Согласно показаниям допрошенных в судебном заседании свидетелей - врача психиатра-нарколога и клинического фармаколога, а также исследованной копии справочника лекарственных препаратов установлено, что препарат «Феназепам» является лекарственным препаратом, обладающим седативным, успокаивающим нервную систему и психотропным воздействием, обладает одурманивающим эффектом, который усиливается при одновременном употреблении его с алкоголем.
Потерпевшие и свидетели показали, что Л. называл лекарственный препарат, который предлагал им употребить вместе с пивом, как «Феназепам».
Законный представитель потерпевшего Ф. показала, что 11 сентября 2011 г. вечером искала сына. В подъезде дома встретила находившегося в неадекватном состоянии Т, выходящего из квартиры Л. Зайдя в квартиру, свидетель увидела Л. и Б., которые были в состоянии, похожем на состояние, в котором находился Т. Ее сын присутствовал в квартире, самочувствие его было лучше, но он явно был под воздействием алкоголя или чего-то иного. На другой день Ф. обнаружила у себя дома сына и других ребят в состоянии плохого самочувствия, вызвала «Скорую помощь». Ребята рассказали, что употребляли медицинские препараты.
|
|
Законные представители Т.и Б. также подтвердили известные им со слов детей обстоятельства употребления спиртных напитков и медицинских препаратов в квартире Л.
Свидетель - фельдшер «Скорой помощи», приезжавшая по вызову 12 сентября 2011 г. к Ф., показала, что при осмотре подростка было ясно, что он находится под воздействием вещества, влияющего на нервную систему, в таком же состоянии были и осмотренные ею Т. и Б. С их слов свидетель поняла, что они все употребляли какие-то таблетки.
Свидетель А. подтвердила, что со слов Ф. и подростков ей стало известно, что в квартире Л. они на протяжении нескольких дней употребляли пиво и водку, которыми их угощал Л., а также употребляли таблетки и порошок.
Свидетель К. - теща осужденного показывала, что ей по состоянию здоровья выписывался и отпускался препарат «Феназепам», на момент ее отъезда из города у нее оставалось несколько таблеток этого препарата, которые хранились в коробке в шкафу.
Указанные доказательства в их совокупности опровергают доводы о недоказанности употребления подростками именно препарата «Феназепам».
Таким образом, на основании совокупности собранных по делу доказательств судом установлено, что Л. вовлек потерпевших, о несовершеннолетии которых ему было достоверно известно, в употребление спиртных напитков, а также одурманивающих веществ, в период с июля 2011 г. по 8 сентября 2011 г., а также с 9 по 12 сентября 2011 г., что свидетельствует о систематичности его действий.
|
|
Как пояснили потерпевшие в суде, спиртные напитки и одурманивающие вещества они употребляли по предложению Л., что опровергает доводы об отсутствии у него умысла на вовлечение несовершеннолетних в употребление спиртных напитков и одурманивающих веществ.
При таких обстоятельствах суд пришел к обоснованному выводу о том, что Л. вовлекал несовершеннолетних в употребление спиртных напитков и одурманивающих веществ.
Употребление одурманивающих веществ возможно не только путем их распития, как правило, с алкогольными напитками, но и другими способами, например, через дыхательные пути.
Приговор Дзержинского районного суда г. Волгограда от 25 июля 2012 г. по делу № 1-411/2012
Тихонов Г. С., заведомо зная, что Дудочкин А. А. является несовершеннолетним, не достигшим восемнадцатилетнего возраста, путем прямого предложения употребить одурманивающие вещества, а именно пары клея «Монолит», путем вдыхания, неоднократно вовлекал его в совершение антиобщественных действий, а именно систематическое употребление одурманивающих веществ, тем самым нарушал психическо-нравственное формирование личности и совершил преступление против несовершеннолетнего.
