Продолжение местных школ иконописи

Начало века в декорациях палаццо

Сегодняшняя наша беседа посвящена шестнадцатому веку. Воспользовавшись замечательной метафорой голландского культуролога Йозефа Хёйзинги, я называю XVI в. «осенью Средневековья». Действительно, это век, который собрал все плоды древнерусской средневековой культуры. Хотя сейчас от этого как-то отходят, но у нас еще принято считать время древнерусской культуры с X по XVII в. На самом деле XVII в., особенно после Смутного времени – это совершенно другая эпоха. Поэтому Средневековье, конечно, правильно завершать XVI в. И сейчас мы увидим, почему.

Действительно, этот век собрал, с одной стороны, лучшие плоды и показал высоту средневековой культуры. С другой стороны, именно в этот век все и разрушается. Вот то самое цветение, та самая осень, которая потом переходит в разрушение.

Начинается XVI в. замечательно. В прошлый раз мы говорили о Дионисии, который, собственно говоря, расцвел в это время – время Ивана III, собирания Руси в единое государство. И в культуре, конечно, взлет и продолжение творчества итальянцев. Если Успенский собор строил болонский архитектор Аристотель Фиораванти, то для строительства княжеской усыпальницы Архангельского собора был приглашен другой итальянский архитектор Алевиз Новый. И прекрасный храм в 1505 году встал на Соборной площади. Мы к нему привыкли и радуемся, что он такой замечательный, красивый, но если мысленно убрать купола, то мы увидим, что это обычное итальянское палаццо. Если Аристотель Фиораванти хотя бы соблюдал какие-то внешние формы храма – он ездил во Владимир, он смотрел русские соборы – то здесь абсолютно итальянское палаццо, которое просто увенчано пятью куполами и пристроена небольшая апсида.

Есть замечательные акварели Аполлинария Васнецова, вот одна из них: «Кремль времени Ивана III», где Аполлинарий Васнецов делает такую реконструкцию того, как выглядел Кремль в это время. А это действительно было уникальное сооружение, и его строили тоже итальянцы. Сегодня, например, найдены по архивным данным сведения о как минимум 16 церквях даже за пределами Кремля, на Посаде, которые выстроили итальянцы, в частности, тот же самый Алевиз. Так что действительно это время было великим, время было замечательным, когда творилось много важного и интересного.

Геннадиевская Библия и праотеческий чин

В частности, XVI в., конечно, это великая книжная культура. Мы все помним, что в 1564 году была выпущена первая книга, «Апостол», которую напечатал Иван Федоров. Правда, время уже середина века, когда начинается как раз разрушение культуры, и довольно быстро Иван Федоров покинул Москву, неблагоприятную для его занятий, и перебрался, как мы знаем, в Белоруссию.

Тем не менее можно чуть-чуть отмотать историю. На рубеже XV и XVI вв. была переведена на славянский язык Библия, т.е. весь Ветхий Завет, так называемая Геннадиевская Библия. Это тоже дало большой толчок, потому что до этого Ветхий Завет как-то меньше знали. Ну, паримии^[i], ну, там, некоторые пророки, конечно, Бытие и Псалтирь знали. А тут вдруг ученое монашество стало читать Ветхий Завет. Кстати, это прибавило ярус и в иконостасе: именно в это время появляется праотеческий, пятый ярус иконостаса.

Т.е. вот такие интересные явления происходили в начале и в середине, скажем так, в первой половине XVI в., что позволяет нам говорить об этом веке как о веке действительно удивительного цветения. И мы видим, что начало XVI в. в иконописи, а мы говорим прежде всего об этом искусстве, конечно, окрашено славой Дионисия, его школы. Продолжают работать его сыновья Владимир и Феодосий, его ученики и многочисленные иконописцы, которые работали вместе с ним или равнялись на него.

Светлые фоны икон первой половины века

Поэтому, конечно, начало XVI в. – это великолепная иконопись, удивительно тонкая, удивительно какая-то глубокая, светлая. Это ввел именно Дионисий. Образы Богородиц какие-то удивительно грациозные, удивительно утонченные. Т.е. это рафинированная культура, конечно. Мы говорили, что Дионисий больше художник, чем богослов, особенно по сравнению, скажем, с Рублевым. И вот эта художественность как бы привилась к иконописи XVI в. Очень тонкие лица, какие-то удивительно живые взгляды вначале. Потом мы будем видеть, что это все уходит.

Интересно, что (опять же это, видимо, с легкой руки Дионисия) многие иконы пишутся на светлых фонах. Если раньше мы видели все-таки преобладание, скажем, желтых тонов, охристых, богатые иконы, конечно, на золоте писались, то Дионисий вводит именно белый цвет как фон, фон практически не раскрашенного левкаса. Но интересно, что в XVI в. начинают увлекаться иконописцы или, может быть, их заказчики, может, это заказчики просили, украшением икон басмой. Т.е. не золото как таковое, а замена его вот таким тисненым орнаментированным металлом, серебром или даже иногда позолоченное серебро встречается. Но удивительно, конечно, что иконы светлые. Первая половина XVI в. – иконы светлые. Я на это обращаю внимание, потому что мы увидим, что вот это все резко меняется ровно во второй половине. Уходит свет, иконы будут становиться темными, выразительность ликов исчезает и практически нивелируется. А в начале, первая четверть, первая треть XVI в. – это, конечно, удивительно светлые иконы необыкновенной красоты, какой-то тонкости.

