Редактору «Theosophist» 3 страница

Стоящая передо мной в данный момент черниль­ница создает во мне или в моем уме ментальный об­раз ее формы, объема, цвета и так далее. Черниль­ницу можно убрать, но ее ментальное изображение все-таки может продолжать существовать. Тут мы снова видим, как следствие переживает свою при­чину. Более того, это следствие может в любое по­следующее время быть вызвано к сознательному су­ществованию, независимо от того, присутствует ли снова его первоначальная причина или же нет.

Таким образом, если основное предположение, высказанное во «Фрагментах оккультной Истины» по поводу вышеупомянутого пятого принципа — сущности, возникающей вследствие комбинации Брахмы и Пракрити, справедливо, то этот принцип, соответствующий физическому разуму, должен пере­стать существовать для определенного индивидуума, как только Брахма, или седьмой принцип, переста­нет существовать для него; однако на самом деле это, конечно же, не так. Упомянутое основное пред­положение приводится во «Фрагментах оккультной Истины» для того, чтобы обосновать утверждение, согласно которому как только седьмой принцип пе­рестанет существовать для какого-либо определен­ного индивидуума, шестой принцип также перестанет существовать для него. Это утверждение, конеч­но же, справедливо, хотя способ его изложения и приписываемые ему причины, на мой взгляд, вызы­вают возражения.

Говорят, что в случаях, когда человеческий ра­зум имеет исключительно материальную направ­ленность, а духовные устремления и мысли в нем полностью отсутствуют, седьмой принцип покида­ет его до или в момент смерти и шестой принцип исчезает вместе с ним. Здесь само предположение, что тенденции разума определенного индивидуума могут быть полностью материальными, влечет за собой утверждение, что в нем уже нет духовного разума, или духовного Эго. Тогда следовало бы сказать, что как только в каком-либо определен­ном индивидууме духовный разум прекращает свое существование, в тот же самый момент для этого индивидуума перестает существовать и седьмой принцип. Разумеется, последний при этом никуда не улетает. В случае с Брахмой никакого изме­нения последовательности быть не может[55]. Это утверждение просто означает, что, когда Брахма, или дух, или духовная жизнь, или духовное созна­ние индивидуума совсем не проявляется, седьмой принцип перестает оказывать какое-либо воздей­ствие на судьбу такого индивидуума или осуще­ствлять контроль над ней.

Теперь я укажу, что подразумевается (в арийской доктрине) под семью вышеперечисленными прин­ципами.

I. Пракрити. — Основа стхулашариры, представляющая ее в вышеупомянутой классификации.

II. Пракрити и Шакти. — Это лингашарира, или астральное тело.

III. Шакти. — Этот принцип соответствует вашей камарупе. Эта сила, или энергия, помещалась древними оккультистами в набхичакре. Она может при­тягивать Акашу, или Пракрити, и придавать ей любую желаемую форму. Она теснейшим образом свя­зана с пятым принципом и может быть принуждена действовать под его воздействием или контролем.

IV. Брахма, Шакти и Пракрити. — Этот прин­цип, опять-таки, соответствует вашему второму принципу, Дживатме. Эта сила представляет все­ленский жизненный Принцип, существующий в Природе. Ее вместилищем является анахата-чакра (сердце). Это сила, или энергия, составляющая то, что называется дживой, или жизнью. Она, как вы говорите, неразрушима; и ее активность после смер­ти просто переносится на другую группу атомов, чтобы сформировать из них другой организм. Одна­ко в нашей философии она Дживатмой не называ­ется. Наши философы, как правило, относят тер­мин Дживатма к седьмому принципу, когда он обо­соблен от Параматмы или Парабрахмана[56].

V. Брахма и Пракрити. — Это сочетание соответ­ствует в нашей арийской философии вашему пятому принципу, называемому физическим разумом. По ут­верждению наших философов, это та сущность, в ко­торой помещается, или пребывает, то, что называется разумом. Это самый трудный для разъяснения прин­цип, и настоящая дискуссия способна полностью из­
менить те взгляды на него, коих мы придерживаемся.

