Есть ли у радуги цвета и сколько нужно кирпичей

Чтобы построить дом?

(Исторический факт)

Пока имя фараона не написано, он не существует. Такова сила слова.

«В общественном мнении существует прочно

укоренившееся убеждение в том,

что история состоит из фактов

 и что их надо знать».

(А. Про)

 «Пойти купить в бакалее банку консервов –

это не исторический факт. Для того,

чтобы стать историческим, факт должен

обладать способностью вызывать какое-то изменение»

(Н. Садун-Лотье)

 

Как-то уже привычным стало убеждение, что обязательную, необходимую основу истории составляют факты, без которых любая историческая концепция будет сомнительным, малоценным, абстрактным и недоказуемым теоретизированием. «История, – писал Фихте, – есть чистая эмпирия, и все ее доказательства могут быть построены только фактически»[188]. Если, например, в философии ведущую роль играют логический анализ и научные абстракции, то исторический анализ носит конкретный характер и должен основываться на фактах. «История выше поэзии и философии, ибо она основана на буквальной истине», – утверждал Лоренцо Валла. Историки заботятся о фактах, ибо забота о фактах – забота о доказательности. Общее правило всех историков: каждое утверждение сопровождается ссылками на источники или цитатами. Как говорил М. Блок, «утверждение не имеет права появляться в тексте, если его нельзя проверить»[189].

Некоторые историки склонны абсолютизировать значение исторического факта. Позитивисты во главе с Лунглуа и Сеньобосом считали, что работа историков проводится в два этапа: сначала установление фактов (при чем раз и навсегда!), затем их объяснение. Как считали позитивисты, задача ученого именно в установлении фактов, интерпретация же и объяснение отдавалось на откуп преподавателям. Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобос в своем «Введении в изучение истории» четко указывают: «история пишется по источникам <…> история – не что иное, как обработка документов». Источники при таком подходе заменяют историка: исторический труд превращается в простой монтаж исторических текстов. Французский историк середины ХХ века Луи Альфан в своем «Введении в историю» также утверждал, что «цель истории – спасти от забвения факты прошлого», при этом под «фактом» понимались сообщения источника, а под главной задачей историка – установить подлинность документа: «Историк полностью зависит от исторических свидетельств и только от них. Там, где молчат источники, нема и история; где они упрощают, упрощает и она; где они искажают, искажает и историческая наука <...> Достаточно отдаться, так сказать, в распоряжение источников, читая их один за другим в том виде, как они дошли до нас, для того, чтобы цепь событий восстановилась почти автоматически»[190]. Такие историки считают, что работа над источником должна быть сведена к выявлению «исторически проверенных», достоверных фактов, а интерпретация, истолкование, объяснение автором источника фактов могут быть проигнорированы. Иногда таких историков называли «историками-эрудитами»[191], подчеркивая их преклонение перед мельчайшим фактом и пренебрежение теорией. «Фактоманы» доказывают, что любая деталь в описательном портрете того или иного исторического персонажа имеет неоценимое историческое значение.

Подобный подход (идеографический подход) давно уже вызывает возражения у историков. Уже со времен Данте западные ученые ломали головы над проблемой: зачем человеку нужно «знать все больше и больше о все меньшем и меньшем». Еще Н.И.Кареев иронизировал: «то обстоятельство, что Наполеон был маленького роста, а Петр I большого и любил в «адмиральский час» выпить рюмку анисовой, едва ли дает ключ к пониманию исторической деятельности»[192]. Наверное, решение проблемы надо искать, с одной стороны, в чувстве меры, с другой – в масштабности постановки исследовательской проблемы. Нисколько не принижая значение исторического факта для истории как науки, отметим, что увлечение розысками малоизвестных фактов приобретает иногда чрезмерные формы.

Но еще более принципиален вопрос – заучивать «факты» (под которыми чаще всего подразумеваются даты), означает ли это учить историю? Следует признать, что факты при всей их значимости не являются для историка самоцелью. «Всеведение», как это обнаружил еще Фауст, не может быть достигнуто через последовательное прибавление знания к знанию, науки к науке и так до бесконечности. Всеведению приговор вынесла сама История[193]. Факты для историка – лишь основа исследования. Без научного осмысления они останутся немы. «Ученый должен систематизировать; наука строиться из фактов, как дом из кирпичей; но простое собрание фактов столь же мало является наукой, как куча камней – домом»[194]. Факты лишь фундамент, первая ступень исторического познания. От эмпирии (опыта) историк восходит к теоретическому обобщению. «Историк должен вдохновляться стремлением не просто узнавать факты, но постигать их смысл»[195]. Между фактами и обобщениями – неразрывное единство, это две стороны исторического знания. В этом смысле «исторический факт – это отправной, достоверный, обобщающий материал, база для исторического познания, для построения теории или гипотезы, выявления закономерностей исторического процесса»[196]. «Фактическими» знания являются в том случае, если они достоверны, служат исходным моментом в постановке и решении научной проблемы, являются элементом логической структуры научного знания.