Конечно, расцветает монашеская культура. Несмотря на то, что это время все еще продолжающихся споров иосифлян и нестяжателей, что после смерти Нила Сорского его последователи осуждены и торжествует доктрина Иосифа Волоцкого, тем не менее и сам Иосиф Волоцкий был не чужд эстетизма, и мы видим, что действительно иконы начала века, первой четверти, первой трети, они все какие-то живые, радостные, яркие и по большей части светлые. Вот замечательная, например, икона «Лествица». Монашеская тема, когда по лествице вверх поднимаются преподобные монахи. Или, например, святой Георгий, не так давно открытая икона XVI в. из музея русской иконы, очень красивая.

Продолжение местных школ иконописи

Интересно, что XVI в. – это время, как мы говорим, возвышения Москвы, присоединения других княжеств. Это происходило достаточно жестко и при Иване III, и при Иване IV. Новгород, Псков, другие земли, конечно, не демократически, так скажем, входили в состав Московского государства, много было насильственных переселений и просто смертей.

Тем не менее и Псков, и Новгород, вот эти древние школы, продолжают свой удивительный расцвет. Это просто действительно какое-то удивительное цветение. Особенно псковские иконы. Если даже в XIV в. они больше темноликие, здесь, конечно, темноликость сохраняется, но появляются какие-то яркие краски, которые даже раньше, может быть, Пскову не были присущи. Вот «Чудо святого Георгия», или вот эти «Три святителя и святая Параскева».

Хотя, конечно, есть и темные, более привычные для Пскова тона. Псков в XVI в., конечно, выдает какие-то удивительные плоды своего многовекового уже, если считать даже не с X, так с XI в. – почти 500 лет развития псковской иконописи. И это удивительно. Конечно, по красоте, по своеобразию псковская школа всегда отличалась от других. Вообще древнерусские мастера придерживались местных традиций. Вот как раз именно XVI в. начинает их смешивать, смешивать и унифицировать эту традицию. Но, опять же, повторяю, до середины XVI в. этой унификации мы не видим.

Вот замечательная псковская «Троица», где все три ангела совершенно как растиражированные, как одно лицо, один ангел в трех видах. Вот так понял псковский мастер Троицу. Хотя, конечно, «Троица» Андрея Рублева существовала, и на нее будет ссылаться Стоглавый собор, конечно, она была известна, ей подражали, что мы видим, например, в московских мастерах. Вот эта замечательная «Троица» из музея Рублева явно относит нас к рублевской «Троице», но тем не менее псковский мастер делает тут совершенно оригинальную композицию, сохраняя, кстати, Авраама и Сару и бытовые элементы… Повествовательные скорее, не бытовые, они относят нас к гостеприимству Авраама – вот то, от чего отказался сам Андрей Рублев.

Очень север развивается, Новгород, причем Новгород распространяет свое влияние на северные монастыри. В это время север дает очень интересные, своеобразные, яркие иконы. В это время очень любят, во многих вариантах встречается, больше гораздо, чем раньше, образ пророка Илии. Опять же, может быть, в связи с переводом Ветхого Завета, может быть, в связи еще с чем-то, но очень много вариантов мы находим и в новгородской, и в сольвычегодской, и в других школах. Вот это «Огненное восхождение пророка Илии на небо».

Конечно, Новгород не мог обойти тему «Чудо иконы Знамения». Этот сюжет появляется и раньше, но в XVI в. он особенно имеет значение для Новгорода, потому что Новгород покоряют москвичи. Если в XI в. новгородцы отбились от суздальского князя Мстислава, то в XVI в., несколько веков спустя, сюда приходят, можно сказать, потомки князя Мстислава и снова атакуют Новгород. Поэтому сюжет «Чудо от иконы Знамения», или, как у нас ее часто называют, «Битва новгородцев с суздальцами» (хотя тут именно чудо, тут нет самой битвы, тут чудо, что почти без битвы обошлось), конечно, для новгородцев приобретает особенную актуальность.

Выносная икона замечательная, тоже напоминающая о той иконе, с которой новгородцы обошли стены кремля, и эта икона Знамения спасла практически Новгород. Вот такая замечательная выносная икона новгородского письма XVI в., как опять же напоминание о том великом чуде. С другой стороны – «Воздвиженье Креста», как то, чем, собственно, побеждает любой христианин – побеждает именно крестом.

Ну, Покров, тема Покрова тоже очень распространяется в XVI в. как покровительство Богородицы. Наверное, мы уже говорили, что новгородская иконография оригинально отличается от суздальской. Скорее всего, суздальская была первоначально, потому что во Владимире в XII в. был введен в русский календарь этот праздник, и первые иконы, скорее всего, появились там. На суздальских иконах Богородица держит свой плат на руках над храмом. А здесь как бы она стоит внутри храма, и ангелы простирают над ней и над всем храмом этот красное полотнище. Опять же видна особенность новгородской иконографии – очень архитектурное построение композиции.

И даже икона святых Флора, Лавра, Власия и Спиридония тоже построена такими ярусами – интересная такая особенность новгородской иконы в это время. Это, правда, уже скорее всего влияние новгородской живописи, потому что эта икона происходит из села Тепницы около Кижей. Но, как я уже сказала, новгородцы очень… Во-первых, колонизация севера происходила при содействии новгородцев. Монашеством, конечно, но и новгородские люди эти земли осваивали. И поэтому здесь, конечно, север находится под сильным влиянием новгородской школы.

Интересно, что и в Новгороде, и в других местах развивается резная икона, чего раньше практически не было. С XV в. мы имеем, конечно, вот мастер Ярмолин известный был, который, наверное, даже и в Кремле работал в Москве. И были, конечно, иконы до этого. Но в это время рождаются какие-то удивительно виртуозные складни, походные иконостасы. Т.е. я хочу сказать, что увеличивается не только иконописное мастерство, но и мастерство резчиков. Вообще мастерство как-то начинает цениться удивительно высоко.