Взлет и падение королевы Анны Болейн

 

Историки до сих пор спорят о точной дате рождения Анны Болейн. Разные источники указывают года от 1501 до 1507, однако 1507 год встречается чаще всего, и его‑то я и буду считать отправной точкой ее трагической истории.

Отцом Анны был вельможа короля Генриха VIII, сэр Томас Болейн, граф Уилтширский и Ормондский, человек не слишком знатный, но сумевший сделать стремительную карьеру при дворе. Мать Анны, леди Елизавета Болейн (урожденная Ховард), дочь Томаса Ховарда, герцога Норфолкского, напротив, происходила из очень старинного рода.

Фамилия Анны также имеет несколько вариантов написания: в различных источниках ее называют и Болен, и Булен (в основном это делают итальянцы и французы), но правильнее всего именовать ее все же Болейн, так, по крайней мере, она сама писала свою фамилию, и я не могу не признавать этого в полной мере исторического факта.

Анна родилась в особняке Бликлинг‑Холл в графстве Норфолк. Здесь же у Болейнов родились еще двое детей: дочь Мария в 1503 году и сын Джордж в 1505 году. Сэр Томас неоднократно ездил во Францию по поручениям своего короля: он использовался как дипломат, а потом стал там послом Англии. Поговаривали, что его жена, на которой он в свое время так удачно женился, приглянулась 17‑летнему Генриху VIII (тогда еще принцу Уэльскому), и что он не только не препятствовал, но даже способствовал этому первому знакомству юноши с настоящим женским телом, доказав тем самым будущему королю свою безграничную преданность и заложив прочный фундамент своих будущих успехов. Во всяком случае, при коронации Генриха VIII он уже был оруженосцем короля, кавалером очень почетного ордена Бани.

Плюс Томас Болейн был возведен в графское достоинство. Разбогатев, сэр Томас через некоторое время купил в соседнем графстве Кент красивый замок Хевер с прудом под самыми окнами. А после того, как Анна Болейн стала фавориткой короля, сэр Томас получил от Генриха VIII еще несколько земельных и должностных пожалований (среди последних можно выделить должность казначея двора и лорда‑хранителя печати).

 

КСТАТИ

Орден Бани (order of the Bath) получил такое странное название от обряда омовения, первоначально предшествовавшего принятию ордена. Орденский знак: крест, в середине которого скипетр с розой и репейником, между трех корон вокруг. Девиз: «Tria juncta in uno» (Три королевства, соединенных воедино).

 

А вот Анна получила обычное для того времени и ее положения домашнее образование. Образование это можно даже считать прекрасным (насколько это представлялось возможным в Англии XVI‑го столетия), но этого для честолюбивого отца было недостаточно – его навязчивой идеей стала придворная карьера дочери и ее выгодный брак. Впрочем, относилось это и к ее старшей сестре Марии.

 

* * *

 

Образование девушек было решено продолжить в Париже. В 1514 году маленькую Анну и ее сестру отправили во Францию в составе свиты принцессы Марии Тюдор, сестры короля Генриха VIII: Мария должна была выйти замуж за французского короля Людовика XII.

В том же 1514 году Мария стала женой Людовика XII, но не прошло и трех месяцев, как тот умер, и овдовевшая Мария возвратилась в Англию. Несмотря на это, Анна Болейн еще несколько лет жила во Франции – при дворе нового короля Франциска I. Она находилась в свите его жены Клотильды (дочери покойного короля Людовика XII), которая полюбила ее за живость характера и миловидность…

Прервусь на минуту и отмечу, что практически все историки сходятся на том, что красавицей Анна никогда не была, однако она была изящно и дорого одета, неподражаемо танцевала и была не в пример многим ее сверстницам умна, что очень нравилось королеве Клотильде. Среди немногих, кто называет Анну красавицей, можно отметить американского писателя Майкла Фарквара, который называет ее «прекрасной леди с лебединой шеей». Но это – просто так, небольшое уточнение.

…Итак, несколько лет своей юности Анна Болейн провела во Франции, при в высшей степени куртуазном дворе, где она не только постигала всевозможные науки и искусства, но и совершенствовалась в тонкостях великосветского флирта.

После смерти Клотильды Французской в 1524 году, Анна перешла фрейлиной к сестре короля герцогине Алансонской.

 

* * *

 

А в 1525 году отношения Франции и Англии совсем испортились, и Анна вернулась домой. Впрочем, некоторые утверждают, что непосредственным поводом к отзыву девушки из Парижа послужило желание отца выдать ее замуж за лорда Пирса Батлера, сына графа Ормонда.

Приехав из «галантной» Франции, Анна стала фрейлиной королевы Екатерины, супруги короля Генриха VIII. Своим веселым нравом и артистической натурой она сумела выдвинуться и здесь, сразу же сделавшись самой популярной молодой леди при английском дворе.

Кстати, ее брак с лордом Батлером не состоялся. Этому называют разные причины, среди которых выделю стойкое нежелание самой девушки выходить замуж без любви.

К этому же периоду относится ее роман с лордом Генри Перси, сыном герцога Нортумберлендского, однако надеждам юной пары не суждено было сбыться, ибо Анну заметил сам король Генрих VIII.

 

* * *

 

Королю Генриху VIII в то время было около 35 лет. Он был из рода Тюдоров и правил в стране уже 16 лет. И все эти годы его женой была Екатерина, дочь короля Испании Фердинанда V. Сказать, что это был брак по большой любви, невозможно. Дело в том, что Генрих был младшим сыном короля Генриха VII. Его старший брат, принц Артур, был человеком хилым и болезненным, но именно он в ноябре 1501 года вступил в брак с арагонской принцессой Екатериной.

Конечно же, исполнять супружеские обязанности он не мог. Прикованный к постели, он постоянно кашлял, мучился от лихорадки и, наконец, скончался в апреле 1502 года. Его юная вдова осталась в Лондоне, а между английским и испанским дворами была достигнута договоренность о том, что она выйдет замуж за младшего брата Артура, когда тому исполниться пятнадцать. Папа Юлий II даже вынужден был дать на этот повторный брак специальное разрешение, ибо в Библии было сказано: «Если кто возьмет жену брата своего, это гнусно; он открыл наготу брата своего, и бездетны будут они».

В результате, бедняга Генрих обвенчался с Екатериной. При этом он имел цветущее здоровье, был отлично сложен, считался прекрасным наездником и первоклассным стрелком из лука. К тому же, в отличие от своего меланхоличного и болезненного отца, он был весел и подвижен. С первых дней его царствования беспрестанно устраивались при дворе балы, маскарады и турниры. Ученые и реформаторы любили Генриха за то, что у него, по‑видимому, был свободный и просвещенный ум; он говорил по‑латыни, по‑французски, по‑испански и по‑итальянски, хорошо играл на лютне.

Пожалуй, в начале своего царствования он был почти идеальным молодым монархом. «Природа сделала для него все, что могла», – писал о нем один из его современников. Высокорослый, пропорционально сложенный, голубоглазый, белокурый красавец, с гармоничными чертами лица, с точеными икрами, которыми он явно гордился, неутомимый наездник, загонявший до десяти лошадей на охоте с собаками, неизменный победитель придворных турниров, стрелявший из лука лучше своих лучников, пластичный в движениях, с величественной осанкой, это был действительно король Божьей милостью, ибо проще было перечислить то, чего он не мог и не умел, чем то, что он умел и мог.

