Основные направления исследования современного общества

В концепции постиндустриального общества получила свое воплощение и развитие научная традиция, восходящая к социальным идеям эпохи Просвещения, которые связывали общественный прогресс с последовательным улучшением условий материальной жизни человека. Ее важнейшие методологические принципы почерпнуты из позитивистской философии и экономических исследований XIX века, обозначивших признаки индустриальной цивилизации и положивших в основу периодизации социального развития особенности технологической организации производства, обмена и распределения общественного продукта. Абстрактная идея вычленения стадий технологического прогресса была впоследствии дополнена в работах представителей институционального направления в экономической теории, разработавших концепцию структуризации секторов общественного производства, что позволило обнаружить внутренние закономерности хозяйственного развития, не зависящие от социальной и политической системы той или иной страны. Таким образом, труды мыслителей XVIII, XIX и начала XX веков стали прочной основой постиндустриальной доктрины. …

Синтез различных подходов к анализу современного социума, давший начало теории постиндустриального общества, относится к 60-м годам. К этому периоду сформировались важнейшие методологические основы, позволившие рассматривать становление нового социального состояния с позиций прогресса науки и образования, исследовать качественное изменение места и роли знаний и информации в общественном производстве, учитывать рост влияния профессиональных менеджеров и технократов. …

В 1959 году профессор Гарвардского университета Д.Белл, выступая на международном социологическом семинаре в Зальцбурге (Австрия), впервые употребил понятие постиндустриального общества в широко признанном теперь значении - для обозначения социума, в котором индустриальный сектор теряет ведущую роль вследствие возрастающей технологизации, а основной производительной силой становится наука. Потенциал развития этого общества во все возрастающей степени определяется масштабами информации и знаний, которыми оно располагает. …

Именно поэтому, на наш взгляд, данный термин стал с середины 70-х годов употребляться гораздо чаще прочих. В немалой степени его широкому признанию способствовал выход в свет в 1973 году книги Д.Белла "Грядущее постиндустриальное общество", которая и по сей день служит глобальным обоснованием методологической парадигмы этой теории. …

Одно из наиболее развернутых определений постиндустриального общества дано Д. Беллом:

"Постиндустриальное общество, - пишет он, - это общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений... во все большей степени зависит от достижений теоретического знания... Постиндустриальное общество... предполагает возникновение интеллектуального класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов"….

Согласно ее сторонникам, в истории достаточно строго прослеживаются три большие эпохи, образующие триаду "доиндустриальное - индустриальное - постиндустриальное общество". Такая периодизация социального прогресса основана на нескольких критериях, а постиндустриальное общество противопоставляется индустриальному и доиндустриальному по трем важнейшим параметрам:

- основному производственному ресурсу (в постиндустриальном обществе им является информация, в индустриальном - энергия, в доиндустриальном - первичные условия производства, сырьё), - типу производственной деятельности (он рассматривается в постиндустриальном обществе как последовательная обработка [processing] в противоположность изготовлению [fabrication] и добыче [extraction] на более ранних ступенях развития); - характеру базовых технологий (определяющихся в постиндустриальном обществе как наукоемкие, в эпоху индустриализма - как капиталоемкие и в доиндустриальный период - как трудоемкие).

Именно эта схема позволяет сформулировать известное положение о трех обществах, согласно которому доиндустриальное общество базируется на взаимодействии человека с природой, индустриальное - на взаимодействии с преобразованной им природой, а постиндустриальное общество - на взаимодействии между людьми.

Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. - М.: Логос, 2000. 304 с. С. 11 – 30.

Вопросы для размышлений

1. Выделите базовые истоки формирования концепций постиндустриализма.

2. В тексте учебного пособия критерии (параметры) различий стадий эволюции общества выделены достаточно точно. Сделайте попытку применения этой схемы в анализе методологических заблуждения реформаций постсоветской России.

 

В журнале «Вопросы философии» (ВФ №12 2013) проводилось обсуждение книги В.С. Стёпина «Цивилизация и культура». (Стёпин Вячеслав Семёнович – академик, заместитель академика-секретаря Отделения общественных наук РАН, Президент Российского философского общества).

В обсуждении принимали участие специалисты по различным направлениям и областям философского знания.

