2018-02-14
214
А Н Н А
Шуга стоял как столб и мечтал только об одном, чтобы всё это гадкое и тошнотворное действо, кошмарный сон, из которого никак не выйти и не проснуться, побыстрее закончился. Парень не подавал абсолютно никаких признаков жизни...Девушка целовала его, пытаясь изо всех сил растормошить, растопить его ледяное сердце, почувствовать хоть малейшую ответную капельку желания. Её правая рука скользила по его куртке и брюкам. Наполнившееся сладкой влагой лоно прижималось к его бедру. Она что-то шептала ему, нежно покусывала мочку его уха, жарко целовала в шею, губы, ей начинало казаться, что ещё совсем немного, и он рухнет к её ногам, нежный и беспомощный. Анна знала в себе одно очень важное качество, она кого хочешь могла свести с ума. И вот эта минута настала, девушка старалась из последних сил, она включила всё своё женское обаяние, у неё кружилась голова, и сладко ныло внизу живота. Она сейчас не совсем понимала, что делает, сознание тонуло в волнах одуряющей нежности к нему, тело напряглось и мелко задрожало от желания. Он был нужен ей, этот голубоглазый. Ей страстно захотелось его мужской силы. Чтобы он стиснул её, прижал к себе, раздавил, сделал ей больно. Но ничего ответного она не добилась, парень стоял холодным истуканом, неподвижный, как памятник. Анна не выдержала этого адского напряжения и зарыдала от горькой обиды. Её гордость вдруг проснулась и взорвалась в голове яркой вспышкой, вдруг стало так стыдно и противно, что заледенело в животе. Анна сделала шаг назад и посмотрела ему в лицо. Он стоял совершенно равнодушный к происходящему и смотрел куда-то сквозь неё. Медленно вытерла слёзы с лица и, размахнувшись, со всей силы залепила ему пощёчину. Эхо удара прозвучало как выстрел и в ночной тишине зазвенело между домов:
- Балбес! Идиот! - яростно топнув ногой, взвизгнула она. - Чтоб ты сдох!
- За что? - спросил Шуга и потёр вдруг заалевшую щёку.
- Да пошёл ты!.. - крикнула Анна, вложив в этот крик столько злобы, что хватило бы уложить насмерть троих здоровенных мужиков, повернулась и быстро пошла прочь от этого м...чудака, звонко постукивая по асфальту каблучками.
- Благодарю Вас, мадам, вы доставили мне неописуемое наслаждение. - крикнул ей вслед вконец раздосадованный парень. Девушка на секунду замедлила шаги, видимо, хотела вернуться и избить наглеца, но передумала. Шуга пошёл за ней следом, ещё не до конца понимая, зачем ему эта распсихованная Мегера. Он только чувствовал какую-то непонятную вину перед ней и то, что оставить сейчас её в этом разозлённом, бешеном состоянии одну на ночной улице, значит предать и бросить на произвол судьбы. А чем чёрт не шутит, когда Бог спит? Нет уж, взялся проводить, так проводи до дома, до двери квартиры. Так велит долг парня, настоящего пацана. По ночному городу, пустынному и тихому, изредка проезжали торопливые такси, ночные трудяги хлебовозки, жёлтые с синей полосой уазики минтов. Было безветренно, но довольно прохладно. Девушка неожиданно остановилась, упёрла руки в бока, тряхнула прядями белокурых волос и не поворачиваясь к идущему за ней парню, сказала низким грубым голосом:
- Чего надо? Я же, послала тебя? Вот и иди... - для пущей важности она отставила немного в сторону одетую в изящный итальянский сапожок стройную ножку. Шуга остановился и стал ждать продолжения. Она ждала, когда он подойдёт ближе, не подошёл. Девушка медленно повернулась к своему спутнику. Спутник стоял и молчал... Пауза затянулась... Анна вздохнула и подошла к Саше вплотную, их отделял буквально сантиметр, она подняла на него полные слёз глаза, срывающимся тихим голосом произнесла, - Не мучай меня... - и снова тишина, только слышно учащённое дыхание. Ни он, ни она не решались преодолеть этот сантиметровый барьер, что был сейчас между ними. В душе каждого из них сейчас боролись гордость и желание, обида и любопытство, но главным в этом клубке сомнения был страх потерять себя во всепоглощающем чувстве. Женское сердце не выдержало и сдалось первым. Она осторожно подняла руки, обняла, тихо положила голову к нему на грудь и едва слышно спросила:
- Ты чего молчишь? - Замерла на мгновение и легонько, чуть заметно толкнула Сашу. В этом движении он уловил всё то, о чём она хотела ему сказать, но стеснялась, в нём было и признание и предложение...- Я дура! Прости меня пожалуйста!
- За что?
- За то, что я сумасшедшая... Тебе больно? - она подняла опущенный взгляд, на её щеках сверкали слезинки. Дотронулась до красной, горящей от удара щеки, её пальцы были ледяными, как сосульки.
- Ерунда! - Саша прижал к щеке её пальцы, и ей и ему стало приятно, ей стало тепло руке, ему - прохладно щеке.
- Почему ты пошёл за мной?
- Мне страшно было остаться одному, ночь, на улице никого...
- Ты единственный из парней, кто смог меня вывести из себя. У меня до сих пор внутри всё клокочет...
- Это в тебе шампанское бродит.
- Опять ты со своими штучками... Когда ты будешь серьёзным?
- Никогда! На том и стоим!..
- Саша, ты меня простил?
- Уже давно, ещё вчера...
- Не могу понять, то ли ты шутишь, то ли серьёзно?
- Шучу, но очень серьёзно.
- Так, простил?
- Базару нет!
- Тогда пошли? Ой! - Анна вспомнила его предыдущий прикол и вежливо попросила, - Только не нужно говорить про женщин всякие гадости, ладно? Можно я возьму тебя под руку?
- Можно, только не очень прижимайся к моему локтю, я же не каменный, могу сознание потерять...
Ночной город красив своей усталостью. Натруженные за день улицы отдыхают, дома погасили свои квадратные глаза, окна, и тихо дремлют, посапывая сотнями носов своих жильцов. Радужные сны перелетают из форточки в форточку, синенькие девочек, золотистые мальчиков. Сны их родителей чаще всего бывают похожи на яркую ленту, всю в муаровых разводах и звёздных брызгах. Сны стариков как белесый туман, прозрачны и легки...Двое не спящих тихо бредут по улице, девушка ждёт от парня ласки и любви, а парень всё никак не может решить для себя проблему выбора. То ли ему попробовать и начать роман с этой ласковой стервозой, то ли остаться одному и страдать по ночам от тоски. Время летело мимо них стрелой, а они всё молчали и шли рядом. Вот и двор большого многоэтажного дома, вошли в подъезд, на одном из этажей ясно слышалась пьяная ругань и мат. Видно было, что один из лестничных пролётов оккупировали алкаши и вовсю веселились. Анна беспомощно прижалась к Саше и горячо прошептала;
- Мне на четвёртый... Проводишь?
- Ясное дело! - Саша обогнал девушку, и они стали подниматься по ступенькам. На площадке между вторым и третьим этажом, прямо на полу восседала и возлежала кучка дурно пахнущих, небритых личностей. На постеленной газетке стояла трёхлитровая банка с бражкой и нехитрая закуска. По всем признакам, веселье началось совсем недавно, банка была ещё почти полной, закуска вообще не тронута. Двое, обнявшись, о чём-то спорили, один лежал под батареей и прикрывшись полой грязного пальто дремал. Четвёртый, видимо, ощущал внутри грусть и тоскливое одиночество, оно вылезало из него какой-то заунывной песней, он мотал головой, и что-то нечленораздельно мычал. Анна с Сашей попытались пройти мимо, они очень старались не привлекать к себе внимания. Но ничего не вышло, маневр не удался. Двое праздно отдыхающих бомжей-спорщиков вдруг подняли на юную парочку мутные от алкоголя глаза и радостно ощерили в беззубой улыбке рты, как будто увидели долгожданного волшебника в голубом вертолёте, один из них хрипло спросил:
- Слышь, земляк, братёк, вынеси стакашку, а? Трудно прямо из банки, сам понимаешь.
