Сорочайкин А.Н. Философия экономики

ФИЛОСОФИЯ ЭКОНОМИКИ: МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ

И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ

§ I. Философия экономики в структуре «практической философии»

Философия экономики в нашей стране представляет собой еще недос­таточно оформившееся исследовательское направление в рамках фило­софии. Количество работ, специально посвященных философско-экономическим проблемам пока относительно невелико, лишь только идет поиск мировоззренческих и методологических оснований для новых подходов в этой области философского знания.

В такой ситуации нет ничего удивительного. Философия экономики у нас начала создаваться на том месте, которое долгие годы занимала мар­ксистская философия и социально-экономическая теория. В последние двадцать лет в отечественной обществоведческой литературе было огром­ное количество публикаций, в которых демонстрировалась ошибочность тех или иных положений теории Маркса и его последователей. Марксисты утверждали, что их учение основано на правильном понимании основных движущих сил истории, из которого вытекал вывод о неизбежном перехо­де от капитализма к социализму. Однако развитие цивилизации пошло но иному пути. Капитализм оказался гораздо более жизнестоек, чем это мог предположить Маркс. Более того: не сбылось практически ни одно из его пророчеств о судьбе этого строя. В частности, не произошло роста «обни­щания» рабочего класса и связанного с этим углубления поляризации об­щества. «Буржуазная демократия» справилась с классовыми конфликтами и не допустила, в отличие от прогноза Маркса, установления «диктатор­ских режимов» в ведущих капиталистических государствах. Не было «усиливающегося отчуждения» рабочего класса от культуры и политиче­ской жизни. Социалистические революции произошли не там, где предска­зывал Маркс, а неспособность марксистской теории объяснить, почему реальность социализма оказалась столь непохожей на то, что рисовалось в теоретических прогнозах, представляла собой самую серьезную ее сла­бость.

Вместе с крахом той общественной системы, которая оправдывалась этой теорией, произошел отказ и от социально-экономического учения марксизма. Однако этот отказ ставит нас перед проблемой: что может за­менить марксизм как целостное учение об обществе, синтезирующее в себе философские, социальные, исторические и экономические аспекты. Необходимость поиска новых подходов обусловлена тем, что философское осмысление человека и общества не может быть адекватным без привле­чения философии экономики. Но каковы могут быть ее исходные основа­ния, в чем собственно состоит ее предмет, как она взаимосвязана с совре-

7

менной экономической теорией - все это сложные и дискуссионные во­просы.

Нужно отметить, что эта проблема осознается и в западной филосо­фии. Так, известный немецкий специалист по философским и этическим проблемам хозяйственной деятельности П.Козловски отмечает, что мар­ксизм «был теорией совокупной действительности, хотя и ложной теори­ей, и его притягательность для интеллигенции, как и для рабочих, была связана именно с предложенной им целостной картиной мира. Марксизм-ленинизм был не только наукой и философией экономики в узком смысле, но и «экономической философией» в более широком смысле. В нем теория хозяйства не только включалась в теорию совокупной действительности, как это необходимо для любой теории экономического строя. Скорее в марксизме вся философия превращалась в экономическую философию, а политэкономия растягивалась экономистски до размеров теории совокуп­ной действительности» [Козловски П. Прощание с марксизмом-ленинизмом. С. 45].

Как известно, такая экспансия экономического подхода в марксизме объяснялась тем, что родоначальник этого интеллектуального движения видел в экономике «ключ» к пониманию общества и истории. Ныне стано­вится очевидным, что не может быть одного такого «ключа», однобокий экономический детерминизм искажает реальные и сложные взаимосвязи между экономической стороной жизни и другими сферами общества: со­циальными структурами, формами политической власти, духовной куль­турой. Если учесть это, то представляется, что философия экономики не должна претендовать на какую-то доминирующую роль в осмыслении об­щества и его истории и не может ныне уже строиться как некая универ­сальная, теория. Вместе с тем, если учесть всю значимость экономических реалий в жизни людей, то философии экономики следует отвести важное место в ряду других философских дисциплин. Но тогда с необходимость возникает вопрос, как можно локализовать это место?

