "социалистическим правом" Пашуканис уже признавал и ранее отвергавшиеся им представления о "системе советского права", о каких-то особых "социалистических правовых понятиях" и т.д.5.
Идеи признания и защиты "системы советского социалистического права", "социалистического правопорядка" и т.д. развивались ив последующих публикациях Пашуканиса (вплоть до его ареста и казни в 1937 г.)6.
Вслед за Пашуканисом сходные представления о "социалистическом праве" были развиты и в статье его сторонника М. Доценко7.
1 Пашуканис Е. Государство и право при социализме // Советское госу
дарство. 1936. № 3. С. 4..
2 Пашуканис Е. Положение на теоретическом правовом фронте // Совет
ское государство и революция права. 1930. № 11—-12. С. 41.
3 Пашуканис Е. Государство и право при социализме. С. 8.
4 Там же.
5 Там же. С. 11.
6 См.: Пашуканис Е. Сталинская Конституция и социалистическая закон
ность // Советское государство. 1936. № 4. С. 23, 28; Он же. Советское
социалистическое право // Большевик, 1936, № 22. С. 20—32.
7 См.: Доценко М. Советское социалистическое право // Советское госу
дарство. 1936, № 3. С. 30.
[, Глава 2. Юриспруденция в России 165
В контексте нового подхода Пашуканис и Доценко стали
; выдавать буржуазное "равное право", которое применитель-
г но к социализму предсказывали Маркс и Ленин, уже за "социалистическое право". При этом они, среди прочего, обходили
1 деликатный вопрос: почему же классики допустили такой не-
; простительный "промах", назвав социалистическое право бур-
. жуазным?
Концепция "социалистического права" была в условиях
! победы социализма (на путях насильственной коллективизации, ликвидации кулачества и вообще "капиталистических элементов" в городе и деревне и в конечном счете полной социализации средств производства в стране) естественным продолжением
1 иллюзий о наличии какого-то небуржуазного, послереволюционного, качественно нового (пролетарского, советского) права. С позиций психологической теории права классовую концепцию права развивал М.А. Рейснер. Еще до революции он начал, а затем продолжал классовую интерпретацию и перера-
• ботку ряда идей таких представителей психологической школы права, как Л, Кнапп и Л. Петражицкий1.
Свою заслугу в области марксистского правоведения он ви-
■ дел в том, что учение Петражицкого об интуитивном праве поставил "на марксистское основание", в результате чего "получилось не интуитивное право вообще, которое могло там и здесь давать индивидуальные нормы, приспособленные к известным общественным условиям, а самое настоящее классовое право, которое в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуатируемой массы"2.
Марксистские представления о классовости права Рейснер толковал в том смысле, что каждый общественный класс — не только класс господствующий, но и угнетенные классы — в
'соответствии с положением данного класса в обществе и его психикой творит свое реально существующее и действующее интуитивное классовое право. Уже при капитализме, по Рей-снеру, имеется не только буржуазное право, но также пролетарское право и крестьянское право. Так что не "все право".запятнано "эксплуататорской целью"3.
1 См., в частности: Рейснер МЛ. Теория Петражицкого, марксизм и социальная идеология. СПб., 1908. Он же. Государство. СПб., 1911 (2-е изд. 1918). Ом Же. Основы Советской Конституции. М., 1918. Он же. Государство буржуазии и РСФСР. М., 1923. Он же. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. Л., 1925 (в дальнейшем цитировании — просто "Право"). 1 Рейснер МЛ. Право. С. 20.
3 Рейснер МЛ. Теория Петражицкого, марксизм и социальная идеология. С. 159—160.
166 Раздел III. Формирование и развитие теорий права и государства
В целом "право, как идеологическая форма, построенная при помощи борьбы за равенство и связанную с ним справедливость, заключает в себе два основных момента, — а именно, во-первых, волевую сторону или одностороннее "субъективное право" и, во-вторых, нахождение общей правовой почвы и создание при помощи соглашения двустороннего "объективного права". Лишь там возможна правовая борьба, где имеется возможность нахождения такой почвы"1.
