Глава XIV католическая философия

В католической философии можно выделить две тенденции: католический спиритуализм, персонализм, экзистенциализм своими корнями восходят к иррационализму и мистике древнегреческого философа-идеалиста Платона и христианского теолога Аврелия Августина, а неотомизм, тейярдизм и суарезианизм — к рационалистической традиции Аристотеля (384 — 322 до н.э.) и средневекового схоласта Фомы Аквинского (1226—1274).

Неотомизм

Неотомизм (лат. neo — новый и thomismus — учение Фомы Аквинского) — влиятельное течение в философии католицизма. После периода расцвета в XIII — XV вв. и последующей утраты своих позиций в интеллектуальной жизни Западной Европы мо­дернизированный томизм возродился в силу ряда субъективных причин в конце XIX в. Он не отрицал значения частных наук, признавал в определенных границах роль эмпирического знания, использовал не­которые постулаты рационализма, ставя их на службу теологии. Энцикликой Льва XIII (1810 — 1903) «Aeterni patris» («Отцу вечному», 1879) философия Фомы Аквинского (1225 или 1226 — 1274) была про­возглашена вечной и единственно истинной.

Вскоре после обнародования энциклики Ватиканом была создана сеть институтов, школ и специальных католических центров, задачей которых и ныне является изучение, развитие и популяризация учения Фомы Аквинского. Этим занимаются старейший папский Григорианский университет, основанный в 1552 г. создателем ордена иезуитов Игнатием Лойолой (1491 — 1556), Институт святого Фомы в Лувене (Бельгия), католические институты в Париже, Лионе, Лилле, Турине, Академия Альберта Великого в Кельне и др. Только в Риме и его окрестностях действует около 50 католических вузов и иссле­довательских центров, в том числе 14 вузов, имеющих статус «папских университетов». Католические вузы и научные центры ежегодно изда­ют сотни монографий и наименований журналов, истолковывающих [202] различные аспекты современной цивилизации в духе неотомизма, ищущих в учении Фомы ключ к решению многих проблем конца XX в. Видные представители неотомизма — Ж. Маритен (1882 — 1973), Э. Жильсон (1884—1978), Г.Веттер (род. 1911), И.Бохенский (род. 1902), Г.Манзер (1866—1949), И. де Фриз (1874—1959) и др.

Принцип гармонии веры и разума

Краеугольным камнем неотомизма является учение о гармонии веры и разума. В свое вре­мя Фома Аквинский, оценивая предшествующие попытки решения указанной дилеммы [иррационализм христианского апологета Тертуллиана (ок. 160—после 220), рационализм французского философа П.Абеляра (1079— 1142)], пришел к выводу об их неприемлемости и необходимости выработки новой концепции. Тертуллиан утверждал, что разум не в состоянии постичь истины, открывающейся в акте веры, и тем самым признавал неустранимость противоречия между разумом и верой, а значит, и невозможность рационального доказательства бытия Бога. Для воззрений П. Абеляра, напротив, характерен рационализм — предварительным условием веры у него выступает разум («понимаю, чтобы верить»). П. Абеляр подчеркивал преимущества разума перед слепой верой, под­вергал сомнению истинность догматов и тем самым проводил идею ав­тономии науки по отношению к теологии.

Предложенный Фомой Аквинским и его последователями принцип гармонии веры и разума предполагает, что религиозная вера и знание суть различные пути постижения Бога, который открывается естественным образом через познаваемый разумом сотворенный мир и свер­хъестественным образом — через Откровение, божественное слово. Согласно неотомизму, существуют три формы постижения истины: наука, философия и теология. Низшая изних наука; она фиксирует явления и устанавливает причинно-следственные связи между ними. Но это лишь выявление непосредственных ближайших причин, дальше которых наука не идет.

Философия — более высокая ступень рационального знания. Главной ее задачей должно быть познание Бога как первопричины и конечной цели всех вещей. Неотомисты, устанавливая функции философии, особо выделяют следующие два положения: философия, будучи наукой о высших причинах, вместе с тем является учением о первой высшей причине и в этом плане смыкается с теологией; философия посредством своей аргументации и понятийного аппарата должна выполнять служебную роль по отношению к теологии.

Рациональное знание ценно, согласно утверждению теологов, пото­му что оно позволяет более полно понять истины Откровения. Посредством «света разума» неотомизм пытается обосновать такие догматы, как существование Бога, бессмертие человеческой души. Но есть и догматы, при постижении которых обнаруживается ограничен [203] ность философии и тем более науки. Таковыми являются догматы боговоплощения, воскресения, троичности Бога, которые постигаются только путем божественного Откровения. В этом смысле теология является в одно и то же время и вершиной рационального знания, доступного человеку, и нерациональным сверхразумным знанием, тож­дественным вере.