Сколько нужно кирпичей, чтобы построить дом? Сколько нужно фактов, что написать с научной точки зрения добросовестное и корректное (при всей условности и относительности подобных определений) исследование? Историк должен не иллюстрировать примерами свои утверждения, а делать выводы на основе всей совокупности фактов. Но можно ли не в теории, а на практике учесть все факты? Всеми фактами не оперирует даже естествознание. Эта проблема стоит и перед представителями «точных» наук: «Мы не можем знать в с е х фактов, ибо число их действительно безгранично. Необходимо, следовательно, сделать между ними выбор»[197]. Историку легче научиться отделять «важное от второстепенного, определяющее процесс от иллюстрирующего какой-либо сюжет»[198]? Тщательный отбор фактов – черновая, но необходимая для историка работа. Любой ученый – и историк, и физик – вынужден делать свой выбор фактов. Существует определенная иерархия фактов и между ними можно сделать, следовательно, разумный выбор. Проблема как раз заключается в том, как сделать этот выбор? Каким образом исследователь его производит, следуя инстинкту, капризу или какой-либо осознанной установке? Как же выбрать «нужные» факты?[199] Существует ли логический критерий отбора фактов?[200] И, наконец, что мы вообще должны считать «историческим фактом»?

Вопросы эти оказались не такими уж простыми, до сих пор не утихают споры: что такое научный «исторический факт» и, каковы условия его установления.

Научное положение, которому придается значение «истины» иногда именуется «фактом». Причем, чтобы стать «фактом», научное положение должно быть не просто сформулировано тем или иным ученым, а признано «истинным» его коллегами, т.е. оно должно получить социальное признание[201].

Позитивисты старались установить примат «объективного факта». Позитивисты полагали, что прошлое непосредственно доступно для исследования: оно дано ученым в виде «остатков» – исторических источников. Задача историка сводилась к выявлению в источниках «фактов». При этом под «историческим фактом» совершено справедливо понималось не только какое-то конкретное событие, но и более общее явление, явление цивилизационного масштаба. Как писал Ф. Гизо: «Бывают события частные, имеющие собственное имя; бывают события общие, безымянные, точную дату которых установить нельзя, которые нельзя заключить в строго намеченные пределы, но тем не менее это тоже факты, и факты исторические, которые нельзя изгнать из истории, не искалечив ее»[202]. Итак, позитивисты определяли «факт» как нечто «объективно» существующее, которое наблюдатель должен обнаружить и зафиксировать. Но в современной науке понимание «факта» усложнилось.

В исторических работах термин «исторический факт» употребляется в двух значениях:

1) Как реальное событие, т.е. как факт исторической действительности; «исторический факт» – фрагмент действительности, объективное событие или процесс, имевший место в исторической реальности (факт-событие). Сторонники этой точки зрения понятие «исторический факт» отождествляют с понятием «объективно историческое событие». Их лозунг: «Нравится или нет, но факты все равно будут существовать». С этой точки зрения исторический факт сам по себе существует независимо от сознания, существует объективно, носитель исторического факта – исторический источник и неверное истолкование или извращение факта не может повлиять на его объективность. Сторонники этой точки зрения указывают на такую особенность исторического факта как объективность; исторический факт они воспринимают как нечто, заключающее в себе объективную истину о прошлом и совмещающее в себе историческую действительность независимо от масштабности, значимости, степени воздействия его на исторический процесс[203].

2) Под «историческим фактом» понимается отражение исторической действительности в сознании историка. «Исторический факт» в таком понимании – особое знание о соответствующем событии, достояние науки или массового сознания, т.е. отражение в сознании факта, имевшего место в реальной жизни (факт-знание)[204].