Чтобы хоть как-то приблизиться к ответу на этот вопрос полезно вспомнить старое и ныне уже почти вышедшее из употребления разделе­ние философии на теоретическую и практическую. К теоретической фи­лософии относятся онтология и теория познания, ядро практической фило­софии составляют этика, социальная и политическая философия. Еще Аристотель в «Никомаховой этике» отмечал, что «цель данного учения не познание, а поступки» [Аристотель. Никомахова этика. С. 56.]. Филосо­фия экономики, как и другие области практической философии, направле­на на осмысление человеческой практики и овладение ей. Поэтому основ­ным ее предметом являются действия людей. Известный австрийский эко­номист Л. Мизес доказывал, что можно создать общую теорию человече­ской деятельности - «праксеологию», основой которой должна стать чис­тая экономическая теория [См.: МизесЛ, фон. Человеческая деятельность!.

реализация этого проекта у названного ученого, по оценкам многих спе­циалистов, не удалась. Однако сама мысль о том, что общие, то есть фило­софские вопросы экономики относятся к сфере практического действия человека, несомненно, заслуживает внимания.

Как известно, человек есть деятельное существо. Посредством своей деятельности люди осваивают окружающий мир и преобразуют его. Обычно в учебниках по философии пишется, что существуют три основ­ные формы освоения мира человеком. Познавательное освоение мира пре­следует идеал истины. Художественное освоение мира подчинено законам красоты. Тогда как в практической деятельности основной ценностью вы­ступает благо. Но такое понимание практической деятельности слишком неопределенно. Обычно при последующей конкретизации дело сводится к области «практического разума» Канта, то есть опять-таки к сфере морали. Однако практическая деятельность направляется также такими ценностя­ми, как польза и эффективность. Об этом учил еще ученик Сократа Ксено-фонт, от «Ойкономии» («Домостроя») которого ведут отсчет европейской экономической мысли. Теория Ксенофонта была воплощением житейской, практической философии, он считал, что любая вещь выступает благом для человека только в том случае, если данная вещь полезна для него [См.: Ксенофоит. Домострой. С. 252-254.].

Экономический подход выделяет в цельной человеческой деятельно­сти определенный аспект. Экономисты-классики считали, что в экономи­ческом поведении человек стремится к пользе, к богатству. В дальнейшем такое представление о экономической практике человека несколько изме­нилась: стремление к богатству стало не обязательным, взамен появилось представление, что человек в экономической деятельности всегда стре­миться к максимизации полезности. Идея максимизации конкретизирует в современных экономических учениях общую категорию эффективности и составляет ныне суть понятия экономической рациональности. В результа­те в центре философии экономики как практической философии оказыва­ется особый тип практической рациональности.

Это в самом общем виде определяет и соотношение экономического взгляда на человека с его пониманием в рамках этики, социальной и поли­тической философии. Если эффективное, практически-рациональное пове­дение является характерным признаком человека, то это должно прояв­ляться и в сфере моральных норм. Это ясно видно, например, в таких на­правлениях этики, как гедонизм и утилитаризм. Они возникли относитель­но независимо от экономического подхода, однако их соответствие логике экономического поведения привело к тому, что многие экономисты - Ри-кардо, Милль, Госсен, Джевонс - широко использовали утилитаристские принципы при разработке своих теорий. Можно указать и на исследования таких ученых, как М.Вебер, Г.Зиммель, В.Зомбарт, С.Н.Булгаков, которые выявили существование этических предпосылок рациональной хозяйст-

9

венной деятельности.

Аналогичное соотношение существует и между экономической и по­литической сферами. Собственно говоря, само общепринятое раньше на­звание «политическая экономия» свидетельствует об этом. Эта наука со времен А.Смита выявляла внутренние связи между эффективностью эко­номической системы и такими феноменами, как политические свободы, социальная солидарность и т.п. Таким образом, можно утверждать, что философия экономики должна входить в круг (.{практической философии» в качестве одной из важнейших философских дисциплин.

Это утверждение, правда, справедливо с одной оговоркой. Философи­ей экономики иногда называют и существенно иной вид философского анализа. Дело в том, что мы, с одной стороны, называем экономикой сферу хозяйственной деятельности людей. С другой стороны, экономика - это научная дисциплина, область деятельности ученых-экономистов, которые объясняют нам, каким закономерностям подчиняется экономическая дея­тельность. Поэтому возникает второй смысл понятия «философия эконо­мики» - это философеко-методологический анализ экономической науки как часть общей философии науки. Это направление ныне активно разви­вается в зарубежной философии, появляются первые работы этого жанра и в нашей философии1.

