Редактору «Theosophist» 8 страница

Продолжая ту же самую тему, я хотел бы указать также на то, что м-р Синнетт не включил в свою книгу многие факты и пояснения, которые мог бы дать даже на основании той скупой информации, которая имелась в его распоряжении: в частности, по вопросам космогонии, природы Пуруши и Пракрити, зародышей, из которых развились элементы, и некоторым другим, упоминавшимся выше. Пред­ставляется вполне естественным объяснение, что ограниченность собственных познаний настоятельно требовала от м-ра Синнетта соблюдать осторож­ность. Но помимо этого можно назвать и другие причины, побудившие его придерживаться подоб­ной политики. Уверен, что вдумчивое и беспри­страстное ознакомление с ними сможет убедить чи­тателя в их основательности:

I. Практически каждая религия, каждая догма­тическая система теологии имеет свои собственные непререкаемые мнения из фундаментальных фило­софских вопросов; и это обстоятельство в немалой степени подпитывало сектантскую и казуистичес­кую борьбу, неослабно свирепствовавшую на про­тяжении тысячелетий. В наши дни, когда вопросы и исследования поощряются, эти противоречия мо­гут быть преодолены, но не обращением к авторите­ту той или иной религиозной книги или религиоз­ного учителя, а введением в дискуссию того самого научного метода, который уже подтвердил свою на­дежность и полезность в других областях человечес­кого исследования. Но данный метод требует, чтобы все феномены, способные пролить свет на эти важ­нейшие вопросы, самым тщательным образом про­верялись и изучались. Необходимо также скрупулез­но изучить природу следствий, прежде чем можно будет сделать сколь-нибудь обоснованные выводы относительно природы их причин. Это единствен­ный путь, доступный широкой публике. Только посвященный может воспринимать вечные истины силою своей развитой духовности; и те, кто ему до­веряет, могут принимать его суждения на веру. Но секреты посвящения нельзя сделать достоянием пуб­лики, а если даже и попытаться, то вряд ли в наши дни их воспримут без существенных искажений, просто полагаясь на авторитет пусть даже самого совер­шенного из адептов. Поэтому сейчас, когда рели­гиозные предрассудки все еще сильны, а публика еще не имеет достаточной научной подготовки для того, чтобы проверить справедливость учений Гима­лайских Махатм, нежелательно публиковать эти уче­ния иначе как фрагментарно.

II. Как уже было указано, Махатмы вовсе не со­бираются становиться наставниками человечества; не стремятся они и к тому, чтобы человечество, или какая-то его часть, или даже кто-либо из членов на­шего Общества отказывался от своих прежних ре­лигиозных воззрений и безоговорочно соглашался с ними во всем. И поскольку любые омментарии к фундаментальным вопросам неизбежно будут про­тиворечить религиозным догматам, превалирующим в различных частях цивилизованного мира, то их появление в настоящий момент было бы прежде­временным. Их время наступит только тогда, когда публика будет готова проверять истинность своих религиозных догм так же, как она находит возмож­ным проверять истинность научных гипотез. Короче
говоря, Учителя должны ждать, пока человечество не разовьется до уровня духовной интуиции, или же им придется взвалить на себя неподъемный груз от­ветственности за попытку искусственно навязать этот преждевременный психический рост. Даже са­мого небольшого оккультного опыта достаточно для того, чтобы понять, насколько бесплодной была бы эта попытка, насколько сокрушительным был бы ее провал и какой ужасной оказалась бы наступившая в результате ответная реакция, поддайся они такому
искушению.

III. Большинству затронутых в «Эзотерическом буддизме» вопросов невозможно дать исчерпываю­щее объяснение, не раскрыв попутно те или иные секреты посвящения.

IV. Выразить на английском языке связанные с эзотерическими вопросами абстрактные метафизи­ческие идеи крайне сложно. Если заблаговременно не позаботиться о внедрении основных понятий в сознание западных читателей, любая попытка дать полное и исчерпывающее истолкование этих во­просов на языке повседневной жизни чревата взры­
вом негодования, неминуемым крахом и может при­вести к опасным заблуждениям.