В.С. Стёпин: Вначале я хотел бы сказать о логике этой книги. …

Я попытался ввести целостное представление о структуре и динамике общества...

Я показываю, что в рамках этого подхода можно зафиксировать наличие в обществе особых программ различных видов деятельности, поведения и общения, благодаря которым воспроизводится и изменяется социальная жизнь. Такого рода программы закрепляются в различных знаковых формах и транслируются в качестве семиотических образований от человека к человеку, от поколения к поколению. Они составляют содержание культуры, то, что принято обозначать как накопленный и обновляющийся социально-исторический опыт. Культуру я определяю как сложную, исторически развивающуюся систему надбиологических программ человеческой жизнедеятельности, которая хранит и транслирует эти программы (традиция), а также генерирует новые программы деятельности, поведения и общения до того, как они внедряются в социальную жизнь и меняют ее (творчество). …

Не существует односторонней детерминации характера культуры способом производства, но имеются сложные корреляции и состыковки этих сфер человеческой жизнедеятельности. Их взаимодействие нужно описывать не в терминах поведения жестко детерминированных систем, а в терминах самоорганизации, прослеживая их прямые и обратные связи. …

С этих позиций я проанализировал парадигмально несовместимые формационный и цивилизационный подходы и предложил сближающую их концепцию типов цивилизационного развития. Два реализовавшихся в человеческой истории типа такого развития (традиционалистский и техногенный) различаются по основаниям их культурно-генетического кода – пониманию человека, природы, человеческой деятельности, традиции и  инноваций, рациональности, личности, власти. …

Марксистская теория формаций в этом аспекте предстает как концепция предыстории и основных стадий истории техногенной цивилизации с прогнозом её перехода в коммунистическое общество. Но применение этой теории к особой разновидности традиционалистского типа развития, представленной цивилизациями Востока, сталкивалось с огромными трудностями. К. Маркс стремился обойти их, выдвинув гипотезу об особом, азиатском способе производства, но это, в свою очередь, породило немало проблем при описании и объяснении исторических фактов в рамках формационного подхода. …

В книге акцентирована идея о том, что современные глобальные кризисы, порожденные техногенной цивилизацией, требуют пересмотра прежних стратегий её развития. А это, в свою очередь, предполагает критический анализ базисных ценностей техногенной культуры и обнаружения точек роста новых ценностей. С этих позиций я анализировал возможности формирования новых мировоззренческих ориентиров в связи с проблемами современной глобализации и места России в этих процессах. Такова логика изложения основных идей книги.

В.Г. Федотова: (доктор философских наук, заведующая сектором Института философии РАН). Как вы полагаете, какие изменения в ценностях должны случиться, чтобы техногенная цивилизация перешла к следующей форме?

В.С. Стёпин: Да, это для меня ключевая проблема. Основная идея состояла в следующем: в культуре техногенной цивилизации должны возникать точки роста новых ценностей как предпосылки будущего нового типа цивилизационного развития. И тогда надо с этих позиций проанализировать изменения, происходящие в разных сферах современной культуры: науке, философии, религии, нравственности, политическом и правовом сознании, искусстве. Научно-технологический прогресс в истории техногенной цивилизации всегда был главным источником ее изменений. В этой области в первую очередь следует искать точки роста новых ценностей. Я полагаю, что возникновение постнеклассической рациональности представляет собой такого рода точку роста. …

Этот тип рациональности возник в связи с освоением в науке и в ее технологических приложениях сложных саморазвивающихся систем. В большинство таких систем человек включен в качестве особого компонента. Я называю такие системы человекоразмерными. Они сегодня начинают занимать доминирующее положение на переднем крае научных исследований. И их освоение потребовало определенных корректив в интерпретации ценности науки и порождаемых ею технологий. Долгое время в техногенной культуре доминировал идеал самоценности научного познания. Выйдя из-под средневекового контроля со стороны религии, наука завоевала право на автономное развитие. Полагалось, что цели науки – добывать объективно-истинное знание о мире и постоянно наращивать корпус такого знания – всегда соответствуют высшим гуманистическим ценностям. А поэтому науке не нужно никакой внешней для нее регуляции. Ей достаточно внутренних регулятивов, представленных внутринаучным этосом. Две определяющие ценностные установки научной деятельности – ценность объективной истины и ценность новизны – выступают основными принципами научной этики. Она налагает запреты на умышленное искажение истины и на плагиат как несовместимый с установкой на научные открытия и приращение знания. Но освоение в научно-технологической деятельности саморазвивающихся человекоразмерных систем потребовало дополнительных этических регулятивов. В некоторых сценариях развития человекоразмерных систем могут возникать зоны риска, опасные для человека и общества. Их нужно определить и по возможности избежать. Внутренних этических регулятивов здесь уже недостаточно, хотя они остаются необходимыми. Они должны быть соотнесены с более широким пониманием гуманистических идеалов. …