- Я, во-первых, тебе не братёк, это во первых, а во-вторых, не дворянин, обойдёшься и без стакашки.
- Хамишь? - мутные глаза нетрезво прищурились.
- Давай, папаша, повежливее, ага?
- Борзый, да? - бомж начал угрожающе подниматься.
- Ты бы лучше пасть свою поганую заткнул, да и сидел тихонечко.
- Слышь, Толян, тут на меня фраерок скипидаром дышит! - обратился он к сидящему рядом с ним собутыльнику. Второй пьяно вытаращился на Сашу и угрожающе свёл к переносице брови.
- Тоже стаканчик нужен? - спросил Шуга у нахмурившегося типа. Можно было без труда понять дальнейшее поведение этих пьяных отморозков, схватки было не избежать. - Сейчас нарисую!
- Саша, пойдём! - испуганным голосом попросила Анна. - Отстаньте от него, ханыги несчастные! - она схватила Сашу за рукав куртки и потянула за собой. - Пойдём, ну их!...
- Погоди!...- Саша старался говорить спокойным и уверенным голосом.
- Чего погоди? Пошли домой! - Анна вся тряслась от страха.
- Ты иди, я сейчас! Ставь чайник.
- Ладно, как скажешь... - Аня заморгала расширенными от ужаса глазами и, как будто опомнившись, быстро-быстро выбивая каблучками частую дробь, помчалась вверх по ступенькам, уже на ходу крикнула Саше, - Четвёртый! Тридцать седьмая!
- В милицию побежала звонить? - поинтересовался первый бомж.
- В прокуратуру! - ответил Шуга и начал медленно отступать на площадку третьего этажа.
- Заодно и скорую пусть вызывает. Я прав, Толян?
- Ну! Какой базар? - поддержал беззубого Толян.
- А может на свежий воздух выйдем, фраерок? Здесь как-то душновато...
- А ты дыши пореже... - Шуга улыбнулся, он был готов к схватке. В его теле возникло состояние пружинистой лёгкости и сосредоточенности. Это состояние приходило каждый раз в момент опасности, когда было страшно. Именно страх и рождал просветлённую ясность в голове, скорость и резкость. Время вокруг становилось тягучим, а внутри у Шуги оно ускорялось во много раз. На некоторых людей страх действует угнетающе, они начинают паниковать и теряться. Шугу страх возбуждал и делал его ловким, быстрым и непобедимым.
- Ты чего это лыбишься, фраерок?
- Ты в каком подъезде зубы потерял? - съязвил Шуга, он заставлял своих небритых и давно немытых противников злиться, вынуждал их нападать на него первыми. - Сейчас остатки вылетят, папашка.
- Я тебя, сопляк, и без зубов, как миленького схаваю! - беззубый слегка присел и, широко расставив руки, попытался уронить наглого пацана на бетонный пол площадки этажа. Неожиданно резкий и сильный удар открытой ладонью в лицо нападавшему заставил его хрюкнуть, закатить глаза и упасть на спину. Второй бомж тоже было, кинулся в атаку, но улёгся рядом с первым, после сильнейшего бокового в голову. Помимо звука лязгающей от удара челюсти, прозвучал бильярдный стук нетрезвой головы о твёрдый бетонный пол. Мычание, издалека напоминающее песню, вдруг смолкло и пьяный голос громко спросил заплетающимся языком:
- Паря! Ты их не уб-ил сл-чааем? Ч-еот б-льн тих стало?
- Они поспать тут решили, как очнутся, сам у них спроси. Потирая ушибленную кисть руки, Шуга не спеша поднялся на четвёртый этаж, у приоткрытой двери квартиры номер тридцать семь стояла Анна и ждала его. Выскочила, схватила за руку, затащила в прихожую, закрыла дверь, на секунду прижалась, стала торопливо расстёгивать куртку, поставила перед ним старенькие тапочки, повесила куртку, шарф, шапку, повела за собой на кухню, усадила за стол, села рядом сама.
На плите стоял блестящий никелировкой чайник, голубое пламя лизало его закопчённый низ. Кухня была заставлена прекрасной мебелью, во всём убранстве этой комнаты чувствовалось, что семья Анны не простые люди. Даже посуда была какой-то необыкновенной и изысканной. Буквально через несколько секунд чайник обиженно засвистел. Анна вскочила, выключила газ, стала заваривать чай в малюсеньком, прямо совсем игрушечном чайничке.
- Ты чай с каким вареньем любишь? - спросила у гостя хозяйка.
- С бибикой!
- С чем, чем? - Анна улыбалась и доставала из огромного финского холодильника “Розенлев” всяческие деликатесы.
- С бибикой, это значит, что я без претензий, мне всякое подходит.
- Из крыжовника любишь?
- Люблю! Смородину люблю, яблоки, вишню, сливу, дыню, абрикосы люблю, всё люблю!
- Какой ты, любвеобильный...- Анна кокетливо погрозила пальцем и поставила перед Шугой вазочку с вареньем. - Пробуй!
- А чай?
- Ой! - спохватилась Анна и, быстро схватив чашку с блюдцем, налила гостю крепко заварившийся чай. - Чай у нас индийский со слоном, тебе покрепче?
- Я люблю из большой посуды! Чашка больно маленькая...
- Пей из чашки, как выпьешь, ещё налью. - Хозяйка поставила перед гостем чашку с чаем, пододвинула вазочку с печеньем, конфетницу, тарелочку с сыром, маслёнку... Короче, старалась вовсю угодить. Саша с большим аппетитом всё это наворачивал, прихваливал и закатывал глаза. Закуски с тарелок и тарелочек заметно убывали.
- М-м-м! Это какой-то праздник!
Но, нормально потрапезничать не дали, в дверь сначала позвонили, потом стали громко стучать, сначала кулаками, потом ногами.
- Кто это может быть? - Анна выскочила из-за стола и в нерешительности замерла посреди кухни, - Саша, что делать будем?
- Может, это родители вернулись? - гость тоже вылез из-за стола и направился в прихожую открывать.
- У них же свой ключ есть, да и время уже посмотри, второй час ночи.
- Откроем, или подождём, когда дверь сломают?
- Может в милицию позвонить?
- Не хватало ещё козлов впутывать, сам справлюсь! - Шуга быстро подошёл к двери и открыл её. За дверью стояли очухавшиеся небритые вонючие. У первого всё лицо было в боевой раскраске, нос, подбородок и грязная шея были густо измазаны кровью, оскал щербатого рта был страшен, глаза горели жаждой мщения. Рядом маячила взлохмаченная рожа второго и тоже сверкала глазами, жаждущими ещё более, причём того же. - О, старый знакомый? - Шуга улыбнулся ослепительной улыбкой, широко и открыто. - Чего надо?
- И сюда-а, фраеро-ок! - окровавленная рука вонючего небритого попыталась схватить Шугу за отворот пиджака, но он среагировал и резко закрыв дверь, прижал створкой грязную руку с длинными жёлтыми ногтями, - А-а-а!!! Пусти, сука! - раздалось за дверью.
- Повежливее надо, дядя! - спокойно сказал Саша, а сам продолжал удерживать дверь.
- Убъю, падла! Руку, руку сломаешь, гад! Толян, тяни дверь!
- Толик, отойди от двери, а то и тебе чего-нибудь прищемлю! - Саша крепко держал дверь и подзадоривал непрошенных гостей. За дверью послышались завывания и всхлипывания.
- Пусти, кому говорят... Больно же, бля!
- Матом ругаться нехорошо!
- Ну ты, сука, козёл безрогий, отпусти руку!
- Дядя, за козла придётся отвечать!
- Бля! Отпусти-и-и! А-а-а! Скотина!