Понимание неотомистами взаимоотношения науки и философии, с одной стороны, и теологии, с другой, тесно связано с их пониманием взаимоотношения веры и знания. Принцип гармонии веры и знания сводится к следующему: истины веры не могут противоречить истинам разума, ибо Бог является творцом и Откровения, и разума. Противоречить же себе Бог не может.

Ныне католическая философско-теологическая мысль обновляет традиционную схему соотношения веры и знания за счет избиратель­ного использования теоретических достижений наук о природе и идеалистической философии. Основными элементами этого обновления являются обоснование положения о «новом» лице естествознания, признавшего в настоящее время ограниченность своих методов поз­нания природы, и наличие «пограничных вопросов» между теологией, философией и естествознанием. Усилия направлены на обоснование возможности интеграции теоретических достижений науки в целостное религиозное мировоззрение.

Учение о бытии

Основным разделом философии неотомизма является онтология (учение о бытии). Ее предмет и основная категория — бытие — понимается неоднозначно, поскольку неотомизм исходит из признания сверхъестественного и материального (вторичного по отношению к первому) миров. Дать опре­деление бытия, согласно неотомизму, невозможно. Бытие для теологов — это «абсолютно первое понятие», о котором лишь можно сказать, что оно обладает существованием. С одной стороны, бытие в неотомистской интерпретации предстает как абстракция общих свойств материальных и нематериальных объектов, с другой — как Бог. По­этому онтология неотомизма выступает и как учение о свойствах явлений природы, и как учение о бытии Бога.

Идеалистически понятое бытие состоит из потенции (она же возможность, или «чистое бытие») и акта (действительности). Потенция означает возможность изменения, становления чем-то определенным, в то время как акт — реализация потенции. Акт бытия в мире опре­деляется божественной первопричиной посредством иерархии причин: материальной, формальной, действующей и целевой. Первые две причины находятся в самих вещах, последние — вне их. Материальная причина, как и вся материя, лишена качественной и количественной определенности; формальная выступает как принцип обретения ма­терией конкретной определенности; действующая означает определен [204] ную субстанцию в виде материи и формы, вызывающую какое-либо движение, а затем и возникновение чего-то нового; целевая определяет способ реализации действующей причины, она свидетельствует о направленности Божьего плана.

Вещи, созданные Богом, рассматриваются как субстанции, о которых можно судить по их сущности и существованию. Все, кроме Бога, состоит из сущности, т. е. из того, чем данное бытие является, и из существования, т. е. из того, что определяет существование этого бытия.

Многообразие окружающего мира неотомисты объясняют с помощью идеи гилеморфизма (греч. «гиле» — материя и «морфе» — форма) или спецификой соотношения материи и формы. Первая для них — метафизически понятая возможность, вторая — действитель­ность. Материя — это неопределенная, бесформенная и пассивная, не­способная к самодвижению и самосуществованию потенция. Чтобы стать определенной субстанцией, превратиться из возможности в действительность и вообще существовать, материи требуется причина, находящаяся вне ее. В результате действия указанных выше четырех причин форма конституирует содержание — субстанцию.

В гилеморфическом истолковании все сотворенное Богом образует так называемую иерархию бытия. Первые объекты, характеризу­ющиеся материей и формой,— минералы. Над неорганическим миром возвышаются растения и животные, обладающие смертной душой, человек и девять хоров «чистых духов» — ангелов. Человек, как и всякое бытие, есть единство потенции и акта, материи и формы. Человеческая бессмертная душа — это форма, определяющая бытие, человека. Она более благородный элемент, нежели телесная организация, поскольку принадлежит Богу.

Но как соотносится бытие Бога с сотворенным им бытием? Этот вопрос неотомисты решают посредством признания аналогии Бога и мира. Они исходят из того, что Бог и созданный им мир обладают не единой и не противоположной природой, они суть аналоги. В силу этого по свойствам всякого бытия можно составить определенное представление о свойствах Бога.

Несмотря на то, что раскрытие любой категории онтологии имеет целью обоснование бытия Бога, неотомисты, не останавливаясь на этом, считают важной частью своего учения специальные доказатель­ства его существования. Они повторяют аргументы, выдвинутые еще Фомой Аквинским: от наличия движения в мире к существованию не­подвижного перводвигателя; от причинной обусловленности всякой вещи к наличию первопричины; от случайности вещей к признанию абсолютно необходимого существа; от градации степеней совершенства вещей к наличию абсолютного совершенства; от целесообразности в природе к существованию сверхприродного разумного существа — источника этой целесообразности. [205]

Теория познания

Последователи Фомы Аквинского утвержда­ют, что именно их теория познания позволяет именовать философию неотомизма реализмом. Основанием для этого является признание ими существования независимой от человека реальности и возможности ее познания, а также критика субъективно-идеалистического понимания процесса познания.

