На поиски новой семьи 4 страница

Впрочем, времени размышлять над тем, что это за звук, у человеческого детеныша не было, потому что теперь шевельнулось что‑то справа от Маугли.

Маугли понял, что в этой пещере он не один. Здесь находился кто‑то еще, большой и косматый. И этот кто‑то громко жевал.

Тут Маугли выдал его собственный живот, в котором вдруг забурчало и забулькало от голода.

Чавканье в пещере прекратилось, а затем из тени на свет показалась большая мохнатая лапа и протянула Маугли ветку со спелыми ягодами.

Это оказался медведь, и был он, самое малое, раз в шесть больше Маугли.

– Привет, – невнятно, с набитым ртом сказал медведь. – Есть хочешь?

Маугли испуганно вскрикнул и, сильно оттолкнувшись ногами, отскочил назад, к стене пещеры.

Уплетавший ягоды медведь был огромным, тяжелым и казался очень неповоротливым в своей мохнатой коричневой шубе. На вытянутой вперед морде медведя поблескивали маленькие умные карие глазки, одна ноздря у него была испачкана ягодным соком. Выглядел медведь вполне добродушным. Он отвел протянутую лапу назад, внимательно осмотрел гроздь ягод, которую предлагал своему гостю, даже понюхал ее темным влажным носом, пытаясь понять, почему так отреагировали на его угощение.

– Не подходи ко мне! – выкрикнул Маугли.

– Не хочешь ягод – не надо, – спокойно ответил медведь и снова принялся жевать.

Еда явно интересовала его больше, чем человеческий детеныш. Объев дочиста ветку с ягодами, медведь лениво повернулся и сунул свой большой нос прямо в лицо Маугли.

Тот, не раздумывая, ударил медведя по носу.

– Ничего себе, – прогудел медведь, потирая нос. – Дерешься, да еще и разговариваешь.

– Ты, знаешь... Ты меня лучше не ешь, – предупредил Маугли, пытаясь взобраться вверх по стене пещеры. Он цеплялся за нее как мог, и руками, и ногами, но ничего не выходило. Тогда Маугли присел на корточки, а поднятые руки выставил вперед, на случай, если медведь снова попробует приблизиться к нему.

– Да не собираюсь я тебя есть, успокойся, – сказал медведь. – Не ем я обезьян.

– А я не обезьяна, – обиженно возразил Маугли.

Медведь почесал себе грудь, удивленно поморгал глазами и переспросил:

– Не обезьяна?

– Нет, – ответил Маугли, поднимаясь на ноги.

– М‑да... Но, послушай, ты все‑таки очень похож на обезьяну, – заметил медведь.

С непостижимой для такого увальня ловкостью и быстротой он вновь придвинулся к Маугли, заставил его прижаться спиной к стене, обнюхал.

– Руки – длинные, тело – почти безволосое, – принялся перечислять медведь.

Затем он глубоко вдохнул, сморщил нос и добавил:

– И пахнешь, как обезьяна. Ты что – неправильная обезьяна? А что в тебе не так‑то?

Маугли отпихнул от себя медведя – точнее, сам отпихнулся от него, быстро проскользнул у него под локтем и перебежал на противоположную сторону пещеры.

– Эй, да успокойся же ты, наконец! – сказал медведь. – Вот завелся, обезьяна неправильная!

– Где я? – требовательно спросил Маугли.

– В моей пещере. Считай, что тебе крупно повезло, – ответил медведь, стрельнув взглядом в сторону Маугли.

– Где‑где? – переспросил Маугли.

– Ты что, не помнишь, что случилось? – удивился медведь.

Маугли скрестил руки на груди.

– Нет, не помню, – ответил он.

Медведь улыбнулся и произнес, щуря от гордости свои глазки.

– Короче, я спас тебе жизнь, вот. Другими словами, вырвал тебя из лап смерти! – и с удовольствием продолжил, размахивая в воздухе косматыми лапами. – Точнее сказать, не из лап, а из колец. Проще говоря, я спас тебя от питона, который уже опутал тебя и готовился проглотить. Но тебе повезло, сынок. На твое счастье мимо проходил могучий и храбрый Балу.