Однако, как и у многих других государей той эпохи, несомненные достоинства соединялись у Генриха VIII с пороками и деспотизмом. Король был очень высокого мнения о своих талантах и способностях. Он воображал, что знает все, начиная от богословия и кончая военными науками. Но, несмотря на это, он не любил заниматься делами, постоянно перепоручая их своим любимцам. И первым его фаворитом был Томас Уолси, сделавшийся из королевских капелланов (армейских священников) кардиналом и канцлером.

Семейные дела у Генриха VIII явно не заладились. С одной стороны, как писал Эразм Роттердамский, его брак был по‑настоящему «гармоничным». С другой стороны, королева Екатерина за годы своего замужества была несколько раз беременна, но сумела родить в 1516 году только одну здоровую девочку, нареченную Марией. Надеявшийся увидеть мальчика Генрих тогда сказал:

– Если первой родилась дочь, то Господь сделает так, что следующий ребенок будет мальчиком.

Но Господь не услышал этих его слов. Прожив много лет в браке, король так и не имел наследника. Екатерина поняла, что уже никогда не подарит Генриху сына, который мог бы продолжить династию Тюдоров, и постепенно между супругами возникло охлаждение.

К моменту приезда Анны Болейн в Лондон Генрих VIII уже давно перестал разделять с женой супружеское ложе. Екатерина только и делала, что молилась; между тем король, бывший на шесть лет младше, по‑прежнему был полон сил, здоровья и имел к этому времени несколько любовниц и внебрачных детей. Справедливость, однако, требует отметить, что хотя обаянию Генриха трудно было противостоять, он не был тем, кого принято называть пылким мужчиной. Скорее, он относился к плотской любви, как к занятиям спортом: это было полезно, и этим должно было заниматься с регулярностью.

Что он и делал. Но к моменту приезда Анны Болейн в Лондон у него уже успело накопиться немало претензий не только к королеве Екатерине, но и к фавориткам – Бетси Блаунт и Марии Кэри (той самой родной сестре Анны, вышедшей к тому времени за придворного Уильяма Кэри).

 

* * *

 

Мария Болейн была много проще и слабее духом, чем ее младшая сестра, но в такой же мере и женственнее. Она с одиннадцати лет воспитывалась при самом блестящем и развращенном дворе Европы и стала, по циничному признанию короля Франциска I, его «рабочей лошадкой», заслужив прозвище «сквернословки» (или, если угодно, «похабницы»).

Определяющей чертой ее натуры была чувственность и нередко сопряженные с нею мягкость, снисходительность, терпимость, размытость нравственных критериев… «В ее характере было мало железа», – замечает один из историков, сравнивающий ее с плющом, который легко опутывает стену и так же легко может быть оторван от нее. Доброжелательная и отзывчивая, она была женщиной, которая не умеет сказать «нет». «Любовь победила рассудок», – она вся в этой фразе из ее письма государственному секретарю Кромвелю, которое было написано, когда она забеременела, будучи около двух лет вдовой. Но это будет потом. А пока же в глаза бросалось одно поразительное обстоятельство: несмотря на свой пылкий темперамент и весьма легкое поведение при французском дворе, Мария Болейн не имела ни одной беременности, и это при отсутствии в то время каких‑либо препятствующих этому средств!

Она была замечена Генрихом VIII еще во время его визита во Францию. Ей тогда было 17 лет, она была в самом расцвете своей юной красоты, к которой примешивался чисто французский лоск и множество слухов о ее легкодоступности.

Король, по всей видимости, не упустил своего шанса, так что Мария вернулась в Англию вместе с королевской свитой и уже 4 февраля 1520 года была фиктивно выдана замуж за приближенного короля, главного управляющего дворца Ньюхолл в графстве Эссекс, сэра Уильяма Кэри.

Связь Марии Болейн с королем продолжалась до того рокового дня, когда ее вернувшаяся из Парижа сестра Анна, впервые представленная ко двору, склонилась в изящном поклоне перед Генрихом VIII.

Говорят, что Марию, несмотря на ее явное нежелание, заставила уступить и стать любовницей короля честолюбивая родня. И расчет этот оправдался: вскоре она уже была настоящей некоронованной королевой. Очень быстро пролетели положенные девять месяцев, и Мария родила королю сына.

Но Генрих никогда не отличался постоянством, и, пока Мария была беременна, его королевский выбор уже пал на ее младшую сестру Анну. И вновь семья принудила Марию поступиться своими чувствами ради семейных планов. Она должна была уступить место у трона той, кто еще больше понравился Его Величеству.

 

* * *

 

Но не один Генрих VIII с первого взгляда влюбился в прибывшую из Франции Анну. Пал, пораженный ее чарами, и молодой лорд Генри Перси, сын графа Нортумберлендского, еще в 1516 году предназначенный отцом к браку с дочерью графа Шрусбери. И надо сказать, что любовь его не стала безответной.

Однако грациозная и остроумная Анна так понравилась королю, что он поспешил расстроить ее возможный союз с лордом Перси. А так как молодые люди упорствовали в своем желании быть вместе, сэра Генри поспешно женили на Мэрион Тэлбот, дочери графа Шрусбери, а Анну отправили в отдаленное поместье Хивер. При этом короля не остановила даже явная холодность его избранницы (в ту пору Анну не интересовал ставший грузным король, ее сердце принадлежало красавцу Генри). Он по‑королевски решительно разрушил все ее романтические грезы и приказал взять ее под строжайший надзор. После этого Анна регулярно подвергалась осаде со стороны Генриха, и честолюбивая девушка, в конце концов, решила, что раз уж ее все равно лишили счастья, то путь уж наградой ей будет место рядом с королем…

Отмечу, что шансов остаться с любимым Генри у нее не было никаких: после предостережения от увлечения «глупой девчонкой», сделанного первым министром кардиналом Уолси, тот был назначен главным смотрителем границы с Шотландией, где и провел долгих 14 лет, и откуда ему не разрешили вернуться в Лондон даже на похороны отца.

 

* * *

 

Когда Генрих VIII понял, что ему больше не нравится Мария Болейн, он стал думать, как раз и навсегда порвать эту порядком наскучившую ему связь и ни в коем случае не признавать сына от нее. Для короля, уже женившегося на жене своего покойного старшего брата (что не одобрялось Библией), кровосмесительство было «больным местом». Именно поэтому он предпринял усилия для того, чтобы не делать церковной записи о рождении ребенка и утверждать потом, что таковое имело место уже значительно позже разрыва отношений с Марией. Вот почему историки до сих пор ставят после года рождения Генри Тюдора (Кэри, по фиктивному отцу) знак вопроса. Возможно, он родился в 1524 году, возможно, в 1525 году, а возможно и раньше.

В любом случае, тот факт, что в течение шести лет (после рождения сына и до смерти Уильяма Кэри) у Марии не было других детей, с точностью подтверждает фиктивность этого брака и отцовство короля.