Так что же такое разум? Это таинственное нечто, принимаемое нами за местонахождение сознания — чувств, эмоций, желаний и мыслей. Психологический анализ показывает, что это, по-видимому, есть скопление ментальных состояний и возмож­ностей ментальных состояний, связанных тем, что называется памятью; причем считается, что это скопление имеет собственное существование, не связанное ни с одним из его отдельных состояний или идей. Но в какой сущности это таинственное нечто имеет свое потенциальное или действитель­ное существование? Память и надежды на будущее, составляющие, так сказать, реальное основа­ние того, что называется индивидуальностью, или ахамкарой, должны иметь где-то свое вместилище. Современные психологи Европы обычно говорят, что материальное вещество мозга как раз и являет­ся местонахождением разума, а также, что субъек­тивный опыт прошлого, который может быть вы­зван в памяти и который в своей совокупности составляет то, что называется индивидуальностью, существует в нем в виде определенных непостижи­мых, таинственных отпечатков и изменений в нер­вах и нервных центрах мозговых полушарий. Сле­довательно, говорят они, разум — индивидуальный разум — разрушается вместе с разрушением тела, и, таким образом, после смерти нет и не может быть никакого существования.

Но среди признанных этими философами фактов имеется несколько таких, коих для нас будет вполне достаточно, чтобы разрушить их теорию. В каждой части человеческого тела беспрерывно происходят изменения. Каждая ткань, каждое мышечное волок­но и нервный канал, каждый нервный узел мозга подвергается непрерывному изменению. За время жизни человека субстанция его мозга может пол­ностью обновиться несколько раз. Но, несмотря на это, память о его прошлых ментальных состояниях остается неизменной. Могут быть добавлены новые субъективные переживания, а некоторые менталь­ные состояния могут быть полностью забыты, но индивидуальное ментальное состояние остается не­изменным. Ощущение собственной личностной иден­тичности остается тем же на всем протяжении этих не­престанных изменений в веществе мозга[57]. Оно способ­но пережить все эти изменения и даже полное разру­шение материального вещества мозга.

Вместилищем этой индивидуальности, возникаю­щей из ментального сознания, является, по мнению наших философов, оккультная сила, или энергия, которая, так сказать, ведет регистрацию всех наших ментальных впечатлений. Сама эта сила неразру­шима, хотя действием определенных враждебных причин ее проявления могут быть с течением вре­мени изглажены — частично или полностью.

В связи с этим я могу упомянуть, что наши фи­лософы связали семь оккультных сил с семью вы­шеупомянутыми принципами, или сущностями. Эти семь оккультных сил в микрокосме соответствуют семи оккультным силам в макрокосме, или являют­ся их двойниками. Ментальное и духовное сознание индивидуума становится всеобщим сознанием Брах­мы, когда барьер индивидуальности полностью уда­лен и когда семь сил в микрокосме находятся en rap­port с семью силами макрокосма.

Нет ничего странного и невероятного в силе, или энергии, или шакти, несущей в себе впечатления от чувствований, идей, мыслей или других субъектив­ных переживаний. Теперь уже хорошо известно, что электрический или магнетический ток может пе­редавать каким-то непонятным образом «отпечатки» звука или речи со всеми их индивидуальными осо­бенностями; подобным же образом я могу сообщить вам свои мысли передачей энергии, или силы.

Таким образом, этот пятый принцип представля­ет в нашей философии разум, или, выражаясь более точно, вышеописанную силу, или энергию, со всеми ее впечатлениями от ментальных состояний, а также ощущение индивидуальности, или ахамкару, порож­денную их совокупным действием. Этот принцип во «Фрагментах оккультной Истины» назван просто физическим разумом. Я не знаю, что на самом деле подразумевается под этим выражением. Оно может обозначать тот разум, который встречается на очень низкой стадии развития у низших животных. Разум может существовать в различных стадиях развития — от самых низших форм органической жизни, где при­знаки его присутствия или действия с трудом могут быть распознаны, и до человека, в котором он до­стигает своего наивысшего расцвета.