Тут медведь подбоченился и выпятил свою грудь.

– Балу? Кто это? – спросил Маугли.

– Балу? Это медведь. То есть я. Балу – это я. Я – медведь Балу.

Балу, словно фокусник, выудил буквально из воздуха еще одну ветку с ягодами и протянул ее Маугли.

– Ты точно не проголодался? – спросил медведь. – Попробуй. Это хорошие ягоды. И вкус у них крепкий, даже у взрослого медведя слезу вышибает.

– Нет, – решительно отказался от «крепких» ягод Маугли, отталкивая от себя ветку.

Медведь явно обиделся, отвел лапу назад, прижал ветку с ягодами к груди.

– Ну, ты, обезьяна, веди‑ка себя повежливей. Грубиян, – фыркнул Балу.

– Я уже сказал тебе, что я не обезьяна, – ответил Маугли, выпрямляясь во весь рост.

– Ну, ладно, не обезьяна – значит, не обезьяна, – согласился Балу, вновь принимаясь за свои «крепкие» ягоды. – Ты не обезьяна, я не обезьяна. В этой пещере нет обезьян, договорились. Только позволь тебя спросить – ты по деревьям лазить умеешь?

Маугли почесал нос, посмотрел на медведя и ответил:

– Да. По деревьям я лазить умею.

Балу бросил ветку на землю и пошел к выходу из пещеры. Маугли двинулся следом за ним.

– В таком случае, – не останавливаясь, произнес Балу, – не будем попусту терять время и сделаем это.

– Сделаем? Что сделаем? – заволновался Маугли. – О чем речь?

Балу обернулся, блеснул своими огромными зубами и ответил:

– О чем речь? О расплате, малыш. О расплате.

 

Расплата

 

МАУГЛИ ПРЕДСТАВИЛ, как бы отнесся Багира к тому, что он попусту тратит столько времени на этого большого ленивого медведя, и принял в уме решение – поскорее отделаться от своего спасителя.

А пока что он спешил вслед за шагавшим по джунглям Балу. В джунглях кипела жизнь – повсюду раздавалось жужжание, щебетание, гудение.

На каждый шаг Балу Маугли приходилось делать два своих, но это не мешало ему смотреть по сторонам. Он успевал сорвать прямо на ходу спелую ягоду с куста, слушать тихое бормотание близкой реки. Солнечные лучики перескакивали с ярких цветков на пышные листья, и снова на цветки, наполнявшие утренний воздух тонким ароматом своей пыльцы.

– Так что ты имел в виду, когда говорил о расплате? – спросил Маугли, вытирая тыльной стороной ладони испачканный ягодным соком подбородок. – Расплате за что?

– Третий Закон Джунглей ясно говорит о том, что если кто‑то помог тебе, то и ты, в свою очередь, должен помочь ему, – ответил Балу, пережевывая ягоды.

Впереди показалась скала, такая высокая, что закрывала собой льющийся с неба свет утреннего солнца. Балу подошел к скале, приложил лапу к стекающей по камню тонкой струйке. Когда медведь отлепил лапу, она оказалась покрытой медом.

Балу принялся с жадностью слизывать мед, прикрыв глаза от удовольствия.

Маугли даже облизнулся. В последний раз он пробовал мед давным‑давно, когда был еще совсем маленьким. Маугли тоже приложил свою руку к медовой струйке, затем поднес ее ко рту и облизал кончики пальцев.

Какое‑то время человеческий детеныш и медведь молча наслаждались медом.

– Никогда раньше не слышал о таком Законе, – сказал, наконец, Маугли, возвращаясь к прерванному разговору.

– Ничего, зато теперь знаешь, – ответил Балу, облизывая губы. – Попробовал этот чудесный золотистый мед? Понравилось? А теперь посмотри вон туда, наверх. Там этого меда... Много, одним словом. Очень много. Там. И там. И еще вон там.