Судьба Марии Болейн печальна: ее (якобы за дурное поведение) отстранили от двора и отправили домой, в замок Хевер в Кенте. Там она и жила с ребенком на руках и при фиктивном муже, лелея надежду на возвращение непостоянного монарха и целиком посвятив себя воспитанию и образованию сына, который, как она надеялась, однажды (волей обстоятельств или под давлением раскаяния) вполне мог быть признан и стать законным королем Англии Генрихом IX…

 

* * *

 

Анна Болейн ничем не напоминала старшую сестру, ибо, если Мария была пухленькой и приземистой, то Анна на ее фоне казалась почти худощавой. Мария обладала светлой кожей, золотисто‑карими глазами и каштановыми волосами. У Анны же был желтоватый цвет лица, ее прямые волосы оттенка вороньего крыла спускались ниже пояса, глаза напоминали полированный блестящий оникс. Мария Болейн была хорошенькой, а лицо ее младшей сестры отличалось некоторой резкостью черт. Марию Болейн любили за ее почти детское добродушие, Анну же многие считали заносчивой.

Понятно, что ухаживания короля Анна сначала принимала без всякого восторга. Ей претила судьба фаворитки, тем более что практически на ее глазах и глазах всего двора разворачивалась драма ее «более сговорчивой» старшей сестры. Анна с удовольствием составляла компанию образованному и талантливому королю, но уступать ему, как женщина, вовсе не собиралась.

Генрих же, разочарованный в жене Екатерине Арагонской и двух любовницах, был явно обольщен этой маской стыдливости и невинности, которая придавала Анне вид женщины добродетельной.

Только вид?

Не совсем так. Просто Анна была воспитана при французском дворе и понимала, что без холодного разума – она ничто. Нравственность английского двора того времени достаточно известна исследователям, и я не буду входить в ее подробности, но при этом невозможно не отметить, что из всех придворных едва ли могла найтись другая, у которой бы лучше, чем у Анны Болейн, пошли в прок уроки кокетства и свободы нравов. Эта дама удивляла своей самоуверенностью и наглостью даже самых отчаянных блудниц того времени, и молва о ее «подвигах» немало обогатила устную хронику того времени.

 

Есть люди, которые относятся к нравственности, как некоторые архитекторы к домам: на первый план ставится удобство.

Маркиз де Вовенарг французский моралист и писатель

 

На самом деле, все обстояло так: по прибытии в Англию Анна поступила в штат королевы Екатерины и мгновенно преобразилась из прежней девушки «легкого поведения» в примерную скромницу. И результат не заставил себя долго ждать. Стыдливо потупленные глазки, румянец, появлявшийся на щеках при мужском взгляде или неосторожном слове, тихий, мелодичный голос совершенно очаровали Генриха VIII, и он не замедлил с объяснением, находясь в полной уверенности, что Анна не будет с ним упрямее своей матери и старшей сестры.

Генрих написал ей целую гору страстных писем, и практически в каждом из них следовало настойчивое: «Уверяю тебя, отныне и впредь мое сердце и мое тело принадлежат лишь тебе одной». Когда Генриху стало ясно, что развод с женой неизбежен, его письма к Анне стали заканчиваться еще более пылкими пассажами. «Я страстно хочу поскорей оказаться в объятиях моей милой возлюбленной и утонуть в ее пышных прелестях».

К совершенному удивлению и пущему обольщению короля, Анна отвечала ему суровым отказом, весьма основательными укорами и стереотипными нравоучениями, которых, замечу, истинно невинная девушка и читать никогда не станет.

Короче говоря, Анна Болейн начала плести интриги, давая королю понять, что просто любовницей его она никогда не будет. Да! Именно так!! И если уж она ему и уступит, то только в качестве законной жены!!!

Обезумевший от любви и недоступности Анны, Генрих VIII был согласен на все. Для него она была настолько хороша, что ей казалась впору роль не только любовницы, но и супруги короля, несмотря на все препятствия, стоявшие на этом пути.

Следует признать, что кроме парижского шарма, грациозности движений (ее никто не принимал за англичанку) и царственной осанки, Анна Болейн имела недюжинный ум и непомерное тщеславие, сочетавшиеся с резкостью в речах и неразборчивостью в средствах. А самое главное, в ней сидел такой непреклонный дух и железная воля, что перед ними пасовал даже такой человек, как Генрих VIII. Он жаловался приближенным, что она иногда кричит на него, чего никогда не позволяла себе Екатерина Арагонская.

Иными словами, по внешности – грозный лев, Генрих VIII оказался подкаблучником у более сильной духом Анны. Ослепленный король не сумел отличить поддельную добродетель от настоящей. Некоторые фразы Анны Болейн (например: «Я ваша верноподданная, государь, но не более…» или «Любить я могу только мужа…») вскружили королю голову окончательно, и он, тогда помышлявший уже о расторжении своего брака, решился приступить к осуществлению этого замысла.

 

* * *

 

Если препятствия в лице сэра Генри Перси и Марии Болейн устранили быстро, то разрушить королевский брак, освященный церковью, оказалось гораздо сложнее.

«Не позорьте моего ребенка!» – писала королева Генриху VIII, который заявил, что развод необходим ему, чтобы избавиться от совершенного греха: женитьбы на вдове брата. Эта гордая испанка заявила, что ни за что на свете не позволит посадить на свое место какую‑то выскочку Болейн.

Получив такой ответ, ошеломленный упрямством всегда послушной жены Генрих начал действовать – он был уверен, что Римский папа не откажется расторгнуть его бездетный и «небогоугодный» брак.

В это время (в начале мая 1527 года) Анна Болейн вместе с королем уже принимала французских послов, а кардиналу Томасу Уолси было поручено «уладить личное дело короля» в Ватикане.

Привыкшая к светской жизни, Анна отличалась непринужденностью и большим искусством управлять кавалерами. Она очаровала Генриха, этого одутловатого колосса, который испытывал уже негативные последствия возраста.

Вместо того чтобы удовлетворять капризы короля, как это делали ее предшественницы, у Анны хватило ума держать его на расстоянии.

 

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Генриху было тогда всего 36 лет. Но в ту эпоху, в XVI веке, сорокалетний человек уже считался глубоким стариком. Для сравнения: по подсчетам английского математика Карла Пирсона, средняя продолжительность жизни в Древнем Египте составляла всего 22,5 года. А средняя продолжительность жизни в Древнем Риме тоже была не высокой: она колебалась от 22 (в Риме) до 25 лет (в провинциях). Что же касается Англии, то средняя продолжительность жизни там с XIII по XV века составляла 17,3–32,7 лет.

 

Так прошло несколько лет. Поддерживаемая в этом своей семьей, Анна не оставила попыток отдалить Герниха от Екатерины, но, видя, что дело не сдвигается с мертвой точки, она все же дошла до того, что осенью 1532 года стала его любовницей.

Генрих был уверен, что его супруга согласится на развод, однако, он жестоко ошибся – для испанской принцессы это было бы высшей степенью унижения. К тому же, племянник Екатерины – юный король Испании Карл V, правивший с 1516 года, не собирался спокойно принимать оскорбления, наносимые семье. Реакция на все это Генриха VIII была однозначной: чем упорнее Екатерина настаивала на том, что она – истинная жена короля, тем больше бесился Генрих.

Целых два года Генрих VIII готовил необходимые документы для развода с законной супругой. Первый шаг к активной части процесса развода сделал кардинал Томас Уолси: он предложил королеве самой удалиться в монастырь, так как ее брак и сожительство с мужем якобы были противозаконными. Королева раз за разом отвечала резким отказом, а Ватикан все медлил с решительным ответом.

 

* * *

 

21 июня 1529 года произошло первое заседание суда над королевой. На нем ложные свидетели в числе 37 человек (почти все родные или знакомые Анны Болейн) обвинили Екатерину в нарушении супружеской верности, а духовные лица упомянули о кровосмешении, так как она, будучи вдовой одного брата, вышла за другого.