Как выражение этой потребности в современной науке возникла социально-этическая экспертиза научно-технологических программ и проектов. В ней оцениваются возможные социальные последствия научных и технических достижений. Разумеется, такие оценки должны иметь объективное основание. А это предполагает привлечение специалистов социально-гуманитарных наук и проведение особых исследований, касающихся экономических, психологических, социологических, культурологических аспектов тех изменений, которые могут быть вызваны научно-технологическими инновациями.

Б.И. Пружинин: (доктор философских наук, главный редактор журнала «Вопросы философии»).

 Но вот здесь, Вячеслав Семёнович, и возникает вопрос: как происходит соединение естественнонаучного и гуманитарного знания в единый комплекс. Ведь требуются те самые ценностные изменения в этой сфере, о которых вы говорите – изменения в сознании и ученых и общества. И при этом мы по умолчанию предполагаем, что изменения эти не только не разрушат науку, но будут способствовать ее развитию. А это ведь довольно сильное допущение. Совсем не обязательно, что соединение гуманитарного и естественно-научного знания, о котором вы говорите здесь, откроет перспективу роста знания. Возможны и иные последствия соединения двух вполне положительных интенций. И здесь как раз вопрос о характере происходящих ценностных изменений приобретает особую значимость.

В.С.Стёпин: Я не считаю, что существует только один, и причем оптимистический, сценарий развития науки и технологий на современном этапе цивилизационных перемен. Существуют и неблагоприятные сценарии. Но считаю, что обсуждение оптимистического сценария имеет преференции, поскольку он включается в качестве аспекта в сценарий такого возможного перехода к новому типу цивилизационного развития, который нацелен на решение глобальных проблем сохранения человека и накопленных им цивилизационных достижений. …

Отсюда, конечно, не следует, что остальными, неблагоприятными сценариями, возможность которых справедливо отметил Борис Исаевич, можно пренебречь. Напротив, их нужно анализировать. Но это – предмет особого исследования, особая проблема, которую предстоит решать. …

Взаимодействие естественных, технических и социально-гуманитарных наук, характерное для освоения сложных, человекоразмерных систем, проявляется в различных формах. Социально-этическая экспертиза научных программ и проектов – это только один из аспектов, одна из форм такого взаимодействия. Важно зафиксировать, что междисциплинарность исследования диктуется самим комплексным характером изучаемого человекоразмерного объекта, особенностями взаимодействия его подсистем в рамках сложной целостности, разнообразием и соподчиненностью их функций и их изменениями в ходе развития системы. …

В современной науке уже существует немало образцов такого типа исследований. Например, когнитивные науки и когнитивные технологии, связанные с изучением функций человеческого мозга, изначально предполагают взаимодействие биохимических и физиологических исследований с психологией, с идеями и методами лингвистики, семиотики, социальной антропологии, культурологии. Социально-гуманитарная составляющая в таких исследованиях не менее значима, чем естественно-научная. …

Что же касается ценностных изменений в сознании ученых и общества в связи с расширением в науке области постнеклассических исследований, то эти изменения постепенно происходят и дают свои результаты. Достаточно вспомнить о моратории на клонирование человека, принятого учеными и одобренного общественным мнением. Уже стали привычными требования экологической экспертизы и учета социальных последствий внедрения тех или иных крупных технологических проектов…