V. Следует откровенно признать, что м-р Синнетт и сам не смог до конца понять некоторые уче­ния, переданные ему Махатмами (такие, например,
как роль 8-й сферы в системе эволюции и посрам­ление, коему была подвергнута видимая луна), по­скольку у него не было возможности получить не­обходимые дополнительные пояснения за короткий период пребывания в штаб-квартире, по пути в Англию. Потому-то м-р Синнетт и не решился под­вергать последовательному анализу с позиций эзо­терической философии Гималайских Махатм ника­кие темы, кроме одной. Однако план м-ра Синнетта идеально соответствовал намерениям Учителей и прекрасно сочетался с программой, разработанной для наставления Теософского Общества. Словом, «Эзотерический буддизм» изначально не плани­ровался как целостное и систематизированное из­ложение религиозной философии Посвященного
Братства или как авторитетное провозглашение взглядов Учителей, предназначенное для всех тео­софов, от которых требуется признать его «безусловно окончательным и бесповоротным». Эта книга должна была стать просто весомым вкладом в общий объем информации, которую Теософское Общество может и должно накапливать, чтобы когда-нибудь создать на ее основе целостную философскую сис­тему. Так что если кто-то из членов Лондонской
Ложи ожидал, что эта публикация м-ра Синнетта станет ниспосланным «в период жесточайшего кри­зиса официальным обращением к миру, впервые в мировой истории раскрывающим (все) самые свя­щенные тайны существования», то он глубоко за­блуждался; и если кто-то надеялся увидеть в книге готовые рекомендации для достижения «совершен­ной системы мышления и совершенного образа жизни», а теперь разочарован, то ему некого винить в своем разочаровании. Совершенно несправедли­во называть книгу м-ра Синнетта запутанной и недостоверной и недооценивать важность услуги, оказанной им Теософской Ассоциации из-за того лишь, что эта книга не смогла удовлетворить не­обоснованные ожидания некоторых теософов, чей оптимизм возобладал над рассудительностью.

Чтобы доказать обоснованность своих утверж­дений, постараюсь продемонстрировать, насколько оправдана критика миссис Кингсфорд и м-ра Мейт-ленда и в какой мере она ошибочна и беспочвенна.

Удобства ради попробую распределить высказы­вания миссис Кингсфорд и м-ра Мейтленда из «Эзо­терического буддизма» по темам, которым они посвящены. И начну с их критики в адрес взглядов м-ра Синнетта на природу Пуруши и Пракрити.

Первое и самое главное возражение м-ра Мейт­ленда против «Эзотерического буддизма» состоит в том, что в нем изложено явно атеистическое учение и что его высказывания относительно природы и свойств Парабрахмана противоречат друг другу. Впрочем, этот критик признает, что многие цита­ты, заимствованные им из сочинений м-ра Синнет­та, не являются атеистическими по своему звуча­нию и что в них ясно утверждается существование Вселенского Духовного Принципа, предшествовав­шего «всем организованным и производным суще­ствам»: этот принцип называется Парабрахманом и характеризуется как «движение, одушевляющее космическую материю», и как «энергия вселенной». Я полагаю, что если какая-либо тема представлена в книге в виде множества разрозненных высказыва­ний, то, согласно признанному правилу интерпре­тации, для определения авторских взглядов на сей счет необходимо выявить их все и самым дотош­ным образом сравнить между собою, а также непре­менно учесть и критически рассмотреть контекст, в котором они появляются, но никогда нельзя судить по буквальному значению отдельных слов или фраз. И если рассматриваемая тема сопряжена с метафи­зическими или философскими трудностями, а фра­зеология, используемая различными авторами для ее изложения, представляется до крайности туман­ной и запутанной по причине множества различных дополнительных значений, которые могут быть при­своены словам, то применение упомянутого метода становится просто необходимым. А в случае с «Эзоте­рическим буддизмом» эта необходимость еще более усугубляется тем, что его автор воздерживается от детального и последовательного обсуждения рас­сматриваемых тем. Однако критик м-ра Синнетта счел возможным отступить от этого принципа ради неблагодарной цели выявить противоречия и абсурд­ные утверждения там, где их на самом деле нет. Он уверяет нас, что учение, «открыто признаваемое» в «Эзотерическом буддизме», является «откровенно атеистическим». Однако я не нашел ни в одной части книги ничего похожего на открытое призна­ние подобного рода, да и сам критик не указывает номер страницы, на которой его можно было бы увидеть и прочесть. Следовательно, это утвержде­ние критика — всего лишь его собственная догад­ка, и для подтверждения этой странной догадки выстраивается довольно странная и извилистая цепь рассуждений. Сказано, что слово «атеистический» в данном случае — «не упрек, а эпитет». Но вот эпитет чего — об этом истец умалчивает, хотя это абсо­лютно необходимо для взвешенной оценки правиль­ности его рассуждений и справедливости выводов. Читателям предложено самим теоретизировать, ис­ходя из выдвигаемых им аргументов. А это нелегкая задача, поскольку все аргументы — как за, так и против его выводов — изложены в совершенном беспорядке. Если же обобщить их и систематизиро­вать, то все доводы в поддержку его умозаключений можно сформулировать следующим образом:

I. Нам говорят, что с точки зрения «Эзотеричес­кого буддизма» «Парабрахман, или дух материи, — это движение».

П. «В другом месте (с. 153) он назван энергией».

Утверждается, что концом всякого существования является «присоединение человеком своей очищенной индивидуальности к общей сумме все­го сознания, называемой эзотерическими метафи­зиками абсолютным сознанием, которое есть бес­сознательность».

«Отрицается (м-ром Синнеттом) существова­ние Бога — на том основании, что оное было бы несовместимым со свободой человеческой воли».

Попробую проанализировать эти доводы по пунктам.

I. Самый первый аргумент, используемый кри­тиком в поддержку собственных умозаключений, неверно передает авторскую мысль. М-р Синнетт говорит, что непроявленной основой проявленного космоса является «материя, оживляемая движе­нием, ее Парабрахманом, или духом» (с. 183). Но движение, оживляющее космическую материю, не тождественно движению вообще. Движение кри­кетного мяча, например, нельзя считать движени­ем, оживляющим материю. И молекулярное движение частиц разлагающегося тела — это, конечно же, тоже движение, но оно никоим образом не оживляет мертвое тело. М-р Синнетт не случайно добавля­ет уточняющую фразу. Буддийские философы не­редко называют Парабрахман «Единой Жизнью»; а адвайтисты видят в нем Махачайтанью (эквивалент­ный термин). Даже каббалисты описывают Эйн Соф как «Жизнь, которая не является жизнью». И слово «оживляет» как раз и призвано обратить вни­мание читателя на эту особенность Парабрахмана. Поэтому я не вижу никакого противоречия в том, что Параматма в дальнейшем тоже наделяется признаками движения. Если тепло, свет и электри­чество суть проявления или следствия неких опреде­ленных видов движения и точно так же современ­ная наука рассматривает весь уровень материальной деятельности, то нет ничего нелепого в утвержде­нии, что жизнь, заключенная в Мулапракрити и проявляющаяся в различных формах в дифферен­цированной и организованной Пракрити, тоже есть только следствие некоего мистического движения. Возможно, м-р Мейтленд скажет нам на это, что Первопричина не может обладать сущностными признаками движения, так как для создания этого движения потребовалась бы какая-нибудь пред­шествующая сила или энергия. Однако это вовсе не обязательно, поскольку, вникнув в суть существую­щих в природе сил и энергий, можно убедиться в том, что каждая из них заключает в себе тот или иной вид движения. Если правильно сформулиро­вать авторское мнение, то оно сводится к тому, что Парабрахман пронизывает всю бесконечную протя­женность космической материи, Мулапракрити, и, следовательно, каждую ее дифференцированную и организованную форму, что он обладает сущност­ными признаками движения и что характерная чер­та этого движения состоит в том, что жизнь, суще­ствующая в Космосе повсюду, — как в первичных, так и во вторичных своих аспектах — является проявлением его результатов. Мы вовсе не заявляем, что и вышесказанное является исчерпывающим опи­санием Парабрахмана, но утверждаем, что это вер­ное изложение одного из его аспектов. Пусть кри­тик доказывает, если хочет и если может, что это описание некорректно, но для чего ему уходить от основного вопроса, прячась за завесой не относя­щихся к делу рассуждений? Если это, по его мне­нию, атеизм — пусть будет атеизм, м-р Мейтленд имеет полное право на собственную трактовку из­ложенных фактов.