Безвинно опозоренная, униженная, но еще не сдавшаяся Екатерина в ответ заявила, что она все годы супружества была верна Генриху VIII, и это он может подтвердить лично, а брак их был разрешен Римским папой потому, что она не разделяла ложа со старшим братом короля, и была «непорочной девственницей», со спокойной совестью пошедшей с Генрихом VIII к святому алтарю. Также королева заявила, что отвечать согласием на предложение уйти в монастырь она не может до тех пор, пока не получит внятного ответа от родных из Испании и от Его Святейшества из Ватикана. На этом заседание было временно прервано.

Большинство судей понимали, что данный судебный процесс противен как гражданским законам, так и заповедям Господа. Даже любимец короля, его друг и фаворит кардинал Уолси, когда Генрих обмолвился ему о своем намерении жениться на Анне Болейн, упав на колени, заклинал его не унижать так страшно королевское достоинство и взять себе в супруги сестру французского короля или Ренату, дочь покойного Людовика XII. Но этот протест лишь еще больше разозлил Генриха VIII и привел в бешенство Анну Болейн.

 

* * *

 

Тем временем, обстановка в Европе накалилась, а Ватикан не спешил с расторжением брака английского короля. Папский посол кардинал Лоренцо Кампеджо, прибывший на суд над Екатериной из Рима по требованию Климента VII, был очень строг и всячески препятствовал вынесению этого решения. Мотивы Римского папы были просты.

Племянник Екатерины король Карл V совсем недавно завоевал Рим, и теперь Папа находился под его покровительством, а кто станет добровольно навлекать на себя гнев своего благодетеля…

Дело кончилось тем, что Генрих VIII решил более не ждать папской милости и… порвал с Римом. Желая избавиться от королевы, Генрих готов был уже отравить ее. Но тут ему на помощь пришел хитроумный архиепископ Крамнер. Он предложил королю взять церковную власть в свои руки. А что? Ведь он же помазанник Божий.

И Генрих ради прихоти или похоти (называйте это, как хотите) пошел на раскол церкви – он решился на то, чтобы поменять религию, и объявил себя и свое государство независимыми от воли Римского папы. А после этого он сам объявил свой прежний брак незаконным, а дочь Марию – незаконнорожденной и лишенной каких‑либо королевских привилегий.

23 мая 1533 года было вынесено решение суда о разводе. Этого оказалось достаточно, чтобы отослать бывшую жену и дочь с глаз долой. Однако народ так любил королеву Екатерину, что в ответ на это улицы Лондона наводнили листовки, поносящие Анну Болейн.

Анна Болейн с яростью фурии потребовала от короля изгнания кардинала Уолси со всех его высоких должностей. Мы уже знаем, что она была не так покладиста и терпелива, как отвергнутая королем испанка: Анна была требовательна, честолюбива и сумела восстановить против себя очень многих.

Король, выполняя ее прихоти, изгонял и казнил всех противников супруги: так или иначе, но жертвами репрессий стали даже верные сторонники Генриха – кардинал Уолси, епископ Фишер и лорд‑канцлер Томас Мор. Причем если первый министр и правая рука короля Уолси успел умереть в преддверии Тауэра и казни, то с Томасом Мором, одним из величайших людей в истории Англии, ситуация сложилась кошмарная: он был признан виновным в государственной измене, брошен в Тауэр, а затем обезглавлен.

Подходя к плахе, он сказал, что «умирает как добрый слуга короля, но в первую очередь – Бога».

– Ты виновата в смерти этого человека! – в сердцах бросил Анне уважавший Томаса Мора король, получив известие, что палач сделал свое дело.

Однако Анна Болейн не сделала из этого надлежащих выводов и стала вести себя еще более вызывающе: она устраивала блестящие праздники (часто в отсутствие короля), заказывала себе самые дорогие украшения и всячески старалась заглушить нарастающий страх перед будущим. Совместная жизнь для Генриха и Анны стала полна ревности и семейных скандалов. Известно, например, что после очередной стычки с Екатериной король прибежал в покои Анны, но та, вместо того, чтобы поддержать его, злобно закричала:

– Разве я не говорила тебе, что, сколько ты ни спорь с королевой, она все равно одержит верх над тобой!

После этого она принялась плакать и причитать, что слишком долго ждет, хотя за это время вполне могла бы заключить выгодный брак, что юность ее пропадает, а годы уходят.

 

* * *

 

К январю 1533 года Анна обрадовала короля долгожданной вестью – она была беременна, а в конце этого месяца, соблюдая строжайшую тайну, они с королем обвенчались. Затем счастливый король пожаловал Анне Болейн титул маркизы де Пемброк.

После этого Анна попала в объятия славы, и астрологи, врачи и прелаты, преисполненные угодничеством, начали без устали сообщать о предстоящем рождении ребенка мужского пола. Заранее даже было выбрано имя – Эдуард; и будущая мать, носительница столь драгоценного бремени, была окружена тысячами забот.

А 7 сентября 1533 года, в воскресенье, Анна без проблем родила здорового ребенка, нормального, но к глубокому огорчению всех… женского пола.

По меркам того времени это была трагедия!

Ребенку быстро нашли имя Елизавета, имя матери короля. Это была будущая великая королева Елизавета I Английская, но в тот момент ничто не предвещало блестящей будущности новорожденной. Генрих был ужасно разочарован.

Впрочем, разочарован – это не то слово. Король был буквально убит этой новостью. Сын‑то у него имелся, но внебрачный, и теперь ему был просто необходим законный наследник, поскольку королевы в то время в Англии были не в обычае. И тут такой провал, крушение всех надежд…

Генрих VIII никогда не отличался постоянством, и его капризная чувственность уже начала пресыщаться Анной Болейн. Рождение девочки ставило в этой истории точку. Равнодушие к Анне, еще более усилившееся, когда вместо сына, которого он страстно желал, она родила ему дочь, скоро перешло в охлаждение и даже отвращение.

А тем временем несломленная королева Екатерина Арагонская умерла в изгнании в полной нищете. Перед смертью она написала Генриху письмо следующего содержания:

«Мой возлюбленный господин, мой король и муж!

Приближается час моей смерти… У меня нет выбора, но я уповаю на тебя. Я обращаюсь к тебе и твоему здравомыслию, которое для тебя должно быть важней любого слова или чужой плоти. На какие бы еще несчастья ты не обрек меня, сам ты все так же остаешься несчастлив… Я прощаю тебя за все и молю Господа, чтобы и он тебя простил».

К этому можно лишь добавить, что, узнав о смерти Екатерины, Генрих VIII не особо расстроился. Хотя он и оделся в знак траура во все желтое, были устроены двенадцатидневные увеселения. И это по случаю смерти женщины, бывшей ему более двадцати лет преданной женой…

Так закончилась жизнь королевы Екатерины Арагонской, а ее печальная судьба навеки переплелась с судьбой провинциальной придворной блудницы Анны Болейн.

 

* * *

 

На двенадцатый день этих циничных празднеств состоялся придворный турнир, на котором Генрих VIII, всегда бравший первые призы, был выбит из седла, и на него, уже лежавшего на земле, упала вставшая на дыбы закованная в тяжелые доспехи лошадь. Король два часа пролежал без сознания. Некоторое время даже опасались, выживет ли он. Через некоторое время он все же пришел в себя, но это был уже совсем другой человек.