Б.И. Пружинин: Вполне очевидны причины, в силу которых к началу XXI в. в центре внимания основного массива исследований в философии науки оказались социальные структуры и социально-психологические механизмы, обеспечивающие функционирование научных сообществ. Достаточно обратиться к будням и проблемам сегодняшней науки, чтобы понять, почему философия науки приобретает вид, в лучшем случае, раздела социальной философии, а зачастую просто превращается в культурологическое, социологическое, даже психологическое исследование процессов, происходящих в коллективах, производящих научное знание. Почему целью такого рода исследований стало, фактически, рациональное обоснование научной политики, т.е. разработка научной идеологии и оснований эффективного научного менеджмента. …

В.С. Стёпин: Проблема, которая здесь поставлена, кардинальна. Это вопрос об изменениях предмета философии науки коррелятивно историческим изменениям самой научной деятельности. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо более или менее развернутое рассуждение.

 Мой подход к решению этой проблемы состоит в следующем. Во-первых, необходимо четко различить науку и другие формы познавательной деятельности (обыденное познание, искусство, философию, религиозно-мифологический опыт), выделить главные конституирующие признаки науки как общее, сохраняющееся на всех этапах ее исторического развития. Во-вторых, выявить исторически возникающие в науке типы рациональности, определить их отличительные признаки, которые в каждом из этих типов соединяются с общими, инвариантными признаками науки. …

Три главных типа научной рациональности (классическая, неклассическая, постнеклассическая), возникшие в историческом развитии науки, различаются по следующим критериям.

Во-первых, по типу системной организации исследуемых объектов. Классическая рациональность обеспечивает освоение простых систем, неклассическая – сложных саморегулирующихся систем, постнеклассическая – сложных саморазвивающихся систем. Познание каждого из этих типов систем предполагает особую категориальную структуру мышления, особые смыслы категорий части и целого, вещи и процесса, причинности, пространства и времени.

Во-вторых, различие типов рациональности выражается в специфическом понимании идеалов и норм исследования. При сохранении инвариантного содержания этих норм, выражающих отличие науки от других форм человеческого познания, в каждом новом типе научной рациональности возникают особые, специфические смыслы в трактовке объяснения и описания, обоснования, строения и построения знания.

В-третьих, в каждом новом типе рациональности изменяются философские основания науки. Углубляется философская рефлексия над научной деятельностью. В классической рациональности эта деятельность предстает как познавательное отношение, в котором суверенный познающий разум (субъект) со стороны наблюдает и изучает объекты, и в идеале не детерминирован ничем, кроме своих способностей постигать свойства и сущностные связи объектов. …

Н.М. Смирнова (доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии РАН): Кто является субъектом создания социальной картины мира?

В.С. Стёпин: Если речь идет о научной картине социальной реальности, то субъектом её создания является научное сообщество исследователей, которые заняты в различных социально-гуманитарных науках. Каждая из этих наук создает свою дисциплинарную онтологию, а синтез таких онтологий формирует научную картину социальной реальности. Этот синтез осуществляется с позиций определенных философских идей, что всегда бывает при построении научной картины мира. Философы также включены в сообщество ученых, формирующих картину социальной реальности как особую форму научного знания.

Н.М. Смирнова: Т.е. картина социальной реальности – это синтез дисциплинарных онтологий. А обыденное сознание?

В.С. Стёпин: То, что называют картиной мира, имеет несколько смыслов. Есть научная картина мира – то, что создается в рамках научных форм исследования. И есть картина мира обыденного сознания. Она формируется посредством сцепления и взаимодействия смыслов универсалий культуры. В ней вводится представление о природе, социальной жизни и духе. И эта система представлений, доминирующая в той или иной культуре, воспринимается как нечто, само собой разумеющееся. Ее человек в обыденной жизни может не до конца осознавать. Эта картина, выступая как своего рода самоописание культуры, обеспечивает осмысление, понимание и переживание человеком мира. Это понимание того, как человек должен относиться к природе, как он должен относиться к другим людям, какова ценность общества, государства, нравственных и правовых норм. Что такое Дух, Бог. Исчезнет ли мое сознание со смертью или будет вторая жизнь? Все это присутствует в обыденном сознании. Каждая культура рисует этот целостный образ мира, благодаря чему и воспроизводится определенный тип социальной жизни. …

В.Г. Федотова: Вам кажется, что социальная картина мира не является единственной в силу принципиальной недоразвитости социальных наук или потому, что общество состоит из многообразных культур?