И Балу указал своей липкой от меда лапой на вершину скалы.

Маугли задрал голову. Затем еще выше задрал. И еще выше. У него даже шея заболела. У самой вершины скалы виднелась расщелина в камне. Возле расщелины вились пчелы. Большие, крупные. Они влетали в расщелину, вылетали из нее и жужжали так громко, что их было слышно даже здесь, внизу.

Балу отступил на шаг назад, потом грузно плюхнулся на землю и почесал подбородок. Стоявший рядом с ним Маугли потянул ноздрями воздух и почувствовал, что дыхание медведя до сих пор пахнет медом.

– Все, что от тебя требуется, это забраться наверх и принести мне меда. Много меда.

У Маугли осунулось лицо.

– Брось, ты что, разыгрываешь меня, что ли? – спросил он.

Балу прикрыл глаза, опустил голову, опершись подбородком о свою согнутую лапу.

– Обычно я сам это делаю... – неуверенно заметил медведь.

– А теперь спас мне жизнь, и хочешь, чтобы я за это своровал для тебя мед у пчел?

– Ну, что‑то типа того, – улыбнулся Балу.

– Ни за что, – отрезал Маугли.

Мгновение – и Балу уже снова стоял, нависая над человеческим детенышем. Медведь мог на редкость стремительно двигаться – когда этого хотел, разумеется.

– Почему нет? – сердито спросил Балу. – Ты можешь это сделать. Я знаю, что можешь.

– Нет, не могу, – сказал Маугли. – Точнее, не могу без...

Маугли не договорил, вспомнив про Акелу, Багиру и Ракшу. Все они запрещали ему это делать.

– Без чего? – нарушил молчание Балу.

– Без моих «фокусов», – со вздохом признался Маугли. – Но проделывать их в джунглях мне запрещено.

Балу положил на макушку Маугли свою громадную лапу и воскликнул, широко улыбаясь.

– Что? Запрещено? Чушь! Ерунда! Если у тебя есть «фокусы», чтобы добыть мед, – используй их! Смелее! Я разрешаю!

Маугли сбросил медвежью лапу с головы и ответил:

– Нет, я не могу.

«Или все‑таки могу?» – подумал Маугли. Его раздирали сомнения. Он самому себе казался сейчас лианой, которую одновременно тянут в разные стороны. Маугли отошел немного в сторонку и принялся рассуждать.

Почему даже здесь, оказавшись один в незнакомом уголке джунглей, он должен соблюдать правила, которые установили для него Акела, Багира и Ракша?

Не потому ли, что джунгли всегда оставались их джунглями, но никогда не были его родным домом? Да, джунгли – это джунгли, у них свои законы, своя жизнь, своя история, в которой нет места человеческому детенышу. Он здесь чужой.

Балу нагнал Маугли и горячо принялся его убеждать.

– Постарайся меня понять, малыш. Я – медведь. А это значит, что каждый день я должен съедать столько еды, сколько вешу сам. Это необходимо мне... э... для будущей спячки, вот.

Балу замялся, но и того, что он успел сказать, хватило, чтобы Маугли задумался.

Он обернулся и посмотрел на медведя.

Балу смущенно опустил голову, но при этом не переставал внимательно следить за Маугли своими карими глазками.

– Послушай, согласись, что я не прошу от тебя слишком уж многого, – умоляющим тоном сказал Балу. – Мне действительно нужна твоя помощь. Очень‑очень нужна. Зима на носу, – тут Балу печально похлопал себя по животу и продолжил: – А я к ней еще совсем не готов. Ну, что скажешь?

И голос, и нижняя губа у Балу задрожали так, словно медведь готов был заплакать.

Маугли посмотрел на вьющихся у вершины скалы пчел, потом перевел взгляд на медведя. «А не пора ли мне перестать слушать, что говорят другие? – подумал он. – Не хватит ли жить по чужой указке? Не пора ли самому начать писать историю своей жизни?»