Тяжелый ушиб головного мозга никогда не проходит бесследно, и в первую очередь утрачиваются самые хрупкие, высшие способности, в результате чего изменяется (иногда довольно резко) личность. После этого происшествия Генрих VIII стал, как было замечено, менее энергичным и смелым, но более жестоким. Он никогда больше не участвовал в турнирах и перестал охотиться с собаками, предпочитая по‑мясницки убивать из безопасной засады выгнанную на него дичь. Оставил он занятия поэзией и музыкой, начал страдать головными болями и резко набирать вес.

Но, самое главное, внезапно (как бы очнувшись) он разлюбил Анну Болейн…

После похорон Екатерины Арагонской у Анны случился выкидыш, и многие усмотрели в этом перст Судьбы. Явившийся к ее постели король необычно сурово заявил, что теперь он ясно видит, что Бог не хочет дать им сына, и, хотя она объяснила свой выкидыш волнением из‑за несчастного случая на турнире, он вышел из комнаты, зловеще пообещав поговорить с ней позже…

В тот же день он шептал тем, кому доверял, что она завлекла его в брак колдовством, а посему брак этот недействителен, и теперь он может взять себе другую жену.

С Анной после этого король мало разговаривал и на масленицу уехал развлекаться, оставив ее во дворце Гринвича одну. Пораженная переменой в ранее абсолютно послушном короле и еще не оправившаяся от выкидыша, Анна допускала к себе только старшую сестру Марию, еще недавно удаленную ею от двора якобы за позорную для вдовы беременность.

 

* * *

 

Итак, надежды на рождение сына не оправдались. Родившаяся Елизавета была, возможно, дитем любви, и, без всякого сомнения, дитем политических амбиций, но… женского пола. А это все переворачивало с ног на голову. Ее отец Генрих VIII не был уже молодым человеком: ему было 42 года, из которых почти четверть века он сидел на троне. Что касается Анны Болейн, то ей было всего 26 лет.

Теперь Генрих VIII вдруг увлекся молоденькой, черноглазой, жизнерадостной фрейлиной Джейн Сеймур, а Анну стал обвинять во всех смертных грехах. Очевидно, что постоянно болевшая после последней неудачной беременности жена уже не была нужна королю.

Помимо разочарования от отсутствия наследников мужского пола, на что он очень серьезно надеялся, Генрих VIII вынужден был противостоять враждебности Римского папы, который угрожал ему и требовал немедленно разойтись с Анной Болейн, которую в Ватикане квалифицировали, как сожительницу. Да и в своей собственной стране Генрих тоже чувствовал, как растет его непопулярность; карикатуры и памфлеты преследовали его и его последнюю избранницу, которую народ называл «королевской девкой».

Король попытался ответить на это все насилием, головы летели одна за другой, но ситуация не менялась. Более того, Римский папа не замедлил отреагировать на его поведение: он отлучил Генриха VIII от церкви. Но мятежный король сам встал во главе церкви Англии, начал проводить Реформацию – и никакой Папа теперь ему был не указ.

Так уж сложилось, что Генрих VIII искренне считал себя центром Вселенной, именно поэтому его не мучили угрызения совести, ибо все, что делал он – шло, по его мнению, на благо государству, человечеству и ему, Генриху. Любая прихоть короля должна была выполняться любыми средствами, даже самыми безумными.

Со своей стороны, Анна Болейн, добившись своего и став женой короля, не учла темперамента Генриха. Прелесть новизны очень скоро исчезла, королевская страсть была удовлетворена, наследник никак не хотел появляться на свет, и она осталась один на один с ненавистью подданных, холодностью мужа и бесконечными дворцовыми интригами. До поры до времени, она не обращала на это внимания.

– Ну и пусть, – говорила она, – к сожалению, слишком много ворчунов развелось.

Эта фраза долгое время была ее девизом.

 

* * *

 

Прошло еще немного времени, и король Генрих, уже имевший опыт по расторжению неугодных ему браков, окончательно решил избавиться и от Анны. Однако с ней следовало поступить иначе, нежели с Екатериной, ее нужно было обвинить ни много, ни мало – в государственной измене, а точнее – в супружеской измене королю. План Генриха VIII был предельно прост: он хотел совершенно «законно» объявить, что Анна нарушила «обязательство» родить ему сына. В этом явно сыграла роль рука Божья, следовательно, он, Генрих, женился на Анне по наущению дьявола, она никогда не была его законной женой, и он волен поэтому вступить в новый брак.

Для этого лорду‑канцлеру Томасу Одли и первому министру Томасу Кромвелю, пришедшему на смену кардиналу Уолси, он дал указание собрать компрометирующие жену сведения и судить ее, например, за колдовство и за привороты, затуманившие рассудок короля. Генрих VIII так и говорил, что Анна «околдовала его, приворожила, а затем соблазнила», буквально заставив жениться. Многочисленные враги Анны, по многим свидетельствам, «подхватили тему порочной ведьмы и довели ее до абсурдного конца».

29 апреля 1536 года Кромвель получил донесение, что рано утром молодой и красивый придворный музыкант и танцор Марк Смитон выходил из спальни Анны Болейн… Можно было начинать действовать.

На майском турнире в Гринвиче Генрих VIII был уже зрителем и видел, как Анна уронила платок, который подобрал победитель – один из самых доверенных его приближенных Генри Норрис. Тот поднял уроненный Анной платок и подал его ей с выражениями страстной любви. Заметив это, король в бешенстве покинул состязания, пообещав схваченному Норрису сохранить жизнь, если он сознается в преступной связи. В тот же день были брошены в Тауэр еще двое придворных, а также музыкант Смитон и брат Анны Джордж, обвиненный в кровосмесительстве.

2 мая 1536 года после разговора с королем (их видели в окне) Анна также была переправлена в Тауэр. Там, поняв, что ее бросят в темницу, она упала на колени и расплакалась, а потом начала истерически смеяться. Она ничего не понимала: как мог ее Генрих, которым она столько лет правила, как он – Англией, так внезапно и страшно перемениться?

Единственное правдоподобное (хотя и не без натяжки) объяснение, которое пришло ей в голову, и о котором она сказала тюремщику, было таким: «Я думаю, король испытывает меня…»

Потом она время от времени молилась и к вечеру пришла в себя настолько, что даже в обычной для нее саркастичной манере шутила по поводу того, что ее легко будет потом дразнить «Анной‑безголовой», и при этом смеялась, но уже не истеричным смехом.

 

* * *

 

Помимо Анны, было схвачено и брошено за решетку множество обвиняемых в «преступной связи» с ней. Генрих VIII сгоряча утверждал даже, что в этом подозреваются более ста человек. Французский посол Шапюи по этому поводу не без изумления сообщал своему королю:

«Король громко говорит, что более ста человек имели с ней преступную связь. Никогда никакой государь или вообще никакой муж не выставлял так повсеместно своих рогов и не носил их со столь легким сердцем».

Впрочем, в последнюю минуту Генрих опомнился: часть посаженных за решетку была выпущена из Тауэра, и обвинение было выдвинуто только против первоначально арестованных лиц. 12 мая 1536 года их судили. Из них только музыкант Марк Смитон признал свою вину. К чести Генри Норриса, он не воспользовался перспективой обещанного помилования за клевету на Анну. Все были приговорены к так называемой «квалифицированной» казни: повешению, снятию с виселицы, сожжению внутренностей, четвертованию и лишь после этого – обезглавливанию. Впрочем, всем дворянам король заменил «квалифицированную» казнь обезглавливанием, а музыканту Смитону – повешением. Отец Анны был среди пэров, судивших «заговорщиков» и признавших их виновными, а значит, и свою собственную дочь.

