Рассказчик, повествователь и образ автора в повести М. Тарковского «С высоты»

Субъекты высказывания всегда являются особой формой художественного воспроизведения человека. При анализе эпического (или лиро-эпического) произведения важно учитывать характер повествователя, а также смену субъектов повествования, связанную с понятием точки зрения, кому и с какой целью доверяет писатель те или иные мысли, тем более, кому «поручает» поведать историю, т.е. выступить своеобразным посредником между автором и читателем, с одной стороны, и автором и художественным миром – с другой. Традиционно выделяют несколько основных субъектов повествования: повествователь, рассказчик и образ автора.

Стилистическая имитация автобиографии наблюдается в начале повести: «Я родился 25 декабря 1959 года в поселке Никифорове Туруханского района Красноярского края в семье заготовителя Виктора Никифорова»^[27]. Такая экспозиция, с одной стороны, предполагает установку автора на объективность: в центре изображения становится как будто реальный человек с реальной личной историей, а с другой - определяет главный тон повествования, основой которого являются воспоминания о прошлом рассказчика, Сергея Никифорова. Выбор рассказчика не случаен. Внимание автора привлекают люди со сложной душевной организацией, для создания характеров которых писатели традиционно используют такой художественный прием, как «диалектика души», кроме того, в историях почти всех рассказчиков и (или) главных героев Тарковского ощутимы отголоски личных переживаний и биографических ситуаций писателя. В связи с этим очень тонка грань между воспоминаниями рассказчика и лирическими отступлениями, субъектом высказывания в которых является образ автора. Как и в большинстве других произведений, в центре внимания повести «С высоты» находится образ охотника, раскрытие которого позволяет автору выразить свое представление об идеале, почти утраченном в современной литературе. Творчество Тарковского основано на принципах классического искусства. В прозе писателя объектом симпатии являются не идеальные люди: им свойственны недостатки и ошибки, они подвержены пьянству и разгулу, их судьба складывается не просто, но они никогда не нарушают основных этических норм, у них есть жизненные принципы, основанные на вечных постулатах, утверждающие необходимость почти утраченной в наши дни связи с природой. Повествование повести организовано таким образом, что читатели чувствуют солидарность автора с этими героями, которая проявляется и в восхищении природой, и в философских отступлениях, и в осуждении тех персонажей, для кого основополагающие этические принципы не имеют ценности.

В повести «С высоты» мы наблюдаем сложность осмысления чередования двух точек зрения: рассказчика и образа автора. Она заключается в том, что оба субъекта повествования близки в своем этическом и эстетическом мировосприятии. На наш взгляд, очевидная смена интонации наблюдается при изложении воспоминаний Сергея Никифорова (голос-субъект в этом случае рассказчик, объектом изображения являются факты частной жизни, повествование сюжетно, преобладают глагольные формы прошедшего времени и семантическим центром становится аспект памяти) и лирико-философских размышлений, субъектом высказывания которых является образ автора (объектом осмысления становятся «вечные» вопросы, высказывания приобретают форму обобщений, в них преобладает лирическое начало, используются глагольные формы настоящего и будущего времени). Рассмотрим, как меняются эти точки зрения в первой главе повести.