II. Второй аргумент в поддержку точки зрения критика тоже основан на превратном истолковании авторского мнения. На странице 153 своей книги м-р Синнетт определяет Парабрахман с точки зре­ния философии адвайты. Вот это определение: «Та­ким образом, Брахма, или Парабрахман, — это пас­сивный, немыслящий, бессознательный принцип, но в то же время сущность, единая жизнь, или энер­гия вселенной». И на этом основании м-р Мейт­ленд утверждает, что автор называет Парабрахман энергией (очевидно, любой формы)! Он также на­стаивает на том, что принцип, или сущность, обла­дающая атрибутами движения, никак не может счи­таться «энергией вселенной», очевидно, забывая о том, что движение как абстракция — это одно, а объект в движении — совершенно иное. Он опреде­ляет энергию как причину движения, и если движе­ние ни при каких обстоятельствах не может быть энергией, то, по мнению этого джентльмена, один вид движения никак не может являться причиной другого. Например, следуя его утверждению, было бы неправильным утверждать, что частицы пара, движимые присущей им тенденцией к расшире­нию, могут приводить в движение паровую маши­ну! Полагаю, этого достаточно, чтобы убедиться в том, что точка зрения м-ра Синнетта исключает подобную нелепость. Энергия — это всего лишь статический аспект движения, а движение — кине­тический аспект энергии. Парабрахман объединяет в себе оба эти аспекта. Во время пралайи — это общая сумма всей энергии Бесконечной Вселенной, а в период космической активности он проявляет себя как движение космической материи, являю­щейся основой жизни во всех ее формах и аспектах. Однако и это, в глазах м-ра Мейтленда, тоже атеизм.

Сложно понять, каким именно образом тре­тий аргумент подтверждает предъявленное обви­нение в атеизме. Автор утверждает, что сознание, приобретаемое в нирване, является «абсолютным сознанием», которое есть «не»-сознание. Это созна­ние абсолютно, поскольку душа пребывает в прямом контакте со вселенским разумом (Адам Кадмону каббалистов и Адонай у иудеев), но в то же вре­мя это бессознательность, так как не может быть
отождествлено ни с одним из известных нам состоя­ний сознания. Однако и на это нам говорят, что мы имеем дело с атеистическим учением. Следователь­но, по мнению м-ра Мейтленда, учение, утверждаю­щее, что сознание, приобретаемое в нирване, или высшей сфере рая[81], не похоже на сознание, знако­мое человеку по объективному состоянию суще­ствования, должно считаться атеистическим, пото­му что, согласно эзотерической философии нашего оппонента, все обстоит совсем не так. Похоже, что по его представлениям даже на Небесах мы не бу­дем лишены привычных радостей и развлечений, таких, как пикники, театры и показы мод.

Четвертый и последний довод в поддержку выдвинутого обвинения вообще не имеет под собою никаких оснований, исключая разве те, что существуют исключительно в воображении ученого вице-президента «Лондонской Ложи». На странице 185 своей работы автор просто сообщает, что изложен­ные в ней учения свободны от тех затруднений, ко­торые обычно возникают в связи с учением о сво­бодной воле и предопределении в их традицион­ном, теологическом значении. На это оппонент м-ра Синнетта заявляет, что доктрина эзотериче­ского буддизма стремится избавиться от идеи бога (вероятно, собственной «идеи» м-ра Мейтленда), дабы избежать упомянутых затруднений. Это заме­чание полностью ошибочно. В эзотерической док­трине Парабрахман вовсе не является гипотети­ческой идеей. Если нужды логики и теоретической метафизики до сих пор не заставляли учеников, постигающих эзотерическую науку, уточнять свое мнение относительно природы «первопричины», то только потому, что они приобретают свои знания менее опосредованным способом, и поскольку они — гностики до мозга костей, то просто нелепо подо­зревать их в агностицизме. Высокоразвитая духов­ность и острое интуитивное восприятие позволяют им постигать истину без оглядки на затруднения теоретической религиозной философии, отягощаю­щие западные умы. М-р Мейтленд просто пытается бросить тень недоверия на «Эзотерический буддизм» с помощью натянутых и искусственных умопострое­ний в сочетании с бесконечной и бессмысленной полемикой из свободной воли и предопределения, действительно занимающей видное место в сфере западного религиозного мышления, но блистающей своим неизменным и отрадным отсутствием в индус­ской и буддийской религиозной философии.