Отсутствие каких‑либо реальных доказательств вины было настолько очевидным, что король отдал приказание судить Анну и ее брата не судом всех пэров, а специально отобранной комиссией. Это были сплошь представители враждебной Анне Болейн партии при дворе. В эту комиссию, кстати сказать, входил и ее первый возлюбленный лорд Перси (когда ввели Анну, ему стало плохо, и он вышел из зала).

 

Где нет виновных – должны быть, по крайней мере, наказанные. Не преступление, а наказание, которое за ним следует, учит людей, что этого нельзя делать.

Болеслав Прус польский писатель

 

Подсудимые держались твердо, особенно Джордж Болейн. Несмотря на это, помимо «преступлений», перечисленных в обвинительном акте, им было поставлено в вину то, что они издевались над Генрихом и поднимали на смех его приказания (по‑видимому, речь шла о критике Анной и ее братом баллад и трагедий, сочиненных королем).

Короче говоря, исход процесса был предрешен. Анна не сделала никаких признаний, но была приговорена, как ведьма, к сожжению или обезглавливанию (на выбор короля).

В обвинительном акте утверждалось, что существовал заговор с целью лишить короля жизни. Анне инкриминировалась преступная связь с придворными Норрисом, Брертоном, Вестоном, музыкантом Смитоном и, наконец, ее братом Джорджем Болейном, графом Рочфордом. В обвинительном заключении говорилось, что изменники вступили в сообщество с целью убийства Генриха, и что Анна обещала некоторым из подсудимых выйти за них замуж после смерти короля. Пятерым «заговорщикам», кроме того, вменялись в вину принятие подарков от Анны и даже ревность друг к другу, а также то, что они частично достигли своих злодейских замыслов, направленных против монарха. В обвинительном акте говорилось:

«Король, узнав обо всех этих преступлениях, бесчестиях и изменах, был так опечален, что это вредно подействовало на его здоровье».

Очень деликатным был вопрос о «хронологии»: к какому времени отнести воображаемые измены Анны Болейн?

В зависимости от этого решался вопрос о законности ее дочери Елизаветы, имевший столь большое значение для престолонаследия. Генрих VIII, в конце концов, сообразил, что неприлично обвинять жену в неверности уже во время медового месяца, что его единственная наследница Елизавета будет в таком случае признана дочерью одного из обвиняемых – Норриса (поскольку брак с Екатериной был аннулирован, их дочь Мария не считалась законной дочерью короля). Поэтому судье пришлось серьезно поработать над датами, чтобы не бросить тень на законность рождения Елизаветы и отнести мнимые измены ко времени, когда Анна родила мертвого ребенка.

Судьи не погнушались даже обвинить Анну в кровосмешении с собственным братом (под этим, видимо, подразумевалось то, что он присел однажды на постель своей сестры).

Генрих был неумолим, и процесс против «заговорщиков» повели с такой поспешностью и с такими нарушениями самых обыкновенных судебных формальностей, что Анна даже ни разу не видела своих обвинителей. Ей удалось добиться от бывшего супруга лишь одной «милости»: костер ей был заменен эшафотом.

 

* * *

 

Джордж Болейн сложил голову на плахе через два дня после суда. Зрителей собралось почти 2000 человек.

19 мая 1536 года взошла на эшафот и Анна, до последней минуты пребывая в безумной надежде на то, что Генрих лишь испытывает ее. Меч палача положил этой надежде конец…

Накануне она спрашивала, не будет ли ей больно. Она еще добавила, что палачу будет не так трудно управиться со своей работой, ведь у нее такая тонкая шея. Говоря так, она точно знала, что обо всем этом тут же передадут королю.

В своей предсмертной речи Анна сказала лишь, что теперь нет смысла касаться причин ее смерти. Она крикнула:

– Люди, я просто подчиняюсь закону, который осудил меня! Я прощаю судей и прошу Господа позаботиться о моей душе!

После этого она совершенно спокойно добавила:

– Я не обвиняю никого. Когда я умру, помните, что я чтила нашего доброго короля, который был очень добр и милостив ко мне. Вы будете счастливы, если Господь даст ему долгую жизнь, так как он одарен многими хорошими качествами: страхом перед Богом, любовью к своему народу и другими добродетелями, о которых я не буду упоминать.

Казнь Анны была отмечена одним новшеством. Во Франции было распространено обезглавливание мечом, и Генрих VIII решил также внедрить меч взамен обычной секиры, а первый опыт – провести… на собственной жене. Правда, не оказалось достаточно компетентного эксперта – пришлось выписывать нужного человека из Кале. Палач был доставлен вовремя и оказался знающим свое дело специалистом.

Короче, эксперимент прошел успешно.

Генрих VIII любил поступать по закону, но понимал он законы весьма специфически: их необходимо было быстро приноравливать к желаниям короля. Доктор богословия и архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер, выполняя приказ Генриха о разводе с Анной Болейн, формально совершил акт государственной измены.

Почему?

Да потому, что, согласно действовавшему акту о престолонаследии 1534 года, государственной изменой считалось всякое «предубеждение, оклеветание, попытки нарушить или унизить» брак Генриха с Анной. Немало католиков лишилось головы за попытку «умалить» любым способом этот брак, ныне объявленный Кранмером недействительным. В новый акт о престолонаследии 1536 года была включена специальная статья, предусматривавшая, что те, кто из лучших мотивов недавно указали на недействительность брака Генриха с Анной, невиновны в государственной измене. Однако тут же была сделана оговорка, что аннулирование брака с Анной не снимает вины с любого, кто ранее считал тот брак не имеющим законной силы. Вместе с тем было объявлено государственной изменой ставить под сомнение оба развода Генриха – и с Екатериной Арагонской, и с Анной Болейн.

Ничего не понятно?

Не страшно.

Главное, что теперь во всем был полный порядок. Но это еще не все. За Анной отправится на эшафот и сам Кранмер (после восстановления католицизма, уже при Марии Тюдор, он был обвинен в государственной измене и сожжен на костре, как еретик).

Когда раздался пушечный выстрел, извещающий, что голова Анны Болейн скатилась на доски эшафота, нетерпеливо ожидавший казни король весело закричал:

– Дело сделано! Спускайте собак, будем веселиться!

Брак короля с Джейн Сеймур был заключен в тот же день.

А потом у него были еще три жены, и пятая из них, Екатерина Ховард, оказалась двоюродной сестрой Анны Болейн, и она тоже кончила жизнь на плахе по обвинению в супружеской неверности.

Ирония судьбы здесь состоит в том, что через 22 года после того, как Анна Болейн поднялась на эшафот, на престол Англии взошла и на протяжении 45 лет твердой рукой правила ее дочь, одна из самых величественных правительниц, Елизавета I Английская, чье огромное историческое значение для судьбы Англии и Европы известно всем, кто хоть немного интересуется историей.

Если с началом Средневековья все более или менее понятно (им, напомню, считается крушение Западной Римской империи 4 сентября 476 года), то относительно конца Средневековья у историков нет единого мнения. Тут имеется множество вариантов: предлагалось считать таковым падение Константинополя (1453 год), открытие Америки (1492 год), начало Реформации (1517 год), начало английской революции (1640 год), конец Тридцатилетней войны и т. д. А, например, сторонники так называемого «долгого Средневековья» вообще считают окончанием Средневековья, повлекшим за собой серьезные изменения во всех слоях европейского общества, Великую французскую революцию конца XVIII века.