 

"Фокусы, фокусы"

 

МАУГЛИ ЧТО‑ТО МАСТЕРИЛ.

Балу пытался заглянуть через плечо человеческого детеныша, тяжело сопел, переминался с лапы на лапу, но Маугли старательно прикрывал от медведя предмет, над которым трудился.

– Ну, ты долго еще? – вздыхал медведь. – Сколько же можно ждать?

Тут у Балу заурчало в животе, да так громко, что сидевшие на соседнем дереве птицы прекратили петь и с шумом поднялись в воздух.

– Ты меду хочешь или нет? – вопросом на вопрос ответил Маугли.

– Хочу. Очень. А слегка поторопиться ты не мог бы? Я ужасно проголодался.

Маугли снова склонился над своим «фокусом». На секунду перед глазами медведя мелькнуло несколько лиан, которые человеческий детеныш сплетал в одну очень длинную и толстую веревку. Ничего похожего Балу за всю свою жизнь не видывал.

– Уже проголодался? – переспросил Маугли. – А кто буквально только что уплел целую гору ягод?

– А я разве виноват, что у меня живот очень быстро еду переваривает? – вздохнул медведь.

Маугли закончил плести веревку, но это был не последний «фокус» на сегодня. Человеческий детеныш подошел к деревьям, выбрал крепкую прямую ветку, оторвал ее и принялся с помощью плоского кремня заострять один ее конец.

– Ты скоро? – понуро спросил медведь, глядя на палку, которая все сильнее начинала напоминать длинный клык.

Наконец, Маугли закончил готовить свои «фокусы». Он свернул кольцом свитую из лиан длинную веревку, перебросил ее через плечо, обвязал себе пояс второй, коротенькой веревкой, засунул за нее свою палку так, чтобы она надежно висела у него за спиной, и громко объявил:

– Я готов!

– Зачем тебе все это? – спросил Балу.

– Не бери в голову, – посоветовал Маугли.

– А какая‑нибудь помощь тебе нужна?

– Нет, – ответил Маугли. – Просто посторонись немножко.

Медведь с готовностью отступил в сторону, и Маугли решительным шагом прошел мимо него, направляясь к истекающей медом скале.

– Посторониться – это я могу, братишка, – улыбнулся Балу. – Это я всегда пожалуйста. Легко.

Балу чувствовал, что в этой маленькой обезьяне‑не‑обезьяне произошла какая‑то перемена. Какая именно, медведь сказать не мог бы, но перемена важная. В этом малыше появилось вдруг что‑то новое, что‑то такое, чего не попробуешь на вкус и не потрогаешь лапой, но появилось, чувствовалось. И медведю, надо сказать, это очень нравилось.

 

 

* * *

Со стороны Маугли больше всего напоминал сейчас паука, висящего на шелковой паутинке.

Сплетенная из лиан веревка справлялась со своей задачей просто отлично. Поднявшись на вершину скалы, Маугли привязал веревку к растущему неподалеку от края обрыва дереву, сбросил свободный конец веревки вниз, а затем начал спускаться по ней с заостренной палкой за спиной. Поначалу Маугли спускался осторожно, проверял, выдержит ли веревка его вес. Веревка выдержала, первый из его «фокусов» прошел проверку на отлично, и теперь Маугли уже ничего не боялся, готов был кричать от восторга.

Вскоре Маугли оказался на одном уровне с расщелиной, внутри которой притаился огромный улей с выступающей наружу частью. Пока что Маугли только разглядывал улей, вися в воздухе, опираясь ногами о стенку скалы и держась на безопасном расстоянии от сердито жужжащих пчел. Затем Маугли взглянул себе под ноги и увидел стоявшего под скалой Балу. Отсюда, с высоты, медведь казался совсем небольшим. Правда, все равно толстым.

 

 

* * *

Маугли прекрасно понимал, насколько опасно то, что он задумал. Добыть медовые соты из улья будет нелегко, а ведь потом их еще нужно будет спустить вниз, и не забудем еще о том, что у пчел есть противная привычка до последнего защищать свой улей от любого неприятеля.

