Неосторожность и ее виды

Научно-технический прогресс привел к увеличению числа преступлений, совершаемых по неосторожности в сферах охраны окружающей среды, безопасности движения и эксплуатации раз­ных видов транспорта, безопасности условий труда, использова­ния новых мощных источников энергии. Это обострило вопрос об ответственности за неосторожные преступления.

В соответствии с первоначальной редакцией ч. 2 ст. 24 УК деяние, совершенное по неосторожности, признавалось преступ­лением только в том случае, когда это специально предусматри­валось соответствующей статьей Особенной части УК. Феде­ральным законом от 25 июня 1998 г. № 92-ФЗ «О внесении изме­нений в Уголовный кодекс Российской Федерации» ч. 2 ст. 24 УК была изложена в новой редакции: «Деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса». Это значит, что законо­датель возвратился к концепции преступлений с альтернативной формой вины: если при описании преступления форма вины не указана и с очевидностью не вытекает из способов законодатель­ного описания этого преступления, то оно может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности (например, заражение ВИЧ-инфекцией, разглашение государственной тайны).

Действующий УК законодательно закрепил деление неосто­рожности на два вида: легкомыслие и небрежность (ч. 1 ст. 26).

Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия (или бездей­ствия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рас­считывало на их предотвращение (ч. 2 ст. 26 УК).

Предвидение возможности наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия составляет интел­лектуальный элемент легкомыслия, а самонадеянный расчет на их предотвращение — волевой.

Характеризуя интеллектуальный элемент легкомыслия, зако­нодатель указывает только на предвидение возможности наступ­ления общественно опасных последствий, но опускает психиче­ское отношение к действию или бездействию. Это объясняется тем, что сами по себе действия, взятые в отрыве от последствий, обычно не имеют уголовно-правового значения.

Вместе с тем лицо, действующее по легкомыслию, всегда осознает отрица­тельное значение возможных последствий для общества и именно поэтому стремится к предотвращению этих последствий. Следо­вательно, при легкомыслии виновный осознает потенциальную общественную опасность своего действия или бездействия.

По интеллектуальному элементу легкомыслие имеет некото­рое сходство с косвенным умыслом. Но если при косвенном умысле виновный предвидит реальную (т.е. для данного конкрет­ного случая) возможность наступления общественно опасных последствий, то при легкомыслии эта возможность предвидится как абстрактная: субъект предвидит, что подобного рода дейст­вия вообще могут повлечь за собой общественно опасные послед­ствия, но полагает, что в данном конкретном случае они не на­ступят. Он легкомысленно, несерьезно подходит к оценке тех обстоятельств, которые, по его мнению, должны были предотвра­тить наступление преступного результата, но на самом деле ока­зались неспособными противодействовать его наступлению.

Основное, главное отличие легкомыслия от косвенного умысла заключается в содержании волевого элемента. Если при косвенном умысле виновный сознательно допускает наступление обществен­но опасных последствий, т.е. одобрительно относится к ним, то при легкомыслии отсутствует не только желание, но и сознательное допущение этих последствий и, наоборот, субъект стремится не допустить их наступления, относится к ним отрицательно.

Различие между косвенным умыслом и легкомыслием видно на следующем примере. По предварительной договоренности С. и И. с целью хищения вещей проникли в дом 76-летней А., изби­ли ее, причинив тяжкие телесные повреждения, в том числе пере­ломы костей носа, скуловых костей и основания черепа, связали ее и вставили в рот кляп. После этого они похитили интересо­вавшие их вещи и скрылись. В результате механической асфик­сии, развившейся вследствие введения тряпичного кляпа в рот, А. на месте происшествия скончалась. Суд первой инстанции при­знал деяние в части лишения А. жизни причинением смерти по неосторожности, основываясь на показаниях подсудимых о том, что они избили А. не с целью убийства, а чтобы сломить ее сопротивление, рассчитывая, что утром к А. придут родствен­ники или знакомые и освободят ее. Однако Военная коллегия Верховного Суда РФ приговор отменила и направила дело на новое кассационное рассмотрение, указав следующее.