 

 

Глава 4

Новое время

 

Новое время (или новая история) – это период в истории человечества, находящийся между Средневековьем и Новейшим временем. Это ясно. Но вот само понятие «Новое время» хоть и утвердилось в научном обиходе, но смысл его во многом остается условным.

Почему?

Да потому, что не все народы вступили в этот период одновременно. Несомненным тут является лишь одно: в данный отрезок времени происходило возникновение новой цивилизации, новой системы отношений, «европейского чуда»… Шло распространение европейской цивилизации в другие регионы мира.

Что же происходило в Европе в Новое время?

Это была эпоха «великого прорыва». Именно в этот период были заложены основы капиталистического производства, значительно повысился уровень производительных сил, изменились формы организации производства. Благодаря внедрению технических нововведений, возросла производительность труда и ускорились темпы экономического развития.

До этого Запад был относительно замкнутым регионом, но произошедшие в XV–XVII веках Великие географические открытия раздвинули границы западного мира и расширили кругозор европейцев.

XVI–XVII века были ознаменованы первой научной революцией, заложившей основы современного знания в области естественных и точных наук, в сфере гуманитарной и политической мысли, философских воззрений. В период Реформации (так называют идеологическое движение, принявшее форму борьбы против католической церкви) не только столкнулись в смертельной схватке религиозные взгляды, но и зародилась система гражданских прав и свобод.

 

* * *

 

В Англии восстановила католицизм и жестоко преследовала сторонников Реформации старшая дочь Генриха VIII королева Мария I Тюдор, более известная как Мария Кровавая или Мария Католичка.

Кстати, этой королеве не поставили ни одного памятника на родине, а день ее смерти (и одновременно день восшествия на престол ее сводной сестры Елизаветы I Великой) отмечали как национальный праздник.

Такой вот это был исторический антигерой…

 

Мария Кровавая

 

Елизавета Тюдор появилась на свет 7 сентября 1533 года. Ее отец Генрих VIII Английский не был уже молодым человеком: ему было 42 года, из которых 24 года он сидел на троне. Что касается ее матери, Анны Болейн, то ей было всего 26 лет. К этому времени у Генриха VIII накопилось немало претензий к своей первой жене, Екатерине Арагонской, на которой он был женат с 1509 года. И, прежде всего, проблема заключалась в том, что Екатерина так и не дала Англии наследника мужского пола – единственным ребенком королевской четы была дочь Мария.

Мария Тюдор родилась 18 февраля 1516 года, а примерно через 9 лет супружеские отношения Генриха и Екатерины фактически прекратились. Жену заменила Анна Болейн, но и она родила королю девочку. А раз так, то шаткость положения династии Тюдоров заставила Генриха всерьез задуматься о сыне‑наследнике.

Итак, получается, что когда Елизавету зачали, ее отец еще был мужем Екатерины Арагонской, дочери короля Фердинанда II Арагонского и Изабеллы Кастильской. Конечно, уже много лет Генрих искал способ порвать свои супружеские отношения с этой женщиной, которую он больше не любил, и чья властность слишком сильно давила на его собственное честолюбие. Но, будучи во главе английского королевства, он не мог так просто избавиться от представительницы одного из наиболее могущественных королевских семейств Европы.

 

* * *

 

Помимо разочарования от отсутствия наследников мужского пола, Генрих VIII еще вынужден был противостоять враждебности папы, который угрожал ему отлучением от церкви, если тот немедленно не разойдется с Анной Болейн, которую папа квалифицировал, как сожительницу.

И тут все закончилось весьма серьезно: папа, в конечном итоге, отлучил Генриха от церкви. А тот в ответ взял и поменял религию. Им было решено, что с этого момента власть папы на Англию не распространяется. Генрих объявил самого себя главой церкви, а специальная комиссия, состоявшая из подобострастных дворян, заявила, что Екатерина и Генрих никогда не были официально женаты, а исходя из этого, их дочь Мария считается незаконнорожденной!

 

* * *

 

А потом трагические события последовали одно за другим: 7 января 1536 года Екатерина Арагонская, добровольно отрекшаяся от престола и сосланная, умерла самым неожиданным и подозрительным образом; а несколькими месяцами позже, в мае, Анна Болейн, попав в немилость и будучи замененной молодой и честолюбивой Джейн Сеймур, была обвинена в адюльтере. Развитие этой истории стало быстрым: пять молодых людей, заподозренных в том, что они – любовники новой королевы, были схвачены и казнены; а мать маленькой Елизаветы, взятая под стражу, была предана суду 15 мая и лишилась головы 19‑го!

Ну, а кровавый вдовец Генрих VIII уже 30 мая женился на Джейн Сеймур. На следующий год, 15 октября, у него родился долгожданный сын Эдуард, а 24 ноября умерла его молодая мама. В результате, Генрих за менее чем два года потерял трех жен, но реализовал свое самое сокровенное желание: получил наследника мужского пола.

Елизавета во всем том преступном беспорядке не стала трактоваться, как незаконнорожденная, но… оказалась всего лишь на третьей позиции после Эдуарда и Марии с точки зрения прав на наследование трона. Дело в том, что Генрих VIII упорядочил в своем завещании наследование престола, передав его сыну Эдуарду; в случае, если тот умрет, не оставив наследников – Марии; а уж затем с теми же оговорками – Елизавете.

 

* * *

 

После недолгого затишья события вновь начали разворачиваться со страшной скоростью. Генрих VIII умер в январе 1547 года. Эдуард VI, сводный брат Марии и Елизаветы (ребенок в возрасте девяти лет, но уже страдающий туберкулезом), был коронован, но и он умер пятью годами позже.

Затем имело место неожиданное девятидневное царствование Джейн Грей, одной из племянниц Генриха VIII, и, наконец, последовала победа, опиравшаяся на армию пылких католиков, дочери Екатерины Арагонской Марии Тюдор. Она была торжественно коронована 30 сентября 1553 года.

После этого для 20‑летней Елизаветы начался период постоянных опасностей. Она была протестанткой, а ее сводная сестра слыла ярой католичкой и стала показывать ей свою враждебность. Ее можно было понять: Елизавета уже достигла возраста, позволявшего ей править, и была способна объединить вокруг себя всех протестантов. Поэтому ее надлежало нейтрализовать (например, выдав замуж) или даже уничтожить, как в свое время и ее мать.

Самое тяжелое испытание Елизавете Тюдор пришлось преодолеть, когда в стране, в результате чрезвычайно непопулярной политики Марии, вспыхнуло восстание, возглавленное дворянином из Кента Томасом Уайеттом. Он был схвачен и казнен. А еще были казнены «самозванка» Джейн Грей, ее муж Гилфорд Дадли и его отец Джон Дадли, герцог Нортумберленд.

Все проблемы были устранены, но в ходе следствия выяснилось, что мятежники, возможно, имели контакты с Елизаветой. Расследование еще не закончилось, а епископ Винчестерский Гардинер (канцлер королевства) потребовал от Марии казнить Елизавету, «ибо эта протестантка опасна и исполнена духа неповиновения» и всегда будет знаменем для всех мятежных антикатолических сил.