В.С. Стёпин: Если речь идет о научной картине общества, то многообразие культур – это для ученого такая же научная проблема, как и та, что природа состоит из разнообразных форм материи, что есть кристаллы, атомы, молекулы, многообразие живых организмов. И эти многообразия наука изучает как объект. Многообразие культур тоже можно изучать как объект, управляемый определенными законами. Этот объект намного сложнее, чем кристалл и атом. Он включает сознание людей, создается как результат частично осознанного и частично неосознаваемого исторического опыта поколений. …

Ученый, изучающий процессы и состояния общественной жизни, рассматривает их как объекты, подчиняющиеся особым законам. В этом отношении он действует так же, как и естествоиспытатель, изучающий природу. Его действия подчинены принципу объективности исследования. Он требует изучать общество как естественно-исторический процесс (К. Маркс). В практике нашей жизни часто подходят к социальным процессам, полагая главным только экономику, и не принимая во внимание роль культуры в воспроизводстве и изменении социальной жизни. Такой подход доминировал в действиях наших реформаторов в 90-х гг. Они полностью пренебрегли теми установками сознания, теми ценностями, которые доминировали в этот период в сознании людей. Эти ценности были сформированы предшествующей российской историей, включая ее советский период. Я писал об этом еще в середине 90-х гг., и этот анализ в более детальном варианте представлен в обсуждаемой книге. Наши реформаторы на стадии перехода ко второму российскому капитализму ориентировались на западные теории рынка, не обращая внимания на неявно содержащиеся в этих теориях ценностные предпосылки. Эти предпосылки не были отрефлектированы, и неявно допускалось, что западный опыт организации рынка будет эффективным в совершенно иной ментальной среде. Реформаторы взяли разработанную чикагской школой теорию рационального выбора и наложили ее на нашу реальность. И получили вместо цивилизованного рынка дикий рынок эпохи первоначального накопления. …

В заключение выскажу свое понимание и обозначу подходы к решению поставленной А.С. Запесоцким (член-корреспондент РАН, ректор Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов, заведующий кафедрой философии и культурологии) проблемы соотношения понятий «социальное» и «культурное». …

Экономика как часть культуры – это метафора. А вот программы экономической деятельности, представленные ее ценностно-целевыми структурами, знаниями и навыками, необходимыми для осуществления операций деятельности – это уже не метафора, а описание смыслов особых социокультурных кодов, без которых невозможна экономическая деятельность. И только в этом значении экономика может быть включена в морфологию культуры.

Конечно, тема соотношения общества и культуры не исчерпана предлагаемым подходом. Он лишь намечает путь, который, по моему разумению, может быть продуктивным. Но в каждом шаге на этом пути потребуются новые конкретизации проблемы, и наверняка будут возникать новые вопросы. И я готов обсуждать их с Александром Сергеевичем, с его учениками и единомышленниками, со всеми, кто сегодня принимает участие в нашем обсуждении, и с любым из многочисленных исследователей, работающих в области философии культуры и культурологии, а среди них немало ярких умов.

Круглый стол «Обсуждение книги В.С. Степина «Цивилизация и культура» // Вопросы философии. – 2013. - №12. –С. 3-47.

Вопросы для размышлений

1.Культуру автор рассматривает как «систему надбиологических программ человеческой жизнедеятельности». Постарайтесь выразить свое понимание и отношение к этой позиции.

2.Какие типы цивилизаций в истории общества выделяет автор?

3.Чем вызвана необходимость пересмотра прежних концепций исторического процесса?

4.Что меняет в представлениях об обществе постнеклассический тип рациональности?

5.По каким критериям различаются типы научной рациональности?

6.Если общество представляет собой сложную систему саморазвития, то какую роль в этой системе выполняют этические (человеческие) ценности?

7.В каких формах может проявляться взаимодействие естественных, технических и социально-гуманитарных наук?

8.В чем проявляется различие научной и обыденной картин мира?

9.В чем автор видит одну из причин неудач радикальных реформ в постсоветской России?

Вышел из печати первый том выступлений президента России В. Путина (Владимир Путин. Прямая речь. / Составитель В.Н. Рахманов / – М.: Издательский дом «Звонница-МГ», издательство «Новый ключ». 2016. – 416 с. – 1000 экз.)