Всякое так называемое "общее" право (общий правопорядок) — как при капитализме, так и после победы пролетарской революции — представляет собой, по Рейснеру, компромисс и объединение наличных в данном обществе субъективных классовых прав. "Ибо, — замечает он, — одинаково и буржуазное государство и наше Советское точно так же включает в свой общий правопорядок и право пролетарское, крестьянское, и буржуазное. Одного только, пожалуй, "права" у нас нет — это права землевладельческого в смысле частного землевладения, хотя зато мы имеем грандиозного помещика в лице самих Советов, владеющих порядочным количеством имений в виде советских хозяйств"2. Разница, однако, в том, что при капитализме господствующее положение в общем правопорядке занимает право буржуазии, а в советском правопорядке — пролетарское право.
Очевидно, что "социалистическое право рабочего класса", которое, по верной оценке Рейснера, при военном коммунизме "делает попытку своего наиболее яркого воплощения"3, — это во всяком случае не право, а нечто совсем другое (приказные нормы диктатуры пролетариата и правящей коммунистической партии, требования партийно-политической целесообразности, порядок принудительного труда и пайково-потре-бительной уравниловки и т.д.).
1 Рейснер МЛ. Право. С. 267.
2 Там же. С. 198. Здесь, как и в других случаях, следует учитывать то
обстоятельство, что у Рейснера право при капитализме (как "общее"
право) не совпадает с буржуазным правом (с субъективным правом бур
жуазии); точно так же право советское (право при диктатуре пролета
риата) как "общее" право не совпадает с пролетарским правом (субъек
тивным правом пролетариата).
3 Там же. С. 246. Рейснер здесь, видимо, первым использует понятие "со
циалистическое право". Правда, "социалистическим правом" при этом он
именует классовое субъективное пролетарское право, а не "общее" совет
ское право, которое обозначается им как "социалистический правопоря
док" (см. там же. С. 246, 247).
Глава 2. Юриспруденция в России 167
При нэпе, с сожалением констатирует Рейснер, пришлось "усилить примесь буржуазного права и буржуазной государственности, которые и без того естественно входили в состав социалистического правопорядка"1. "Общее" советское право в этих условиях предстает как компромисс трех классовых систем права (пролетарского, крестьянского и буржуазного права). Это "общее" (советское) право периода нэпа он ввиду доминирующей роли пролетарского (социалистического) права также характеризует как "социалистический правопорядок", который включает в себя классовое право трех классов2.
Вся история права — это, по Рейснеру, "история его угасания"3. При коммунизме оно угаснет навсегда.
Такое классовое перетолкование интуитивного права фак
тически отвергает основание и суть психологического правопо-
нимания вообще — индивида с его правовой психикой, право
выми притязаниями, эмоциями и т.д. И на примере рейснеров-
ской концепции классовости права хорошо видно, как классо
вость убивает право. ч
Проблемам построения марксистской теории права в 20-е годы был посвящен также ряд публикаций И. Разумовского4. Он подчеркивал, что марксистская теория права должна строиться по аналогии с Марксовой критикой политэкономии. Отсюда и его в целом положительное отношение к работе Пашуканиса при расхождении в "некоторых частностях"5.
Для Разумовского (как и для Пашуканиса — с ориентацией на "Капитал") единственно правильный подход к построению марксистской теории права — это "социологическая и социалистическая критика буржуазной общей теории права"6. При этом он отмечал важность теоретико-правовых исследований для правильного и конкретного понимания хода исторического развития, для теории исторического материализма в целом. "Ибо, — писал он, — вопросы права и связи его с экономической структурой общества, послужившие, как известно, в свое время отправным пунктом для всех дальнейших теоретических построений Маркса, это — основные вопросы марксистской социологии, это лучший пробный камень для проверки и
1 Рейснер М.А. Право. С. 221.
2 Там же. С. 274.
3 Там же.
4 См., в частности: Разумовский И. Понятие права у Маркса и Энгельса //
Под знаменем марксизма. 1923. № 2—3; Он же. Проблемы марксистской
теории права. М., 1925.
5 Разумовский И. Проблема марксистской теории права. С. 3.
6 Там же. С. 4.
;Рлава 2. Юриспруденция в России.. 169
"советская республика есть государство правовое, осуществляющее свою деятельность в условиях правового режима"1.
При этом Малицкий, отождествлявший право и закон, под "правовым государством" имел в виду любое "государство" (точнее говоря — любую власть, в том числе партийную, диктаторскую и т.д.), где есть "законы", хотя бы в виде приказных норм различных органов диктатуры пролетариата.