Такое направление в философии экономики нельзя, конечно, отнести к практической философии. Для его обозначения полезно было бы закре­пить название «философия и методология экономической науки». Но это не означает, что между двумя направлениями философии экономики от­сутствуют взаимосвязи, Философский анализ экономической деятельности не может осуществляться независимо от экономической науки, не опи­раться на тот фактический материал и те представления о сути экономиче­ского поведения людей, которые выработаны в результате развития эко­номической теории. Однако и в этом, казалось бы, ясном вопросе возни­кают свои разночтения и даже альтернативы.

§ 2. Философия хозяйства и/или философия экономики

Многообразие точек зрения на предмет и направления разработки философско-экономических исследований наглядно проявилось на Треть­ем Российском философском конгрессе, где впервые была выделена спе-

1 См.: Фридмен М. Методология позитивной экономической науки //THESIS, 1994. т. II, вып J; Блауг М Методология экономической науки, или как экономисты объясняют. М., 2004. Алле М. Экономика как наука. М, 1995; Лвтономов B.C. Модель человека в экономической науке. СПб., 1998.

I!)

циальная секция «Философия хозяйства»1. Эта область философии трак­товалась и как особая философская дисциплина (наряду с философией ис­тории, религии, права и т.п.), и как междисциплинарное знание, разви­вающееся на стыке экономической теории и философии, и как современ­ный вариант политической экономии (противостоящей «экономике»), и как философская методология экономической теории, и как особое обобщающее знание, для которого характерно не столько описание хозяй­ственного бытия, сколько раскрытие его глубинных смыслов.

Нужно также отметить, что многие философы подчеркивали специ­фику отечественной традиции этого философского направления, заложен­ную еще С.Н. Булгаковым в его известном труде «Философия хозяйства». Эта традиция трактовалась как возможная и отличная от марксизма основа для дальнейшего продвижения в этой области философии.

В использовании двух, казалось бы, синонимичных понятий - «хозяй­ство» и «экономика», как представляется, скрывается одна из централь­ных альтернатив, которая предопределяет разное понимание того, в чем собственно состоит предмет философского анализа в данной сфере, какова его взаимосвязь с современной экономической теорией. Поэтому целесо­образно более подробно рассмотреть, что стоит за внешне сходными на­званиями - «философия хозяйства» и «философия экономики».

Рассмотрим в указанном контексте сначала проект философии хозяй­ства как «этической экономии», который предлагает уже упомянутый вы­ше немецкий философ П.Козловски. Названный исследователь исходит из того, что хозяйственная деятельность не является самодостаточной, она тесно вплетена в культуру, этику и религию. В терминологии немецкого философа экономическая деятельность «трансцендирует в этику, а этика — в религию» [Козловский П. Принципы этической экономики. С.46]. В разработке такой «этической экономии» П.Козловски опирается на тради­ции немецкой исторической школы в политической экономии. Эта школа не пошла по пути изоляции экономической теории от истории, этики и наук о культуре, а исходила из задачи создания целостной «теории народ­ного хозяйства», которая включает в экономический анализ исследование целого спектра этических и культурных факторов. По мнению главы исто­рической школы Г.Шмоллера, теория народного хозяйства не является абстрактной наукой о законах рыночного обмена, она есть наука о челове­ке, наука историческая и этическая, наука о духе и культуре.

При таком подходе хозяйственный порядок мыслится как опираю­щийся на «духовно-нравственное сознание народа». Примем народ пони­мается не как совокупность индивидов, преследующих свои экономиче­ские интересы, а как целостный субъект «хозяйства», объединенный внут-

Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского философскою конгресса(16-20 сентября 2002 г.): В 3 г. Т. 3. Ростов-на/Д., 2002. С. 225-245.

11

ренними морально-психологическими связями.

Такое понимание «хозяйства» и характера экономической науки оп­ределяет весьма естественное поле для «философии хозяйства». Собствен-но говоря, между целостной экономической «теорией хозяйства» и «фило­софией хозяйства» нет какой-то четкой грани. Философия здесь надстраи­вается над теорией хозяйства, вовлекая в свой анализ более общие этиче­ские, духовные и религиозные основания и факторы национальной хозяй­ственной жизни.