Так, ДД.ММ.ГПТпримерно в 16 часов 40 минут Тихонов Г. С., находясь во дворе дома, имея преступный умысел на привитие несовершеннолетнему антиобщественных привычек в виде систематического употребления одурманивающих веществ, заведомо зная, что потерпевший Дудочкин А. А. является несовершеннолетним, путем прямого предложения употребить одурманивающее вещество - клей «Монолит», приобретенный им за личные денежные средства, в целях послабления его воли и внимания, умышленно вовлек Дудочкина А. А. в употребление одурманивающих веществ.
ДД.ММ.ГГГГ примерно в 11 часов 50 минут Тихонов Г. С., находясь во дворе дома, заведомо зная, что потерпевший Дудочкин А.А. является несовершеннолетним, путем прямого предложения употребить одурманивающее вещество - клей «Монолит», приобретенный им за личные денежные средства, в целях послабления его воли и внимания, умышленно вовлек Дудочкина А. А. в употребление одурманивающих веществ.
ДД.ММ.ГГГГ примерно в 11 часов 00 минут Тихонов Г. С., находясь во дворе дома, заведомо зная, что потерпевший Дудочкин А.А. является несовершеннолетним, путем прямого предложения употребить одурманивающее вещество - клей «Монолит», приобретенный им за личные денежные средства, в целях послабления его воли и внимания, умышленно вовлек Дудочкина А. А. в употребление одурманивающих веществ.
ДД.ММ.ГГГГ примерно в 12 часов 00 минут Тихонов Г. С., находясь во дворе дома, заведомо зная, что потерпевший Дудочкин А. А.является несовершеннолетним, путем прямого предложения упо требить одурманивающее вещество - клей «Монолит», приобре тенный им за личные денежные средства, в целях послабления его воли и внимания, умышленно вовлек Дудочкина А. А. в употребление одурманивающих веществ [47] .
Вовлечение в попрошайничество и бродяжничество. Термины «попрошайничество» и «бродяжничество» активно употребляются в действующем законодательстве[48], при этом не содержится их легального толкования.
Под попрошайничеством следует понимать выспрашивание у посторонних людей денег, продуктов, вещей и других предметов.
Апелляционное постановление Московского городского суда от 19 мая 2015 г. по делу № 10-6621
Приговором Ю. признана виновной в совершении вовлечения несовершеннолетнего в занятие попрошайничеством, совершенное родителем, достигшим восемнадцатилетнего возраста, на которого законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего.
|
|
Ю., преследуя корыстную цель, заставила своего несовершеннолетнего ребенка К. заниматься попрошайничеством посредством выпрашивания денежных средств у пассажиров метрополитена. Данные действия она совершала, осознавая, что умышленно вовлекает своего ребенка в совершение антиобщественных действий, предвидя неизбежность наступления преступных последствий в виде антиобщественного поведения сына и возможность наступления вреда его психическому здоровью. В результате вовлечения в попрошайничество К. получил от пассажиров метрополитена денежные средства, которые впоследствии должен был передать подсудимой.
Приговор Волжского городского суда Волгоградской области от 20 мая 2015 г. по делу № 1-590/2015
В конце декабря 2014 года в дневное время Богомолова Н. И., являясь лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, имея умысел на вовлечение своего несовершеннолетнего брата Богомолова И. И. в занятие попрошайничеством, из корыстных побуждений, осознавая общественную опасность и противоправный характер своих действий, мотивируя тем, что необходимо зарабатывать деньги на продукты и покупку иных товаров, приехала с ним к дому, где Богомолов И. И. ходил по подъездам вышеуказанного дома и выпрашивал у людей продукты питания и денежные средства. Кроме того, продолжая реализовывать свой умысел с целью зарабатывать деньги на продукты и покупку иных товаров, Богомолова Н. И. в дневное время брала с собой несовершен нолетнего Богомолова И. И. в жилые многоквартирные дома, где последний выпрашивал у людей продукты питания и денежные средства. Таким образом, Богомолова Н. И. систематически вовлекала несовершеннолетнего Богомолова И. И. в занятие попрошайничеством [49] .