То классовое понимание права и государства, которого придерживался (вместе с другими представителями марксистско-ленинского учения о государстве и праве) Малицкий, фактически отрицало принципы права и правового государства, а тем более их совместимость с системой институтов и норм диктатуры пролетариата. Отсюда — внутренняя противоречивость и в целом несостоятельность (теоретическая и практическая) его интерпретации диктатуры пролетариата как государства правового.
Общее определение права Малицкого находилось под заметным влиянием позиции Стучки, но с ббльшим выделением нормативного аспекта. "Право, — писал он, —- есть порядок общественных отношений, устанавливаемый господствующим классом в своих классовых интересах и охраняемый организованною силой этого класса. Право как порядок, или иначе правопорядок, выражается в определенных правилах поведения, защищаемых организованною силою господствующего класса: в правовых нормах. Совокупность правовых норм называется положительным правом, т.е. правом, которое установлено господствующим классом, предписано этим классом"2.
Такое легистское правопонимание дополняется у Малицкого положением о том, что именно государство (т.е., согласно марксистско-ленинской позиции Малицкого, организованная сила господствующего класса и машина для подавления подчиненного класса) является творцом права. Поясняя своеобразие отношений между советским "правовым государством" и индивидами, он отмечал: «Следовательно, создателем права является государство, оно же является и источником прав отдельных личностей. Таким образом, не личность жертвует часть своих прав государству, но само государство наделяет граждан правами, т.е. государство определяет личности сферу ее свободы в деле проявления ею своей инициативы, но и эту инициативу личность может проявлять и свою, предоставлен-
1 Малицкий А. Советская Конституция. Харьков, 1924 (2-е изд., 1925).
С. 27, 28.
2 Малицкий А. Советская Конституция. Харьков, 2-е изд., 1925. С. 5.
170 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
ную ей государством, свободу осуществлять не исключительно в своих личных интересах, но в интересах общих, всего коллектива, или, как неоднократно говорит нам закон: "в целях развития производительных сил"»1.
Такие октроированные (дарованные "государством" диктатуры пролетариата) "права личности" в условиях советского строя даже в трактовке Малицкого предстают как чистая фикция. Он откровенно подчеркивает, что советский гражданин "получает свои права... не ради своих милых глаз, не на основании своего рождения и не для достижения своих личных целей, но от государства, из рук господствующего класса, в интересах общественных, в целях осуществления своих обязанностей, лежащих на нем как на члене общества, как на участнике в процессе производства и распределения"2.
В соответствии с логикой изображенного Малицким советского "правового государства" получается, что гражданину даны (дарованы) права лишь для того, чтобы он выполнял предписанные ему обязанности по отношению к государству, коллективу и т.д. "Поэтому, — поясняет он, -=— в Советской Республике права как гражданские, так и публичные должны рассматриваться как средства для осуществления гражданином его официальных функций, его общественных обязанностей. Это значит, что право, принадлежащее личности, есть не столько свобода личности, сколько ее общественная обязанность. Право как обязанность — вот коренное отличие взгляда социализма на субъективные права личности от воззрения на них буржуазной доктрины Запада. А раз гражданин получает свои права, т.е. границы своей свободы, из рук государства, то буржуазный принцип: "Все, что не запрещено законом, считается дозволенным" в советском строе должен уступить место обратному положению: "Дозволено лишь то, что по законам разрешено", так как носителем и источником прав является не личность, но государство"3.
Советский государственный строй, по словам Малицкого, "имеет следующие правовые предпосылки: а) диктатура пролетариата, б) отмена частной собственности, в) федерация трудящихся классов всех наций"4.
Но эти "предпосылки" как раз исключали право с его принципом формального равенства и свободы индивидов, хотя,
1 Малицкий А. Советская Конституция. С 48
2 Там же. G. 49.
3 Там же. х
4 Там же. С. 26.