При всей своей бесспорной оригинальности в очерченную парадигму в целом укладывается и «философия хозяйства» С.Н. Булгакова. Нужно отметить, что после своего отхода от первоначального увлечения мар­ксизмом отечественный мыслитель в основном ориентировался именно на немецкую историческую школу. Заметное влияние, в частности, оказала на него известная работа М.Вебера «Протестантская этика и дух капитализ­ма». Дело в том, что поворот к православию в сочетании с его тогдашними профессиональными интересами подводил его к той же проблеме, которой занимался М.Вебер - влиянию религиозной этики на хозяйственное пове­дение человека. Влияние Вебера, Зомбарта и других представителен не­мецкой исторической школы особенно заметно в принципиально важной статье С.Н.Булгакова «Народное хозяйство и религиозная личность» (1909), в которой он разбирает данную проблематику.

В итоге своих размышлений Булгаков приходит к заключению, что «если личность, играющая роль фактора экономического развития, разви­вается под определяющим влиянием своих этических и религиозных убе­ждений, то, стало быть, и то или иное религиозное самоопределение лич-" einfime оелития, как оказывающая влияние на вес области жизни.

".пчого хозяйства» [Булгакое

ждений, то, ы<иы vw.

ности и вообще религия, как оказывающая влияние ни ь^_ ^.

также относятся к числу важных факторов народного хозяйства» [Булгаков

СИ. Народное хозяйство и религиозная личность. С. 367].

При этом, как и немецкие теоретики «национального хозяйства», рус­ский философ исходил из идеи органической целостности хозяйства, его несводимости к простой сумме хозяйственных актов отдельных ин­дивидов. Он отмечал, что хозяйство должно уже существовать в своих основах, чтобы возможны были эти отдельные акты. Проблема хозяйства у него ставится в троякой перспективе: «научно-эмпирической, трансцен­дентально-критической и метафизической. И такой способ ее рассмот­рения объясняется отнюдь не прихотью автора, — он подсказывается са­мым существом дела. Ибо то, что в области эмпирической составляет предмет «опыта», — бытийными своими корнями уходит в метафизиче­скую землю [Булгаков С.Н. Философия хозяйства. С.50]. Иначе говоря, он стремился получить, следуя традиции В.С.Соловьева, цельное знание, син­тезирующее в себе научное, философское и религиозное познание хозяй­ства.

Синтетический философско-религиозный подход привел к выдвиже-

12

нию Булгаковым множества оригинальных, но достаточно далеких от ка­нонов обычных экономических теорий идей. В частности, весь мир у него трактуется как хозяйство, а трансцедентальным субъектом хозяйственной деятельности выступает все человечество. Он признает богатство, однако не в форме капитала, но как условие свободы человека и необходимый фундамент проявления творческих сил человека и народа. Эти творческие силы реализуются в трудовой деятельности, которая является одновремен­но и актом необходимости, и актом творчества. Для него в труде также соединились христианская заповедь трудиться и изначальная связь мате­риального и духовного.

Можно привести такую комплексную оценку намерений и достиже­ний «Философии хозяйства» С.Н. Булгакова, которая показывает непри­вычную для современной философии экономики широту замыслов, В сво­ей философской концепции он полагал «во-первых, заметить в политэко­номии философский аспект, выделить и подвергнуть критическому рас­смотрению вклад политической экономии в становление философии хо­зяйства и, одновременно, в ее же отрицание; во-вторых, исследовать ис­ходные методологические и мировоззренческие позиции политэкономии, ее аксиоматику, с тем, чтобы выявить реальные возможности и невозмож­ности политической экономии, ее историческую познавательную и прак­тическую роль; в-третьих, наметить возможность выхода политической экономии из механико-материалистического тупика на простор широкого и масштабного философствования, т.е. превращения политической эконо­мии в действительно целостную философию хозяйства, или, по крайней мере, в ее органическую составную часть» [Преодоление времени: по мате­риалам... С.155-156].

Такая широта подхода и стремление подчинить политическую эконо­мию этическим принципам христианства привела к достаточно ради­кальному и критическому переосмысление существующих экономических теорий и отказу от господствовавшей тогда экономической философии, концентрирующейся вокрут проблем роста материального богатства или синтеза марксистской экономической теории и кантианской этики. Для него все это выступало проявлениями материализма, «бентамизма» и по­зитивизма, от которых нужно решительно отказаться.