Трудно сказать, понимал ли все это Балу, но назвать его встревоженным за судьбу Маугли было нельзя. Медведь возбужденно терся своей огромной спиной о ближайшее дерево и с азартом выкрикивал, глядя на Маугли:

– Отлично, малыш! Грандиозно! Все идет как надо, как надо... Пока, во всяком случае...

– Здесь, наверху, у них улей! – крикнул Маугли и поморщился, когда возле его лица появилась большая пчела. Она внимательно рассмотрела мальчика, а затем с гудением умчалась прочь.

Балу изнывал, стонал от нетерпения. Чтобы успокоить нервы, он перешел к соседнему дереву и тоже принялся об него чесаться.

– Рассказывай, рассказывай все, что ты видишь, – облизываясь, взывал Балу. – Медленно говори, не спеши. Описывай во всех подробностях, во всех красках, ничего не упускай.

– Ладно, – откликнулся сверху Маугли. – Итак, я вижу здесь улей, и возле него полно пчел.

Мимо уха Маугли с грозным жужжанием пронеслись еще две пчелы. За ними третья. Похоже, они все больше начинали интересоваться своим незваным гостем. У Маугли от волнения выступил пот на лбу.

– Не бойся, – сказал Балу. – Они не жалят.

Словно в ответ на эти слова, пчела ужалила Маугли.

– Ой! – воскликнул он.

– Только самки, – уточнил медведь. – Эти да, эти жалят будь здоров.

Маугли решил, что поход за медом нужно заканчивать, и поскорее. Он вытащил из‑за спины свою палку и проколол ее заостренным концом улей. Пчелы взвыли.

А внизу, под скалой, из зарослей вышли трое зевак и направились к Балу. Мед эти зеваки не ели, но посмотреть на то, что происходит, им было крайне любопытно. Первой шла птица‑носорог, за ней панголин и гигантская белка.

Все они не спускали глаз со странной обезьяны, висевшей над вершиной скалы и тыкавшей палкой в пчелиные соты.

– Привет, Балу, – сказал панголин, без особого успеха пытаясь почесать себе спину своей слишком короткой для этого лапой. – Как дела?

– Привет, привет, – ответил Балу, не сводя глаз с Маугли.

– Что это за обезьяна? – спросила гигантская белка.

– Человеческий детеныш, – небрежно поправил ее Балу. – Вот, я его это... Тренирую.

В это время пчела снова ужалила Маугли, причем очень сильно. Так сильно, что он невольно отпрянул, потерял равновесие, заскользил ногами по каменной стене, вскрикнул, но удержался, успев вовремя перехватить рукой лиану.

– Похоже, ты решил переложить на него всю свою работу, – заметил панголин.

– А ты, похоже, суешь нос не в свое дело, – сердито посмотрел на панголина Балу. – Нечего тут у меня под лапами мешаться.

– Да ладно, ладно, обидчивый ты наш, – проворчал панголин, сворачиваясь мячиком.

А Маугли тем временем продолжал раскачиваться в воздухе на своей импровизированной веревке и воевать с пчелами.

– Ой! Ай! У‑у! – доносилось сверху. Судя по крикам, пчелы пока что явно выигрывали в этой битве.

Птица‑носорог вспорхнула на вершину скалы, села на ветку дерева и громко крикнула.

– Крра!

Маугли замахнулся на нее палкой.

– Убирайся прочь, глупая птица! Ой!.. Ай!.. – крикнул Маугли. Пчелы за это время успели еще несколько раз его ужалить.

– Эй, там у тебя наверху все в порядке? – спросил стоявший у подножия скалы Балу.

– Я... Ай!.. Меня... Ой!.. Жа‑а‑а‑лят! – завопил Маугли.

– Верно, в самом деле, жалят, – задумчиво заметила гигантская белка.

– Держись, малыш! – проревел Балу. – Не сдавайся!

– Верно, не сдавайся, – поддакнула белка.

