Г Л А В А В Т О Р А Я

К О Л У Н

С того незабываемого, памятного дня, когда Шуга увидел ту, с васильковыми глазами, прошло больше двух недель. Желтые листья лежали шуршащим ковром на тротуарах улиц и двориков стареньких, облупившихся пятиэтажек. Друзья потеряли Шугу. Зингер и Арай хоть виделись с ним на работе, А вот Валерка никак не мог застать друга дома. Сразу после работы Шуга куда-то пропадал и возвращался поздно вечером. Салакай понимал, что с Шугой творится что-то неладное, но никак не мог понять, почему его тянет каждый вечер бродить по центру города и высматривать в толпе милое лицо “козюльки” с русой косой, ту, что он увидел на пляже и никак не сумел к ней подойти и познакомиться. Шуга искал, искал обреченно. Ему не давали покоя эти глаза, что снились ему почти каждую ночь. В своих мечтах он каждый вечер надеялся на чудо, но миллионный город прятал в своих каменных джунглях ту единственную, к кому его так сильно притягивало. Дни шли своей чередой. Каждый вечер он снова и снова уходил на поиски. Разноликая толпа проходила перед его глазами, но среди тысяч глаз он никак не мог отыскать те, неповторимые. Однажды с Шугой произошел один неприятный случай. Он случайно повстречал своего знакомого, и тот по секрету рассказал ему, что его разыскивает один тип, и что тот, якобы, имеет к нему какие-то предъявы и крутые заморочки. Когда-то в одной из драк Шуга выцепил из толпы дерущихся наглого рыжего субъекта и навешал ему хороших, разбил в кровь лицо и подбил левый глаз, субъект был побежден в открытом, честном бою, но не смирился, затаил злобу на Шугу и теперь искал способ отомстить. По каким-то каналам до знакомого Шуги дошли эти сплетни и слухи, а тот посчитал нужным предупредить его о грозящей опасности.

Колун, так звали рыжего, был из приблатнённых. Мотал срок на малолетке, второй раз сел за гоп-стоп. Короче, кадр был из тех... Поблагодарив знакомого за информацию, Шуга не стал сообщать эту новость своим друзьям, понадеялся на собственные силы и везение. Но судьба сыграла с ним злую шутку. Пришёл тот роковой день, когда пришлось испытать и боль, и страх, и унижение.

Монтажную бригаду бросили на пусковой объект недалеко от дома, где жил наш герой. С работы можно было возвращаться, не особо напрягаясь. Ходьбы до дома, было, минут 20, да и то, если идти не спеша. Путь проходил через гаражи. Этот маршрут чуть было не стал для Шуги последним.

Теплый осенний вечер. Шуга возвращается домой с работы. Узкие улицы гаражей, крашенные металлические двери, гравий поскрипывает под рифленой подошвой ботинок. Навстречу идут трое. Остановились. Один из троих огненно рыжий, рыжие волосы, рыжие ресницы, рыжее лицо всё в рыжих веснушках, хриплый, прокуренный голос:

- Хопа! А вот и он! Шуга? Сколько лет, зимой ни разу! - начал свой базар рыжий. - Не думал, не гадал встретиться, а он, вот он! Ку-ку, Шуга, приехали! Не узнал, что ли? Это я, Колун!

У двоих друзей Колуна в руках, откуда ни возьмись, появились обрезки труб. Парни медленно окружали Шугу. Путь к бегству был отрезан. Много раз он проходил этой дорогой, и ему вспомнилось, что недалеко от этого места, в пустой нише между гаражами стоял большой мусорный бак. Если попытаться вскочить на этот бак, то по крышам можно запросто уйти. И Саша, понадеявшись на свою силу и быстроту, рванулся к спасительной нише, побежал так быстро, как только смог. За его спиной послышалась ругань и загрохотали подошвы преследователей. Но фортуна обманула его, на том месте, красовалось лишь несколько кирпичей, на которых должен был стоять бак

- Все, труба дело, - подумал про себя Шуга, припертый к высокой стене. Колун стоял в метре от него и тяжело дышал, в руке поблескивал тонкий стилет. Рыжая морда с рыжей щетиной криво ухмылялась жёлтыми, кривыми зубами.