- Давай, на счёт три я дверь ослаблю, лады?
- Лады-ы!
- Раз, два, три... Шуга неожиданно резко открыл дверь и выскочил на лестничную площадку, - Козёл, говоришь? Вот тебе за козла! - в одном прыжке боковым ударом левой в голову сбил первого, резко повернулся ко второму, -Привет, Толян! - и коротким ударом правой погасил вспышку ужаса в его удивлённых глазах. Не спеша, зашёл в квартиру номер тридцать семь, закрыл дверь на защёлку и повернулся к оторопевшей от только что пережитого ужаса хозяйке. Она стояла в прихожей и горящими зелёными глазами смотрела на юного гладиатора, руки её были прижаты к пышной груди, пальцы нервно теребили пуговку красного платья.
- Больше не сунутся! - “гладиатор” попытался успокоить хозяйку, подошёл к ней и легонько потрепал её за мочку красного, горячего от возбуждения ушка. - А как они квартиру нашли, интересно?
- Я же тебе крикнула...
- Молодец! Всегда так делай!
- Я боялась, ты не найдёшь мою дверь.
- Ты же меня встречала?
- Ну и что?
- А то! Хватит на сегодня приключений! - Шуга потёр ушибленную кисть руки, - Давай веселиться, где-то тут виднелся салатик?
Шуга решительно направился за кухонный стол продолжать прерванный ужин. Насытившись, он поблагодарил хозяйку и помог ей убрать со стола. Анна надела на гостя передник, вручила удобную щёточку для мытья посуды и, краснея от удовольствия, встала рядом. Вся посуда была за две минуты вымыта до хруста и убрана в сушильный шкаф. Хозяйка подала гостю полотенце, он вытер руки, снял передник, подал ей и внимательно посмотрел в её вспыхнувшее краской стыда лицо. Она опустила глаза и не знала, как предложить гостю постель, а самое главное, как бы всё сделать так, чтобы в этой постели они оказались вместе. Она боялась показаться навязчивой, но предположить, что эту ночь она будет спать одна, в её голове просто не укладывалось. Нужно было что-то придумать, чтобы он сам захотел её, разжечь его, возбудить, чтобы его желание было выше его сил сопротивляться. Анна подскочила к выключателю, погасила в кухне свет и схватив за руку повела по тёмному коридору к себе в комнату. Завела, голубоватый свет уличных фонарей смутно освещал стены и мебель. Было таинственно и романтично. Девичьи руки властно притянули к себе парня, обвили его шею, губы коснулись его губ, озорной язычок проник к нему в рот и стал дразнить, ласкать, манить в пьянящую даль...
- Ты меня покорил, я твоя! Сладенький мой, что ты со мной делаешь? Ты меня просто с ума сводишь! Саша, Сашенька, как я хочу тебя! - шептали её губы и всё безумнее и жарче целовали. Она извивалась, гибкая и нежная, прижималась трепещущим телом к нему, руки скользили по его груди, плечам, нащупывали пуговицы, торопливо расстёгивали их, сняли пиджак с его плеч, уронили его прямо на ковёр, вытащили из-под брюк рубашку и страстно заскользили по горячей, мускулистой спине. - Ах, какое у тебя роскошное тело! Сашка, будь добрым, раздень меня пожалуйста!
Его руки опустились и стали медленно поднимать вверх тонкую ткань платья, она подняла руки, платье свободно слезло с её изящного тела, упало на пол, руки парня легли ей на спину и в ложбинке между лопаток нащупали застёжку, Анна сделала неуловимо быстрое движение и две белые матерчатые чаши, соединённые тонкими полосками шёлка, упали на лежащее на ковре платье, следом упали капроновые чулки и тоненькие кружевные трусики.
Пышная, несоразмерно большая для такого гибкого и изящного тела, грудь прикоснулась затвердевшими сосками к покрытой кучерявыми волосками мускулистой груди парня, в тишине раздался трепетный стон. Тонкие девичьи руки торопливо расстегнули ремень, сняли с парня брюки вместе с бельём. Вся окутанная бурным желанием, она прижалась к его бедру колючими кудряшками лобка, чуть слышно ахнула от переполнявших её чувств. Торопливая рука Анны заскользила кругами по его твёрдому как застывший асфальт мускулистому животу, любопытные прохладные пальчики обхватили его пылающую огнём любви закаменевшую плоть. - Ой, мамочка! - Анна даже вздрогнула от этого неожиданного прикосновения, её тело как будто ударило током, она торопливо зашептала:
- Сашка, я сейчас поплыву, иди сюда! - она схватила его за руку, упала спиной на покрывало кровати и опрокинула его жаркое тело на себя. Застонала, выгнулась дугой, прижала к его напряжённой плоти своё истекающее любовным соком лоно, нетерпеливо застонала, задвигалась, - Ну же, ну.... Скорее... Ну? Ну?...О-о-о! Господи! Как мне хорошо! - её ноги с силой обхватили поясницу парня, страстный шёпот торопил, будоражил, заставлял тело пульсировать, неистово кипеть движением, мысли где-то потерялись, сейчас этим слитым воедино телам требовалась разрядка, деваться было некуда, любовь запела свою песню, и два объятых страстью существа ринулись в жаркое путешествие за свободой.
Он, как будто издалека, как сквозь сон, слышал крики и стенания бушующей под ним, тонущей в жаркой реке сладкой истомы белоснежной красавицы. Но почему-то нежность и красота этого роскошного тела не радовала, а раздражала. Он как будто совершал работу, утомительную и трудную, тело никак не могло сбросить с себя возбуждение и всё быстрее и быстрее двигалось и дышало. В этой утомительной скачке Анна уже давно потеряла счёт оргазмам, Шуга терзал её тело своей неутомимой силой, пугал и удивлял одновременно чем-то первобытно звериным, он был исключительно пылким и горячим любовником, она была с ним так счастлива, что происходящее сейчас казалось ей бесконечно сладким сном. Вот в очередной раз на неё упала волна трепетного беспамятства. Тело напряглось, выгнулось дугой. Она изо всех сил прижалась к бушующему фонтану страсти, кипящему водовороту движения и завораживающего ритма. В голове застучали барабаны, откуда-то из пальцев ног начала зарождаться горячая пена истомы, эта волна рванулась вверх по бёдрам, животу, наполнила грудь, добралась до горла,...- А-ах-х! - она хрипло и утробно застонала, начала ему что-то возбуждённо шептать в сладком беспамятстве, задёргалась в сумасшедшем ритме слитых воедино тел...
В голове Саши копошились чёрные мысли, ему было стыдно. Стоны и горячие слова Анны угнетают, запах её возбуждённого тела начинает раздражать и уже кажется отвратительным смрадом. Всё, что с ним сейчас происходит, походит на какой-то кошмар! Шуга уже сейчас, в эти жаркие минуты, ощущал на душе пустоту и беспредельную тоску. Эта тоска будет потом лежать тяжёлым грузом в потаённых уголках его души. Эта ночь будет ему горьким уроком, он как будто издевался сейчас над своей плотью, падал всё ниже и ниже в распутстве и разврате, удивлял свою мокрую от пота и слёз партнёршу своим неистовым напором, изощрённостью ласк и поз. Он выдавливал из себя всю грязь и сомнение на метавшуюся под ним женщину, оставляя в глубине себя чистоту помыслов и желаний, нежных, светлых, как лебединый пух. Всё это он берёг для той, что так подло его предала. Изливал себя, своё старание, свою энергию молодого тела, свой пыл и жар на влажное от пота и слёз тело Анны, и в это же время думал о Ленке, Леночке, Ленуське, единственной на свете девчонке, без которой он не мог жить. Как ни странно это звучит, но он сравнивал этих двух юных женщин, вспоминал нежное, прекрасное тело любимой, её губы, глаза, дурманящий запах, похожий на запах роз, звонкий голос, смех, словно колокольчик, что и как она ему говорила, как двигалась, как улыбалась, как вела себя в том или ином случае...
