2018-02-14
319
Две фразы, встреченные мной в частной переписке последней трети XVIII в., охарактеризовать важнейшие эпицентры социальной жизни русского дворянства, которые притягивали устремления его представителей: «желал бы… заслужить в свети имени сходнаго с моим усердием и чрезмерным желанием служить Отечеству и всемилостивейшей Государыне нашей… дабы… государство бы чувствовало власть самодержавства» и «…буду жив… ни о чем ином помышлять не буду, как весть тихую и беспечную жизнь; удалюсь от большаго света, который довольно знаю. Конечно не в нем совершенное благополучие почитать надобно; но собственно в себе».
Эти исполненные неподдельной искренности и экспрессии признания определяют два полюса социального пространства русского дворянина – государственную службу, свет, самодержавную власть и партикулярную сферу, частные интересы личности. Напряжение, возникающее между этими двумя полюсами, и составляло нерв духовного развития господствующего сословия.
Картина общественного сознания особенно сложна в переходную эпоху… Именно таким периодом для развития сознания элиты российского дворянства была последняя треть XVIII – начала XIX века.
|
|
|
…Реконструкция сложнейших процессов, протекавших в сознании элиты российского дворянства рассматриваемого периода, была предпринята на основе 2 тыс. писем 50-ти авторов. Данный эпистолярный материал исследовался с помощью специально разработанных методик контент-анализа, позволивших более или менее полно учесть взаимосвязь между мотивами и ожиданиями автора, обстоятельствами его жизни во время переписки, отношениями с адресатом, функциями данного письма, и тем самым попытаться через текст источника уловить преломившуюся в нем нетекстовую реальность.
Легкораскрываемое по материалам писем содержание господствующих ценностей свидетельствовало о высокой степени их зависимости от воздействовавшей на сознание дворянина официальной идеологии. Общепринятая норма укладывалась в монолитную чиновную формулу «ревностной преданной службы Государыне и Отечеству, за которую полагается всемилостивейшая награда».
Общепринятый стереотип ни в коем случае не был персонифицирован и не исчерпывал сложную мотивационную систему личности. Ориентация на господствовавшую норму присутствовала лишь как составляющая часть многочисленных и противоречивых потребностей. Вливаясь в равнодействующую устремлений человека, которая и реализовывалась в поступке. Далеко не все действия, реакции и оценки авторов писем укладывались в общепринятый шаблон.
За нетипичными поступками и реакциями, как правило, стоят либо уже угасающие тенденции развития общественного сознания, либо нарождающиеся – и те, которые разовьются в новые стереотипы, и те, которым суждено будет остаться нереализованной возможности.
|
|
|
Новая ценностная система проявлялась как в традиционной сфере деятельности служилого сословия, так и на социальной периферии…
В области государственной службы сбой стереотипа был зафиксирован по эпистолярным источниками, в частности, в следующих фактах:
резкая, порой озлобленная критика блестяще отработанной и не вызывающей у большинства никакой рефлексии системы прошений, протекций, «выхаживания чина», «идолопоклонства в передней»;
появление морально-этических определений у понятий, казалось бы, не имеющих качества и тем более нравственных градаций (заслуженная награда, сторонняя награда, выпрошенная награда, награда, полученная без искательств, и т.п.);
нарастающее равнодушие к собственной карьере и служебным успехам потенциальных конкурентов;
разрушение тождества между службой государыне, службой Отечеству, придворной службой;
утрата осознания принадлежности к чиновной элите, формирование иной, отчасти мистифицированной, референтной группы «умных, прямо почтения достойных, благородных людей».
Марасинова Е.Н. «Душевно отстал я от всяких великосветских замыслов» (Опыт исследования сознания российской дворянской элиты последней трети XVIII – начала XIX века). //Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. М., 2000. – с. 209–213.
ЛЮДТКЕ АЛЬФ. ИСТОРИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ В