 Авторы проекта планируют издание своеобразной хрестоматии по новейшей истории России.

10 февраля 2007 года состоялась знаменитая «Мюнхенская речь Владимира Путина» на конференции по вопросам политики безопасности.

Россия — страна с более чем тысячелетней историей, и практически всегда она пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику. Мы не собираемся изменять этой традиции и сегодня». 

Для современного мира однополярная модель не только неприемлема, но и вообще невозможна».

Глобальное противостояние отодвигало на периферию международных отношений и повестки дня крайне острые экономические и социальные вопросы. И, как всякая война, «война холодная» оставила нам и «неразорвавшиеся снаряды», образно выражаясь. Имею в виду идеологические стереотипы, двойные стандарты, иные шаблоны блокового мышления.

Предлагавшийся же после «холодной войны» однополярный мир тоже не состоялся.

История человечества, конечно, знает и периоды однополярного состояния и стремления к мировому господству. Чего только не было в истории человечества.

Однако что же такое однополярный мир? Как бы ни украшали этот термин, он в конечном итоге означает на практике только одно: это один центр власти, один центр силы, один центр принятия решения.

Это мир одного хозяина, одного суверена. И это в конечном итоге губительно не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри.

И это ничего общего не имеет, конечно, с демократией. Потому что демократия – это, как известно, власть большинства при учете интересов и мнений меньшинства.

Кстати говоря, Россию, нас, постоянно учат демократии. Но те, кто нас учит, сами почему‑то учиться не очень хотят.

Считаю, что для современного мира однополярная модель не только неприемлема, но и вообще невозможна. И не только потому, что при единоличном лидерстве в современном – именно в современном – мире не будет хватать ни военно-политических, ни экономических ресурсов. Но что еще важнее: сама модель является неработающей, так как в ее основе нет и не может быть морально-нравственной базы современной цивилизации.

Вместе с тем все, что происходит сегодня в мире, – и сейчас мы только начали дискутировать об этом – это следствие попыток внедрения именно этой концепции в мировые дела – концепции однополярного мира.

24 октября 2014 года В. Путин выступил с речью перед участниками итогового заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» (Сочи). Образно прозвучала аналогия с медведем - «русский медведь своей тайги не отдаст».

   Сразу прошу меня простить, если я буду повторяться за некоторыми участниками дискуссии. Но этого невозможно избежать, вы всё-таки говорили подробно, но я буду излагать свою точку зрения, в чём-то она будет совпадать с участниками дискуссии, в чём-то будет расходиться.

Не будем забывать, анализируя сегодняшнее состояние, уроки истории. Во-первых, смена мирового порядка (а явления именно такого масштаба мы наблюдаем сегодня), как правило, сопровождалась если не глобальной войной, не глобальными столкновениями, то цепочкой интенсивных конфликтов локального характера. И, во-вторых, мировая политика - это, прежде всего, экономическое лидерство, вопросы войны и мира, гуманитарной сферы, включая права человека.

В мире накопилось множество противоречий. И нужно откровенно друг друга спросить, есть ли у нас надёжная страховочная сетка. К сожалению, гарантий, уверенности, что существующая система глобальной и региональной безопасности способна уберечь нас от потрясений, нет. Эта система серьёзно ослаблена, раздроблена и деформирована. Непростое время переживают международные и региональные институты политического, экономического, культурного взаимодействия.

Да, многие механизмы обеспечения миропорядка сложились достаточно давно, в том числе по итогам Второй мировой войны - и прежде всего по итогам Второй мировой войны. Прочность этой системы основывалась не только на балансе сил, между прочим, хочу это тоже подчеркнуть, и не только на праве победителей, но и на том, что "отцы-основатели" этой системы безопасности относились с уважением друг к другу, не пытались отжать всё, а пытались договариваться.

Главное, что эта система развивалась и при всех изъянах помогала если не решать, то хотя бы удерживать в рамках существующие мировые проблемы, регулировать остроту естественной конкуренции государств.

Убеждён, этот механизм сдержек и противовесов, который в предыдущие десятилетия трудно складывался, порой мучительно выстраивался, нельзя было ломать, во всяком случае нельзя было ничего ломать, не создавая ничего взамен, иначе действительно не осталось бы других инструментов, кроме грубой силы. Нужно было провести разумную реконструкцию, адаптировать к новым реалиям систему международных отношений.