Фактически, с момента появления жизни[58] и вплоть до турия-авастхи, или состояния нирваны, эволю­ционное продвижение происходит непрерывно. Мы поднимаемся с этого принципа до седьмого по по­чти незаметными ступенькам. Но в этом продвиже­нии вперед различаются четыре стадии, отмечающие изменения особого рода — такого, что не может не привлечь внимание наблюдателя. Эти четыре стадии суть следующие:

Где жизнь (четвертый принцип) появляется.

Где существование разума становится ощути­мым в соединении с жизнью.

Где высшее состояние ментальной абстракции заканчивается и начинается духовное сознание.

Где духовное сознание исчезает, оставляя седь­мой принцип в состоянии абсолютной нирваны, или обнаженности.

Согласно нашим философам, рассматриваемый пятый принцип представляет разум на любом уров­не развития — от второй стадии до третьей.

VI. Брахма и Шакти. — Этот принцип соответ­ствует вашему «духовному разуму». Это, по сути дела, Буддхи (я применяю слово Буддхи не в обыч­ном смысле, а в том, в каком его употребляли наши древние философы), другими словами, это вмес­тилище бодхи, или атма-бодхи. Тот, кто обладает атма-бодхой во всей ее полноте, является Буддой. Буддисты очень хорошо знают, что означает этот термин. Этот принцип описан во «Фрагментах ок­культной Истины» как сущность, возникающая в результате соединения Брахмы и Пракрити.    Опять-таки, я не знаю, в каком специфическом смысле в связи с этим употреблено слово Пракрити. Соглас­но нашим философам, это сущность, возникаю­щая из соединения Брахмы и Шакти. Я уже пояс­нял, что подразумевают наши философы под тер­минами Пракрити и Шакти.

Я уже говорил, что Пракрити, в своем первич­ном состоянии, есть Акаша[59].

Если рассматривать Акашу как Шакти, или Силу[60], то мое утверждение относительно исходного состояния Пракрити, вероятно, вызовет удивление и не­доумение, если я не разъясню, в чем разница между Акашей и Шакти. Акаша не является, строго говоря, Венцом астрального света, она также не является, сама по себе, ни одной из шести первичных сил. Но, по большому счету, всякий раз, когда производится какой-либо феноменальный результат, Шакти дей­ствует в соединении с Акашей. И кроме того, Акаша служит основой, или адхиштаной, для передачи сило­вых потоков и для формирования, или создания, раз­личных соотношений силы, или энергии[61].

В «Мантра-шастре» буква ха символизирует Ака-шу; и можно заметить, что этот слог входит в боль­шинство священных заклинаний, направленных на производство феноменальных результатов. Но при этом он сам по себе не символизирует никакой Шакти. Так что вы можете, если хотите, называть Шакти атрибутом Акаши.

Я не думаю, что относительно сущности этого принципа может существовать какое-либо реальное различие взглядов между буддийскими и брахман­скими философами.

Буддийским и брахманским посвященным хоро­шо известно то мистическое круглое зеркало, со­ставленное из двух полусфер, которое, по сути де­ла, отражает лучи, исходящие от «неопалимой ку­пины» и сияющей звезды — Духовного солнца, что светит в Чидакаше.

Духовные впечатления, составляющие этот прин­цип, заключены в оккультной силе, связанной с рас­сматриваемой сущностью. Последовательные вопло­щения Будды фактически означают периодические переносы этой таинственной силы или содержащих­ся в ней впечатлений. Такой перенос возможен лишь тогда, когда осуществляющий его Махатма[62] полнос­тью отождествил себя со своим седьмым принци­пом, уничтожил свою ахамкару и испепелил ее в Чи-дагникундуме, а также сумел привести свои мысли в соответствие с вечными законами природы и стать сотрудником последней. Или, излагая то же самое дру­гими словами, когда он достиг состояния нирваны — состояния конечного отрицания, отрицания индиви­дуального, или обособленного, существования [63].