Бродяжничество выражается в многократном бесцельном перемещении человека с места на место, в бездомном образе жизни, в существовании за счет подаяний. В судебной практике эта форма антиобщественных действий, в которую вовлекаются несовершеннолетние, крайне редко встречается[50].
Дискуссионным является вопрос о том, требуется ли наличие систематичности применительно к бродяжничеству и попрошайничеству.
|
|
Профессор А. В. Бриллиантов, исходя из буквального толкования уголовного закона, пишет: «Из законодательной конструкции «вовлечение в занятие (единственное число. — П. Ф.) бродяжничеством и попрошайничеством» следует, что требование закона о вовлечении несовершеннолетнего «в систематическое употребление спиртных напитков, одурманивающих веществ» относится только к названным антиобщественным действиям. Для наступления уголовной ответственности за вовлечение в занятие бродяжничеством или попрошайничеством систематичности действий виновного не требуется»[51]. Аналогичные мнения высказывали и другие авторы[52].
Другие авторы, поддерживая необходимость систематичности бродяжничества и попрошайничества, указывают, что данный признак позволяет отграничить преступление от административного правонарушения[53].
Вместе с тем нельзя согласиться, что единичные действия по выпрашиванию, например, обладают общественной опасностью, необходимой для преступления. Полагаем, что систематичность является неотъемлемой составляющей бродяжничества и попрошайничества, она заложена в сами эти понятия. Иными словами, только неоднократно совершенные действия (бесцельное перемещение или выспрашивание денег) образуют рассматриваемые явления. Применительно к анализируемой норме можно использовать и понятие «систематичность», но не применительно к самому бродяжничеству и попрошайничеству, а к тем действиям, которые образуют эти антиобщественные действия. Подтверждение такого толкования можно найти и в судебной практике.
Приговор Мостовского районного суда Краснодарского края от 7 октября 2014 г. по делу № 1—231/2014
Н. Н. П. в период времени с июня 2014 года по 09 августа 2014 года убедила свою внучку, малолетнюю К., в необходимости занятия попрошайничеством ввиду того, что попрошайничество является неотъемлемой частью образа жизни цыган, к которым они относятся по национальному признаку. В качестве мер убеждения и понуждения малолетней К. к занятию попрошайничеством Н. Н. П., фактически осуществляющая воспитание малолетней, использовала доводы о том, что, так как смыслом ее жизни является создание семьи и обеспечение ее всем необходимым, то, не обладая навыками попрошайничества, она не сможет выйти замуж, реализоваться в жизни, обеспечить себе и семье пропитание, так как какого-либо официального места работы, профессии, ввиду жизненного уклада цыган, никогда не будет. Малолетняя К., поверив Н. Н. П. и следуя ее уговорам, продолжавшей реализацию своего преступного умысла, в ее присутствии осуществляла попрошайничество денежных средств у различных граждан, в июне 2014 года в мкр. Энергетиков п. Мостовской; в июле 2014 года - около храма Рождества Богородицы, расположенного по адресу: п. Мостовской, ул. Первомайская, 155; 09 августа 2014 года - напротив магазина «Универмаг», расположенного по адресу: п. Мостовской, ул. Кооперативная, 58 [54] .
Вовлечение в совершение противоправных действий, представляющих опасность для жизни несовершеннолетнего. Уголовный закон был дополнен ст. 1512, закрепляющей ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение действий, представляющих опасность для жизни несовершеннолетнего, Федеральным законом от 7 июня 2017 г. № 120-ФЗ. В пояснительной записке к данному законопроекту указывалось, что «примером такой опасной деятельности являются случаи вовлечения лицами, достигшими восемнадцатилетнего возраста, подростков в «трейнсерфинг» (проезд на крыше поезда) или иные виды смертельно опасного «зацепинга», руфинг (незаконное проникновение на крыши высоких зданий) либо в иные занятия, в том числе игры по типу «Беги или умри», когда ребенку предлагается перебежать дорогу, как можно ближе перед движущимся транспортом»[55]. В литературе данный перечень опасных деяний уже расширен и к ним причислены, например, опасные формы «паркура» — городская акробатика, прыжки по крышам высоких зданий[56].