- Чё ты прыгаешь, козлик? Убежать вздумал? Не боись, от меня не убежишь, я тут больше часа тебя сторожу, всё успел разглядеть, разведать. Так и думал, что сюда прорываться будешь, хи-хи-хи! - Колун даже присел от смеха. - Я ж всё рассчитал, дурашка! Местечко здесь, самое то, никто и не увидит, как я тебя на ремешки резать буду. Ничего пёрышко? - он поиграл на солнце тонким лезвием. - Специально для тебя, Шуга, милок мой долгожданный, приготовил. Тут рыжий парень сделал неуловимо быстрое движение и приставил стилет к горлу Саши.

- Хась! Оп-паньки! Стоять, сука! Я сказал, стоять! Не дёргайся, а то хуже будет!. Тонкое остриё лезвия уперлось Шуге в нижнюю часть подбородка. Дикость этого положения заключалась в том, что из него не было выхода. Страх охватил и обездвижил тело Саши. Небольшое пространство в нише между гаражами не давало жертве ни малейшего шанса на побег. Стальное лезвие медленно, с хрустом входило между костью подбородка и горлом. Кровь горячим ручейком полилась за ворот рубахи на грудь, Шуга из последних сил старался приподняться на цыпочки. Он уже начал ощущать острую боль в корне языка, клинок входил в тело всё глубже и глубже. Задранное к небу лицо выражало страдание, опущенные руки царапали кирпичи, затылок упёрся в стенку, но он старался не издавать ни звука. В голове билась одна мысль: - Нужно терпеть, не подавать вида!

- Ну, мой сладенький, каково? Ты думал, я тебя не найду. А я, вот он! - Колун вплотную приблизил лицо, изо рта неприятно запахло гнилыми зубами и перегаром.     - Я же вас предупреждал, козлов, поодиночке переловлю и переколю, как поросят. Ты первый тут сдохнешь, потом до Зингера доберусь. Ваша кодла может и сильна, только моя посильнее вашей. За мной вся городская блатата стоит! Я вас, как тараканов, всех почикаю. Думаете, в гору пошли? Кто вы такие? Да за вас и впрячься-то некому. А ты? Ну, кто ты такой? А? Я спрашиваю! Кто? Да никто! Думаешь, свалил один разок, так я сразу тебя бояться начну, зауважаю? Ан, не так все вышло. Ну, че молчишь? Чё рыло сморщил? Больно? А-а-а? Страшно? Думал, это тебе хихоньки? Всё! Молись, сука вертлявая!

Вдруг стоящий на стреме тихо свистнул, лезвие перестало разрезать горло, Колун резко опустил руку со стилетом и на мгновение отвернулся от окровавленного и отчаявшегося парня. Это мгновение стало решающим в судьбе Шуги. Резко наклонившись, он подхватил с земли половинку кирпича и ударил, что было сил, по вдруг округлившимся глазам с рыжими ресницами. Раздался хруст и громкий рёв. Зазвенел выпавший из ослабевших рук окровавленный клинок. Колун схватился за изуродованное ударом лицо и упал как-то неловко, на бок. Действуя кирпичом, как оружием, Шуга прорвался сквозь растерявшихся дружков Колуна. Обрезок трубы просвистел у виска, удар ногой в пах, стон, прыжок в сторону, скользящий удар по спине, ерунда, быстрее отсюда. На дороге девушка, это она, проходя мимо, помешала Колуну и его дружкам. Хватаю ее за руку, вперед, быстрее, да не вырывайся ты, там бандиты с ножом! Быстрее! Еще быстрее! Туда, где люди, там эти подонки не посмеют! А вот и поворот, улица, магазин. Ура, я живой. Почему люди на нас так смотрят? О, господи, я весь в крови, да еще девушку тащу за руку. Она визжит, как будто ее режут. Спасибо, родная, ты даже не подозреваешь, что меня от смерти спасла.