Я знаю, дорогой читатель, этот процесс сравнения раздражает тебя своим цинизмом, но видимо этот цинизм неизбежен, Саша сейчас изменял Елене Львовне Григорьевой не из мести, не потому что был предателем и подлецом, а потому, что боялся представить её в точно такой же ситуации с тем усатым. Что тот так же жарко целует её нежное тело, она улыбается, закрывает синие глаза и нежно постанывает от этой ласки...
Внутри у Шуги всё помертвело и яростно напряглось...
- Что? Этот козлище усатый посмел прикоснуться к Ленке? Убью!!!.. Ой, чего это я? Неужели схожу с ума? Раздваиваюсь, теряю ощущение реальности! Как это мучительно, любить и ненавидеть одновременно. Нет, я не должен её любить, то, что она сделала со мной, бросила, предала меня, кинула как кость этой ласковой хищнице Анне, а она и рада, брынза! Ненавижу этого усатого и её вместе с ним!.. Мне стыдно, я словно вымазан в липучей смоле измены и вывалян в перьях, в тех чёрных и вонючих обстоятельствах, в которые сам напросился. Я подонок! Дурак! Скотина! Сам виноват! Нет мне никакого оправдания! Я достоин только этой белокурой крашеной дуры. Что это с ней? Она плачет? - Шуга вдруг заметил, что Анна вся в слезах и буквально захлёбывается плачем.
- Сашенька! Милый мой, родной! Как я теперь без тебя буду? Я даже и не знала, что с тобой так будет хорошо? - Анна обливалась слезами, гладила его по лицу, прижималась и снова плакала навзрыд. - Как мне теперь без тебя? Ну скажи! Если бросишь меня, не жить мне, всё!
- Аня, не болтай глупости!
- Я не болтаю! Просто теперь я точно знаю, что такое настоящий парень. Как мне теперь жить? Где мне теперь найти такого же? Ты вот сейчас со мной, но я не смогу тебя удержать, ты уйдёшь утром, а мне умирать по тебе? Я же люблю тебя, глупый мой! Люблю! Слышишь?
- Когда это ты успела?
- Мы ещё не были знакомы, а я уже любила тебя. Ты как вошёл с Валеркой, у меня всё внутри оборвалось, я сказала себе, вот он. Ты для меня теперь, как солнце, как воздух, мне без тебя и жить не хочется. Если ты меня оттолкнёшь, значит просто-напросто убъёшь! Я покончу с собой! Это я тебе точно говорю.
- Красиво звучит, но очень похоже на шантаж, тебе не кажется? А можно без этого как-нибудь? Ань, некрасиво так!
- Пусть, но ты должен знать, больше ни с кем у меня ничего подобного не было, нет, и не будет. Судьба познакомила нас, свела, а значит...
- Анна! - перебил её Шуга, - Не выдумывай больше ничего, если мы с тобой сейчас вместе, это ещё ничего не значит.
- Тебе со мной плохо?
- Да, плохо! Ласкаю тебя, а думаю о Ленке, нельзя так! Я же не животное, человеком называюсь, а оказывается хуже всякой скотины - Шуга ударил по подушке кулаком и отвернулся к стенке. - Ненавижу сейчас себя! Ненавижу!
- Меня тоже ненавидишь? Чего я-то тебе плохого сделала?- Анна тоже отвернулась, повернулась к нему спиной, поджала коленки к животу и затряслась в рыдании. - Ну почему всегда так? - громко прошептала она в темноту. - Стоит мне встретить нормального мужчину, так обязательно или женатый, или на пути стоит другая? За что мне это наказание, за что? Я устала воевать с этими заморочками! - Анна вдруг резко повернулась к Шуге и прижалась заплаканным лицом к его спине. - Сашка, ну ведь ты же сам сказал, у неё теперь другой, и вроде как отбивать её не собираешься, значит, у меня есть шанс? Но я ведь тоже люблю, я ведь тоже человек! - Анна в порыве красноречия незаметно для себя ткнула в спину Саши кулаком. Шуга повернулся к ней лицом и, приподнявшись на локте, навис над её лицом. Анна испугалась, думала, что парень ударит её в ответ, зажмурила глаза и приготовилась к смерти. Он и, правда, ударил, но не кулаком, а словами.
- Я не люблю тебя и никогда не смогу полюбить.
- Ну и что? Ты только не отказывайся от меня. И всё? Будем встречаться, узнаем получше друг дружку, постепенно привыкнешь ко мне, а там и до любви недалеко, Сашка, я же неплохая, и красивая и умная. У меня после института обещается неплохая карьера. Это ничего, что у тебя пока нет образования, мой папик такие связи имеет, куда хочешь сможет протолкнуть.
- Аня, ты, видимо, в жизни чего-то не понимаешь. Когда два человека любят друг друга, всё остальное им по силам. А вот когда эти двое надеются на то, что стерпится - слюбится, значит, они надеются на чудо.
- Сашка, глупый, ведь это происходит сплошь и рядом... Посмотри вокруг, спустись на грешную землю. Не любит она тебя, если ушла к другому, не любит, понял? А я готова для тебя всё! Рабыней твоей буду, что хочешь со мной делай, всё вытерплю...
- Мне рабыня не нужна!
- А кто тогда тебе нужна? Принцесса из сказки?
- Ленка!
- Да чтоб она сдохла, эта твоя Ленка, достала она меня! Только и слышу от тебя, Ленка, Ленка, Ленка!!!
- Что ты сказала? - Шуга схватил Анну за волосы и приблизил её лицо к своему лицу. - Повтори, что ты сказала!
- Достала она меня!
- Нет! Перед этим.
- Больно же, пусти волосы!
- Я тебя спросил, что ты сказала? - Шуга громко и отчётливо повторил свой вопрос. В его голосе было столько злобы и неподдельной ненависти, что у Анны похолодело в груди. Она вдруг поняла, что сморозила огромную глупость. Сейчас этот парень встанет и уйдёт, уйдёт навсегда! Что же делать? Как загладить оплошность?
- Сашка, ну ты чего в меня вцепился? Ну прости, вырвалось нечаянно. Извини! Я всё поняла и уже ничего не имею против твоей бывшей подруги, просто у меня нечаянно вырвалось. Ну дура я, дура! Всё?
- Запомни раз и навсегда, ещё раз услышу что-нибудь подобное, на одну ногу встану, другую выдерну! Поняла?
- Поняла...
- А теперь извини, поздно уже, я пойду! - Шуга стал перелезать через нежное женское тело, чтобы встать и одеться. Анна панически вцепилась в Шугу, обхватила и руками и ногами, сердце её оборвалось от страха. Она действительно не могла без него жить. Организм её буквально взорвался изнутри ужасом потери близкого, самого дорогого на свете существа. Анна взорвалась глубокой, неудержимой истерикой:
- Стой! - завизжала она, - Никуда не пущу! Сашка, родной мой, прости, прости меня, дуру, не хотела я её и тебя обижать, не знаю как вырвалось, ну хочешь я умру сейчас прямо перед тобой, хочешь?
- Я уже ничего не хочу, отстань!
- Ну остановись же ты! Сашенька-а-а!
- Я сказал? Всё! - Шуга решительно оторвал её цепкие руки от себя, встал с постели и подошёл к куче одежды, Анна окончательно свихнулась, стала громко визгливо рыдать, валяться по полу, хватала Шугу за ноги, целовала их, обливала его колени горячими потоками слёз. Потом вдруг вырвала из его рук одежду, скомкав её в комок, засунула в шкаф и закрыла створки. Вся сотрясаясь от колотившей её нервной дрожи, стояла у шкафа белым неясным пятном в голубоватой темноте комнаты, обнажённая и решительная. Перед ней, такой же обнажённый, стоял и переминался с ноги на ногу ошарашенный и обескураженный её истерикой парень. Парень предложил:
- Мне теперь домой в этом идти?