Из вышесказанного становится ясным, что а) по мнению нашего критика, отрицание персонифици­рованного Бога является вопиющим атеизмом; и б) что учения «Эзотерического буддизма», в их под­линном авторском изложении, никоим образом не являются непоследовательными, нелогичными или ненаучными; просто м-р Мейтленд слишком увлекся собственными мыслями, так и не вникнув должным образом в суть критикуемых им учений. Каковы бы ни были эти учения, несомненно одно: они не явля­ются ни атеистическими, ни даже материалистиче­скими в обычном смысле этих понятий, а если уж и давать им какую-то характеристику, то надлежит признать их пантеистическими. Похоже, что м-р Мейтленд вкладывает в понятие атеизма куда более сложное, в сравнении с обычным, значение. С его точки зрения, атеистом следует считать того, кто ве­рит в учения эзотерического буддизма или же раз­деляет мнение м-ра Синнетта относительно Пара-брахмана. И это единственный вывод, который мож­но извлечь из всей дискуссии!

Вторая часть возражений м-ра Мейтленда сводит­ся к тому, что в «Эзотерическом буддизме» встреча­ются фразы, косвенно указывающие на некое «созна­тельное, разумное и, следовательно, личностное су­щество, возникшее прежде всех организованных или производных существ»; таким образом, получается, что м-р Синнетт противоречит своим собственным, рассмотренным выше, утверждениям. Однако моти­вировка этого нового возражения столь же неубеди­тельна, что я и намерен доказать ниже.

Такие фразы, как «цели природы», «непрестан­ные усилия, прилагаемые природой», и другие, им подобные, вовсе не подразумевают существование «личного» Бога. И я весьма удивлен тем, что тако­го рода аргументы могут использоваться в серьез­ной философской дискуссии. Каждый человек, ве­рящий в суточное вращение Земли, обычно говорит о восходах и заходах солнца. Но разве можно при этом всерьез утверждать, что некорректность этих терминов свидетельствует о несостоятельности теории суточного вращения? Данный аргумент очень напоминает то (не менее беспочвенное) возраже­ние, что было выдвинуто против космологической теории Миля, будто бы используемый им бытовой, безыскусный язык свидетельствует в пользу реалис­тической теории. Английский язык, как и прочие языки, не был специально создан философами, ус­тами которых глаголет непререкаемая истина. Его создали нужды повседневной жизни и здравый смысл английской нации, а потому от него невозможно требовать какой-то особенной философской прони­цательности. Если признать возражение м-ра Мейт-ленда, то из философских сочинений надлежит ак­куратно вычистить всю образную речь и все мета­форические фразы. Однако если у этого возражения все-таки есть какое-либо реальное обоснование, то оно сводится к тому, что существование в процессе космической эволюции хоть какой-нибудь зако­номерности следует признать доказательством су­ществования личного Бога. Впрочем, этот вопрос будет подробнее рассмотрен ниже, в связи с выво­дами, сделанными м-ром Мейтлендом из существо­вания космических законов.

Наш критик сообщает далее, что в сообщениях м-ра Синнетта относительно 7-го принципа в чело­веке все-таки просматривается теизм, что опять же свидетельствует о противоречивости его «Эзотери­ческого буддизма».

Однако попытки м-ра Мейтленда отыскать теизм, «хотя и в иной форме» выражения, представляются малоубедительными. Хотя сам термин [теизм] «на­стоятельно» отвергается, сама его идея остается в та­ких выражениях, как «Седьмой Принцип» (с. 179), или «Вселенский Дух», о которых говорится как о «существующих повсюду и управляющих материей, вызывающих существование самого человека и мира, в котором он живет, а также тех состояний, к ко­торым он стремится». Сказано также, что Седьмой Принцип, непостижимый для нас на нашем ны­нешнем уровне просветления, — это «единствен­ный бог, признаваемый эзотерическим знанием, и все его персонификации могут быть только симво­лическими». Нам говорят, что это «всепроникаю­щий Судия, коему люди должны говорить только правду». К сожалению, м-р Мейтленд не счел нуж­ным дать определение слову «теизм» и тем самым лишил нас возможности изучить процесс создания им этой новой веры на основании процитирован­ных выше фраз из «Эзотерического буддизма». По­этому все, что нам остается при данных обстоятель­ствах, это доказать, что, хотя в заявлениях м-ра Синнетта и содержится слово «Бог», это ни в коей мере не свидетельствует о признании им личного Бога. И начнем мы с того, что не следует превра­щать «Седьмой Принцип», или «Вселенский Дух», в Иегову на основании одной только фразы, не об­ратив предварительно внимание на то, что говорит­ся на данную тему в других фрагментах книги. Так, например, в одном из случаев (с. 176) м-р Синнетт говорит: «Важнейшими и основными свойствами Вселенского Духовного Принципа — бессознатель­ного, но вечно действующего подателя жизни — яв­ляются расширение и излучение; а для Вселенско­го Материального Принципа — поглощение и опло­дотворение». И далее на той же самой странице и на следующей полностью отвергается идея творения. Не вдаваясь в детали фразеологии, используемой м-ром Синнеттом, хотя точно такой же пользуются все каббалисты и Элифас Леви* в своей «Догматы и ритуал высокой магии», и даже великая книга «Киу-те»* — я могу с уверенностью утверждать, что ни один теист не зайдет настолько далеко, чтобы объя­вить автора «Эзотерического буддизма» своим собратом по вере. Мы уже указывали на несостоя­тельность «фразеологических» аргументов — вроде того, что м-р Синнетт употребляет такие слова, как «Бог» и «Судия». И действительно, подобного рода критика очень напоминает критику лэмовского* шотландского друга, чей «утонченный вкус» оскорб­ляли даже самые привычные словообороты.

