Я – ботаник бедный, я в зной и в стужу,
Копаю землю ржавой лопатой,
Почему не жалко меня тебе, человек в белом халате?
Мне копать так трудно, свой жалкий диссер лет уж десять копаю!
По моей спине пот ручьями струится, слепни меня кусают!
А ты взял, включил свой крутой секвенатор, за три дня и диссер,
Не за труд упорный, на грант заграничный, его получил ты, мистер!
С рюкзаком огромным кондуктор в трамвай меня не пускает, бандюга,
Зато ты не пролезешь в ворота рая со своей дорогой центрифугой!
Говоришь, статьи твои в импактных журналах – словно счет депозитный в банке.
Реферат в BIOSIS, репринты блестящие, в PDFах гранки.
Ну, я в двух копиях свою монографию наберу на машинке,
В море Черное брошу первую копию, да в пивной бутылке,
А вторую, несшитую, с крыши сарая я по ветру брошу
Пусть страна родная по кускам читает эту книгу хорошую!
Русская поэзия «Серебряного века»
Я стою на мосту и гляжу с вышины:
Как ты ходишь по пирсу с поникшим лицом,
|
|
Пришвартован корабль из дальней страны,
Ты пошел бы хоть юнгой туда, хоть гребцом!
Милый мальчик, наверно, ты слышал не раз
О студенческих практиках лучших времен,
И что плавал туда факультетский баркас,
Где прошел Моисей и погиб фараон.
А на этот корабль не пускают тебя,
Не берут жемчугов, не боятся угроз,
И ты снова идешь, презирая себя,
В универ, где изысканный бродит завхоз.
Футуристическая поэма
ПУСТЬ!
Клеком клекочет Европа,
видя, что не по дороге,
Той от Тилля до Венца,
толпами конхологов проторенной,
А сбивая замки, руша крепости,
форсируя реки и горные отроги,
Идет на Берлин и Париж
метод компараторный.
Выпучат глаза, читая новую
фауну моллюсков Германии,
ключи к митилидам Атлантики,
Акролоксид ревизию
– книжищу двухпудовую,
иллюстрированный каталог
по трем тысячам прудовиков Голарктики.
А захочется Вам понять, что в чек-листе стостраничном настрочено,
|
|
Приезжайте в Библиотеку зинА и нашу литературу учите.
Все возражения присылайте нам на наш @дрес рабочий,
Это не дом и не улица, найдете, коль захотите.
***
А если войной иМ на Нас пойти захочется /перехочется, перетерпится/
Что
их
20
катушек
против наших тыщ-щ-щ-щ необъятныХ! –
–!от ДнепрА до ЯИка вставшиХ
–!армий суровыХ
–!европейско-сибирскиХ
–!радулами клацающиХ
их изнеженных в роскоши метапопуляционной утопающ-их гибридизирующ-их клептонизирующ-их мы из рек бурлящих и горных озер сверкающих загоним в ад экстремальных (ЧТО НЕ ХОТИТЕ ТАКИХ РЕФУГИУМОВ!!!???!!!) биотопов гипертрофных прудов горячих родников сЛОВЕНИИ талых луж на поверхности вечных льдов фЕННОСКАНДИИ и никогда не вернуться вам при всем вашем везении в буржуазные аЛЬПЫ истоптанные геями парки кРОЙЦБЕРГА не вдохнуть прокуренный воздух гОЛЛАНДИИ
И взлетев!КАК ПТИЦЫ! над шаром земным вертящимся,
Словно гигантский кальмар, в цистерну с чистым спиртом опущенный,
Мы посмотрим на адский котел в костре, раздуваемом ангелами падшими,
Через окуляры огромного бинокуляра на столе создателя всего сущего,
Где,
Не знающие
законов МКЗН
и Латинской грамматики,
В ВО-ПЛЯ(Х..) корчатся
№умерические
хе [-хе] мосистематики.
Поэзия обэриутов
- Моя дорогая, увидел я сон:
Под скрежет баяна и блеянье труб
К тебе на диван заползал росолюб:
Его почерневшее брюхо
Висело,
А в нем словно в адском котле
Останки студента и пара котлет.
Он грязными лапами белый халат
Сорвал и прекрасное тело
Под взором его заблестело.
Корявый и острый, как ржавый кинжал,
Его эдеагус от страсти дрожал,
А жвалы желали вонзиться,
Чтоб теплою кровью синхронно
Сочилось и горло, и лоно.
И ты не смогла отстраниться.
Во сне я пытался кричать о любви,
Тебя укорять и обеты твои
Зачитывать вслух по бумажке.
Но ты объясняла, что прав росолюб,
Поскольку, отвлекшись покраской губ.
Его не вскормила ты кашкой.
И эта спокойная фраза
Закрыла мне рот и связала язык,
Как будто удавкой легла на кадык
Тугая петля рестриктазы.
Но тут будильника звон рассеял кошмарный сон!
Давай же по лабе в восторге скакать,
И с мухами вместе рыдать и икать,
И кашку из миски хлебать!