Глава 2. Юриспруденция в России 171
конечно, и при таких правоисключающих предпосылках политико-партийная власть диктатуры пролетариата издавала разного рода акты — декреты, постановления, циркуляры и т.д., словом, "законы". Но издавать такие неправовые "законы" и быть правовым режимом, правовым государством — вещи совершенно разные. Поэтому Малицкому пришлось попросту выдумывать какую-то особую версию "правового" характера диктатуры пролетариата. "Не надо, — поучает он в этой связи, — смешивать понятие "правовое государство" как государство, проводящее "правовой режим", т.е. подчиненность всех органов государственной власти закону, с понятием "правового государства" как теории государства, ограниченного "правами личности" и потому во имя "прав личности" руководствующегося в своей главным образом законодательной деятельности принципами отвлеченного права, как чего-то стоящего над государством, но по существу являющегося защитой интересов капиталиста-одиночки: индивидуализм буржуазного права"1.
Применительно к советскому "правовому государству" Ма-лицкий отвергал и принцип разделения властей. "В противовес этому, — отмечал он, — Советский строй основан на таких формах деятельности государственных органов, при которых достигалось бы соединение законодательной и исполнительной государственной работы, т.е. слияние управления с законодательством"2. Он, однако, не пояснял, каким образом может быть осуществлено подчинение исполнительных органов диктатуры пролетариата закону в условиях законодательства самих этих исполнительных органов. Обходит молчанием Малиц-кий и вопрос о монополии политической власти в руках правящей коммунистической партии, что также наглядно демонстрировало несостоятельность его трактовки "государства" диктатуры пролетариата в качестве правового государства.
Подход Малицкого, представлявший собой причудливую смесь советско-апологетического рвения и буржуазной экзотики, был подвергнут критике его более осмотрительными коллегами.
Под воздействием партийно-политических решений и установок конца 20-х — начала 30-х годов о нэпе, коллективизации, темпах индустриализации, борьбе против различных "уклонов" и т.д. представители различных направлений право-
1 Малицкий А. Советская Конституция. С. 46.
2 Там же. С. 35.
172 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
понимания вносили существенные изменения и коррективы в свои подходы к проблемам права и государства.
Прямая ориентировка на дальнейшую политизацию юридической науки (в духе тогдашней политической практики и "курса партии" на борьбу против правых и левых, против троцкистов и бухаринцев, против "оппортунизма" и буржуазной идеологии) содержалась уже в установочном докладе Л. Кагановича в Институте советского строительства и права Коммунистической академии (4 ноября 1929 г.).
Не только буржуазные юристы, но и часть коммунистов-государствоведов, по оценке Кагановича, оказались "в плену у старой буржуазной методологии"1. В качестве примера он сослался на подход А. Малицкого. "Ведь мы, — подчеркнул Каганович, — отвергаем понятие правового государства даже для буржуазного государства. Как марксисты, мы считаем, что буржуазное государство, прикрываемое формой права, закона, демократии, формального равенства, по сути дела есть не что иное как буржуазная диктатура. Понятие "правовое государство" изобретено буржуазными учеными для того, чтобы скрыть классовую природу буржуазного государства. Если человек, претендующий на звание марксиста, говорит всерьез о правовом государстве и тем более применяет понятие "правового, государства" к советскому государству, то это значит, что он идет на поводу у буржуазных юристов, это значит, что он отходит от марксистско-ленинского учения о государстве"2.
Свое понимание (в принципе, надо признать, адекватное) марксистско-ленинского учения в этом вопросе Каганович подкрепил рядом цитат из работ Ленина, в том числе: "Диктатура означает... неограниченную, опирающуюся на силу, а не на закон, власть"; "Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами. Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, —■ власть, не связанная никакими законами"3.
В духе такого толкования советского государства как диктатуры пролетариата, не ограниченной никакими (в том числе, конечно, и своими, советскими) законами, Каганович далее весьма откровенно констатировал подлинное место и значение
1 Каганович Л. Двенадцать лет строительства советского государства и
борьба с оппортунизмом // Советское государство и революция права.
1930. № 1.С. 8.
2 Там же. С. 9.
3 Там же.. >
,- Глава 2. Юриспруденция в России 173
"законов" в условиях пролетарской диктатуры: "Конечно, все. это не исключает закона. У нас есть законы. Наши 'законы определяют функции и круг деятельности отдельных органов государственной власти. Но наши законы определяются революционной целесообразностью в каждый данный момент"1.