Вся эта дискуссия о теистическом или атеисти­ческом характере «Эзотерического буддизма» как нельзя лучше свидетельствует о том, что сам кри­тик крайне слабо разбирается в буддизме вообще и в эзотерическом буддизме в частности. Система, одна часть которой является теистической, а дру­гая — атеистической, не может считаться ни той ни другой, но это еще не повод обвинять ее в про­тиворечивости, поскольку возможен и третий путь. И пока наш критик не докажет, что разделение вышеописанной религиозной философии на теизм и атеизм носит дихотомический* характер, едва ли ему следует говорить о совершенно непримиримых «несоответствиях и противоречиях», допущенных     м-ром Синнеттом. В то же время позиция м-ра Мейтленда говорит о том, что он крайне слабо знаком с возвышенным монизмом пантеистичес­кой философии, проповедуемым нашими велики­ми школами. Похоже, что м-р Мейтленд попытал­ся уместить учения, изложенные в «Эзотерическом буддизме», в прокрустово ложе своих собственных идей, но, так и не преуспев в этом деле, пытается теперь дискредитировать их как непоследователь­ные и внутренне противоречивые. С тем же успе­хом можно считать Шанкарачарью — этого вели­кого оккультиста и адепта всех эпох, основателя школы адвайты и религиозного учителя, последо­вателей которого по сей день называют праччхана-бауддха (скрытыми буддистами), сегодня атеистом, а завтра — теистом.

Другой аргумент, приводимый м-ром Мейтлен-дом (с. 15), сводится к следующему: коль скоро наличие закона предусматривает «законодателя», выражением воли которого этот закон является, то м-р Синнетт, таким образом, говоря о «зако­не эволюции», косвенно указывает на существо­вание личного Бога, воля которого проявляется в виде Вселенского закона. Этот аргумент выгля­дит еще более странно. И мне с трудом верится, что ученый вице-президент Лондонской Ложи не видит разницы между высшей законодательной властью в политической организации и механиз­мом действия причинно-следственных связей в природном законе, тем более что данная тема уже рассматривалась во всех подробностях такими вы­дающимися мыслителями, как Миль и Остин. Но еще более невероятно то, что миссис Кингсфорд, при всех ее природных дарованиях, покровитель­ствует этому интеллектуальному убожеству! Хотя совершенно ясно, что все высказывания м-ра Мейт-ленда насчет «теистических цитат» и «описаний того, что теисты называют личным Богом», явля­ются всего лишь необоснованными предположе­ниями.

Далее рассматривается пункт, против которо­го представлены возражения, демонстрирующие абсолютно неправильную трактовку точки зрения м-ра Синнетта. «Далее сказано, — пишет м-р Мейт-ленд, — что это Вечное Нечто, хотя и представляет собой не более чем Материю, Движение, Простран­ство и Протяженность, состоит из двух принци­пов — Универсального Духовного Принципа и Уни­версального Материального Принципа, которые, будучи отделенными друг от друга, остаются бес­сознательными и несуществующими, и только пос­ле своего соединения (не сказано, кем и как осу­ществляемого) становятся сознанием и жизнью».