В отзыве Правительства РФ на данный законопроект была отмечена неопределенность термина «противоправные действия, представляющие опасность для жизни несовершеннолетнего», а также возникающую конкуренцию ст. 1512 со ст. 212, 230 УК РФ[57].
Н. А. Егоровой предложено к таким действиям относить передачу «управления автомобилем или иным механическим транспортным средством детям дошкольного и младшего школьного возраста»[58].
Профессор Р. Д. Шарапов высказывает предостережение, что «предусмотренная ст. 151.2 УК РФ юридическая конструкция «противоправные действия, заведомо для виновного представляющие опасность для жизни несовершеннолетнего»... не даст повода для чрезмерно широкого толкования и применения нового уголовно-правового запрета в практике (например, в таких случаях, как передвижение малолетнего велосипедиста по проезжей части с оживленным движением транспортных средств с ведома взрослого)»[59].
Следует поддержать именно второй подход (ограничительный) к толкованию данных противоправных действий. Следует подчеркнуть, что закон характеризует такие действия опасностью именно для жизни (не для здоровья) несовершеннолетнего, т. е. можно говорить о том, что при совершении таких действий существует (создается) реальная угроза для жизни несовершеннолетнего. В противном случае даже купание в запрещенном месте можно квалифицировать по ст. 1512 УК РФ. С другой стороны, в силу прямого указания диспозиции, по ст. 1512 УК РФ не может быть квалифицировано вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления или в совершение антиобщественных действий.
Кроме того, действия, наказуемые по ст. 1512 УК РФ, не только должны быть опасными для жизни, но и обязательно противоправными, т. е. в действующем законодательстве должен содержаться прямой запрет на их совершения.
Вопрос о моменте окончания анализируемых преступлений является спорным в доктрине уголовного права, непостоянна по данному вопросу и позиция высших судебных инстанций.
В доктрине уголовного права высказано два диаметрально противоположных взгляда на момент окончания рассматриваемых преступлений:
— одна группа ученых (например, А. В. Галахова, А. Н. Игнатов, В. С. Комиссаров, Э. Ф. Побегайло, Ю. Е. Пудовочкин, Б. В. Яцеленко) полагают, что деяние является оконченным с момента совершения действий, направленных на возбуждение у лица желания совершить преступление, антиобщественные действия;
— другая группа ученых (например, Л. В. Иногамова-Хегай, А. В. Наумов) утверждают, что деяния являются оконченными преступлениями при выполнении вовлекаемым (склоняемым) как минимум приготовительных действий к преступлению (антиобщественному поведению), совершения которых желает виновный.
Ранее действовавшее постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам несовершеннолетних» в п. 8 разъясняло: «Преступление, предусмотренное ст. 150 УК, следует считать оконченным с момента вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления либо антиобщественных действий независимо от того, совершил ли он какое-либо из указанных противоправных действий». Иначе говоря, Верховный Суд РФ оценивал данный состав как формальный.
Вместе с тем на практике встречались исключительно дела, когда привлекали к ответственности (по совокупности) за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления, когда несовершеннолетний уже совершил преступление.
В постановлении Пленума от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» Верховный Суд РФ изменил свой подход к трактовке момента окончания преступлений, предусмотренных ст. 150 и 151 УК РФ. В п. 42 данного постановления разъяснено: «Преступления, ответственность за которые предусмотрена статьями 150 и 151 УК РФ, являются оконценными с момента совершения несовершеннолетним преступления, приготовления к преступлению, покушения на преступление или после совершения хотя бы одного из антиобщественных действий, предусмотренных диспозицией части 1 статьи 151 УК РФ (систематическое употребление спиртных напитков, одурманивающих веществ, занятие бродяжничеством или попрошайничеством). Если последствия, предусмотренные диспозициями названных норм, не наступили по не зависящим от виновных обстоятельствам, то их действия могут быть квалифицированы по части 3 статьи 30 УК РФ и по статье 150 УК РФ либо статье 151 УК РФ». Верховный Суд РФ рассматривает в настоящее время данные составы как материальные, а в тех случаях, когда, несмотря на оказание воздействия у несовершеннолетнего не возникло желания совершить преступление (антиобщественное действие), т. е. взрослому не удалось вовлечь несовершеннолетнего в совершение преступления (антиобщественного действия), действия виновного должны быть признаны покушением на совершение данного преступления.