VII. Атма. — Эманация абсолюта, соответствую­щая седьмому принципу. Что касается этой сущ­ности, то на ее счет нет никакого существенного расхождения во мнениях между тибетскими буд­дийскими адептами и нашими древними риши.

Теперь нам следует выяснить, которая из этих сущностей может появляться после смерти индиви­дуума во время спиритических сеансов и произво­дить так называемые спиритические феномены.

Утверждение спиритуалистов, что «развопло-щенные духи» конкретных людей проявляются в комнатах для сеансов, неизбежно подразумевает, что существо, появляющееся таким образом, несет на себе отпечаток какой-то определенной индиви­дуализированной личности.

И потому вначале нам следует выяснить, в ка­кой сущности или сущностях заключена эта лич­ность. Очевидно, что она связана со строением те­ла конкретного человека и с его субъективными переживаниями (называемыми в совокупности его разумом). После смерти индивидуума его тело разру­шается; его лингашарира разлагается, а сила, свя­занная с нею, смешивается с потоком соответствую­щей силы в макрокосме. Подобным же образом третий и четвертый принципы смешиваются с со­ответствующими им силами. Эти сущности могут потом снова войти в состав других организмов. И так как они уже не носят никакого отпечатка ин­дивидуальности, то спиритуалисты не вправе гово­рить, что развоплощенный дух человека появляет­ся в комнате, где проводится сеанс, даже если там действительно проявилась одна из таких сущнос­тей. Во всяком случае, у нее нет никакого спосо­ба удостовериться самой и доказать нам, что она принадлежала ранее какому-либо определенному индивидууму.

Поэтому нам лишь следует выяснить, действи­тельно ли какая-либо из трех последних сущностей появляется в комнатах для сеансов, и если да — то с какою целью: для развлечения или же для настав­ления спиритуалистов. Возьмем три определенных типа индивидуумов и посмотрим на их примере, что случается с этими тремя принципами после смерти.

I. Индивидуум, в котором духовные привязанно­сти имеют большую силу, чем земные.

II. Индивидуум, в котором духовные устремле­ния присутствуют, но обладают лишь второстепен­ной важностью для него, его земные интересы занимают большую часть его внимания.

III. Индивидуум, в котором нет вообще никаких духовных устремлений, духовное Эго которого мертво или недоступно его пониманию.

В данном случае нам нет необходимости рас­сматривать пример совершенного Адепта. В пер­вых двух случаях, согласно нашему предположению, духовные и ментальные переживания сосуществуют вместе, а когда существует духовное сознание (то есть существование седьмого принципа осознает­ся), последний сохраняет свою связь с пятым и шестым принципами. Но существование земных привязанностей делает необходимой пунарджанму[64]; последняя означает развитие новой группы объективных и субъективных переживаний, состав­ляющих новую комбинацию окружающих условий, или, другими словами, новый мир. Период меж­ду смертью и последующим рождением заполнен приготовлением, необходимым для будущего раз­вития этих новых переживаний. В течение этого инкубационного периода, как вы его называете, дух никогда добровольно не появится в этом мире, да и не может появиться.

В этой вселенной действует великий закон, суть которого состоит в деградации субъективных пе­реживаний до уровня объективных феноменов и в развитии первых из последних. По-другому это называется «циклической необходимостью». Че­ловек подчинен этому закону до тех пор, пока сам не возьмет в свои руки собственную судьбу; он может выйти из-под его контроля, лишь пол­ностью подавив все свои земные привязанности.

Новая комбинация условий, которой он будет под­чинен, может быть лучше или хуже, чем те зем­ные условия, в которых он жил прежде; но в сво­ем продвижении к новому миру — вы можете быть в этом совершенно уверены — он никогда не обер­нется, чтобы взглянуть на своих спиритуалисти­ческих друзей[65].

В третьем из вышеупомянутых случаев, по на­шему предположению, нет никакого проявления духовного сознания или духа; поэтому для такого человека они как бы не существуют вовсе. Это похо­же на тот случай, когда какой-либо орган или спо­собность не используется долгое время, вследствие чего они практически перестают существовать.