Выступление Кагановича послужило сигналом к развертыванию на "правовом фронте" широкой кампании большевистской "критики и самокритики". В этих условиях обострилась борьба и между двумя основными позициями в советском правоведении того времени — позициями Пашуканиса и Стучки., Общетеоретические споры о правопонимании по-своему преломлялись и развивались в отраслевых юридических науках.
На I Всесоюзном съезде марксистов-государственников и правовиков (1931) была предпринята попытка выработки некой единой "правильной" позиции и линии (по аналогии с "гене-' ральной линией" в политике) в вопросах правопонимания. Среди участников съезда доминировали сторонники Пашуканиса, и резолюция съезда была принята по докладам Пашуканиса и Я.Бермана2.
Как Стучка, так и Пашуканис были охарактеризованы в 'резолюции как "виднейшие представители марксистско-ленинской теории права"3. Признание их вклада сочеталось с перечислением ряда недостатков их концепций.
В целом предложенная названным съездом общая позиция носила эклектический характер и пыталась соединить несовместимые друг с другом представления. Особенно наглядно это проявилось в том, что авторы резолюции, признавая пролетарскую классовую сущность советского права, в то же время отрицают концепцию "пролетарского права", чтобы как-то спасти доктринальные представления (а заодно и какие-то остатки прежних взглядов Пашуканиса) о буржуазном "равном праве" после пролетарской революции.
Однако и после I съезда марксистов-государственников и
правовиков какого-то единого подхода и тем более "генераль
ной линии" в правопонимании не было. Споры между различ
ными концепциями (и прежде всего — Стучки и Пашуканиса)
продолжались и даже усиливались и ужесточались..
1 Каганович Л. Двенадцать лет строительства советского государства и
борьба с оппортунизмом // Советское государство и революция права.
1930. № 1. С. 9
2 Резолюция I Всесоюзного съезда марксистов-государственников и право
виков по докладам Е. Пашуканиса и Я. Бермана // Советское государство
и революция права, 1931, № 3. С. 143—153.
3 Там же. С. 141. v
174 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
Искомая "генеральная линия" в советской юридической
науке была утверждена на "I совещании по вопросам науки советского государства и права" (16—19 июля 1938 г.). Его орга^ низатором и дирижером был подручный Сталина на "правовом фронте" А.Я. Вышинский. Совещанию был придан всесоюзный характерен в его работе участвовало около 600 научных работников, преподавателей, практиков из различных регионов страны.
Цели и задачи совещания состояли в том, чтобы в духе. потребностей репрессивной практики тоталитаризма утвердить единую общеобязательную "единственно верную" марксистско-ленинскую, сталинско-большевистскую линию в юридической науке, с этих позиций переоценить и отвергнуть все направления, подходы и концепции советских юристов предшествующего периода как "враждебные" и "антисоветские".
В тезисах, длинном установочном докладе и заключитель
ном слове Вышинского на совещании 1938 г., в выступлениях
участников прений основное внимание было уделено "разоб
лачению" положений "троцкистско-бухаринской банды во главе
с Пашуканисом, Крыленко и рядом других изменников"1, воп
росам нового общего определения права и вытекающим отсю
да задачам теории государства и права и отраслевых юридичес
ких дисциплин..
В первоначальных тезисах к докладу Вышинского (и в его устном докладе) формулировка нового общего определения выглядела так: "Право — совокупность правил поведения, установленных государственной властью, как властью господствующего в обществе класса, а также санкционированных государственной властью обычаев и правил общежития, осуществляемых в принудительном порядке при помощи государственного аппарата в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу"2.
В письменном же тексте доклада Вышинского и в одобренных совещанием тезисах его доклада формулировка общего определения права дана в следующей "окончательной редакции в соответствии с решением совещания": "Право — совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также
1 Вышинский А. Основные задачи науки советского социалистического
права // В кн.: Основные задачи науки советского социалистического
права. М., 1938. С. 8.
2 Тезисы доклада т. А.Я. Вышинского. М., 1938. С. 6.
Глава 2. Юриспруденция в России ', 175
обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу"1.