Между тем следование холистскому, органически-целостному пони­манию «хозяйства», а также противопоставление духовно ориентирован­ной трудовой деятельности индивидуалистическому экономическому рас­чету приводило С.Н.Булгакова и сторонников его «философии хозяйства» к игнорированию новых направлений в экономической науке, связанных прежде всего с теорией предельной полезности, маржинализмом. Рацио­нальный, максимизирующий свою полезность индивид никак не встраи­вался в такую философию хозяйства. К тому же устойчивый интерес сна­чала к марксизму, а затем к немецкой исторической школе в политэконо-

13

мии приводил к тому, что это направление философского осмысления эко­номической жизни начало отдаляться от тех существенных перемен, кото­рые происходили в мировой экономической науке. А эти перемены и так с трудом осваивались российской интеллектуальной средой. Известный оте­чественный философ С.Л. Франк писал по этому поводу в начале XX века: «Все развитие теории политической экономии за последние 20-30 лет прошло незамеченным для нас, потому что не укладывалось в раз приня­тую схему теории Маркса; учения Менгера, Бе'м-Баверка, Джевонса, Мар­шалла и многих других остались до сих пор китайской грамотой для ог­ромнейшей части нашей образованной публики, и если имена эти упоми­наются в нашей журнальной литературе, но только для того, чтобы по­слать по их адресу резкие упреки в «отсталости» и «буржуазности» [Франк С. Теория ценности Маркса и ее значение. С. 11—III].

На наш взгляд, и ныне наша отечественная философия хозяйства вос­производит эти родовые черты очерченной традиции, которой она стре­мится следовать. Наиболее активно в этом направлении работает группа ученых во главе с профессором МГУ Ю.М.Осиповым. Возглавляемый им Центр общественных наук и лаборатория философии хозяйства проводит конференции, издаст журнал «Философия хозяйства», регулярно выпуска­ет монографии. В одной из своих работ Ю.М.Осипов вполне в духе С.Н.Булгакова формулирует главные вопросы философии хозяйства: «От­чего, зачем, с какой целью, каким образом и с каким результатом реализу­ется хозяйство, прежде всего, хозяйство или homo-хозяйство? Как выпол­няет человек выпавшую на него роль хозяйствующего субъекта, творца, демиурга? Какова генетика и природа homo-хозяйства, откуда оно, каково его соотношение с божественным и природным хозяйством, в чем его ка­чественная специфика? Какова телеология homo-хозяйства, как и его эсха­тология?» [Осипов ЮМ, Философия хозяйства. 1999. С. 204]. Вся жизнь рассматривается им как хозяйство, что является «онтологической опорой». Теоретико-познавательной опорой философии хозяйства является то, что «философия хозяйства стремится познавать мета-смыслы жизни-хозяйства» [Осипов ЮМ. Философия хозяйства. 2001. С. 303]. Нравствен­ную опору сам автор находит, расшифровывая термин «философия хозяй­ства», - это «любовь», «мудрость» и «хозяйство».

Опять же нетрудно обнаружить здесь холистское понимание «хозяй­ства», экстраполяцию этой категории практически на все реалии мира и противопоставление философии хозяйства современной экономической теории. Экономика рассматривается в этой концепции лишь как частный случай хозяйства, поэтому экономическая теория («экономике») мало что может дать для универсальной теории хозяйства. Об этом достаточно ясно пишет один из сторонников подобной философии хозяйства: «на смену политической экономии приходит экономическая теория, версия которой положена в основу стандартного курса по «экономике», предметом кото-

14

рой является изучение использования людьми ограниченных ресурсов для производства благ и распределения их посредством обмена между членами общества с целью дальнейшего распределения этих благ. «Экономикс» не предполагает выделения особой сферы деятельности человека, которая отражалась бы в рамках экономической теории. Таким образом, филосо­фия хозяйства теряет предметные основания в сфере экономического зна­ния и становится одним из направлений в философии» [Тутов Л.Л- Фило­софия хозяйства. С. 16].

Таким образом, нетрудно видеть, что понятие «философия хозяйст­ва» не является нейтральным обозначением области философии, которая пытается осмыслить социально-философские, этические и антропологиче­ские измерения экономической жизни. И в зарубежной, и особенно в оте­чественной традиции это понятие явно или неявно предполагает ту или иную степень неприятия доминирующих теорий экономической науки. В XIX веке это выражалось в противостоянии немецкой исторической шко­лы британской «абстрактной и не исторической» политической экономии, а затем и маржинализму К.Менгера (знаменитый «спор о методе»), в XX веке - в неприятии представителями отечественной традиции философии хозяйства и «этической экономии» современной экономической теории

(«ЭКОНОМИКС»).