Но эти сущности все равно остаются в распоря­жении человека и могут проявиться, если на них будет наложена печать осознания. Когда же этого нет, вся его индивидуальность сосредоточена в пя­том принципе. И после смерти этот пятый прин­цип остается единственным представителем данно­го индивидуума.

Сам он (пятый принцип) не может развить для себя новую группу объективных переживаний, или, говоря другими словами, он не имеет собственной пунарджанмы. Эта сущность вполне может появ­ляться в комнатах для сеансов, но абсурдно назы­вать ее развоплощенным духом[66]. Это просто сила, или энергия, сохраняющая «отпечатки» мыслей или идей индивидуума, в структуру которого она первоначально входила. Иногда она призывает к себе на помощь силу камарупы и создает для себя какую-нибудь определенную 'эфирную форму (не обяза­тельно человеческую).

Тенденции ее действий будут похожи на тенден­ции разума индивидуума в то время, когда он жил на земле. Эта сущность продолжает существовать до тех пор, пока «отпечатки», оставленные на силе, свя­занной с пятым принципом, остаются целыми. Но с течением времени они стираются, и тогда упомяну­тая сила смешивается с потоком соответствующей ей силы в Макрокосме, подобно реке, впадающей в море. Такого рода сущности могут являть признаки того, что индивидуумы, которым они принадлежали, обладали значительной интеллектуальной силой, поскольку достаточно мощная интеллектуальная сила вполне может сосуществовать с полным отсутстви­ем духовного сознания. Однако это обстоятельство ни в коей мере не означает, что именно духи, или духовные Эго, умерших индивидуумов появляются в комнатах для сеансов.

В Индии есть люди, основательно изучившие природу таких сущностей (называемых пишачами). Сам я мало что могу рассказать о них из-за отсут­ствия личного опыта, так как никогда не вдавался в эту отвратительную, бесполезную и опасную сфе­ру исследований.

Ваши спиритуалисты сами не ведают, что в дей­ствительности творят. С течением времени их ис­следования, вероятно, закончатся либо отврати­тельным колдовством, либо духовной катастрофой для тысяч мужчин и женщин[67].

Эти изложенные мною взгляды часто поясня­лись нашими древними авторами путем сравнения хода человеческой жизни, или существования, с орбитальным движением планеты вокруг солнца. Центростремительной силой является духовное притяжение, а земное притяжение — центробеж­ной. Если центростремительная тенденция пере­силивает центробежную, планета приближается к солнцу, а индивидуум достигает более высокого уровня существования. С другой стороны, если центробежная сила превосходит центростреми­тельную, планета удаляется на большее расстоя­ние от солнца и движется по новой орбите на этом расстоянии, то есть индивидуум опускается на бо­лее низкий уровень существования. Это нагляд­но проявляется в первых двух случаях, которые я упомянул выше.

Нам следует рассмотреть только два крайних случая.

Когда планета в своем приближении к солнцу пе­реходит черту, где центростремительная и центро­бежная силы полностью нейтрализуют друг друга, влияние центростремительной силы начинает не­уклонно возрастать и планета устремляется к солнцу с постепенно нарастающей скоростью, чтобы в кон­це концов слиться с массой солнечного тела. Это как раз то, что происходит с совершенным Адептом.

Опять же, когда планета в своем отступлении от солнца достигает точки, где центробежная сила ста­новится всемогущей, она сходит с орбиты по каса­тельной и уходит в глубины пустого пространства. Когда планета выходит из-под контроля солнца, она постепенно теряет свою животворную теплоту и созидательную энергию, которую первоначально получала от солнца, и превращается в холодную массу материальных частиц, коим предстоит блуж­дать в пространстве до тех пор, пока эта масса пол­ностью не рассыплется на атомы. Эта холодная мас­са при вышеупомянутых обстоятельствах сравнима с пятым принципом, тогда как тепло, свет и энергию, которые оставили ее, можно сравнить с шес­тым и седьмым принципами.