- Никуда ты не пойдёшь! Ни в этом, ни в чём!
- Ань, успокойся, а?
- Иди и ложись!
- Ань, ну не получилось у нас, всё в жизни бывает.
- Я сказала - ляг!
- Ёклмн! В конце концов! - Шуга решительно подошёл к ней, она раскинула руки и стала собой прикрывать створки шкафа. Заплаканное лицо было всё покрыто чёрными разводами туши, чуть припухлые губы мелко дрожали, но глаза, это нужно увидеть! Шуга обречённо опустился перед ней на колени и склонил голову.
- Ань, ну нельзя же так, мы сейчас оба сошли с ума!
Анна тоже опустилась на пол и уткнулась головой ему в плечо.
- Не уходи! - тихо попросила она. - Я вполне серьёзно тебе говорю, если уйдёшь, я умру!
- Ты ещё такая молоденькая, девчонка ещё совсем. Тебе ещё жить да жить, а ты умирать собираешься.
- Без тебя мне жить незачем.
- Ань, ты преувеличиваешь.
- Нет! Нисколько! Я точно знаю, без тебя мне не жить.
- Тогда придётся нас хоронить вместе.
- Ты с ума сошёл? - теперь уже Анна схватила его за длинные вихры и посмотрела в глаза.
- Ещё пять минут, и я окончательно закоченею, у вас не топят, что ли?
- Я тоже замёрзла. Пойдём под одеяло?
- А приставать не будешь? - А ты разве больше не хочешь?
- Хитренькая?
- Хитренькая! - Анна поднялась с колен и качая округлыми бёдрами подошла к постели, откинула угол одеяла и легла. Шуга стоял перед кроватью на одной ноге, весь сжавшийся от холода. - Ну, ты чего? - прошептала она. - Иди ко мне.
- А это не больно?
- Считаю до трёх! - грозным голосом предупредила белотелая пышногрудая соблазнительница.
- Мне страшно, я боюсь! - продолжал противничать Шуга.
- Сашка, ну ты чего, как маленький? Согрей меня скорее, я замёрзла!
Шуга перелез через неё и лёг рядом. Анна тихо застонала от любовной горячки, прижалась к парню и принялась по новой ласкать его и целовать, это дело ей явно понравилось. Эта ночь обещала никогда не кончиться. Шуга тяжело вздохнул....
Раннее утро. Саша разлепил глаза, поморгал ими, осторожно, боясь разбудить мирно спящую рядом с ним сексуальную партнёршу, перелез через неё, достал из шкафа свои вещи, тихо, почти неслышно оделся, на цыпочках прокрался до вешалки, одел куртку и шапку, обулся и, не прощаясь, покинул гостеприимную тридцать седьмую квартиру на четвёртом этаже. Аккуратненько захлопнул дверь, на бетонном полу площадки этажа и на лестнице он заметил множество пятен крови, а несколько ниже газетку с остатками ночного пиршества. - А что? Нормально повеселились дяденьки! - подумал он про себя.
На улице туман смешался с морозом. Было ещё очень рано, солнце ещё не взошло, но было уже достаточно светло. Редкие в эти ранние часы прохожие спешили, обгоняли медленно бредущего парня. Он никуда не торопился, в голове его крутилась мысль:
- Почему мне так стыдно, как будто я кого-нибудь ограбил или убил? Переспал с красивой бабой, но ведь она сама меня в постель затащила. Проводил её, посидел, сама выключила свет, сама, сама, всё сама... А я? Я-то чего? Пошёл с Валеркой познакомиться с классной чувихой, олух я царя небесного! А что оставалось делать? Сидеть дома? Так тоже не пойдёт! Ну, тогда чего тебе надо, Волин? Любви тебе захотелось? Так бери, любит тебя девка, как кошка, готова пятки лизать... Нет! Тебе Ленку подавай! Да, единственная! Да, лучше её не найти, согласен! Но ведь не любит она тебя, дуралея! Ей усатых да здоровых подавай! Шуга представил себе ясные, синие глаза Лены, тут же рядом с образом любимой появилась ненавистная усатая рожа моряка. Он идёт рядом с ней, она ему что-то рассказывает и преданно смотрит в глаза... Саша даже застонал от жгучей боли, засевшей где-то глубоко в груди.
- Ох, Ленка, Ленка! Если бы ты только знала, как мне плохо без тебя. Как избавить душу от страданий? Ведь ей так не хватает твоей теплоты и нежности, твоих васильковых глаз, твоих рук и твоих губ. Как мне их забыть? Чем сильнее я этого хочу, тем всё ближе и подробнее ты встаёшь передо мной, мне невозможно забыть тебя, твой запах внутри меня, всё моё существо пропитано тобой. Я только что попытался заменить тебя на другую, но только яснее почувствовал, что ближе и роднее, чем ты, нет никого в этом мире. Лена, я люблю тебя и этим всё сказано! Любовь - это крик души, сумасшествие, бред! Это страдание, почище зубной боли, потому что болит сразу всё и везде. Каждая клеточка тела страдает без любимой, тот, кто хоть один раз в жизни был покинут любимым человеком, легко понимает людей, совершающих над собой казнь в эти тяжелейшие для тела и души минуты. Любовь, любовь, сколько невыносимых мучений ты приносишь людям, из-за тебя не спится по ночам, ты толкаешь слабых на глупости, а сильных, на подвиги”.
По утреннему городу брёл парень, изредка он останавливался и хватался за голову. Весь мир обрушился на него, этот мир был жесток и несправедлив. Молодая красивая девушка несколько часов назад умирала от счастья и нежности в его руках, она клялась ему в любви, желала стать единственной, но она не нужна ему. А та, по-настоящему единственная, ради которой он умер бы, даже не задумываясь, сейчас с другим и ей по барабану, что о ней страдают и не спят по ночам. Голова у Шуги пухла от мыслей о собственной никчёмности и бесполезности. Донжуана из Шуги не получилось, место Лены в его сердце было занято Леной, и никто кроме неё там не смог поселиться. Вот такой грустный куршлюс произошёл в то морозное и туманное утро с нашим героем, Сашкой Волиным.
Позавтракал в кругу семьи. Видя его насупленный взор, никто из домочадцев не стал домогаться и выведывать, почему он не ночевал дома, догадывались, что он был в гостях и наверняка у девушки, и наверняка с ней переспал. А что, шёл парнишке в ту пору восемнадцатый год,... Пора бы уже задуматься о постоянной партнёрше-подруге, а не обниматься с сопливыми малолетками-школьницами в грязных подъездах с заплёванными подоконниками. День прошёл в тягучей и монотонной “каквсегдашке”, работа помогла отвлечься от чёрных мыслей о загробной жизни и т.д., но наступил вечер...
Валерка зашёл к другу ровно в шесть и прямо с порога начал задавать неприличные вопросы:
- Ты чего с Анькой сделал? Она примчалась в без двадцати семь и давай в дверь тарабанить. Мы с Наташкой только начали..., короче обломились на самом интересном месте.
- Так вам и надо! - Шуга съязвил не со зла, просто у него манера была такая, язвить всегда, язвить везде...
- Ага? Ты слушай дальше! Ворвалась вся в слезах, такую истерику закатила, только держись! - Посуду била?
- Нет, но что она вытворяла-а-а? Ну ты кадр!!!
- Валер, гонишь? Какая истерика? И вообще, при чём здесь я?
- Сколько лет уже живу, первый раз такое вижу. У неё то слёзы в три ручья, то смех, то снова слёзы, то опять смех...
- Шизофрения в активной стадии, ты с кем меня познакомил, баран?
- Сам баран! Она сидела, целый час только про тебя и рассказывала, да какой ты замечательный и необыкновенный, то, да сё...Кстати, с кем это ты там схлестнулся, не можешь что ли без драки?
- Какая драка, Валер, ты чего? Так, ткнул кулаком пару раз двух алканавтов, несерьёзно это всё.