Однако Соединённые Штаты, объявившие себя победителями в холодной войне, самоуверенно, считаю, подумали, что в этом просто нет нужды. И вместо установления нового баланса сил, который является необходимым условием порядка и стабильности, напротив, были предприняты шаги, которые привели к резкому усугублению дисбаланса.

"Холодная война" закончилась. Но она не завершилась заключением "мира", понятными и прозрачными договорённостями о соблюдении имеющихся или о создании новых правил и стандартов. Создалось впечатление, что так называемые "победители" в холодной войне решили "дожать ситуацию", перекроить весь мир исключительно под себя, под свои интересы. И если сложившаяся система международных отношений, международного права, система сдержек и противовесов мешала достижению этой цели, то её тут же объявляли никчёмной, устаревшей и подлежащей немедленному сносу.

Так ведут себя, извините, нувориши, на которых вдруг свалилось огромное богатство, в данном случае в виде мирового господства, мирового лидерства. И вместо того, чтобы им, этим богатством грамотно, аккуратно распорядиться, в том числе и в свою, разумеется, пользу, считаю, что наломали много дров.

Начался период разночтений и умолчаний в мировой политике. Под давлением правового нигилизма шаг за шагом сдавало свои позиции международное право. Объективность и справедливость приносились в жертву политической целесообразности. Юридические нормы подменялись произвольным толкованием и пристрастными оценками. При этом тотальный контроль над глобальными средствами массовой информации позволял при желании белое выдавать за черное, а чёрное за белое.

В условиях доминирования одной страны и её союзников или, по-другому сказать, сателлитов поиск "глобальных решений" зачастую превращался в стремление навязать в качестве универсальных собственные рецепты. Амбиции этой группы возросли настолько, что вырабатываемые в её кулуарах подходы стали преподноситься как мнение всего мирового сообщества. Но это не так.

В выступлении на 70-ой Генассамблее ООН В. Путин вновь обратился к теме однополярного мира.

Мы все знаем, что после окончания «холодной войны» – все это знают – в мире возник единственный центр доминирования. И тогда у тех, кто оказался на вершине этой пирамиды, возник соблазн думать, что если они такие сильные и исключительные, то лучше всех знают что делать.

А следовательно, не нужно считаться и с ООН, которая зачастую, вместо того чтобы автоматически санкционировать, узаконить нужное решение, только мешает, как у нас говорят, «путается под ногами». Пошли разговоры о том, что Организация в том виде, в котором она была создана, устарела, выполнила свою историческую миссию.

Конечно, мир меняется, и ООН должна соответствовать этой естественной трансформации. Россия на основе широкого консенсуса готова к этой работе по дальнейшему развитию ООН со всеми партнёрами, но считаем попытки расшатать авторитет и легитимность ООН крайне опасными. Это может привести к обрушению всей архитектуры международных отношений. Тогда у нас действительно не останется никаких правил, кроме права сильного. …

Это будет мир, в котором вместо коллективной работы будет главенствовать эгоизм, мир, в котором будет всё больше диктата и всё меньше равноправия, меньше реальной демократии и свободы, мир, в котором вместо по - настоящему независимых государств будет множиться число фактических протекторатов, управляемых извне территорий. Ведь что такое государственный суверенитет, о котором здесь уже коллеги говорили? Это, прежде всего вопрос свободы, свободного выбора своей судьбы для каждого человека, для народа, для государства.

Владимир Путин. Прямая речь. / Составитель В.Н. Рахманов / – М.: Издательский дом «Звонница-МГ», издательство «Новый ключ». 2016. – 416 с.

Вопросы для размышлений

1. В философии истории мы выделяем несколько подходов. Какому из них в большей мере соответствует концепция «многополярного мира»? Разобраться и найти обоснование.

2.В чем принципиальное различие концепций «однополярного» и «многополярного» мира?

3.Какие идеологические доктрины Запада основаны на концепции «однополярного мира?»

Учебное издание

 

Попов Юрий Петрович,  Бешкарева Ирина Юрьевна,

Грецков Владимир Валериевич

Философия