После приобретения новой орбиты или же в про­цессе своего отклонения со старой орбиты на но­вую планета уже не может возвратиться в какую-либо точку своей старой орбиты, так как разные орбиты, находясь на различных уровнях, никогда не пересекаются между собой.

Это образное изложение правильно разъясняет древнюю брахманскую теорию, касающуюся данного предмета. Это лишь один из аспектов того, что древ­ние мистики называли великим Законом Вселенной.

 

                     

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

 

Примечание I

 

В связи с вышесказанным было бы желатель­но обратить внимание читателей на тот факт, что страна, называемая китайцами Си-цзянь, а западными географами — Тибетом, упомянута в древ­нейших книгах, сохранившихся в провинции Фу-цзянь (главной резиденции коренных жителей Ки­тая), как великое средоточие оккультного знания в доисторические времена. Согласно этим записям, в ней обитали «Учителя Света», «Сыны Мудро­сти» и «Братья Солнца». Императору Юю «Вели­кому» (2207 г. до Р.Х.), благочестивому мистику, приписывается обретение оккультной мудрости и заимствование установленной им системы теокра­тии, ибо он был первым, кто соединил в Китае ду­ховную власть со светской — именно из Си-цзяни. Это была та же самая система, что и у древних египтян и халдеев, про которую мы знаем, что она существовала в брахманский период в Индии и существует теперь в Тибете: то есть все знание, власть, мирская и сокровенная мудрость были со­средоточены внутри иерархии жрецов и ограничены их кастой. Кто были коренные жители Тибета — это вопрос, на который ни один этнограф пока не может дать вразумительного ответа. Они практику­ют религию бон, их секта является до- и антибуд­дийской, и их можно встретить главным образом в провинции Кам. Это все, что о них известно. Но даже это могло бы оправдать предположение, что они являются хотя и сильно деградировавшими, но все же потомками своих могущественных и мудрых праотцев. Их этнический тип свидетель­ствует, что они не являются чистыми туранцами, а их обряды — сейчас это главным образом кол­довство, заклинания и поклонение силам приро­ды — напоминают скорее народные обряды вави­лонян (судя по записям на извлеченных из земли цилиндрах), нежели религиозную практику ки­тайской секты даосов — религии, основанной на чистом разуме и духовности (как утверждают неко­торые). Даже кьелангские миссионеры, которые много общаются с этими людьми на границах Бри­танского Лахуля и должны были бы знать их луч­ше других, обычно не проводят почти никакого различия между бонами и двумя соперничающи­ми буддийскими сектами — желтыми шапками и красными шапками*. Последние с самого начала сопротивлялись реформе Цзонхавы* и всегда при­держивались старого буддизма, в настоящее время в значительной степени смешавшегося с практи­кой бонов. Если бы наши востоковеды знали о них больше и сравнили бы древневавилонское покло­нение Бэлу, или Ваалу*, с обрядами бонов, то обнаружили бы между ними неоспоримую связь. На­чинать здесь дискуссию, доказывая, что происхож­дение коренных жителей Тибета связано с одной из трех больших рас, которые последовательно сменяли одна другую в Вавилонии, — как бы мы их ни называли: аккадийцами (название, придуманное Ф.Ленорманом) или первобытными туран­цами, халдеями или ассирийцами, — не входит в нашу задачу. Как бы то ни было, имеется веская причина называть трансгималайскую эзотеричес­кую доктрину халдейскотибетской. И если мы вспомним, что Веды пришли, согласно всем тради­циям, с озера Манасаровар* в Тибете, а сами бра­мины — с далекого Севера, то мы вправе рассмат­ривать эзотерические доктрины всех народов, ко­торые когда-то обладали или до сих пор обладают ими, как происходящие из одного и того же ис­точника и, таким образом, называть эти доктрины «арийско-халдейско-тибетскими», или Всемирной Религией-Мудростью. «Ищите Потерянное Слово у иерофантов Татарии, Китая и Тибета», — таким был совет ясновидца Сведенборга.