- Анька говорит, что там кровищи на весь подъезд?..
- Упали оба, и оба неудачно, губу разбили, бывает...
- Шифруешь, Шуга? Колись, как на самом деле было?
- Валер, мы с Аней проходили мимо, сидят четверо, бухают, скучно видно им стало, поговорить захотели, а вежливо говорить-то и не умеют, пришлось преподать небольшой урок классической риторики, немножко резковато получилось.
- А кровь-то откуда?
- Один в носу ковырял, ну и видно доковырялся...
- Опять пуржишь?
- Не, Валер, ей бо! Оружия не применял, чисто вот этими руками...- Шуга повертел перед носом друга растопыренными ладонями.
- Ну, а когда дверью руку одному из этих прижал?...
- Она и этот эпизод рассказала?
- Дальше рассказывай, задолбал вопросами, как еврей. Я его спрашиваю, а он меня. Дальше рассказывай, чего там потом было?
- Так она же рассказала.
- Ой, эти бабы...им верить... Ну, чего дальше было-то? Колись, колись, интересно же?
- Сидим, ужинаем, тут в дверь бум-бум! Я вышел и настучал двоим по балде, всё...Дальше не интересно.
- Анька, правда, немного по-другому рассказывала.
- Вот так легенды-то, Валер, и рождаются. И заметь, везде в этих делах замешаны женщины. И что характерно, возникают небольшие дополнения, например парочка трупов в мусорном баке, обрывки внутренностей на стенах...
- Шуга, а если серьёзно?
- Ничего серьёзного там не было.
- Ты только нос-то не задирай высоко, не было... Я всё просёк!
- Ну и чего ты просёк?
- Анька по тебе сдохла, аж за версту воняет!
- С чего ты взял?
- Она меня за утро так напрягла?... В натуре! Заколебала про тебя спрашивать. Да почему ты такой? Да что тебе нравится? Почему так, а не сяк?
- Так рассказал бы слеганца про меня, чего тут такого?
- Ага? Рассказал... Она мне все мозги высосала, вот, блин, зануда! Красивая баба, но стерва-а, я тебе скажу! Забодала меня в край своей простотой!
- Меня тоже! - Шуга поморщился и махнул рукой. - Тошнит от неё!
- А я думал, вы с ней это...поладили?
- Ну, поладили, толку-то?
- Да ты чё-ё? - Валерка заулыбался и толкнул Шугу локтем, подмигнул. - Ну и как она?
- Валер, а твоя Наташка как?
- При чём тут Наташка?
- Вот ты про то как Наташку, будешь кому-нибудь рассказывать?
- Я чё, конь? Нет, конечно, на хрена мне это нужно?
- Ну вот, а у меня спрашиваешь.
- Так интересно же.
- То же самое, что и у вас, понял? Только с небольшой разницей.
- Интересно, с какой?
- Мою подругу Аня зовут, а твою - Наташа. И вообще, Валер, меня не прикалывает базарить на эту тему.
- Почему?
- По кочану!
- Я не пойму, Санёк, чего ещё тебе надо? По тебе, можно сказать, баба умирает, готова хоть сейчас... А ты, я вижу, зажрался, куманёк, зажрался!
- Хреново мне, Валер!
- Бебе-бебе! Ты на рожу свою посмотри, так бы и съездил в рыло твоё нахальное.
- Не лежит у меня к Аньке душа, понимаешь? Вроде бы красивая девка, чего ещё надо, а не лежит...Вот и ты заметил, стервозная она какая-то, у себя на уме.
- Значит, не лежит? Сань, это же хорошо, когда не лежит, тогда значит стоит?
- Брось ты с этим, я же говорю, хреново мне на душе, совесть заела.
- Чего это ты о душе-то, не рановато? Вот будет лет восемьдесят, тогда и заводи разговор. Ты мне скажи, когда к Аньке в постель залезал, ты про совесть думал? Она, пусть баба, но ведь тоже человек, тебе её не жалко?
- Жалко у пчёлки! Ты ещё меня постыди, мне и так тошно, ещё ты добавляешь...
- Она адрес твой у меня спрашивала, собирается тебя разыскивать.
- Ты конечно сказал?
- Я не дундук какой-нибудь, я же понимаю. Сказал ей, что не знаю, где ты живёшь, никогда в гостях у тебя не был, кстати, блин, чуть не забыл, тебе от неё записка, - Валерка порылся в карманах и достал маленький клочок бумаги. - Держи, вот!
В записке было следующее: - Саша, ты ушёл и оставил у меня одну очень важную для тебя вещь. Я бы хотела тебе её вернуть и нам нужно обязательно встретиться. Жду тебя в семь у “Костра”. Очень, очень жду! Твоя Аня. - Записка родила в душе нашего героя беспокойство и неловкость. Почему она подписала записку “ Твоя Аня”? Ведь он ей ничего не обещал, ничего не говорил, даже ни разу не назвал её как-то особенно ласково, почему она подписала “Твоя”? Просто ему было невдомёк, что все женщины устроены таким образом, им спокойно и комфортно только тогда, когда у них есть кто-то, кого они могут назвать своим. Отдавая себя в руки мужчины, женщина тем самым приобретает его себе, и наоборот, когда мужчина берёт себе в жёны или в подруги женщину, он тем самым отдаёт себя ей в полное и безраздельное пользование. Смешной парадокс, ага? Мужчинам только кажется, что правом выбора обладают они, ничего подобного, на самом же деле последнее слово всегда остаётся за женщинами. Наш герой понимал, что, идя на свидание, он тем самым признаёт власть женщины над ним, власть женского обаяния и красоты. Он не хотел признавать над собой власть Анны, он любил другую девушку и рад бы отдать себя ей, но место рядом с её сердцем было занято Военно-Морским Флотом в лице ненавистного усатого.
- Ну, чего там написано? - спросил любопытный Валерка.
- На свидание зовёт.
- А ты чего?
- Просит, очень-очень! Куда деваться, придётся идти.
- Куда и когда?
- Тут день не написан, написано только, что в семь у “Костра”. Она тебе не говорила когда? Может завтра?
- Хрен её знает, может и завтра.., нет, до завтра она не выдержит, у неё терпелка слабая, это сегодня, точно! В семь значит, говоришь? А сколько сейчас время?
- Половина седьмого.
- Тогда пошли, чего сидим-то?
- Тут пятнадцать минут ходьбы, время ещё есть.
- Погуляем, чего дома-то сидеть?
- Ну, тогда пошли...
Друзья оделись и вышли на улицу города. Фонари уже зажглись, но некоторые ещё только разогревались и пыхтели фиолетовым тусклым светом на замёрзший асфальт. Куда-то спешили прохожие, шуршали шинами набитые под завязку пассажирами трудяги троллейбусы, в морозном воздухе стоял густой аромат вечернего города. Двое друзей прогулочным шагом направлялись в сторону места назначенной встречи, оба молчали. Валерка не любил так долго молчать, поэтому спросил:
- Ты Зингера сегодня видел?
- На работе, а зачем он тебе?
- Да, пропал он куда-то, уже неделю не виделись. В последний раз когда у Совы бухали, во вторник? Уже больше недели!
- Соскучился что ли?
- Конечно, соскучился. Ты-то каждый день его на работе видишь, тебе легко говорить.
- Валер, какие-то у тебя голубые настроения к Зингеру, соскучился... Влюбился, что ли?
- Да, пошёл ты... Я и по тебе иногда скучаю, ну и что из того?
- Валера, я и не знал, что у тебя ко мне так серьёзно! Что теперь о нас наши девчонки подумают? Приревнуют ещё нас друг к дружке! Господи, стыд-то какой!
- Шуга, ты за свой поганый язык когда-нибудь схлопочешь!
- Валер, неужели ты меня сможешь ударить? Любимый мой!
- Ну, ты... - Валерка размахнулся и шутливо отвесил другу такую затрещину, что шапка с его головы улетела далеко вперёд.
