Досовременный аспект Турции

Следует отметить, что такое господство старых семейных компаний нехарактерно для современной экономики, и данная ситуация служит еще одним доказательством того, что контрреволюция Эрдогана еще далека от не завершения. По сути, беспрецедентные даже для стран, в которых семьи-патриархи обладают высшей экономической властью (например в России), турецкие семейные империи продолжают перерождаться во все более раскидистые и все менее сконцентрированные конгломераты: банки владеют компаниями по производству стекла, гостиничные сети скупают акции компаний по добыче природного газа, производители цемента выходят на рынок розничной торговли. Данная тенденция, как правило, ведет к ослаблению конкурентоспособности и уменьшению прибылей корпораций и в других развивающихся странах – например в ЮАР, где компании находятся под реальным давлением и обязаны обеспечивать ценность для своих акционеров, – и просто немыслима.

Такую же мешанину современного и давно отжившего мы видим и на турецком рынке труда. Решив создать современное европейское государство всеобщего благосостояния, Турция ввела необычно жесткие требования к работодателям. Несмотря на относительно низкий доход на душу населения, в стране введен один из самых высоких стандартов минимальной заработной платы, пособий по социальному обеспечению и выходного пособия среди стран – членов ОЭСР. Более того, эти требования ужесточаются при увеличении числа сотрудников, что вынуждает компании воздерживаться от расширения официального оплачиваемого персонала. Многие вообще стараются обходиться без официального найма работников, предпочитая оплачивать труд «в конвертах». В итоге официальный уровень занятости тут самый низкий среди стран ОЭСР, всего 40 процентов, как и доля занятости женщин (20 процентов).

Из-за методов найма, характерных для черного рынка труда, туркам очень трудно конкурировать на международном уровне. Неофициальный наем лишает компании доступа к наиболее квалифицированной рабочей силе, серьезному банковскому финансированию и глобальным рынкам, в результате чего продуктивность типичного работодателя с черного рынка на 40–80 процентов ниже, чем работающего официально. Зарплаты у людей меньше, экономить не на чем – отсюда весьма ограниченные резервы внутреннего капитала для дальнейшего кредитования. Все это усиливает зависимость Турции от иностранного капитала и ведет к новым угрозам резкого увеличения дефицита текущего счета. Но есть и хорошая новость – совершенно очевидно, что надо сделать для исправления этой ситуации. Прежде всего, необходима реформа излишне щедрого трудового законодательства. Теперь дело за ПСР, которой предстоит убедить турецкий народ в насущной потребности этих реформ.

Сегодня на черном рынке ведется такая огромная часть бизнеса – по приблизительным оценкам, до 20 процентов от общего объема операций, – что Турция пока оставила попытки обложения физических или юридических лиц бо2льшими налогами. Почти 80 процентов государственных доходов сегодня поступает в казну от косвенных налогов, выплачиваемых несколькими наиболее жестко регулируемыми государством отраслями: телекоммуникационной, автомобилестроительной, газобензиновой. В результате автомобили в Турции стоят дороже, чем где-либо в Европе, а бензин так же дорог, как в странах ЕС. Еще один большой источник госбюджета представляют собой так называемые «налоги на пороки» – на товары, не рекомендуемые исламом, – но введены они скорее по практическим, нежели религиозным соображениям, ибо алкоголь продается тут через регулируемые государством специализированные магазины, которые никак не могут скрыться от налоговиков.

Наверное, в мире не найдется ни одной другой страны, которая в деле государственного финансирования так сильно полагается на косвенное налогообложение в считаных целевых отраслях. Эта очень редкая система построена для того, чтобы избегать столкновений со злостными неплательщиками налогов, вместо того чтобы бороться с ними, и в ближайшее время данная ситуация вряд ли изменится, поскольку правительство Эрдогана не склонно создавать еще одну точку конфронтации со светской деловой элитой. Когда одного преуспевающего турецкого бизнесмена недавно спросили, боится ли он, что ПСР резко повысит налоги, он ответил: «Вряд ли, они ведь знают, что пока могут действовать только очень и очень осторожно».

Турецкая модель

Сегодня ПСР наслаждается новым статусом Турции, уверенно главенствующей в своем регионе; партия открыто поддержала все демократические революции, вспыхнувшие с начала 2011 года в ряде арабских стран. Например, задолго до того, как стал очевиден исход народных выступлений, Эрдоган призвал уйти в отставку Хосни Мубарака – диктатора Египта, страны, которая больше, чем любая другая страна мира, и по размеру, и по былому статусу регионального лидера, и по амбициям подходит на роль «второй Турции». В марте 2011 года Гюль отправился в Египет и устроил в турецком посольстве в Каире большой прием, на который при его негласном благословении явились все основные участники разворачивающейся драмы египетского народного бунта. Даже консервативные «Братья-мусульмане» пришли пообщаться с президентом Гюлем, чтобы узнать, как Египту повторить экономический успех Турции.

А чуть позже, в начале осени того же года, премьер-министр Эрдоган приветствовал в Каире огромные толпы египтян, скандировавших: «Египет, Турция – единый кулак». Эрдогана встречали тут с огромным восторгом, как символ грандиозных достижений, которых может добиться мусульманская страна за одно десятилетие после глубочайшего политико-экономического кризиса. Сегодня Египет действительно во многом напоминает Турцию на момент прихода к власти Эрдогана: доход на душу населения чуть менее 3 тысяч долларов; большое и молодое население в почти 75 миллионов человек; отсутствие богатых природных ресурсов, но выгодная стратегическая позиция на важнейшем с геополитической точки зрения водном пути (Суэцкий канал); политическая система, только что открывшая двери для исламских партий; и измученная инфляцией экономика, нуждающаяся в лидере, знающем, как дать толчок бурному экономическому развитию.

Во время моей встречи в сентябре 2011 года заместитель премьер-министра Египта Хазем Аль-Баблави признался мне: «Параллели с Турцией вселяют в нас большие надежды». И добавил, что выступление Эрдогана в Каире с призывом к Египту стать «светским государством» и ограничить роль ислама в частной жизни было весьма вдохновляющим для египетского народа. «Не бойтесь секуляризма, – сказал тогда Эрдоган. – Египтянам, которые считают, что секуляризм означает полное отделение религии от государства или создание государства неверных, я говорю: вы ошибаетесь… Секуляризм означает уважение ко всем религиям. Если в стране проповедуются идеи антиклерикализма, все общество может чувствовать себя в полной безопасности; это значит, что и атеисты, и набожные граждане находятся под защитой верховенства права».

Столь верная и взвешенная оценка важности умеренного отношения к светскому аспекту жизни из уст лидера партии, возникшей в результате многих десятилетий борьбы с автократией светского режима Ататюрка, действительно очень впечатляет. Это отношение характерно для страны, уверенно вставшей на путь нормального развития, и оно дает все основания рассчитывать на то, что Турция станет еще одной прорывной нацией текущего десятилетия.

Глава 11