Не обращая внимания ни на советчиков, ни на пчел, Маугли зацепился пальцами ног за край скалы прямо над ульем. Крепко держась за лиану, он наклонялся все дальше над обрывом, весь облепленный пчелами.

Балу видел, как человеческий детеныш отбивается от пчел, извивается, брыкается. Затем он в какой‑то момент неловко повернулся, выпустил лиану из рук и соскользнул с обрыва.

Зеваки в один голос восторженно ахнули.

Балу сердито фыркнул. Эти бездельники хуже грифов‑стервятников, право слово!

– Ах, у меня просто сил нет на это смотреть! – томно сказал панголин, снова сворачиваясь в клубок.

Балу побежал вперед, широко расставив лапы в стороны. Он надеялся, что сумеет поймать детеныша, если тот сорвется вниз.

Но Маугли не сорвался. Он успел ухватиться руками за край скалы и повис, болтая ногами в воздухе.

– Ничего, ты справишься, малыш! – крикнул ему Балу. – Главное в жизни – это верить в себя и никогда не сдаваться.

Панголин высунулся из своего клубка и удивленно посмотрел на медведя. Балу только пожал плечами. Он и сам не мог понять, откуда пришла ему в голову такая умная мысль.

Из кустов вылезла карликовая свинка и подошла к зевакам.

– Что здесь у вас происходит? – хрюкнула она.

– Да вон человеческий детеныш сейчас свалится с обрыва, – ответила ей гигантская белка, указывая лапкой на барахтающегося у вершины скалы Маугли.

– Ничего он не свалится, – возразил Балу.

– Занятно, – сказала карликовая свинка и уселась смотреть вместе со всеми, что будет дальше. К этому времени все зеваки успели набрать с земли кто семян, кто орехов, и сейчас жевали их, не сводя глаз с Маугли.

Наконец, Маугли удалось забросить ноги на вершину скалы, и теперь он оказался в безопасности. Относительной, конечно, безопасности, но все‑таки.

Балу громко и облегченно вздохнул.

– Этот детеныш своими «фокусами» меня раньше времени в могилу загонит, – пожаловался он под нос самому себе, а затем сложил передние лапы рупором и громко крикнул Маугли. – Так держать, малыш!

Снова ухватившись одной рукой за лиану, Маугли спрыгнул на вершину громадного улья и принялся колотить по сотам ногами, отбиваясь свободной рукой от пчел. Момент был очень напряженным, это почувствовал и стоявший внизу Балу, и сидевшие на траве зрители.

– Он умом тронулся, – прокомментировала гигантская белка.

Раздался громкий треск, выступавшая из расщелины часть улья оторвалась от скалы и полетела вниз, а вместе с ней полетел и выпустивший от неожиданности лиану Маугли.

Зеваки снова ахнули и даже перестали жевать.

Балу опять бросился к скале, пытаясь вычислить место, куда должен свалиться детеныш. Медведь широко раскинул передние лапы и приготовился ко всему, в том числе и к самому худшему.

Птица‑носорог в очередной раз крикнула, панголин развернул свой клубок, а гигантская белка картинно прикрыла ему глаза лапой.

Маугли каким‑то чудом сумел дотянуться до свисающей вниз с обрыва лианы, ухватился за нее, качнулся и улетел в кроны стоящих под скалой деревьев. Мимо него вниз просвистел отломившийся кусок улья.

– Лови! – успел крикнуть Маугли.

Поздно. Улей рухнул прямо на Балу.

– Мать моя медведица! – взревел медведь.

Теперь зеваки с огромным интересом уставились на Балу, превратившегося сейчас в самого странного зверя во всех джунглях. Наполовину он был медведем, наполовину ульем. Балу буквально плавал в меду, жадно слизывал его со своей шерсти, лап, носа и заливался радостным смехом.

– Ха‑ха‑ха! Ну, что скажете, приятели? Он сделал это! Видели? Он сделал это, о‑го‑го! Ха‑ха!