Признание объективной реальности действительно является исходной посылкой теории познания неотомизма, он признает значение опыта в процессе познания, поскольку считается, что только опытным путем у человека вырабатываются элементарные понятия. Но опыт не дает знания нематериальной сущности вещей.         .

Процесс познания неотомисты определяют как взаимоотношение субъекта и объекта. Субъектом выступает бессмертная душа человека, а объектом — сущность вещи: форма, идея. Таким образом, человек познает не сами материальные объекты, а содержащиеся 'в них иде­альные сущности. Материя выпадает из неотомистской гносеологии. Более того, поскольку инертная и лишенная формы, а стало быть, способности к саморазвитию материя не есть объект исследования, то непременным условием процесса познания является освобождение от материи (дематериализация формы). Процесс познания выглядит сле­дующим образом. В результате воздействия «внешних бытий» на орга­ны чувств человека у него возникают чувственные подобия вещей, являющиеся посредниками между человеком и вещами. Эти позна­вательные формы не тождественны самим вещам, ибо, по термино­логии Фомы Аквинского, «они не то, что мы видим», а то, «посредством чего мы видим». На основе данных форм у человека возникают образы вещей, понятия, слова, являющиеся конечным результатом познания. Указанный посредник освобождает форму от материи, и сущность вещи в неотомистском понимании становится доступной человеческому разуму, разум может воспринимать нематериальную форму вещи. Рациональное неотомистское познание — своего рода приобщение к «разуму Бога».

Вплоть до II Ватиканского собора (1962 — 1965) неотомизм выступал как единственная философская основа не только теории бытия и теории познания, но и социального учения официального католицизма. Однако уже на первых сессиях собора многие теологи отме­чали, что неотомизм стал тормозом на пути католицизма к обновлению. Церковь, доказывали они, поддерживая только неотомизм, отрезает себе пути к использованию других, более дееспо­собных и современных философских систем.

Внутрицерковная критика неотомизма, как правило, ведется с целью очищения его от всего анахроничного и обогащения элементами других философских систем. В результате тот неотомизм, который существует ныне и признается официальной церковью, есть только [206] «ассимилирующий неотомизм», т. е. активно воспринимающий и приспосабливающий к потребностям католицизма идеи экзистенциализма, феноменологии, позитивизма и даже отдельные элементы марксизма. Отдельные элементы указанных философских направлений можно обнаружить, в частности, в последних энцикликах папы Иоанна Павла II.

Неоавгустинизм

Видное место в католической философии наряду с неотомизмом занимает неоавгустинизм. Многочисленные неоавгустинистские школы [«философия духа» Р. Ле Сенна; «философия действия» М. Блонделя (1861—1949); католический экзистенциализм Г. Марселя (1889— 1973), персонализм Ж.Лакруа (1900—1986) и др.] объединяет приверженность к следующим принципам: признание достаточности внутреннего человеческого опыта для постижения окружающего мира; учение о непосредственном отношении между Богом и человеком; выдвижение на первый план эмоционально-интуитивных средств поз­нания действительности; сосредоточение внимания на проблемах отдельной личности.

Теория познания

В то время как неотомизм допускает рациональные доказательства догматов христианства, неоавгустинизм исходит из того, что рациональные ар­гументы не достигают своей цели. Главный недостаток неотомистской апологетики, по мнению неоавгустинистов, заключается в том, что она представляет религию в виде отвлеченных истин, к которым приходят в процессе познания. Но вера, согласно их концепции, не познание, а личностный, неповторимый опыт приобщения к религии и встречи с Богом.

Ориентация на интуитивно-эмоциональные пути познания Бога приводит к иррационалистическому учению о предмете и возможно­стях науки и философии. Неоавгустинисты признают способность разу­ма познавать действительность, создавать научную картину мира, однако устанавливают жесткие границы применения разума и науки. Наука объявляется низшей ступенью познания, ее предмет — мир на­блюдаемых явлений, она не возвышается до постановки вопросов о сущности бытия. Эмпирическое наблюдение, абстрагирование и обоб­щение приносят положительные результаты только в исследовании объективного мира, но непригодны для познания внутреннего мира личности.

Неоавгустинисты выступают за расширение рамок познания и признание в качестве адекватного способа постижения личности так называемого экзистенциального (лат. existentia — существование) [207] опыта. Специфика познания в экзистенциальном опыте раскрывается через понятия «таинство», «вовлечение», «вера».

Говоря о познании мира, неоавгустинисты фактически имеют в виду интерпретацию в моральном плане личностного существования. Таким подходом располагает только философия, она представляет со­бой продукт индивидуального творчества мыслителя, посредством ко­торого он выражает прежде всего свою личность, а не некое объективное содержание, оцениваемое с помощью логических критериев. Каждая личность создает свою философию. Сколько лично­стей, столько может быть и философских истин.