Осужденные знали о преклонном возрасте Д., но применили к ней насилие, опасное для жизни, а затем, связав руки и ноги, оставили ее с разбитым лицом, залитой кровью носоглоткой и с кляпом, закрывавшим дыхательные пути, забросав ее одея­лом и матрацем. Для С. и И. было очевидным беспомощное со­стояние А., и они безразлично относились к этому, а также к воз­можным последствиям.

Ошибка суда первой инстанции заключалась в неправильной оценке психического отношения виновных к последствиям со­вершенного деяния как неосторожного, тогда как имел место косвенный умысел.

При преступном легкомыслии в отличие от косвенного умыс­ла сознание и воля лица не безразличны к возможным отрица­тельным последствиям своего деяния, а направлены на их пре­дотвращение. Закон характеризует волевое содержание легко­мыслия не как надежду, а именно как расчет на предотвращение общественно опасных последствий, имеющий под собой вполне реальные, хотя и недостаточные основания. При этом виновный рассчитывает на конкретные, реальные обстоятельства, способ­ные, по его мнению, противодействовать наступлению преступ­ного результата: на собственные личные качества (силу, лов­кость, опыт, мастерство), на действия других лиц или механиз­мов, а также на иные обстоятельства, значение которых он оценивает неправильно, вследствие чего расчет на предотвраще­ние преступного результата оказывается неосновательным, само­надеянным, не имеющим достаточных к тому оснований. Приме­ром преступления, совершенного с легкомыслием, может слу­жить дело Ш., осужденного за убийство подростка О.

В целях предупреждения кражи рыбы из мереж Ш. сделал сигнализацию, для чего к мосткам, с которых мережи ставились в реку, провел из своего дома провода и подключил их к электросе­ти напряжением в 220 В, а в доме установил звонок. При попытке ночью разъединить провода от сигнализации с целью кражи ме­реж несовершеннолетний О. был убит электротоком.

В постановлении по этому делу Пленум Верховного Суда СССР с полным основанием указал, что «в данном случае Ш. проявил преступную самонадеянность, поскольку он знал об опасности, которую представляет для человека электроток на­пряжением в 220 В, но легкомысленно надеялся на предотвраще­ние тяжких последствий. При этом он рассчитывал не на случай­ность, а на такие объективные факторы, которые, по его мнению, исключали возможность наступления тяжких последствий» (он принял целый ряд технических мер по предупреждению случай­ного поражения электротоком, подключал сигнализацию к элек­тросети только тогда, когда сам находился дома, и широко опо­вестил односельчан о принятых им мерах). При подобной си­туации содеянное III. содержит состав причинения смерти по неосторожности, а не убийства.

Расчет, хотя и самонадеянный, на конкретные факторы, кото­рые, по мнению виновного, способны предотвратить наступление общественно опасных последствий, существенно отличает пре­ступное легкомыслие от косвенного умысла, при котором такой расчет отсутствует, хотя и возможна ни на чем не основанная надежда, что вредные последствия не наступят.

Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо, его совершившее, не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий, хотя при необходимой вни­мательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть (ч. 3 ст. 26 УК).

Небрежность — это единственная разновидность вины, при которой лицо не предвидит общественно опасных последствий своего деяния ни как неизбежных, ни как реально или даже абст­рактно возможных.

Сущность этого вида неосторожной вины заключается в том, что лицо, имея реальную возможность предвидеть общественно опасные последствия совершаемых им действий, не проявляет необходимой внимательности и предусмотрительности, чтобы совершить необходимые волевые действия для предотвращения указанных последствий, не превращает реальную возможность в действительность. Преступная небрежность представляет свое­образную форму психического отношения виновного к общест­венно опасным последствиям своих действий, где волевой эле­мент характеризуется волевым характером совершаемого винов­ным деяния и отсутствием волевых усилий, направленных на предотвращение общественно опасных последствий.

Небрежность характеризуется двумя признаками: отрицатель­ным и положительным.