Но насколько оправдано такое взаимоотношение философии и эко­номики? Нам представляется, что было бы странным, если бы специалист по «философии физики» отрицал философское значение теории относи­тельности на том основании, что последняя слишком абстрактна и матема­тизирована и предпочитал учения физики тех давних времен, когда эта наука называлась «натуральной философией»? Или, допустим, «философ биологии» говорил, что генетика мало что может сказать о жизни, по крайней мере гораздо меньше, чем классический дарвинизм?

В этой связи целесообразно обсудить два вопроса. Первый из них касается взаимосвязи с философией тех экономических теорий, которым сторонники особой «философии хозяйства» в такой взаимосвязи отказыва­ли - классической политической экономии («бентамизма» в терминологии С.Н.Булгакова), теории предельной полезности, современной неоклассиче­ской экономической теории. Второй вопрос относится к тому, какие про­блемы могут стоять перед «философией экономики», которая может и в принципе должна занимать более позитивную позицию в отношении со­временной экономической теории.

При непредубежденном подходе, на наш взгляд, нетрудно показать, что якобы лишенные с точки зрения «философии хозяйства» глубокого философского значения экономические направления реально развивалась в достаточно тесной связи с философией. Так, можно вспомнить, что А.Смит до своего знаменитого экономического труда написал 'фактах «Теория нравственных чувств», идеи которого вошли и в его. экономиче-

15

скую теорию. Можно не любить утилитаризм И.Бентама, но нельзя отри­цать его вклада в этику, политическую философию и, более опосредован­но, в экономическую науку. Позитивист Дж.Милль был автором фунда­ментального труда по политической экономии и одновременно многочис­ленных работ по логике, социальной философии, этике.

Более сложным и неясным является вопрос о взаимоотношении фи­лософии и доминирующих течений экономической науки в XX веке. Как отмечалось, распространенной является та точка зрения, что современная экономическая теория дистанцировалась от философии и других социаль­ных наук, что она превратилась в вполне самодостаточную чистую тео­рию. Действительно, после Джевонса, Вальраса, Менгера, Маршалла эко­номика во многом стала развиваться в сторону абстрактной математизиро­ванной дисциплины (хотя тенденцию к ее математизации нельзя преуве­личивать, есть направления, например, австрийская школа, кейнсианство, неоинституционализм, в которых математические модели применяются весьма умеренно или не применяются вовсе). Однако современная эконо­мическая теория все же не является чистой и замкнутой в себе областью знания. И в XX столетии в ней присутствует достаточное количество соб­ственно философских и иных социальных аспектов. Правда, при этом нужно учитывать, что философия эта существенно иного типа, чем та, на которую ориентировались немецкие и русские экономисты XIX - начала XX вв., Даже те, кто обвиняет экономике в следовании неопозитивизму или прагматизму, не должны забывать, что это также философские тече­ния и концепции. Оди, конечно, отличаются от классической философии -от учений Канта или Гегеля, на которые ориентировались ученые прошло­го века, но это вовсе не повод объявлять их нефилософскими. К этому сле­дует добавить, что далеко не все представители современной экономиче­ской науки разделяли или разделяют позитивистские методологические установки.

Например, если взять австрийскую экономическую школу от К. Мен­гера до Ф, Хайека, то большинство ее главных представителей сами писа­ли философские или методологические работы, которые нельзя однознач­но отнести к позитивизму. Л.Мизес, к примеру, критиковал позитивизм и. как уже выше отмечалось, предложил проект праксеологии - социально-философской теории человеческих действий. Ф.Хайек разработал ориги­нальную эволюционную концепцию социальных институтов, он также является автором многочисленных работ по политической философии а истории социальных учений. В теории Кейнса, в неоклассической концеп­ции рациональности, в методологических работах М.Фридмена и в его произведениях о взаимосвязи политической и экономической свободы яс­но видны существенные философские и социально-гуманитарные аспекты экономического знания. Поэтому тезис о том, что в отличие от классиче­ской политической экономии современная теория окончательно «порвала»

■ -• 16

с философией, представляется неверным. В этом отношении справедли­вой представляется позиция В.В.Радаева, который отмечает: «Не отрицая высокую степень математизации Экономикса, я бы хотел подчеркнуть, что западная экономическая теория - экономике - это не только математика, она в себе содержит и достаточно философии» [Радаев В. й. О парадигме... С. 120].