Так как основой высказываний рассказчика являются воспоминания о лично пережитом прошлом, его речь насыщена большим количеством бытовых деталей, которые значимы в тексте: мир в восприятии Сергея обытовляется. Насыщенное бытовыми подробностями повествование рассказчика становится предельно объективным, конкретным и материальным. Характер деталей в речи образа автора иной. Он обращает внимание на оттенки состояний природы и переживаний людей, и особенность деталей в его речи заключается в том, что они служат не конкретизации и выделению одного предмета из числа подобных, а напротив, выявлению общих, постоянных признаков: всегда, каждый год Енисей весной кажется живым, наступающая и проявляющаяся на реке весна (раскатисто грохает лед) не чувствуется в лесу, где «по пояс рыхлого снега». Так, с помощью этой детали высказывается почти народная мудрость и наблюдательность образа автора. Как уже отмечалось, речь этого субъекта повествования тяготеет к обобщенности, используются словосочетания и предложения, подтверждающие эту обобщенность: «как это часто бывает», «разве за неделю узнаешь человека», «душа, как известно, - не сеть, на вешала не кинешь и веничком не вытрусишь». Последняя фраза является результатом осмысления и обобщения автором народной мудрости: «Не ставь на быстерь – плесенью забьет». Эту пословицу неоднократно повторял дед рассказчика, и в контексте повествования она способствует в один из ключевых моментов рефлексии главного героя. Интересно, что при воспроизведении размышлений героя автор как бы стирает грань между рассказчиком и образом автора, она настолько тонка, что, несмотря на сюжетную связь с жизнью Сергея и воспоминания об убитом брате, который «действительно всю жизнь искал «быстерь» … все шел туда, где, ему казалось, жизнь кипит и душа поет, и так оно и вышло, забило душу плесенью»^[28]. В этих размышлениях явно «слышен» голос автора. В приведенном отрывке старший брат рассказчика приобретает черты не только персонажа, но и определенного социального типа, шире – символа судьбы мятущейся, не нашедшей себя, деградировавшей души. Подобного рода обобщения – это «привилегия» автора, поэтому определить, кому именно принадлежат подобные размышления – рассказчику или образу автора – сложно, ведь они не оформлены грамматической формой первого лица, свойственной для речи рассказчика. Подобных эпизодов в тексте несколько. Когда Сергей заболел и на несколько месяцев был лишен возможности заниматься своим обычным делом, он приобщается к чтению. В выводах о роли литературы пересекаются «частные» размышления Сергея и обладающие функциями обобщения мысли автора: «Меня поразили слова Толстого о том, что болезнь необходимое условие жизни, поразили его переживания боли и страха смерти, такие по-человечески понятные и схожие с моими, и в общности, в преемственности подобных переживаний мне открылся смысл земного существования – я увидел в этом вечность. Тогда я понял, что главное в книге – опыт души. Выздоравливая, я знал, что, сколько бы я теперь ни беззаботничал, сколько бы ни галдел и ни хохотал с мужиками, наверстывая упущенное, - я уже не променяю на телесное благополучие тот пережитый мною трепет души перед лицом смерти – он всегда будет со мной» [27]. Тяготеет к «всеобщности» восхищение Сергея русской классикой в момент, когда его повесть «Игнат Кузнецов» не была напечатана. Способность героя «с восторгом и стыдом» ощущать «ясную солнечную мощь» русской литературы свидетельствует о необыкновенной восприимчивости его к прекрасному.

Сопоставляя особенности речи образа автора и рассказчика, можно прийти к выводу, что Сергей Никифоров – один из немногих героев Тарковского, почти лишенный недостатков. В данном эпизоде Сергей становится своего рода alter ego автора, доверившего сокровенное переживание своему герою. Хотя главной темой заявлено воспоминание (это подтверждается и эпиграфом, осмысление функции которого будет представлено нами ниже), все же основу повествования составляет не рассказ-воспоминание о том, что было, а рефлексия главного героя, который, в отличие от автора, гораздо более строг к себе. Следовательно, эпический сюжет, несомненно играющий важную роль в организации повести, имеет как бы вспомогательное значение, на первом плане – лирическое осмысление автором мира через призму восприятия рассказчика и образа автора. Сергей переживает из-за того, что вовремя не сделал чего-то главного, он берет вину за смерть брата на себя: «А я все думал, что было бы, если бы я тогда в клубе побил Валерку». Автор же с помощью композиционных приемов предопределяет судьбу Валерки: история двух братьев рассказывается параллельно: развитие и нравственный рост Сергея осуществляется на фоне деградации Валерки, которая с особенной силой проявилась после возвращения из армии. Воспоминания о совместном взрослении братьев наполнены эмоциями: «В какие только переделки не попадали мы с братом!», совместные шалости, охота, труд изначально объединяли их, но уже в раннем возрасте «Валерка ничего не боялся, и в его храбрости было что-то отчаянное, казалось, он даже притягивал опасность», его интересовало не охотничье ремесло, а более современная поселковая жизнь. Сергей всему учился у отца-охотника: «и на Енисее, и в тайге, и в конторе – везде я был рядом с ним», тогда как брат «летом пропадал на самоходках, где у него завелась уйма знакомых». У рассказчика уже с детства формируется эстетический вкус и читательская позиция, произведения школьной программы, по настоянию матери, он читал заранее, поэтому «впечатления от той или иной книги были у меня собственные и не испорченные школьной скукой», в дальнейшей жизни героя это повлияет и на потребность в чтении, и на писательскую деятельность героя. Главным увлечением Валерки стала музыка, но обладая безупречным вкусом, умением тронуть самых суровых стариков знанием народной песни, он растратил свой талант на клубную тусовку, скандалы и драки, пьянство, воровство, что неизбежно привело его к трагедии. С образом Валерки в повести связана идея необходимости развития, преемственности, внутреннего стержня.