Сторонники этой точки зрения полагают, что исторический факт совершенно не обязательно адекватен действительному положению вещей, но он и не является плодом чистой фантазии[205]. Историк имеет дело не с самими событиями прошлого, факт не является предметом непосредственного наблюдения, а познается, как правило, через источник в результате определенной исследовательской процедуры, историк[206], работая с фактом, перерабатывает ту информацию, которая заложена в источнике-факте, а не извлекает ее из источника в готовом виде. Таким образом, историк сам со своим мировосприятием участвует в создании исторического факта.

Современную трактовку факта предложил Л. Февр, заявив, что исторические факты создаются, а не обнаруживаются: «установить факт – значит выработать его. Иными словами – отыскать определенный ответ на определенный вопрос»[207].

Исторический факт не существовал в прошлом, его нет и в настоящем. Он существует только в сознании историка. Это явление коллективного или индивидуального сознания, некое психическое событие. Это результат мышления, личностное воспроизведение прошлых событий, продукт конструктивной деятельности исследователя. Или как выразился историк Э. Сестан: «Факт является фактом лишь постольку, поскольку о нем помнит и его осмыслил человек»[208]. Факт становится фактом только, когда исследователь извлекает его из источника, до этого он – «мертвый факт» или «гипотетический факт».

Какая же из двух вышеприведенных точек зрения сегодня считается более корректной? В настоящее время наиболее распространено примерно следующее значение понятия «исторический факт»: «...то, что ученые обычно называют фактом представляет собой не элемент объективного мира, а определенный вид нашего знания о нем»[209]. Научный факт – это уже не само событие, а отражение данных, содержащихся в источнике, в такой специфической форме, «где знание доказано» и является обобщающим историческим знанием. Подобная позиция характерна и для естествоиспытателей, и для ученых гуманитарного профиля. «Объекты» исследования зависят от нашего восприятия мира. Нет радуги как вещи «в себе» с точки зрения физики (спектроскопический анализ дает гладкое распределение частот), радугой мы обязаны только природе нашего перцептивного аппарата[210].

 Таким образом, под «фактом» понимается особая абстракция, фиксирующая определенные черты эмпирического (основанного на опыте) объекта. Факт – это научно-познавательный образ. Всякий образ – некая копия, вызывающая сходные чувственные впечатления, – в этом отличие исторического факта от эмпирических фактов естественных наук, а историческое познание в этом схоже с художественной литературой. Другое отличие исторического факта от эмпирических фактов естественных наук состоит в том, что нет фактов «исторических» по своей природе (как в химии или астрономии). Как говорил Сеньобос, «различие между прошлым и настоящим фактом не связано с внутренней природой самого факта; это всего лишь различие в его положении относительно данного наблюдателя <…> Историческими факты бывают только по своему положению <…> История – это не наука, это всего лишь познавательный прием <…> Таким образом, метод истории радикально отличается от методов других наук. Вместо того, чтобы наблюдать факты непосредственно, историк наблюдает их опосредованно, через умозаключения о документах»[211].

Как то или иное события трансформируется в исторический факт? «Именно интерпретация исторического события придает ему значимость исторического факта»[212].

Помимо исторического факта выделяют еще «историографический факт». «Исторический факт» – более широкое понятие, «историографический факт» – более узкое, часть этого общего понятия. Историографический факт является продуктом творчества субъекта, это информация о развитии науки, ее деятелях, учреждениях и организационных формах. «Историографическим фактом является факт исторической науки, несущий информацию об исторических знаниях, используемых для выявления закономерностей развития истории исторической науки»[213]. Что именно выделяется в качестве онтологического (исторического) и гносеологического (историографического) факта, зависит от целей исследования.

Факты бывают разные, существует несколько систем их классификации. Но следует заметить, что в живом, непосредственном историческом исследовании такое разграничение, такая классификация фактов необходима далеко не всегда, а лишь в особых конфликтных познавательных ситуациях[214].

В заключение приведем примеры возможных типологий исторических фактов:

I. Эпистемологическая (теоретико-познавательная) типология исторических фактов (выявляет тип отражаемых ситуаций, событий или процессов)

а) Экзистенциальные («экзистенция» – «существование») факты: существовало ли то или иное событие. Например: «Куликовская битва все-таки была».

б) Квалификационные факты: что именно существовало и какими свойствами обладало, в чем  сущность явления. Например: «Куликовская битва явилась поворотным пунктом в истории борьбы русского народа против татаро-монгольских завоевателей», или: «Испано-американская война явилась первой войной за передел мира».

в) Квантитативные (количественные) факты: отвечают на вопрос сколько. Например: «По разным данным в войске Мамая было от 100 до 250 тыс. человек», или: «Каждый день войны с США обходился Испании в 50 000».