Теперь кратко попытаемся ответить на вопрос, какие проблемы стоят перед философией экономики. В качестве примера затронем лишь один, но очень важный вопрос - разработку того проблемного пласта, который можно охарактеризовать «философской антропологией» экономической деятельности. Этот момент стоит особо подчеркнуть, поскольку именно здесь, на наш взгляд, проходит не всегда замечаемый, но принципиальный водораздел между «философией хозяйства» и «философией экономики».

Известно, что одной из специфических черт экономических теорий является использование в них антропологических допущений. Экономисты в своих рассуждениях используют «модель человека», которая обычно называется «экономический человек» - «homo economicus». Модель «эко­номического человека», хотя и в не очень отчетливом виде, присутствова­ла и в классической политической экономии. Однако в наиболее явном виде она предполагается в современной экономической теории, прежде всего в ее доминирующем неоклассическом направлении [См.: Автопомов B.C. Модель человека в экономической науке]. Здесь «экономического человека» можно кратко охарактеризовать как «рационального максимиза-тора полезности».

Критика этой модели за преувеличение индивидуалистических, эгои­стических и односторонне рациональных начал в экономическом поведе­нии человека идет очень давно, по крайней мере со времен Мандевиля и Смита. Альтернативную этому антропологию положил в основу своей экономической философии К.Маркс, исходивший из модели целостного человека. Как было показано выше, представители исторической школы и русской традиции «философии хозяйства» во главу угла ставили этиче­ские и религиозные ценности в хозяйственном поведении людей.

Но насколько справедливо упрекать сторонников экономического взгляда на человеческое поведение в том, что они не учитывают всего бо­гатства мотивов и ценностей поведения «настоящего человека»? По этому поводу хорошо пишет В.Ойкеи, который являлся одним из главных идео­логов социального рыночного государства и которого в силу этих обстоя­тельств нельзя упрекнуть в крайнем «экономизме» и либерализме. «Тот, кто старается доказать, что действия человека нельзя объяснить только стремлением к максимальной прибыли или «капиталистическими» моти­вами, абсолютно прав. Стремление к самосохранению и страх, ненависть и жажда власти, любовь и гуманность и множество других мотивов различ­ным образом определяют действия л

вывод, «что внеэкономические целеустановки и душевные побуждения приводят к тому, что люди не действуют согласно экономическому прин­ципу». Экономический принцип не имеет никакого отношения к целям и намерениям людей. Эти цели весьма различны, они могут иметь, напри­мер, эгоистический или альтруистический характер. Однако человек по­стоянно действует на основе экономического принципа. Руководитель мо­настыря, для которого совершенно чужда максимизация прибыли и кото­рый целиком поставил себя на службу гуманности, составляет планы и действует при возделывании земли, переработке сырья, закупке продуктов, использовании пожертвований и т.д. на основе экономического принципа. Это означает, что он пытается достичь определенную цель с минимальны­ми затратами ценностей, чтобы при наличных земле, сырье и т.д. суметь принести возможно больше добра» [Ойкен В, Основы национальной эко­номики. С.ЗЗО].

Таким образом, хотя рационального экономического поведения в чистом виде не существует, поскольку оно всегда переплетено с множест­вом иных мотивов, однако этот тип поведения проявляется постоянно как внутренний поведенческий принцип. Это также образ мышления, который можно обнаружить даже там, где все на первый взгляд подчинено этиче­ским, религиозным, социальным или политическим факторам. В результа­те «экономический принцип» пронизывает все стороны социальной жизни. Особенно ясно это проявляется, как уже отмечалось, в современном обще­стве. В нем сама жизнь заставляет признать, что в природе каждого чело­века есть доля «homo economicus».

Перечисленные аргументы, на наш взгляд, дают достаточные основа­ния, чтобы б выборе между «философией экономики» и «философией хо­зяйства» склониться в пользу первой. Это, конечно, не означает, что нель­зя на новом уровне'использовать достижения второй альтернативы. Преж­де всего, это касается, например, фундаментальных исследований М.Вебера и В.Зомбарта по истории капитализма в контексте европейской культуры.