Прежде чем переходить к ответу на возраже­ния против того, что якобы сказал в данном слу­чае м-р Синнетт, необходимо выяснить, что же было сказано им в действительности. На страни­це 176 «Эзотерического буддизма» читаем следую­щее: «Во Вселенной есть одно вечное, непреходя­щее нечто, которое даже Вселенские Пралайи об­ходят стороной, не разрушая. Его можно считать одновременно Пространством, Протяженностью, Материей и Движением; но не как нечто, обла­дающее этими четырьмя атрибутами, а как нечто, постоянно являющееся всеми этими четырьмя ка­тегориями сразу. А эволюция начинается только с возникновением атомной полярности, порождаемой движением. В космогонии положительная и отрицательная (или активная и пассивная) силы соответствуют мужскому и женскому принципам. Духовный поток проникает сквозь завесу косми­ческой материи, активный принцип притягивается пассивным, и если призвать на помощь своему воображению древнюю оккультную символику, то можно вспомнить великого Нага — змия, символ вечности, пытающегося ухватить зубами собствен­ный хвост, создавая тем самым цикл (или, вернее, циклы) вечности. Важнейшими и основными свой­ствами Вселенского Духовного Принципа — бес­сознательного, но вечно действующего подателя жизни — являются расширение и излучение, а для Вселенского Материального Принципа — погло­щение и оплодотворение. Будучи отделенными друг от друга, они остаются бессознательными и несуществующими и только после своего соедине­ния становятся сознанием и жизнью». Если это не настоящая ортодоксальная каббалистика и «герме­тическая философия», в «особых симпатиях» к ко­торой признается миссис Кингсфорд, тогда Эли-фас Леви напрасно писал свои теистические «Догматы и ритуал высокой магии»! Пусть члены Лон­донской Ложи раскроют его первый том, прочтут то, что этот великий учитель христианской эзо­терической Доктрины пишет на данную тему на страницах 123-126 и далее, и затем делают собственные выводы. Язык м-ра Синнетта — это язык каждого оккультиста, не желающего подменять собственными фантазиями признанные теории древ­ней герметической философии[82].

Судя по цитатам из текста книги, приводимым м-ром Мейтлендом, и особенно по фрагментам, вы­деленным курсивом, м-р Синнетт имел в виду во­все не то, что Вечное Нечто «состоит» из двух упо­мянутых принципов, но только то, что последние представляют собой два противоположных центра излучения силы — два полюса, порождаемые Па-рабрахманом и рассматриваемые как оживляющее движение Вселенной (Пуруша) и неиссякаемый источник материального существования (Пракрити). Если принять это к сведению, многие затруднения м-ра Мейтленда разрешаются сами собой. Разумеется, Вселенский Духовный Принцип, или Пуруша, не су­ществует как самостоятельная сущность во время Ма-хапралайи, но смешивается с Пракрити (Материаль­ным Принципом), и оба они пребывают в своем веч­ном и невыразимом состоянии Парабрахмана[83]. Когда же вследствие действия причинно-следственной цепи, воплощенной в Парабрахмане, пробуждается излучаю­щий импульс, оба принципа возобновляют свое суще­ствование и создают в процессе своего взаимодействия проявленный Космос. Некоторые рассуждения могут помочь нам осознать тот факт, что до наступления момента эманации ни о какой двойственности не может быть и речи. Первичная двойственность, Пра­крити и Пуруша, являются необходимыми условия­ми существования друг друга. М-р Синнетт недву­смысленно указывает на это обстоятельство, когда говорит об «атомной полярности, порождаемой дви­жением». Один полюс не может существовать без другого. И потому не приходится сомневаться в том, что именно имел в виду м-р Синнетт, когда напи­сал: «Будучи отделенными друг от друга, они оста­ются бессознательными и несуществующими и только после своего соединения становятся сознанием и жизнью», благодаря своей двигательной способно­сти, буддийскому Свабхавату[84]. Следующее возражение м-ра Мейтленда сводится к следующему: если Пуруша «бессознательна» и Пракрити «бессознательна», то откуда же вообще эволюционирует со­знание? Первое, с чем здесь следует разобраться, это истинная природа Пракрити и Пуруши. В двух словах о ней, конечно же, не расскажешь, но в этом и нет теперь никакой необходимости, поскольку я во всех подробностях раскрыл эту тему в своей статье, опубликованной в «Theosophist» за минувший июль (vol. IV, № 10), и любой читатель, желающий узнать подробности, может к ней обратиться.