г) Темпоральные (временные): отвечают на вопрос когда, в какой промежуток времени, раньше или позже происходило событие. Например: «Куликовская битва была позже Ледового побоища, а именно в 1380 году».

д) Локографические: уточняют, где происходило событие. Например: «Куликовская битва состоялась возле впадения в Дон реки Непрядвы».

е) Актомотивационные факты: устанавливают соотношения мотивов (обстоятельств) и действий. (Здесь необходимо провести грань между причинным анализом как формой теоретического знания и актомотивационным фактом как формой эмпирического знания: умозаключение должно строиться на факте, а все элементы актомотивационного факта должны основываться на источнике).

II. Методологическая (в узком смысле слова) типология установления исторических фактов (разграничивает факты на типы по способу их построения, получения):

 а) Типизация как способ построения исторического факта. Возведение единичного свидетельства в ранг исторического факта через процедуру критики источников и абстрагированной (от предшествующей или позднейшей истории) оценки значимости зафиксированного в свидетельстве события или процесса.

б) Аналитические факты. Через анализ взаимоисключающих, альтернативных свидетельств и мнений к построению факта. Факт предстает в форме исторического описания (аналитические по своему построению факты являются чаще всего актомотивационными по своей эпистемологической сущности).

в) Конфигуративный факт. Через анализ соотношения внутренних свидетельств (свидетельств, сделанных участниками процесса, события) и внешних свидетельств (свидетельств сторонних наблюдателей) восстанавливается объективное содержание исследуемых исторических явлений. (По своей эпистемологической сущности эти факты также являются актомотивационными).

г) Статистический факт. Факт, полученный в результате применения к определенному количеству единичных свидетельств математических (статистических) методов анализа.

Как сегодня историки относятся к историческим фактам?

Михаэль Штолляйс[215] утверждал «ненужность факта», ибо, по его мнению, «историк – не кто иной, как ученая и опирающаяся на более старые тексты разновидность поэтов или писателей». Исторические факты для Штолляйса – лишь «языковые послания», и потому им едва ли стоит верить[216]. Его оппонент Паравичини, напротив, громит «постмодернистский произвол» и взывает: «факт будет спасен, потому что он должен быть спасен». Тем самым повторяется мысль Ранке, высказанная им еще в 1831 г.: «Моя основная мысль состоит в том, чтобы… познать факты такими, каковы они есть… Истинная наука состоит в познании Фактов». Таким образом, в к. ХХ в., возрождается (по крайней мере, в немецкой методологии) старый спор между ранкеанцами и ницшеанцами, спор, суть которого можно выразить формулой: «факты или фикции». Современный британский историк Р. Эванс пишет: «Исторические факты – это дела, происходившие в истории, и соответственно они могут быть перепроверены с помощью оставленных ими следов. Предпринимали ли историки прежде подобные акты проверки или нет – для фактографии как таковой не существенно: факты существуют совершенно независимо от историка». Таким образом, по его мнению, объективное историческое знание вполне достижимо. Историк – это ремесленник, который изготавливает вещи. Это современный пример понимания исторического познания как чисто эмпирического познания фактов. Но есть третья позиция, лежащая за пределами этого противопоставления – позиция Вебера и Зиммеля.

Документы:

«Современному историку, окажись он в спальне больного Людовика ХV, многое бы показалось очевидным, что, разумеется, отнюдь не очевидно для придворных короля. Напомним хорошо известное: «Любой предмет является неисчерпаемым объектом для познания, и глаз видит в предмете ровно столько, сколько смотрящий понимает в нем». Как, например, по-разному видят Вселенную Ньютон и его собака Дайэмонд! А между тем картинка на сетчатке глаза у них, весьма возможно, была одинаковой. Постарайтесь же, дорогой читатель, взглянуть на умирающего Людовика глазами разума». (Карлейль Т. Французская революция. История. М., 1991. С. 11).

 

«Вот это-то непостижимое нечто, что не есть мы, чем мы пользуемся как рабочим инструментом, посреди чего мы живем и, что самое потрясающее, модели чего мы создаем своим каким-то чудом работающим сознанием, именно это мы и называем миром. И если уж горы и реки, как учит нас метафизика, всего лишь наши ощущения, то что тогда говорить о явлениях нашей духовной жизни, о том, что мы называем достойным, авторитетным, греховным, священным!» (Карлейль Т. Французская революция. История. М., 1991. С. 12).