– Нужно будет и мне тоже завести себе обезьяну, – задумчиво заметила гигантская белка.

– Человеческого детеныша, – поправил ее панголин.

– Да‑да, детеныша, – кивнула карликовая свинка.

– Крра, – добавила птица‑носорог.

Неподалеку от них приземлился, соскочив с лианы, Маугли. Он стряхнул последних, сидевших на нем, пчел, посмотрел на сияющего Балу. «Глупый сладкоежка», – подумал Маугли.

– Ну, вот, – сказал он вслух, осторожно отряхивая ладони, стараясь не задевать оставшиеся от пчелиных укусов волдыри. Свой долг он заплатил, теперь можно сделать то, о чем они договаривались с Багирой. А это значит, что ему пора идти. – Мы квиты. Прощайте.

Сказав это, Маугли направился прочь, но Балу тут же встрепенулся и бросился вслед за ним. Трещали и лопались на бегу прилипшие к его шкуре соты. Давненько медведь не бегал так быстро, давненько.

Но забегаешь тут, когда от тебя уходит выигрышный билет!

 

Сделка

 

– ПОСТОЙ, ЗАДЕРЖИСЬ на минутку. Кстати, как тебя зовут‑то?

Нет, Балу ни в какую не собирался упускать без боя из своих лап такое сокровище, как этот человеческий детеныш!

– Маугли, – не останавливаясь, бросил мальчик через плечо.

Балу суетился, бегал то слева, то справа от Маугли и так они уходили вперед, оставив зевак у себя за спиной. Птица‑носорог что‑то крикнула им вслед, но никому до нее не было дела. Представление закончилось, и зеваки потянулись назад, в джунгли.

– Маугли! – воскликнул Балу. – Чудесное имя! Очаровательное! Знаешь, оно мне очень нравится. Послушай, Маугли, в ближайшее время мне потребуется много еды. Очень‑очень много. Спячка приближается, да и вообще... Короче, мне нужен помощник. Особенно помощник, владеющий всякими хитрыми «фокусами»...

Балу широко улыбнулся, и у него изо рта вылетела пчела.

Маугли продолжал идти.

– Может быть, ты останешься со мной? – напрямую предложил Балу. – А всю добычу мы с тобой будем делить. Пропорционально нашему весу, разумеется...

Не сбавляя шаг, Маугли ответил ему:

– Не пойдет. Я не хочу, чтобы меня снова кусали и жалили, только для того, чтобы ты мог набить себе брюхо. Не хочу, да и не могу. Я должен идти в деревню к людям.

– В деревню к людям? Да что ты там забыл?

– Если честно, то и сам не знаю, – ответил Маугли.

– Наконец‑то первая твоя разумная мысль за весь сегодняшний день... – начал было Балу, но Маугли его перебил.

– У меня нет выбора. За мной охотится тигр.

– Тигр? А почему он за тобой охотится? Ты же такой маленький, тощенький.

– Потому, что я человеческий детеныш, вот почему, – притопнул ногой Маугли. – А теперь отстань от меня.

– Ну, ладно, ладно, дружище. Не кипятись, – Балу мягко положил на плечо Маугли свою липкую от меда лапу. – Только я одного не понимаю – что плохого в том, чтобы быть человеческим детенышем? По‑моему, быть человеческим детенышем – это круто!

Маугли, наконец, остановился.

Балу, которому было трудно размышлять и одновременно идти, немедленно присел на землю.

– В самом деле? Ты так считаешь? – спросил Маугли.

– Конечно, я так считаю! – воскликнул Балу. – Вот ты – человеческий детеныш. Это значит, что им ты и должен быть, и никем другим. Самое лучшее на свете – это быть самим собой. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Мне кажется, да, – ответил Маугли.

Продолжая сидеть, медведь пододвинулся по траве ближе к Маугли, снова положил ему на плечо свою лапу и легонько нажал, приглашая человеческого детеныша сесть рядом с собой.

– Послушай, Маугли. Я скажу тебе прямо, как есть. Ты мне очень нравишься. А знаешь, почему?