- Салакай, не приставай ко мне, противный! - Шуга нагнулся за шапкой и уморительно заморгал глазами. Валерка не выдержал и заржал. Шуга изобразил обиженного, - чего ты смеёшься, в рыло захотел?
- Попробуй?
- Думаешь, если у тебя разряд по боксу, то уж и не смогу?
- Тарахтишь, парниша! Слабо тебе меня сделать?
- Тебя?
- Меня!
- Да, пошёл ты!
- Ты это кого посылаешь? - Валерка выпятил грудь и встал перед Шугой, тот тоже выпятил и упёрся в Валерку. Два придурка стояли лицом к лицу и выясняли отношения. Шуга нахмурил брови и грозно спросил:
- А чё ты быкуешь? Борзятник чешется, что ли? Могу почесать!
- Ты ещё сынок, супротив меня, смотри, допосылаешься!
- Ой, бля, смотрите на этого Геракла, а надулся-то?
- Сам-то на себя посмотри, смотри не набзди от натуги!
- От тебя уже воняет, фу-у! - Шуга зажал нос и отошёл. Валерка недоумённо поднял брови и стал принюхиваться.
- Серьёзно, воняет? - потом увидел, что Сашка над ним смеётся, улыбнулся. - Вот, хренок, наколол всё-таки! - и стал смеяться вместе с ним. У этих двух друзей такие смешные стычки происходили довольно часто, но долго обижаться друг на дружку они не могли.
Кто-нибудь из них не выдерживал и сдавался, уступал, не доводил шутку до обиды и ссоры.
- Сашк, ты не в курсе, - просмеявшись и успокоившись, Валерка перевёл разговор на другую тему. - Что там за дельце Зуфар проворачивает?
- Не знаю, ты у Кики спроси, он должен знать.
- Я сам хотел с ним в долю войти, как ты думаешь, стоит?
- Конечно стоит, у Зингера на эти штучки-дрючки талант.
- А что? У него в прошлый раз за два дня четыре сотни чистыми, нормально? Нормально!
- Да ну его, может он и умеет бабки делать, но то, что он постоянно пацанам в долг щемит, это его не красит. Сам у кого ни спросит, все ему должны и обязаны, а у самого всё время как ни спросишь, ни копья нет. Прикидывается только деловым, а сам обыкновенный жлоб! Кому-то левым сдаёт под проценты, а своим корешам щемит. Сколько раз мы ему помогали долги вышибать? Скажи? Когда ты ему нужен, он сразу к тебе, - Салакай, выручай! - а как тебе надо, его днём с огнём не найдёшь. Звонил ему вчера?
- Звонил, конечно.
- Ну и что сказали?
- Дома нет, ушёл куда-то.
- Он весь вечер дома сидел вместе с Кикой и Араем. Кику они за лоха держат, лапшу ему на уши вешают. Он у них как мальчик на побегушках, а бабок заработанных ему не видать, как своих ушей, вот увидишь, как они его кинут.
- Ну и чего тогда мне делать?
- Плюнь и забудь! Где Арай залез, там бабок не будет никому.
- А Зингеру?
- Он и Зингера спокойно нагреть сможет, Арай такой человек, он никого не боится.
- Значит, не стоит?
- Я бы тебе связываться с этими двумя бизнесменами не советовал.
Незаметно пролетело время за разговорами и приколами. Не заметили как пришли. Вывеска кинотеатра ярко горела неоновыми огнями и освещала довольно большой отрезок площади. В “Костре” шёл какой-то интересный фильм, и уже за два дома до угла начинали спрашивать лишние билетики. Нарядные пары прогуливались на ярко освещённом островке у кинотеатра, запасая кислород для следующего сеанса, весело и оживлённо беседуя. Парни немного постояли в толпе праздно шатающихся, было прохладно и как-то по-осеннему зябко.
- Может, зайдём в кассу, потолкаемся, погреемся?
- Вдруг подруга пораньше придёт? Не по-мужски как-то!
- Ну, ты ладно, у тебя свидание, а я-то чего ради? Я в кино лучше пойду.
- Иди, билетов-то всё равно нет.
- Для Салакая всегда билетик найдётся, понял? - Валерка хитро подмигнул.
- Ладно, иди, потом расскажешь. - Саша похлопал друга по плечу и легонько подтолкнул в сторону дверей в кинотеатр. Валерка повернулся и крикнул:
- Ты тоже расскажешь, о чём будете с Анькой..?
- Иди, а то опоздаешь!
Прошло буквально несколько минут, как за спиной у Шуги послышались знакомые цокающие шаги и весёлый женский голос:
- Эй, парень, вы не меня ждёте? - Анна шла летящей походкой, вся светящаяся от счастливой улыбки. - Привет! - и протянула Саше руку.
- Здравствуй, Анна! - Саша осторожно пожал прохладную ладошку.
- Давно ждёшь? Я вроде бы не опоздала? Какие у тебя руки тёплые? - зелёные глаза мечут искры, на лице Анны безупречный вечерний макияж, губы ярко подведены помадой. - Саша, отвечай на мой вопрос! Почему у тебя такие тёплые руки? - Я же мужчина...
- А я нисколечко в этом не сомневаюсь! - во взгляде Анны чувствовалось нетерпение, обжигающая страсть и желание. Она была по уши влюблена и нисколько не скрывала этого. Саша снова почувствовал неловкость и стыд, он был готов от этого взгляда сквозь землю провалиться. Дрожащими от непонятного волнения руками он достал и развернул записку.
- Ты написала, что я что-то оставил у тебя? Я не понял, что?
- Не понял? - Анна подошла вплотную, посмотрела пристально в лицо парня, потом вдруг смутилась и опустила глаза. - Догадаться не трудно.
- Тут без бутылки не разберёшься. - он пожал плечами.
- Пойдём, погуляем? - она взяла его под руку, и они не спеша двинулись по широкому тротуару проспекта мимо помпезных “сталинских” домов, - Понимаешь, я проснулась утром, а тебя рядом нет...Так мне стало плохо, горько.., вдруг почувствовала себя никому не нужной, брошенной, даже страшно стало.
- Я не хотел тебя обидеть, мне нужно было рано на работу.
- Мне всё понятно, но ты мог со мной хотя бы попрощаться?
- Ты так сладко спала, что мне не хотелось тебя будить.
- А мне показалось, что ты от меня просто-напросто сбежал. Видно, я тебе как женщина не понравилась? Да? Можешь не отвечать.
Анна вдруг остановилась и закрыла лицо руками, но через секунду справилась с вдруг появившимися слезами и продолжила: - У меня до тебя было довольно много поклонников, я тебе уже рассказывала, но ни один не уходил от меня вот так. Мне вдруг показалось, что ты ушёл навсегда, и мы с тобой никогда больше не увидимся, понимаешь? И тут меня как всю заколотило, воздуху не хватает, слёзы льются, ничего не видно. Мне так вдруг захотелось увидеть тебя снова, что я как сумасшедшая помчалась туда, где мы с тобой встретились, к Наташке. Это было какое-то наваждение. Примчалась к ним как угорелая, задохнулась, тебя, конечно же, там не было, тут я давай Валерку расспрашивать про тебя, он такой смешной, спросонья ничего не поймёт... Спрашиваю у него, где ты живёшь, он говорит, что не знает. Тут у меня всё внутри оборвалось, ну, думаю, всё! А потом вдруг до меня дошло, а вдруг вы сегодня случайно где-нибудь встретитесь, написала записку, отдала Валерке... Как он тебя сегодня нашёл?
- Случайно встретились в магазине. - соврал Шуга.
- Правда? Здорово!
Они довольно долго шли молча рядом. Шуга никак не мог отыскать те слова, которые, хотя бы частично, но смогли объяснить этой девушке все те сложные переживания, что сейчас испытывал он. Анна ждала, что он ей ответит на её признание. Она в глубине себя понимала, что надеяться на его пылкую любовь к ней не имеет смысла, но хотя бы на какие-то крупинки внимания с его стороны она ещё могла рассчитывать? Наконец Шуга решился, он глубоко вздохнул и вымолвил:
- Анна, постарайся меня понять...
