Практические преобразования тела

Тело, которое служит нам, «Я» в своей телесной форме – это социальное тело. Оно скорее приобрело приписанные ему смыслы, нежели само придало смыслы чему-то. Мужское тело не придает человеку мужественности, оно приобретает мужественность или какие-то ее элементы как свое социальное определение. Cексуальность также не является проявлением природы, она является частью социального процесса. В ответ на социальные воздействия тело отражает калейдоскоп социальных смыслов. Тело, не переставая быть телом, трансформируется в процессе социальной практики.

Физическое ощущение маскулинности включает размеры и формы тела, привычки принимать определенное положение, делать определенные движения, наличие/отсутствие конкретных физических навыков и образ собственного тела, способ, каким оно предъявляется другим людям, и варианты их реакции на это предъявление, то, как тело ведет себя при выполнении трудовых операций и при сексуальных контактах. Все это ни в коей мере не является следствием хромосомного набора XY или даже обладания пенисом, которое с таким удовольствием обсуждается в дискуссиях о маскулинности. Физическое ощущение маскулинности вырастает из истории социальных практик в жизни каждого человека, из истории-жизни-в-обществе.

Например, в западных странах образы идеальной маскулинности конструируются и наиболее регулярно популяризируются через соревновательные виды спорта. Сочетание силы, ловкости и техники, необходимое для того, чтобы хорошо играть в игры типа футбола, крикета и бейсбола становится сильным фактором эмоционального аспекта жизни подростка. Квалификация в этой сфере превращается в средство оценки степени маскулинности. Таким образом, стремление к развитию силы и спортивной техники становится своего рода манифестом, воплощаемым в теле, и для этого воплощения необходимы годы участия в социальных практиках организованного спорта. Ощущение маскулинной телесности, помимо всего прочего, включает такие смыслы, как превосходство мужчин над женщинами, превосходство гегемонной маскулинности над другими типами маскулинности, без утверждения которой невозможно доминирование мужчин над женщинами.

Социальное определение мужчин как тех, кто обладает властью, переносится не только на психические образы тела и фантазии. Оно проявляется в напряжении мышц, положений тела и телесных ощущениях. Это один из основных путей, посредством которых власть мужчин натурализуется, т. е. рассматривается как часть порядка природы. Когда допускается вера в превосходство мужчин и тем самым санкционируются вытекающие из нее практики угнетения, мужчины должны всячески поддерживать ее, так как у них нет других резервов власти. Хорошо известна важность физической агрессии в некоторых важнейших формах проявления маскулинности (например, молодые люди для того, чтобы показать дружеские отношения, шутливо ударяют друг друга, причем довольно сильно).

Тело человека растет и работает, расцветает и угасает в социальных ситуациях, приводящих к его изменениям. Например, классовая организация общества, при которой мы живем, приводит к недостаточному питанию детей из бедных семей, а также порождает тучность от избыточного питания детей из богатых семей. Институционализированный расизм социального порядка в Австралии провоцирует значительно большую заболеваемость глазными болезнями среди аборигенов, чем среди белого населения. Национальное исследование, проведенное в сельских местностях, показало, что трахомой болеют 38 % аборигенного населения, тогда как среди белых больные трахомой составляют всего 1 %. Политика тела также имеет гендерное измерение, т. е. физические следствия, вытекающие из гендерного структурирования социальных отношений. Наглядным примером служит алкоголизм. Австралийский национальный опрос, проведенный в 1980 году, показал, что к числу людей, имеющих среднюю или высокую степень риска по алкоголизму, принадлежат 14 % мужчин и 6 % женщин. Другой пример можно почерпнуть из исследований материального положения жизни семей, принадлежащих к рабочему классу: Марджери Спринг Райс в книге «Жена в рабочей семье» прослеживает физическое воздействие на женщину системы разделения труда, при которой она должна не разгибая спины работать в «маленькой темной необустроенной мастерской», каковую представляет собой ее дом.

Итак, можно сказать, что практические преобразования тела в социальной структуре гендера осуществляются не только на уровне символизма, но и на уровне телесности. Они влияют на тело физически, их воплощение материально. Формы и последствия этого воплощения претерпевают изменения во времени, которые обусловливаются социальными целями и социальной борьбой. Это означает, что они являются исключительно историческими. На символическом уровне натура может быть противопоставлена культуре, а (неизменное) тело может быть противопоставлено (изменяющейся) истории. Но в реальной практике тело никогда не находится вне истории, а история никогда не свободна от телесного присутствия и воздействия на тело. Традиционные дихотомии, лежащие в основании редукционизма, должны быть заменены на более адекватные и сложные объяснения социальных отношений, при которых имеют место эти воплощение и взаимодействие.