Центральной проблемой философии неоавгустинисты считают отношения Бога и человека. Они утверждают, что погружение в недра собственного «я» создает пропасть между личностью и миром, конкретным существованием человека и бытием в целом. Чтобы избежать этого дуализма, необходимо, по их мнению, объединяющее начало, которым может быть только Бог.

Учение о бытии

Благодаря интуиции человек осознает себя связанным с чем-то общеобязательным, пре­восходящим его, и обнаруживает присутствие бытия. Это бытие на­деляется всеми свойствами христианского Бога: вездесущностью, неизменностью, бестелесностью, индивидуальностью и т. д.

Если неотомисты в учении о бытии исходят из аналогии Бога и мира, то неоавгустинисты полагают, что более правильным будет обозначить отношения Бога и мира термином однородности, тождественности, единосущности. Вводя, понятие однородности бытия, неоавгустинисты снимают границу между Богом и человеком и тем самым пытаются доказать возможность их непосредственного общения.

Важную роль в обосновании неоавгустинистского миропонимания играет идея креационизма — сотворения живой и неживой природы в едином творческом акте. Эту идею призван обосновать тезис о «бытии-акте» — некоем мистическом действии, направленном как на самого себя, так и на все остальное. Главной в трактовке акта является идея непрерывного, бесконечного творения. Бесконечный творческий акт реализуется в двух формах: творении реальности и существовании. Реальность наделена всеми характеристиками метафизического понимания материи. Она пассивна и выступает как нечто данное. Выдвигая тезис о производности реальности от «бытия-акта», неоавгустинисты пытаются по-новому обосновать библейскую версию о сот­ворении мира Богом.

Главное внимание неоавгустинисты уделяют человеку, его «существованию». Здесь они проводят общую для большинства религиозно-философских учений концепцию о двойственной природе человека. В соответствии с этой концепцией существование понимается как двой­ственное состояние, находящееся в зависимости от бытия и реальности. [208] Бытие служит источником и целью существования. Но реальность мешает существованию с ним слиться. В то же время реальность оказывается необходимым компонентом в становлении существования.

Учение о существовании служит переходным мостом от теории бытия к теории человека — антропологии. Главным в антропологии является понятие участия, сопричастности, партиципации Партиципация рассматривается как внутреннее объединение, взаимопроникновение человека и Бога на мистической основе. Это понятие наиболее точно передает отношения человека и Бога.

Партиципация имеет в своем основании творческий акт Бога, но действует Бог посредством человека. Успех познания зависит от того, какие отношения установит человек с Богом. Если человек противопоставляет себя Богу и ищет в индивидуальности основание своих действий, то он обречен на поражение. Только в гармонии с Богом человек избавится от своих недостатков, которые присущи ему как ограниченному существу.

«Философия действия»

Отличительной особенностью школы «философии действия» М. Блонделя и его пос­ледователей является использование представлений французского философа А. Бергсона о непосредственном опыте, с помощью которого постигается абсолютное, положений прагматизма о действии человека как основной форме его жизнедеятельности, отказ от рассмотрения внешней (объективной) реальности и перенос внимания на чисто внут­ренние, психологические процессы, со знания на веру.

Блонделисты предприняли попытку создания стройной системы оправдания и защиты религиозной веры. Возможность использования философии в апологетических целях заложена, по их мнению, в том, что имеется ряд пограничных проблем, которые одновременно входят в сферу интересов философии и религии. Такими проблемами явля­ются проблемы человека, которые философия своими средствами решить не может и поэтому вынуждена вступать в диалог с религией. Для решения пограничных вопросов блонделисты предлагают создать особую науку — «философскую апологетику», которая призвана раз­рабатывать два пути приобщения к вере: внутренний — философский и внешний — теологический. Философский метод должен предраспо­ложить человека к восприятию религиозных догм, теологический — разъяснить основные положения религии, сделать их внутренними убеждениями человека.

Блондель стремится представить христианство как динамичное учение, способствующее включению человека в активное освоение и преобразование мира. «Быть — значит действовать», — утверждает он. Через действие человек вступает в контакт с внешним миром, пре­образует его, создавая материальную и духовную культуру. Главное в действии — духовная деятельность, акт выбора, принятие решения [209] без достаточного логического осмысления. Величие и красота действия заключаются в том, что оно есть порыв, посредством которого человек пытаются превзойти собственное несовершенство. Рассматривая различные формы деятельности, Блондель пытается доказать, что каж­дая из них определяется трансцендентной силой. «Философия действия» подготавливает человека к усвоению истин Откровения. В тот момент, когда человек поймет, что весь его духовный мир, его взаимоотношения с другими людьми находятся в зависимости от его отношения к Богу, он осознает необходимость полного усвоения истин веры.