По нашему мнению, предпочтительным выглядит позиция, изложенная в ранее действовавшим постановлении Пленума Верховного Суда РФ. Уже сами действия, направленные на вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (антиобщественных действий), достигают необходимой для преступления степени общественной опасности и при этом реализуют задачу по предупреждению совершения новых преступлений. Следует поддержать профессора Ю. Е. Пудовочкина, который отмечает: «Вред развитию несовершеннолетнего причиняется не в результате совершения им преступления, а в процессе негативного воздействия взрослого лица»[60]. Также заслуживает внимания позиция Л. Клоченко, который, рассматривая различные виды психического принуждения (ст. 163, 169, 150 УК РФ и др.), приходит к выводу о необходимости единой трактовки их толкования[61].
Профессор Л. В. Иногамова-Хегай утверждает: «Вовлечение и склонение как синонимы подстрекательства являются оконченными преступлениями при выполнении вовлекаемым (склоняемым) как минимум приготовительных действий к преступлению (антиобщественному поведению), совершения которых желает виновный»[62]. Однако, на наш взгляд, если даже признать вовлечение специальным видом подстрекательства, то можно говорить в силу такой специальности и о перенесении момента окончания деяния на более раннюю стадию деяния.
Еще одним негативным последствием ныне действующего толкования, данного в постановлении Пленума Верховного Суда от 1 февраля 2011 г. № 1, является сложившийся неоднородный подход высшей судебной инстанции к толкованию момента окончания одинаковых по своему характеру деяний. В п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1«О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» закреплено, что «склонение, вербовку или иное вовлечение лица в совершение хотя бы одного из преступлений, перечисленных в части 1 статьи 205[63] УК РФ, следует считать оконченным преступлением с момента совершения указанных действий, независимо от того, совершило ли вовлекаемое лицо соответствующее преступление террористической направленности». Аналогичный подход закреплен и в п. 27 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами»: «Склонение к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов (статья 230 УК РФ) может выражаться... При этом для признания преступления оконченным не требуется, чтобы склоняемое лицо фактически употребило наркотическое средство, психотропное вещество или их аналог». Получается, что склонение к преступлениям террористической направленности и к потреблению наркотических средств имеет более ранний момент окончания, чем вовлечение в иные преступления, что невозможно объяснить только большей общественной опасностью первых.
Момент окончания преступления, предусмотренного ст. 1512 УК РФ, следует определять так же, как и преступлений, предусмотренных ст. 150 и 151 УК РФ, т. е. оно окончено с момента совершения потерпевшим как минимум приготовительных действий к противоправным действиям, представляющим опасность для его жизни.
В доктрине уголовного права была предпринята попытка разрешить дискуссию о моменте рассматриваемых преступлений. М. В. Иванова предлагала установить ответственность за склонение и за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления, при этом рассматривать первое деяние как попытку (формальный состав), а второе — как достигшее цели, т. е. когда несовершеннолетний вовлекся и совершил преступление (материальный состав)1. Вместе с тем в связи с невозможностью четкого разграничения понятий «склонение»
и «вовлечение» между собой, представляется, что реализация данного предложения в уголовном законе не сможет поставить точку в существующей дискуссии.
Субъективная сторона. В доктрине уголовного права имеются некоторые разногласия по видам умышленной вины лиц, участвующих в совершении исследуемого состава преступления. Так, большинство ученых обоснованно склоняются к тому, что при совершении данных деяний возможен только прямой умысел'. Такого же мнения придерживается в своей практике Верховный Суд РФ при рассмотрении конкретных уголовных дел.