 

Примечание II

 

 

Не обязательно, говорим мы. Веды, брахма­низм и вместе с ними санскрит были привнесены в тот край, который мы теперь называем Индией. Они не рождены на ее почве. Было время, когда древние народы Запада подразумевали под Инди­ей многие страны Азии, которые теперь имеют другие названия. Были известны Верхняя, Ниж­няя и Западная Индии — даже в сравнительно позд­ний период Александра; даже Персия (Иран) в некоторых классических произведениях называет­ся Западной Индией. Страны, теперь называемые Тибетом, Монголией и Великой Татарией, рас­сматривались ими как составные части Индии. Поэтому, когда мы говорим, что Индия воспита­ла мир, сыграв роль А/та Mater цивилизации, ис­кусств и наук всех других народов (включая Ва­вилонию и, вероятно, даже Египет), мы имеем в виду архаическую, доисторическую Индию — Ин­дию того времени, когда великая Гоби была морем, а погибшая Атлантида составляла часть еди­ного материка, который начинался у Гималаев и простирался через Южную Индию, Цейлон и Яву вплоть до далекой Тасмании.

Чтобы прояснить такие спорные вопросы, как этот, необходимо открыть и как следует изучить китайские священные и исторические хроники — хроники народа, эра которого началась почти 4600 лет тому назад (в 2697 г. до Р.Х.). Этот народ, столь дисциплинированный и предвосхитивший некото­рые из самых значительных изобретений современ­ной Европы и ее превозносимой ныне до небес науки — такие, как компас, порох, фарфор, бума­га, книгопечатание и др., — знавший и использо­вавший их за тысячи лет до того, как они были за­ново открыты европейцами, заслуживает, как нам кажется, некоторого доверия к своим письменным сочинениям. А в китайской литературе — от Лао-Цзы* и до Сюан-Цзяна — содержится множество намеков и ссылок на этот остров и на мудрость Ги­малайских адептов. В книге «Цикл буддийских пи­саний китайцев» преподобного Самуэля Биля есть глава «О буддийской школе Тяньтаи» (с. 244-258), которую нашим оппонентам следовало бы прочи­тать. Переводя уставы этой наиболее прославлен­ной и священной китайской школы и секты, ос­нованной в 575 году нашей эры Чжии (мудрец), и дойдя до фразы, которая гласит: «То, что связано с цельным одеянием (без швов), которое носят Ве­ликие Учителя Снежных Гор, школы Химаватов» (с. 256), этот европейский переводчик ставит после нее вопросительный знак. Да и чего еще от него можно было бы ожидать? Ведь статистические дан­ные о школе «Хаймаватов», то есть о нашем Гима­лайском Братстве, в общих индийских переписях отсутствуют. Далее, м-р Биль переводит правило, в котором упоминаются «великие наставники более высокого ранга, живущие в глубинах гор вдали от людей», т.е. араньяки, или отшельники.

Таким образом, судя по данным традиции, наряду с историческими (для них самих) записями на сей счет, сохранившимися в китайских и тибетских священных книгах, эта легенда о древнем острове по сей день живет среди народа Тибета. Этого прекрасного остро­ва более нет, но само место, где он когда-то процве­тал, сохранилось, и оно хорошо известно некоторым «великим Учителям Снежных Гор», невзирая на те топографические изменения, которые произошли с ним в результате ужасного катаклизма. Полагают, что каждый седьмой год эти Учителя собираются в Шам-Ча-Ло, «Счастливой Стране». Согласно распростра­ненному верованию, она находится на северо-за­паде Тибета. Некоторые полагают, что она распо­ложена в неисследованных центральных областях, недоступных даже для бесстрашных кочевых пле­мен; другие ограничивают ее цепью гор Гангдисри и северной окраиной пустыни Гоби — с юга и с се­вера, и более густонаселенными областями Кундуза и Кашмира на территории Гья-Пхелинг (Британской Индии) и Китаем — с запада и с востока, что пре­доставляет любознательному уму довольно значи­тельное пространство для поисков ее местополо­жения. Третьи отводят ей место между горами На-мур-Нур и Куньлунь, но все до единого твердо верят в Шамбалу (Шам-бха-ла) и говорят о ней как о плодо­родной сказочной стране — некогда острове, а теперь оазисе несравненной красоты, месте встречи наслед­ников эзотерической мудрости богоподобных обитате­лей этого легендарного острова.