Елизавету привезли в Лондон и бросили за решетку, и можно только догадываться, что чувствовала она, когда ворота Тауэра захлопнулись за ней.

Считается, что Мария Тюдор преследовала Елизавету, во‑первых, за то, что та «была восемнадцатью годами ее моложе и в тысячу раз красивее»; во‑вторых, за различие вероисповеданий; в‑третьих, за те обиды и страдания, которые по милости Анны Болейн перенесла Екатерина Арагонская. В любом случае, Елизавета в марте 1554 года была заключена в Тауэр и подвергнута суду. С необыкновенным умом и тактом она оправдалась, и ее, в конечном итоге, освободили. После этого Мария Тюдор предложила Елизавете выйти замуж за герцога Савойского, но та, понимая, что это замужество есть ни что иное, как замаскированное изгнание, отказалась от этого предложения. Этим она пуще прежнего восстановила против себя Марию, и та удалила ее в затерянный тогда в лесах замок Вудсток. Фактически, это был домашний арест.

 

* * *

 

Но тут, к счастью для Елизаветы, летом 1554 года Мария вышла замуж за Филиппа, сына Карла V Габсбурга. Он был на 11 лет моложе. По брачному договору, Филипп не имел права вмешиваться в управление государством, но дети, рожденные от этого брака, становились наследниками английского престола. Англичане невзлюбили мужа своей королевы, и хотя Мария Тюдор пыталась провести через Парламент решение о том, чтобы считать Филиппа королем Англии, и ей в этом отказали.

Испанский король был напыщен и высокомерен, а свита, прибывшая с ним, вела себя вызывающе. В результате, на улицах стали происходить кровавые стычки между англичанами и испанцами. А усугублялось все это тем, что супруги равно считали единственною целью своей жизни поддерживать господство Римской церкви. При этом Филипп прикинулся заступником некоторых осужденных протестантов и даже стал ходатаем в пользу принцессы Елизаветы, но этот трюк не удался.

Мария Тюдор была очень нехороша собой, и она явно не могла загладить этот недостаток своей пылкой любовью к мужу, любовью, как говорили, «отвратительной и докучливой». Не помогало и сходство с ним в жажде крови своих подданных. Мария даже внушает невольное сострадание: несмотря на свою тиранию, ханжество и кровожадность, она все же была женщина, и все, что было в ней человечного, сосредоточивалось на любви к мужу. Она запрещала молиться за упокой души своего отца, ненавидела сводную сестру и народ, жгла епископов, купалась в крови еретиков, но для Филиппа была покорной и преданной женой.

Вот что пишет о ней историк XIX века Джон Лотроп Мотли:

«Маленького роста, худая, болезненная, близорукая до крайности (хотя в глазах ее горел дикий огонь), с лицом, изборожденным не столько годами, сколько заботами и дурными страстями, с грубым мужским голосом, от резких звуков которого дрожали ее придворные, королева имела женственные вкусы, искусно владела иголкой, любила вышивать, бегло, хорошо и с чувством играла на лютне; свободно и красноречиво говорила на нескольких языках, в том числе по латыни; была еще более женственна по своей организации, болезненности, истеричности; проливала потоки слез, оплакивая холодность Филиппа, его явную неверность и частые отлучки из Англии. Такова была эта женщина, которая внушает сострадание и заставляет на минуту забывать, что имя ее – Мария Тюдор».

А вот еще несколько слов о ней:

«Подданные ее были доведены до отчаяния не только религиозными гонениями, но и невыносимыми налогами, которыми она обременяла их, чтобы удовлетворять требованиям мужа; но Мария, не колеблясь, шла на встречу народному негодованию, лишь бы заслужить улыбку супруга. Наконец, королева испытала минуту полного счастья; хроническая болезнь ее приняла такой вид, что супруги могли выразить в письме к кардиналу Поулу уже не надежду, а уверенность в рождении сына, впрочем благоразумно умалчивая о дне этого события. Ложное известие было разослано всюду и в Нидерландах дало повод ликовать и веселиться, потому что нидерландский народ был готов повеселиться и попраздновать при всяком удобном случае… Но несбыточность царственных надежд стала очевидна, и Филипп покинул Англию, куда приезжал потом только за деньгами, войском и за объявлением войны своим врагам».

Вот такой противоречивой была властолюбивая, скрытная, вкрадчивая и умная Мария Тюдор, которая, в конечном итоге, обратилась в полоумную, до глупости откровенную и до бесстыдства страстную женщину. Воспитанная «в школе несчастья, с сердцем окаменелым, закаленным в слезах», она была рабой католической церкви, мечтала вернуть свою страну в лоно Ватикана, враждовала со своими приверженцами, посвящала в свои козни своих явных врагов, буквально тряслась от злости при виде коронованной Джейн Грей, бросалась на графа Арундела и только что не кусала его. Многие тогда говорили, что таким женщинам настоящее место в железных клетках.

Она находилась у власти всего пять лет, но совершенно недаром вошла в историю как Мария Кровавая (Bloody Mary). Уже с февраля 1555 года в Англии пылали костры, и всего было сожжено около 300 человек (среди них ярые протестанты, иерархи церкви Томас Кранмер, Хью Латимер и другие). Было приказано не щадить даже тех, кто, оказавшись перед костром, соглашался принять католичество. Но зато Марии теперь стало не до сводной сестры Елизаветы.

 

* * *

 

Мария Тюдор, королева Английская, скончалась в ноябре 1558 года (говорят, что от рака), и на престол все же вступила ее сестра Елизавета. Но действительно ли она была законной наследницей престола?

После скоропостижной смерти Эдуарда на престол взошла Мария, но она умерла бездетной. По идее, теперь наступила очередь Елизаветы (так утверждали юристы английской короны, ибо епископ скрепил брак Генриха VIII и ее матери Анны Болейн, а Римский папа все же признал его). Но юристы французской короны категорически возражали, ибо Генрих VIII сам впоследствии объявил свой брак с Анной Болейн недействительным, а Елизавету – незаконнорожденной.

Если это так, то права на престол получала правнучка короля Генриха VII Мария Стюарт, королева Шотландская. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Протестантка Елизавета Тюдор (повторю – дочь Генриха VIII и Анны Болейн) была коронована 15 января 1559 года, после смерти Марии Кровавой. Муж последней, испанский король Филипп II из династии Габсбургов, организовал несколько заговоров против Елизаветы, надеясь усилить испанское влияние в Англии, но – без особого успеха.

С 1585 года испанцам пришлось бросить свои основные силы на подавление восстания в Нидерландах. Однако англичане оказали мятежникам поддержку как людьми, так и деньгами. В 1585 и 1586 гг. из Англии выдворялись испанские послы. В это же время английские корабли начали грабить на море испанские суда, перевозившие золото из Америки. Особенно в этом деле отличились корсары Фрэнсис Дрейк, Джон Хоукинс и Мартин Фробишер.

 

ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО

Корсары, в отличие от пиратов, это – частные лица, которые с разрешения верховной власти воюющего государства использовали вооруженное судно с целью захвата купеческих кораблей противника, а в определенных случаях – и нейтральных государств. Главным отличием корсаров было особое каперское свидетельство от властей. У пиратов такого не было, и они действовали на свой страх и риск.

В ответ в Испании была создана «Непобедимая армада» – мощный военный флот, который направился к берегам Англии, но был встречен английским флотом и в бою потерпел сокрушительное поражение. Во всяком случае, так пишут в учебниках…