В структуре повести большое значение имеют образы деревенских жителей – родственников и соседей рассказчика. Они важны не только для того, чтобы создать портреты определенных психологических типов, но и – что нам представляется существенно важным – для раскрытия образа рассказчика, который вспоминает своих знакомых и с психологической точностью использует различные приемы для характеристики каждого. Безусловно, этим психологическим мастерством наделяет рассказчика автор, Михаил Тарковский, чутко улавливающий оттенки человеческих переживаний. Важно отметить следующее: несмотря на то, что для раскрытия образов автор использует определенный набор художественных средств (портрет, психологическая деталь, сопоставление и противопоставление), каждый образ создается оригинально, нет особой схемы, следуя которой раскрывается характер.

Первым в повести «появляется» Витас, «вихрастый литовец с вешнушчатыми веками, вечно собирающий всяческие механизмы». Деятельностный характер Витаса создается с помощью обилия наречий и глагольных форм. Семантика наречий, ритм рассказа об этом персонаже способствуют выражению авторской иронии.

В начале повести представлено трогательное и вместе с тем грустное описание деда Карпа, так схожего со своим жилищем: «Сразу за нашим домом стояла кособокая, седая от ветров и дождей изба деда Карпа, благообразного остяка, заходившего к нам после бани в байковой клетчатой рубашке и шароварах». Рассказчик вспоминает, как дед Карп по утрам манил своего кобеля, и читатель слышит тоску в том, как он «манил монотонно, протяжно».

Сложность семейных отношений двух соседских семей – деда Карпа и тети Груни с одной стороны и Степановых – с другой, раскрывается с помощью одной детали: и дед Карп, и дед Прокопьич наводили на людей ружье. Но если дед Карп комичен в пьяной погоне с ружьем за женой, то воспоминание о Прокопьиче, который приревновал постояльца «к своей кривой трясоголовой старухе и застрелил навылет в грудь», пронизано трагизмом, читатели испытывают одновременно несколько чувств: жалости к простреленному пареньку, из груди которого «с хрипом выходит воздух», недоумения, брезгливости: «Кроме того, доносился еще какой-то странный мягкий звук. «Сучка кровь слизыват», - с недетским пониманием дела прошипел Валерка».

Значение деда и отца в жизни главного героя очень велико. Это подтверждается и близостью во взглядах всех троих, и в общем деле, и в уважении, которое передает читателю рассказчик. Воспоминания о деде в повести немногословны и конкретны, как и сам дед. Рассказчик запомнил деда сидящим, в свитере, на высокой железной кровати, с палкой в руках, прямым, худощавым, время от времени что-нибудь рассказывающим, слова которого останутся в памяти на всю жизнь.  

Воспоминания об отце отличаются большим количеством деталей: как он с веселыми глазами ринулся под угор с веревками и багром спасать упавшего в воду Витаса, как, работая приемщиком пушнины, по-хозяйски вываливал ее на стол, как играл на баяне и пел песню, как «прежде чем закурить, он долго и порывисто усаживался», постоянные прибаутки-диалоги с соседом дядей Петей, как однажды у отца «страшно свело ноги», как переживал за свое дело, слушал мать и еще много других деталей, свидетельствующих о роли отца в жизни рассказчика.

Не менее важным представлен и образ матери, красивой, «ладной, с ямочками на круглом лице, с какой-то очень упрямой осанкой», рядом с которой «редкозубый обветренный отец казался непутевым и обтрепанным». Внешний контраст отца и матери соответствует контрасту внутреннему: строгости отца противопоставлена в повести нежность и заботливость матери, которая повлияла на творческий и чуткий характер Сергея.

На основании представленный наблюдений над повествовательной структурой повести, можно сделать вывод, что в произведении очень тесно взаимопереплетены голоса персонафицированного повествователя (рассказчика), нейтрального повествователя и образа автора.