Пожалуй, будет полезно, в связи с этой доистори­ческой легендой об Азиатском море и Атлантичес­ком материке, упомянуть тот факт (известный всем современным геологам), что на гималайских скло­нах найдены геологические доказательства того, что материал, из которого сложены эти величественные вершины, был когда-то частью океанского дна.

 

 

Примечание IV

 

 

Мы уже отмечали, что, по нашему мнению, вся разница между буддийской и ведантийской фило­софиями заключалась в том, что первая была свое­го рода рационалистическим ведантизмом, тогда как последнюю можно рассматривать как транс­цендентальный буддизм. Если арийский эзотеризм использует термин дживатма для обозначения седь­мого принципа — чистого и per se бессознательно­го духа, то только потому, что веданта, постулируя три вида существования: 1) парамартхика (истин­ное, единственно реальное), 2) вьявахарика (прак­тическое) и 3) пратибхасика (видимая или иллю­зорная жизнь), считает, что именно первая жизнь, или джива, является единственной истинно суще­ствующей. Брахма, или Истинная Сущность, — ее единственный представитель во Вселенной, так как это Всемирная Жизнь in toto, тогда как две другие суть лишь ее «феноменальные проявления» — во­ображаемые и порождаемые неведением иллюзии, внушаемые нам нашими слепыми чувствами. Буд­дисты, напротив, отказывают как в субъективной, так и в объективной реальности даже этому едино­му Самосуществованию. Будда заявляет, что нет ни Творца, ни Абсолютного Существа. Буддийский рационализм всегда очень живо реагировал на не­преодолимую трудность допущения единого абсо­лютного сознания; говоря словами Флинта: «Где сознание, там и относительность, а где относи­тельность, там дуализм». Единая Жизнь есть либо «Мукта» (абсолютная и необусловленная), которая не может иметь никакого отношения к чему-либо или кому-либо, или же это «баддха» (ограниченная и обусловленная), и тогда она не может быть на­звана Абсолютной; и кроме того, эта ограничен­ность необходимо влечет за собой существование другого божества — столь же мощного, как первое, чтобы объяснить все то зло, которое есть в этом мире. Следовательно, тайная космогоническая док­трина арахатов допускает только один абсолют — неразрушимое, вечное и несотворенное Бессозна­ние (если можно так перевести) — элемент (это слово используется за отсутствием лучшего терми­на), абсолютно независимый от всего остального во Вселенной, нечто всегда присутствующее или вездесущее, Присутствие, которое всегда было, есть и будет, независимо от того, существует ли рядом какой-нибудь Бог, боги или же вовсе ниче­го, есть ли вселенная или же ее нет; существующее на протяжении вечных циклов Маха-юг, причем как во время пралайи, так и во время периоди­ческих манвантар; а еще это Пространство, поле деятельности вечных Сил и естественного Закона, основа (как м-р Субба Роу правильно называет его), на которой строятся вечные и бесконечные комбинации Акаши-Пракрити, направляемые бес­сознательными ритмическими пульсациями Шакти — дыхания, или силы, сознательного божества, как сказали бы теисты, или вечной энергии веч­ного, бессознательного Закона, как сказал бы буд­дист. Следовательно, Пространство, или «Фан, Барнанг» (Маха-Шуньята), или, как его называет Лао-Цзы, «Пустота», составляет сущность буддий­ского Абсолюта. (См. «Восхваление Бездны» Кон­фуция.) Слово джива поэтому никогда не могло быть применено архатами к седьмому принципу, так как только в результате сочетания, или контак­та, с материей Фохат (активная энергия у буддис­тов) может развить активную сознательную жизнь; и на вопрос: «Как Бессознательность может по­родить сознание?» ответ может быть следующим: «Обладало ли самосознанием семя, породившее Бэкона или Ньютона?»