В первоначальных тезисах и в докладе Вышинского отсутствовало определение советского права, но признавалась применимость этого общего определения и к советскому праву и говорилось, что анализ советского права с точки зрения указанного общего определения дает возможность раскрыть социалистическое содержание советского права, его активно-творческую роль в борьбе за социалистический строй, за переход к коммунизму. В окончательной же редакции тезисов доклада Вышинского, одобренных совещанием, дается следующее определение советского права: "Советское право есть совокупность правил поведения, установленных в законодательном порядке властью трудящихся, выражающих их волю и применение которых обеспечивается всей принудительной силой социалистического государства, в целях защиты, закрепления и развития отношений и порядков, выгодных и угодных трудящимся, полного и окончательного уничтожения капитализма и его пережитков в экономике, быту и сознании людей, построения коммунистического общества"2.
Участники совещания в своих замечаниях и уточнениях к выдвинутому Вышинским общему определению в принципе не вышли за рамки предложенного типа правопонимания. Их предложения (при одобрении в целом и по существу) касались внут-ритипологических уточнений, изменений формулировок и т.д.
По своему типу "правопонимание", предложенное Вышинским и принятое совещанием, является легистским, поскольку — с точки зрения традиционного критерия различения и соотношения "Права и закона" — в его основе лежит отождествление "права" и "законодательства" ("действующего", "позитивного" права, обобщенно — "закона"). Такое отождествление прямо и откровенно признавалось и утверждалось Вышинским. "Право, — писал он, — совокупность или система правил (законов), имеющих своим назначением заботу о подчинении членов общества "общим условиям производства и обмена", т.е. о подчинении господствующим в данном обществе классовым интересам"3.
' Основные задачи науки советского социалистического права. С. 37, 183. ! Там же. С. 183. ! Там же. С. 170.
176 Раздел III. Формирование и развитие теории права и государства
Распространенные характеристики подхода Вышинского и его последователей как "нормативного", "нормативистского" и т.п. нельзя признать адекватными независимо от целей их использования. Дело прежде всего в том, что "правила поведения" ("норма") как политико-властное установление и регулятор в определении Вышинского — это нечто совершенно иное, нежели норма социальной солидарности в социальном нормативизме Л. Дюги или норма долженствования в нормативизме Г. Кельзена.
Норма, согласно Дюги, зависит не от государства, а от факта социальной солидарности (включая и солидарность разных классов) в обществе1. Правовой характер власти и законов зависит от их соответствия социальной норме (норме социальной солидарности).
Своя внутренняя объективная логика трактовки права как системы норм долженствования, восходящей к "основной норме", присуща нормативизму Кельзена2. Кстати, именно поэтому всякое государство, согласно его нормативизму, оказывается "правовым порядком" и "правовым государством"3.
Разумеется, подход Вышинского к норме, к праву как совокупности правил поведения (или "норм"), к государству, к соотношению государства и права, к их функциям, назначению и т.д. абсолютно исключал нормативизм в духе Дюги или Кельзена. Для него "правовые нормы" — любые субъективные и произвольные творения власти, ее приказы и установления, так что у него речь, скорее, идет о потестаризме (от лат. potestas — сила, власть), чем о нормативизме.
На отличии своего подхода от нормативизма настаивал и Вышинский, поясняя это следующим образом: "Наше определение ничего общего не имеет с нормативистскими определениями. Нормативизм исходит из абсолютно неправильного представления о праве как о "социальной солидарности" (Дюги),1 как норме (Кельзен), исчерпывающей содержание права, независимо от тех общественных отношений, которые определяют в действительности содержание права. Ошибка нормативистов заключается в том, что они, определяя право как совокупность норм, ограничиваются этим моментом, пони-
1 См,: Дюги Л. Право социальное, право индивидуальное и преобразова
ние государства. М., 1909.
2 См.: Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 1. М.: ИНИОН АН
СССР. 1987. С. 10—15, 47.
3 Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 2. М.: ИНИОН АН СССР.
1988. С. 116, 145—146.
Глава 2. Юриспруденция в России
мая самые нормы права как нечто замкнутое в себе, объясняемое из самих себя"1.
У Вышинского же акцент сделан именно на приказах правящей власти. Ссылки при этомна обусловленность права способом производства и т.д. оставались пустыми словами. Главное в подходе Вышинского состоит в толковании права как принудительного инструмента, средства в руках власти для осуществления диктатуры путем соответствующего регулирования поведения людей. Характеризуя право как "регулятор общественных отношений", он поясняет: "Наше определение исходит из отношений господства и подчинения, выражающихся в праве"2. Напомнив слова Сталина о т