Отрицательный признак небрежности включает: 1) отсутст­вие осознания общественной опасности совершаемого деяния: 2) отсутствие предвидения преступных последствий. Положи­тельный признак небрежности состоит в том, что виновный дол­жен был и мог проявить необходимую внимательность и преду­смотрительность и предвидеть наступление фактически причи­ненных общественно опасных последствий. Именно этот признак превращает небрежность в разновидность вины в ее уголовно­-правовом понимании. Он устанавливается с помощью двух кри­териев: долженствование означает объективный критерий, а воз­можность предвидения — субъективный критерий небрежности.

Объективный критерий небрежности имеет нормативный ха­рактер и означает обязанность лица предвидеть наступление об­щественно опасных последствий с соблюдением требований необ­ходимой внимательности и предусмотрительности. Эта обязан­ность может основываться на законе, должностном статусе виновного, профессиональных функциях или обязательных прави­лах общежития и т.д.Отсутствие обязанности предвидеть последст­вия исключает вину данного лица в их фактическом причинении.Но и наличие такой обязанности само по себе еще не является дос­таточным основанием для признания лица виновным. При наличии обязанности предвидеть последствия (объективный критерий не­брежности) необходимо еще установить, что лицо имело в данном случае реальную возможность предвидеть наступление общест­венно опасных последствий (субъективный критерий), но эту воз­можность не реализовало и последствий не избежало.

Субъективный критерий небрежности означает персональ­ную способность лица в конкретной ситуации и с учетом его ин­дивидуальных качеств предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий. Это означает, что возмож­ность предвидения последствий определяется: 1) особенностями ситуации, в которой совершается деяние; 2) индивидуальными качествами виновного. Ситуация не должна быть чрезмерно сложной, чтобы задача предвидеть последствия была в принципе осуществимой. А индивидуальные качества виновного (его физи­ческие данные, уровень развития, образование, профессиональ­ный и жизненный опыт, состояние здоровья, степень восприим­чивости и т.д.) должны позволять правильно воспринять инфор­мацию, вытекающую из обстановки совершения деяния, дать ей верную оценку и сделать обоснованные выводы. Наличие этих двух предпосылок делает для виновного реально возможным предвидение общественно опасных последствий.

Небрежность можно проиллюстрировать следующим приме­ром. Во время совместного распития спиртных напитков М. по­ссорился с К. и в тот момент, когда она поднесла фарфоровую чашку ко рту, чтобы напиться, ударил ее рукой по лицу. Разбив­шейся чашкой был поврежден глаз, что само по себе, по оценке экспертизы, явилось средней тяжести вредом здоровью, но по­влекло стойкие изменения глаза и неизгладимое обезображивание лица. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ изменила приговор суда, которым М. был осужден за умыш­ленное причинение тяжкого вреда здоровью, и квалифицировала его действия как причинение тяжкого вреда здоровью по неосто­рожности, поскольку, нанося удар по лицу, он не предвидел воз­можности причинения тяжкого вреда здоровью, хотя должен был и мог предвидеть такие последствия.

Законодательные формулировки легкомыслия и небрежности ориентированы на преступления с материальным составом. В свя­зи с этим возникает вопрос о возможности существования неос­торожности в преступлениях с формальным составом.

Неосторожность в виде легкомыслия в преступлениях с фор­мальным составом существовать не может по тем же соображени­ям, по которым в них не может быть косвенного умысла. А вопрос о возможности совершения таких преступлений по небрежности должен решаться в соответствии с действующим законом.

Введя норму о невиновном причинении вреда, законодатель предусмотрел два варианта субъективного случая: один из них ориентирован на формальные составы, другой — на материальные.

Невиновным закон признает совершение деяния, состав кото­рого является формальным, «если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать обще­ственной опасности своих действий (бездействия)» (ч. 1 ст. 28 УК). Из этого вытекает однозначный вывод: если лицо не осозна­вало общественной опасности своего деяния, но по обстоятельст­вам дела должно было и могло осознавать ее, деяние признается виновным. В этом случае вина выражается в виде небрежности.

Психологическое содержание обоих видов умысла и обоих видов неосторожности наглядно видно из следующей таблицы:

Критериями небрежности являются: обязанность предвидеть последствия (объективный); возможность их предвидеть при необходимой внимательно­сти и предусмотрительности (субъективный).