Приговором Облучинского районного суда от 28 марта 2005 г. Т. осужден по ст. 30, ч. 3; ст. 158, ч. 2, п. «а», «б»; ст. 150, ч. 1 УК РФ.
С субъективной стороны преступление, предусмотренное ст. 150, ч. 1 УК РФ, предполагает наличие у взрослого лица прямого умысла на вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность и совершение с этой целью определенных активных действий, связанных с непосредственным психическим или физическим воздействием на несовершеннолетнего.
Органы следствия в нарушение требований ст. 220 УПК РФ в обвинительном заключении не указали, какие конкретно действия Т. совершил для вовлечения несовершеннолетнего сына в преступную деятельность и какими методами воздействовал на него.
При таких данных суд не вправе был признавать Т. виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 150, ч. 1 УК РФ.
На этом основании судебная коллегия по уголовным делам суда ЕАО кассационным определением от 19 мая 2005 года приговор в части осуждения Т. по ст. 150, ч. 1 УК РФ отменила за отсутствием в его действиях состава данного преступления [64] [65] .
В то же время постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» в п. 42 разъясняет: «Судам необходимо устанавливать, осознавал ли взрослый, что своими действиями вовлекает несовершеннолетнего в совершение преступления или совершение антиобщественных действий. Если взрослый не осознавал этого, то он не может привлекаться к ответственности по статьям 150 и 151 УК РФ».
Ряд авторов считают, что Верховный Суд РФ «как бы признает возможность существования в данном преступлении не только прямого, но и косвенного умысла»[66]. Другие исследователи в некоторых случаях допускают косвенный умысел[67] или говорят об умышленной форме вины, не уточняя при этом его вид[68]. Н. П. Шевченко придерживается мнения об исключительно умышленной форме вины данных преступлений, отмечая при этом: «Отношение виновного к возрасту несовершеннолетнего, которое характеризуется только интеллектуальным, и не включает волевой момент, может быть выражено в различной степени его осознания»[69].
Если лицо не знает о несовершеннолетии потерпевшего или добросовестно заблуждается, то оно не подлежит уголовной ответственности за его вовлечение в преступление и другие деяния.
Кассационное определение Верховного Суда РФ от 4 декабря 2018 г. № 81-018-3
Судебная коллегия считает, что приговор в части осуждения Потапова М. С. по ст. 150, ч. 4 УК РФ подлежит отмене с прекращением уголовного дела в этой части за отсутствием в деянии состава преступления.
В приговоре суд указал, что Потапов М. С. достоверно знал о несовершеннолетнем возрасте Федорина А. П.
Данный вывод суд сделал на основании показаний Федорина А. П., данных в ходе предварительного следствия о том, что Потапов М. С. достоверно знал о его несовершеннолетнем возрасте.
При этом суд учел длительный период их отношений до совершения преступления и совместную учебу.
Такой вывод суда следует признать необоснованным, поскольку из материалов дела следует, что разница в возрасте осужденных составляет всего 10 месяцев. Они учились в одном училище на одном курсе. Их знакомство произошло в сентябре 2007 года, а преступления совершены 23 января 2008 года.
Потапов М. С. всегда утверждал, что он не знал возраст Федорина А. П. и никогда на эту тему с ним не говорил.
Заявление Федорина А. П. о том, что Потапов И. С. знал о его несовершеннолетнем возрасте, судом оставлено без проверки, так как у Федорина А. П. не было выяснено, на основании чего он давал такие показания.
Признавая Потапова М. С. виновным в совершении этого преступления, суд в приговоре допустил формулировку, ставящую под сомнение свои же выводы.
Так, в мотивировочной части приговора указано, что «суд считает доказанным, что Потапов М. С. осознавал и допускал, что своими действиями вовлекает несовершеннолетнего Федорина А. П. в совершение особо тяжких преступлений».