Некоторые вопросы организации науки

В науке о Природе нет, и не может быть изобретений. В науке возможно лишь открытие того, что есть в Природе. В построении моделей нет, и не может быть открытий. Модель – это изобретение, абстрагирование от «полной Природы». Наука, построенная на «создании моделей и их изучении для производства полезных цивилизации вещей», добивается на этом пути значительных успехов только в области механистического познания и весьма скромных – в области изучения принципов организации аппаратов мышления, сознания, живого вообще. Надо ли объяснять почему? Вспомним, что в античности Путь науки подразумевал поиск Бога.

В зависимости от сложности системы (понятие сложности системы мы рассматриваем по К. Боулдингу, в соответствии с «уровнем собственного отношения» системы к внешним сигналам или сообщениям), моделирование вносит большую или меньшую степень искажения в представление системы. И если примитивные кибернетические системы моделируемы более или менее адекватно (с точки зрения целевой задачи такого моделирования), то относительно сложных систем «уровня живого» этого утверждать нельзя.

Убежденное мнение всех специалистов в области того или иного моделирования в правильности и полезности примененных моделей, в конечном счете, всегда базируется на допущении достаточной мощности математического языка для модельного представления явлений и процессов окружающего мира с точностью, достаточной для их адекватного восприятия. Строго говоря, это допущение чисто эмпирическое, то есть ни коим образом не доказуемое.

Вопросы, связанные с оценкой эффективности и гарантиях математики довольно часто обсуждаются в серьезной математической литературе, и именно там указывается, например, что «Сколько бы удовлетворительным или неудовлетворительным ни было любое объяснение эффективности математики, важно отчетливо сознавать, что природа и математическое описание природы не одно и то же». Или «Мы не приблизились к пониманию взаимосвязи между физическим и математическим мирами» (физик Ф. Дайсон). И, наконец, приведем знаковое высказывание Эйнштейна об основах познания: «Самое непостижимое в этом мире то, что он постижим». А математикой предлагается пользоваться, уповая на высказывание о ней Хевисайда: «Стану ли я отказываться от обеда только потому, что не до конца понимаю процесс пищеварения?». От себя добавим: обед – обычно действие безопасное, но бывают всякие случайности. Интересно, помнил ли Хевисайд об этом?

Рассмотрению эффективности математики посвящено множество серьезных работ наиболее известных математиков. И, хотя везде сквозь признание невозможности решения этого вопроса в той или иной степени признается «удивительная эффективность математики», в стороне остается вопрос: а для чего именно она эффективна?

Вряд ли надо доказывать, что математика – это «вещь в себе» и в Природе не нуждается. Так сказать «виртуальная игра» в нечто, представляющее Природу в умах исследователей возможно несколько более точно, чем шахматы представляют собой описание военных действий. Но она дает на сегодняшний день лучшее из представимых приближений, и в модельном подходе наука смело следует за Хевисайдом.

Ну а Природа? Не говорит ли она нам «открытым текстом», что пора бы поискать те правила и законы, аксиомы и соглашения, которые были использованы при ее создании? Которыми пренебрегать нельзя, ибо это и есть тот единственный «изоморфный» ей язык?