- Ты хочешь бросить меня? - она перебила его в надежде, что он ещё не совсем уверен в своих словах, в своём чувстве к ней. - Саша, погоди, не торопись, я понравлюсь тебе, ты увидишь, мы ещё только познакомились, я полюбила тебя сразу, а ты привыкнешь ко мне и постепенно оценишь моё чувство...
- Я очень благодарен тебе за то, что ты испытываешь ко мне, может, я даже не достоин...
- Сашенька, о чём ты говоришь? Достойнее тебя...
- Аня, сердцу не прикажешь! Я никогда не смогу ответить тебе взаимностью и никогда не стану твоим, никогда!
- Погоди, я ничего не понимаю... Я не понимаю твоих слов! - Анна как пьяная закачалась и, если бы Саша её не поддержал, она наверняка бы грохнулась в обморок. Минут пять она приходила в себя, и собиралась с мыслями, потом неожиданно твёрдым голосом заявила. - Саша, нужно только немного подождать, и ты обязательно полюбишь меня, я... - и тут её нервы не выдержали, она вся затряслась, заходила ходуном, разродилась тихим молчаливым рыданием у него на плече. Он словно потерянный кем-то предмет стоял посреди тротуара и обнимал рыдающую на его плече девушку в ярко-синем пальто и моднющей шелковой косынке.
- Это чувство или появляется сразу, или не приходит никогда, это бесполезно, оно не появляется постепенно и от старания не зависит. Как ни старайся, оно не появится.
Анна выслушала Сашу, откинулась назад, отошла на шаг, подняла на него заплаканные глаза. Она кусала свои губы и сжимала кулачки, чтобы собраться и успокоиться, наконец она справилась с волнением и сказала:
- Ты ничегошеньки не понимаешь, ты просто дурак набитый, понял? - тут она снова заплакала, - Как мне теперь без тебя? Мне же никто кроме тебя не нуже-ен! - рыдания её были горькими и беспомощными, как будто это была не взрослая двадцати с лишним летняя девушка, а совсем ещё маленькая девчушка. Саша не выдержал и обнял её. О-о-о!? Лучше бы он этого не делал! Она, как будто взорвалась, прижалась к нему, обняла, стала целовать и шептать, словно заклинания: - Ты мне нужен как воздух, я без тебя не могу, слышишь? Не уходи, не бросай меня, пожалуйста, Сашенька мой, родной мой мальчишка...- она всхлипывала и заглядывая ему в лицо горящими глазами пыталась убедить, растормошить, умаслить...
- Ты посмотри, сколько ребят отличных вокруг?..
- Меня тошнит от них, понял? Мне не они нужны, а ты! Ты-ы-ы! Ну что мне делать, как тебе всё это объяснить? Ну, ведь прошлой ночью у нас с тобой так всё было прекрасно, ты так крепко целовал, ты был такой нежный, неужели ты не любил меня в этот момент?
- Ань, мне стыдно тебе повторять, но всё было не так, я в этот момент...
- Заткнись!!! - взвизгнула она, - Или я ударю тебя! Не смей мне больше упоминать её имя. Не говори ничего, молчи, пожалуйста, я прошу тебя!
- Я всё равно скажу это имя. Ты прости меня и постарайся понять, не ругай ни её, ни меня. Она стоит между нами и кроме неё мне никто не нужен, пойми...
- Значит, я тебе нужна была только чтобы переспать со мной?
- Я не хочу тебя обидеть, но наверно ты права.
- У вас, парней, это как необходимость?
- Наверно, так у большинства, но не у всех.
- И ты так спокойно мне об этом говоришь?
- А куда от правды денешься, жизнь - штука прямая...
- Я теперь так понимаю, я дура, размечталась, понадеялась на свой опыт, ну ведь знала же, говорили девчонки... Ой, какая я всё-таки дура! Волин, я тебя придушу! - Анна протянула руки к его горлу, но видимо в последний момент передумала, обняла его и повисла на шее. - Всё равно люблю тебя! Ты меня бросил, а я всё равно люблю! Скажи дура, да? Сашка, посоветуй, что мне делать?
- Я и сам не знаю, ведь я в точно таком же положении, что и ты. Я ведь тоже люблю... её, а она меня бросила. Смешно?
- И что ты собираешься делать?
- Пытаюсь выбросить её из головы и забыть!
- Легко сказать! - Анна поджала ноги и повисла на его шее.
- Ничего другого не остаётся. - Эта тётя на его шее была довольно тяжёлой, Шуга еле удержал её. Почувствовав, что они сейчас упадут, она прекратила издевательство и взяв его под руку потащила со смехом за собой.
- У меня есть отличный вариант. Пойдём к нам?
- Зачем? Я не пойду! Нафиг, нафиг! Хватит мне и прошлой ночи...
- Мои дома уже, мать пирогов напекла.
- Ань, ну ладно, тебя обнадёжил и обманул, а родителей-то зачем?
- А зачем тебе их обманывать? Я просто познакомлю тебя с ними и всё.
- А пироги?
- Пироги само собой! Пошли?
- Я без подарка не привык.
- Обойдутся, не на день рождения идём, просто в гости.
- Не удобно, Ань.
- Ты сам будешь им, как подарок, понял?
- А вдруг им подарок не понравится?
- Ты им просто-напросто не можешь не понравиться, о тебе уже всё доложено и рассказано.
- И про ночь?
- Дурак!
- А когда это ты успела?
- Успела вот!
Они направились в сторону дома, благо что идти было минут десять. Всю дорогу Анна рассказывала про своих близких и дальних родственников. Вот и знакомый подъезд, бомжей в этот вечер не было, так что до тридцать седьмой квартиры добрались без приключений. Уже на лестнице их встретил восхитительный запах пирога с мясом. Позвонили в обитую дерматином двустворчатую дверь, буквально через секунду их встретила на пороге совсем ещё молодая и очень симпатичная женщина. Анна представила гостя, гость галантно поцеловал женщине ручку. С кухни вышел отец, худощавый, интеллигентно благообразный, слегка лысоватый и в очках. Внимательно рассмотрел гостя и протянул крепкую суховатую руку, познакомились. Гостю помогли раздеться, пригласили пройти в зал, где уже был накрыт стол, усадили на почётное место. Вечер знакомств прошёл в довольно непринуждённой атмосфере светской беседы о политике в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке. За столом стало весело и шумно, когда перешли к традиционному развлечению, рассматриванию семейного альбома с последующими комментариями. Потом мама сняла со стенки старенькую гитару и спела довольно приятным голосом несколько романсов. В молодости она наверняка блистала на самодеятельной сцене и пользовалась заметным успехом у публики. В этой блистательно красивой женщине проглядывало благородство происхождения, аристократическая жилка. Недаром в семейном альбоме Шугу поразили старые дореволюционные фотографии предков, окладистые бороды прапрадедушек в чине статских советников и кринолины большеглазых красавиц прапрабабушек....
Дочь была похожа на мать, то же изящество в чертах лица и фигуры, неуловимо грациозное в походке, движениях рук и манере держать голову как-то по-особенному гордо. Приятный вечер подошёл к концу, Анна вышла проводить его на лестницу. Между третьим и вторым этажом она остановилась и долго не отпускала голубоглазого парня с ямочкой на подбородке. Её руки старались удержать, трогали, ласкали, в зелёных глазах плескались слёзы, взгляд умолял задержаться ещё на пару минут, но парень не оставил девушке ни малейшего шанса. Шуга попрощался с Анной, гостеприимным домом и тридцать седьмой квартирой на четвёртом этаже. Ночью в этой квартире молодая белокурая девушка долго не могла уснуть от обиды и отчаяния, её подушка была мокрой от горьких девичьих слёз.