- Люди, не я бандит, это наоборот меня бандиты порезали, вон они, гонятся за нами. Кто - кто? Вон те двое, с железяками в руках. Где тут можно в милицию позвонить? В магазине? - Быстрее в магазин, там телефон! Ага, бросили железки и бегом назад? Смылись? - Ничего, все нормально...Не надо скорую, все нормально, спасибо. Дойду, дойду, я здесь недалеко живу. Да нет, не бойтесь, уже не тронут. Они же людей боятся. Нормально все! Я побегу, спасибо...

Дома вызвали ”скорую помощь” и обработали рану. Чтобы не задавалось много вопросов, сослался на то, что неосторожно упал, наткнулся на острый предмет. Весь этот вечер, субботу и воскресенье, просидел дома и смотрел телевизор. Рана через два дня затянулась, осталась только небольшая припухлость и боль в языке, а вот страх еще не прошел. Такой ужас не каждый взрослый мужик переживет, а тут пацан. Ведь Шуге еще не было восемнадцати.

В понедельник утром он встретился с друзьями. Все сразу начали расспрашивать, дескать, что это за рана у тебя на подбородке и почему у Шуги сегодня плохое настроение. До обеда пришлось “пинать воздух”. Кончился кислород, и работа стояла. Поэтому у друзей было много времени, чтобы поболтать. Четыре часа пролетели как-то незаметно. Обедать пошли в заводскую столовую. Взяли как обычно борщ, шницель с макаронами, сметану и чай с булочкой. Ели молча, Зуфар искоса поглядывал на Шугу, тот с трудом жевал, больно было ворочать языком. Видимо, рана еще давала о себе знать.

- Ты чего морщишься, ежа проглотил? - спросил Зуфар.

- Отстань! - раздражённо огрызнулся Шуга.

- Нет, Арай, ты посмотри на этого жлоба. Я его интеллигентно спрашиваю, а он меня посылает.

- Сань, ты чего, - участливо спросил Ильдар. - Тебя, может, обидел кто. Так ты скажи, не бойся.

- Меня в пятницу у гаражей Колун с двумя... Короче, чуть меня на лоскуты не порезал, я от них еле ушел. Если бы не случай, то сделал бы он меня, как пить дать. Мне еще на прошлой неделе один кент дал острастку насчет этого рыжего.

- Да брось ты, - глаза у Зуфара округлились. - Чего сразу не сказал?

- Когда бы я успел? - Саша поморщился от боли в горле. -Телефона у сеструхи нет, а вы, ни один заглянуть не удосужились. Рана была слишком глубокая, врачиха велела дома сидеть, чтобы не застудить. Я и сейчас ещё с трудом разговаривать могу.

- Шуга, кончай пургу гнать, тебя дома-то никогда не застанешь, где лазишь, с кем? Хрен её знает, блин, как “неуловимый Джо” стал. Сколько раз приходил, нет его дома... Скажи, Арай?

- Я хотел к Валерке сходить, но передумал, побоялся.

- А чего бояться, у себя во дворе и боишься. Ну ты аще...

- Да я этому рыжему рожу свернул кирпичом.

- Как это, кирпичом, Колуну? Ну ты дал, молодец! Давай теперь всё расскажи поподробнее. - Зингер приготовился слушать. - По порядку, как, что, почём, времени у нас еще о-го-го, всё равно кислород кончился, работа стоит, рассказывай.

Саша в мельчайших подробностях рассказал все, что с ним произошло в пятницу по дороге домой. Зингер и Арай не перебивали, только иногда Зуфар от возбуждения цокал языком и до хруста сжимал свои огромные кулаки. Особенным, злым зеленым светом загорелись его глаза, когда Шуга слово в слово передал, как Колун собирается поодиночке всех переловить и почикать, “как тараканов”. Арай слушал молча, его лицо не выражало никаких эмоций. Это было его характерной особенностью. Что творилось внутри Арая, никогда, никто и ни за что бы не узнал.