Повесть в «телеграфном» стиле
Мигель и Базилио недоуменно разглядывают пробу.
- Пахнет формалином, – неуверенно говорит Базилио.
- Но откуда он там взялся, – удивляется Мигель, – я никогда его не использую. Формалин – это спирт для гринго*.
- Это Мария принесла, она не пьет спирт.
- Да… Чечако** есть чечако**. Надо бы переспиртовать, но у меня нет спирта – только ром***.
- Ничего, как раз собьет запах формалина. Он достаточно крепкий?
- Даже крепче чем надо. Че Гевара прислал в качестве революционной помощи. Вот попробуй.
Базилио делает несколько глотков, выливает из пробирки формалин и заливает пробу ромом.
- Да крепковат, надо разбавить, – наливает на глаз в пробирку немного терере****. – Теперь вроде семьдесят шесть.
По всему институту начинают хлопать раскладушки.
- Все, хватит работать – сиеста начинается.
Зоологи вытаскивают раскладушки, ложатся и засыпают. Им снится плавающая в море большая рыба и другие гидробионты, ром***, Мария, Че Гевара и формалин.
|
|
*иностранец
**новичок
*** местный крепкий напиток
****мате, заваренный «холодным» способом.
Театр абсурда
Кладист уходит за водой. Возле палатки садятся двое очень пьяных человека, робко улыбаются, молчат. Затем начинают монотонный диалог.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Извините меня, но мне кажется, что я вас уже, где-то видел.
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Да и мне кажется, что мы знакомы.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Не в Харькове ли мы встречались?
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Возможно, возможно! Я родом из Харькова, однако, не могу точно сказать, виделись ли мы там.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Боже мой, это любопытно! Я сам родом из Харькова!
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Это любопытно!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Да, любопытно! Только, я оставил город Харьков пять дней назад, на утреннем поезде, в восемь тридцать.
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Какое причудливое совпадение! И мне приблизительно пять дней назад пришлось ехать на том же поезде!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Вот как! Получается, что мы встречались в поезде?
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Это действительно возможно, вероятно, логично и, в конце концов, почему бы и нет! Но я не помню этого!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Моё место было в вагоне номер 8.
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Поразительно! И моё место было в вагоне номер 8. Возможно, мы там и встретились?
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Это действительно возможно, в конце концов! Но я не помню, сударь!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Я сидел на третьем месте у окна...
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Надо же! А я на шестом, у окна, напротив вас, но я опять ничего этого не помню!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: А где Вы работаете в Харькове?
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: В Харьковском университете.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Надо же! И я там! Значит мы, возможно и встречались на работе?
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Это действительно возможно, но я не помню.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Я, кстати, работаю на биологическом факультете...
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Странно! И я на биологическом факультете.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Получается... получается... получается! Получается, что мы видели друг друга на факультете!
|
|
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Возможно! А я не помню!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Я вот лично – зоолог.
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Потрясающе! И я – зоолог.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК [размышляет]: Так, так, так! А не в зоологическую ли экспедицию Вы приехали на Дунай? Я вот именно за этим! Вот как раз моя палатка!
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Какое совпадение, о господи, какое совпадение! И я за этим – и тоже живу в этой палатке!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Вот как! Получается, что мы спим в одной палатке! Ну вот, там мы и встречались!
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Возможно, там мы и встречались, может быть даже сегодняшней ночью, но я ничего не помню, сударь!
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Я вот занимаюсь такими животными – это эктопаразитические аннелиды с присоской и роговыми челюстями.
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Потрясающе! И я занимаюсь эктопаразитическими аннелидами с присоской и роговыми челюстями.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК [монотонным голосом]: Как удивительно, какое совпадение! А может это одни и те же эктопаразитические аннелиды?
ВТОРОЙ СОБЕСЕДНИК: Возможно, возможно, сударь.
ПЕРВЫЙ СОБЕСЕДНИК: Вот как! Значит, возможно, что мы очень близкие коллеги и наверняка даже братья! Ну вот, потому то мы и встречались!
Они залезают в палатку и засыпают. Входит на цыпочках кладист, обращается в зрительный зал, приложив палец к губам.
КЛАДИСТ: Они теперь слишком счастливы и не слышат меня. Открою-ка я вам тайну. На самом деле, их выводы неверны. И вот почему. Аннелиды, которыми они занимаются – это разные аннелиды. Одни паразитируют на широком спектре позвоночных и моллюсков, а другие – Branchiobdellidae – только на десятиногих раках. Использование 18S рДНК и морфологические характеристики, показывают, что Branchiobdellidae формируют монофилетическую группу, легко отличаемую от пиявок при использовании двух «дальних» олигохет в качестве «outgroup». А из этого следует, что они ошиблись в своих расчётах, и, несмотря на удивительные совпадения, не являются братьями. Они оба жестоко обмануты. Но кто же тогда они? Кто заинтересован в этой неразберихе? Я не знаю. Да и не надо нам этого знать, оставим всё как есть.