Маугли отрицательно покачал головой.

– Потому что в тебе есть то, что редко встречается в наших краях. Это называется потенциал.

Потенциал. Маугли покатал это слово на языке, затем осторожно повторил:

– Потенциал...

Нет, он не знал, что означает это слово.

Балу завозился, поднялся с земли и широко раскинул передние лапы, сделавшись похожим на большую грузную птицу.

– Верно, малыш. Потенциал. Иными словами – способности. Знаешь, нет ничего хуже, когда кто‑то не реализует свой потенциал. Мм... Ну, то есть ужасно стыдно, когда кто‑то не использует все свои способности. Однако поверь мне, для того, чтобы раскрыть потенциал, тебе вовсе не обязательно идти в деревню к людям. Человеком ты можешь стать и без этого.

От этих слов все мысли в голове Маугли начали путаться. А что, если медведь прав?

– Ты можешь стать человеком прямо здесь, не покидая джунгли, – продолжал Балу. – Тебе, кстати, очень повезло, потому что я именно тот медведь, который может помочь тебе это сделать!

Маугли сначала улыбнулся, представив себе такую возможность – стать настоящим человеком, оставаясь в джунглях, но очень скоро улыбка на его лице погасла. Балу даже показалось, что прямо у него на глазах этот малыш повзрослел сразу лет на пять, не меньше. Словно тяжелый груз опустился на плечи человеческого детеныша, придавил его к земле.

– Нет, не могу, – произнес Маугли. – Я должен идти. Багира сказал мне, что...

– Багира! – фыркнул Балу. – Багира, тоже мне! Ха!

– Ты его знаешь? – слегка оживился Маугли.

– Багиру‑то? Ну, конечно, я его знаю, – покачал головой Балу.

«Бедный детеныш! – подумал он. – Этот психованный старый кот совсем заморочил ему мозги. Неудивительно, что он так запутался».

– Знаешь, в чем главная ошибка старого кота? – продолжил медведь. – Вообще‑то, их у него множество, этих ошибок, я могу навскидку назвать сразу штук шесть или семь, но я назову главную. Видишь ли, Багира всегда поступает только по правилам. Всегда. Но ведь правила на то и придуманы, чтобы их иногда нарушать, вот в чем штука!

Маугли решил, что с него довольно. Он подозревал, что если будет и дальше прислушиваться к медведю, то сам совершит какую‑нибудь ошибку. Или глупость. Влипнет, как муха в мед. Нет, сам по себе мед, это, конечно, хорошо, однако где мед, там и пчелы. Много пчел. Кусачих. Что‑что, а уж это Маугли очень хорошо успел усвоить.

И Маугли поднялся.

– Багира сказал мне, чтобы я шел в деревню к людям, и я туда пойду, – решительно заявил Маугли.

Балу подскочил к человеческому детенышу, наклонил свою голову так, чтобы заглянуть ему прямо в глаза.

– Чувствую, мне придется с тобой побегать, малыш. Между прочим, еще никому не удавалось заставить меня побегать, но ты... Ладно, так и быть. Итак, ты хочешь увидеть деревню, где живут люди? Хорошо. Что скажешь, если Балу отведет тебя туда? – предложил медведь. – Давай, я покажу тебе деревню, а там уж ты сам решишь, где тебе хочется остаться – с ними или в джунглях. Договорились?

И Балу протянул Маугли свою большую, липкую от меда, лапу.

«А что, может быть, медведь прав, – подумал Маугли. – Именно он прав, а не Багира. Если я сам все увижу, и сам все буду решать...»

Маугли давно хотелось стать хозяином своей судьбы, самому писать историю своей жизни. Желание это было таким сильным, что потеснило из головы Маугли Багиру с его вечными советами и наставлениями.

Маугли обхватил обеими руками лапу Балу, потряс ее и сказал:

– Договорились.

 

Путь на гору

 

МЕДВЕДЬ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ДЕТЕНЫШ вдвоем пробирались сквозь джунгли.