После работы договорились встретиться на квартире у Валерки, благо, что родителей у него не было дома. Народу собралось человек 15. Было много незнакомых Шуге ребят. Первым начал говорить парень с властным голосом, по внешнему виду ему можно было дать лет так 25-27. К нему обращались уважительно, было ясно, что он здесь, среди собравшихся, имеет вес и довольно большой. Молча выслушали рассказ Шуги о его кровавом приключении, попросили показать рану, похвалили за то, что так шустро он вывернулся из передряги. Авторитета звали Володька Зимин, а если по-простому - Зима. Так его звали только за глаза, а обращались к нему не иначе как Степаныч, вежливо и уважительно. Начали мараковать над тем, как “зафынькать” Колуна и заставить его поменять отношение ко всей команде. Было два способа: первый предполагал физические методы устранения, вплоть до полного. Второй способ был более мудреный, нужно было выяснить слабые стороны Колуна и его дружков, чем они занимаются, их интересы, способы добывания денег, короче, все то, чем они живут и что их окружает. Собрав информацию, нужно было передать её определённым нужным людям, те, в свою очередь, постараются передать её в более влиятельные круги, а уж там, наверху, на вершине пирамиды криминала, сидят очень заинтересованные в соблюдении ими же созданных правил и законов. Колун сделал непростительный промах, он начал самостоятельно решать те вопросы, какие ему не дано, в силу его социального положения, решать. Он стал “беспредельщиком”, а таких быстро ставят на место, под ноги более влиятельных людей. А уж они не пощадят, это, как пить дать.

Как обычно бывает, Колун имел множество недругов в этом большущем городе, но как их собрать в один кулак? Как обрушить на этого рыжего всё то зло, что он творил? Собранная пацанами информация об основном занятии Колуна и о способе добывания им “хлеба насущного” попадала под множество статей уголовного кодекса. Но иметь дело с прокуратурой, с ментами - на это бы никто из пацанов не пошел. Поэтому решили сделать все по тонкому. План был разработан, дело закрутилось. Вся операция держалась в глубокой тайне. Поодиночке старались не ходить и избегать мест, где бы можно было случайно залететь на перо “рыжего”. Зима, как особо приближенный к большим людям, пообещал обеспечить прикрытие операции. Наконец наступил тот день, когда все задуманное свершилось. Колуна пригласили к влиятельному “папе”, припомнили ему всё то, что он в последнее время назихирил, а оказалось, что немало. Приговорили его к “лямке”, объявили ему своё решение и в очень вежливой форме так поставили на “кукан”, так вправили мозги, что ему оставалось лишь одно - сдохнуть, вскрыть себе вены самому, а не быть задушенным или прирезанным где-нибудь в грязном, вонючем подвале. Он при всех, прямо на “толковище” поклялся всё сделать “правильно” у себя на квартире. Но, видимо, в последний момент стало страшно умирать, рука дрогнула и он недостаточно глубоко порезался. Обливаясь холодным потом, из последних сил он позвонил в скорую и те, как назло, мгновенно приехали. Примчавшиеся на вызов  усталые врачи спасли его от потери крови. Он остался жив. Но теперь уже без прихвата, всеми отверженный, трусливо ожидающий каждую минуту стука в дверь. Колун сбежал в другой город, сменил документы и исчез, испарился, но ненадолго. Власть имущие люди из криминального мира никогда ничего не прощают, они только пошевелили мизинчиком, и нет Колуна, спёкся. Похоронили “рыжего” за счёт государства, как невостребованный никем, найденный в грязном подвале полуразрушенного дома труп, да и кому он был теперь нужен? Исчезла смертельная угроза, ребята снова повеселели. Шуга радостно ощущал себя частью “Савинки” и твёрдо знал, его защитят, если он, в свою очередь, будет жить по правилам. Правила были достаточно просты: если ты в группе, то живи по ее законам, какими бы дикими они тебе ни казались.