2020-05-12
150
Биркин Иван Иванович - Биркин, Иван Иванович, - стряпчий, рязанец по происхождению, деятель Смутного времени. Сведения о нем отрывочны. В царствование Шуйского он вместе с братом Кириаком одно время стоял на стороне Тушинского вора; за это царь Василий отобрал у них поместья, возвращенные им, когда они с раскаянием вернулись к царю. В январе 1611 г. Прокопий Ляпунов послал Биркина в Нижний Новгород для переговоров ""о всяком договоре и о добром совете"". Здесь Биркин состоял членом воеводского управления до декабря 1611 г., когда был выбран вторым, после Пожарского, воеводой вновь образовавшегося нижегородского ополчения. Вскоре он был послан в составе депутации в Казань. С казанским отрядом прошел он к Пожарскому в Ярославль, но, рассорившись на почве честолюбия с вождями ополчения, вернулся в Казань. В январе 1613 г. Биркин был в Москве. Из дальнейшей жизни его известно только, что в 1615 - 17 годах он был воеводой в Мангазее.
http://www.onlinedics.ru/slovar/beo/b/birkin-ivan-ivanovich.html
Сохранилось изображение герба рода Биркиных.
Сашина мама с братом Игорем. 30.07.1939 год. В Мариуполе.
Во время оккупации Харькова мама и брат оставались в Харькове. Им было очень трудно. Ходили по сёлам, меняли вещи на продукты. Отец был на фронте и дошёл до Берлина.
9 мая 1947 год.
На соревнованиях по лёгкой атлетике. Стадион Динамо в Харькове, 1951 год.
1953 год. Саше 5 лет. Брат Игорь.
Саша занимался велосипедным спортом, гонялся на велотреке на стадионе Динамо в Харькове. В 1961 году 31 августа выиграл первенство Союза по велотреку и стал чемпионом Советского Союза. Был в сборной СССР, но за границу на соревнования его не выпустили из-за брата – он был военным и служил в секретных частях. Так Сашина спортивная карьера и оборвалась.
Учился в Киевском институте физкультуры. Потом вернулся в Харьков, работал тренером по велоспорту. Рано женился. Родилась дочь Оля в 1969 году. Перешёл на работу в такси. С первой женой развёлся.
Летом 1978 года мы вместе с Олей поехали в Бердянск.
Бердянск. 1978 год.
Вот там, на Бердянской косе, я увидела по-настоящему дикий пляж, на котором уточка сидела на яйцах, прямо на песке под пляжным зонтиком. И ни одного человека в радиусе 200 метров.
14 сентября 1980 года мы с Сашей поженились. Свадьба была скромной, дома. Но за две недели до этого у него на работе был профосмотр и на флюорографии обнаружили опухоль в лёгком. Сразу дали направление в больницу с предварительным диагнозом Рак(?). На свадьбу, правда, выпустили на 3 дня. Конечно, это сильно омрачило наш праздник. Его прооперировали 14 октября, а у меня накануне случилось воспаление лёгких, и меня положили в ту же больницу. Так и провели мы медовый месяц в тубдиспансере. И торчали там до самого нового года.
1983 год
Год был особенно тяжёлым. Приступы астмы были буквально через день, дважды я лежала в больнице. Начальник нашего отдела дал мне дополнительный месяц к отпуску за свой счёт и буквально выгнал на два месяца в санаторий от Харьковпроекта в Коктебеле (Планерское).
Коктебель – небольшой посёлок, расположенный у подножия древнего потухшего вулкана Кара-Даг. Чёрная Гора – в переводе с татарского. Здесь в начале 20-го века жил поэт и художник Максимилиан Волошин. Он построил дом на самом берегу моря и принимал в нём своих друзей – поэтов и писателей. Здесь гостили Марина Цветаева, Белла Ахмадулина, Есенин, Александр Грин, Блок и многие другие. Возле дома был высажен парк. Сейчас он разросся, и в тени деревьев редких пород приютились небольшие домики Дома Творчества Союза Писателей России. Сюда можно приехать, чтобы в тишине поработать.
Волошин завещал похоронить его на холме над Мёртвой Бухтой возле мыса Хамелеон. К его могиле ведёт тропинка, а чуть ниже неё в скале высечена скамья. С неё открывается удивительный вид на Кара-Даг и бухту Голубой залив, на берегу которой расположен Коктебель. Позже это место стало базой дельтапланеристов, и изменило название – Планерское.
Виды Кара-Дага.
Золотые ворота.
Профиль Волошина.
Я бродила с этюдником по горам и бухтам, рисовала, загорала, купалась.
Наслаждалась одиночеством, морем, ветром, солнцем, простором. Каперсы и воронцы, цветущие среди камней, покрытых пёстрой мозаикой мхов.
По вечерам собирались со знакомыми на набережной на скамеечке, на которой была вырезана надпись: «Друг! Прежде, чем присесть, подумай, нужен ли ты здесь». Хозяин этой скамеечки Альберт – удивительно колоритная фигура. Невысокий, накачанный, загорелый до черноты с длинными чёрными волосами и усами, похожий на вождя американских индейцев. Он работал на турбазе инструктором и водил группы туристов по Кара-Дагу. У него была удивительная коллекция полудрагоценных камней, найденных им в горах. Он сам шлифовал их и делал оправу. Свои работы продавал на набережной туристам. Каждое утро он приносил из погребов винсовхоза канистру сухого вина, или коньяка, и угощал всех знакомых. А знакомых у него было множество.
Его жена Генриетта была сценаристом на Мосфильме, по её сценариям сняли фильмы «Зелёная карета» и «Слоярис». Съёмки проходили в Коктебеле, в Тихой бухте и на Кара-Даге. Коктебель – это сказочное место, самой природой предназначенное для постановок фильмов. «Алые паруса», «Человек-амфибия», «Неуловимые мстители», и множество других фильмов были сняты здесь. Я подружилась с этими людьми и их знакомыми.
На второй месяц приехал Саша, и моим походам пришёл конец. Он увлекся ловлей крабов среди камней, а я должна была сидеть на берегу и восхищаться уловом. Крабов, правда, тут же выпускали, так, что они отделывались лёгким испугом. По вечерам гуляли по набережной возле Дома Творчества писателей. Тут собиралась творческая писательская и актёрская элита со всего Союза, но в основном москвичи. Мы познакомились со многими артистами и художниками.
Год.
Панорама Коктебеля.
В середине мая 1984 года я взяла отпуск и снова поехала в Коктебель. Я бывала во многих курортных местах, но нигде не ощущала такой свободы, лёгкости и творческого порыва, как здесь. В этот раз я познакомилась с группой художников из Москвы и местным жителем Болдыревым Рюриком Михайловичем. Старый диссидент, поэт, художник, он только что вышел из тюрьмы, где провёл 3 года за диссидентскую деятельность. Он был в молодости капитаном дальнего плавания, а сейчас жил в доме на краю посёлка возле Кара-Дага. Дом стоял над обрывом и огромный открытый балкон на цепях нависал над кромкой прибоя. В этом доме собиралась творческая элита Москвы, и постоянно звучали стихи, музыка, старинные романсы.
Позже, в 2008 году, в разгар чеченской войны, я написала небольшой очерк об одном вечере в этом доме.
Один летний день.
1984 год. Коктебель. Лето в разгаре. Солнце склоняется к западу и золотит вершины Кара-Дага. Его причудливый силуэт соперничает с громадами облаков, озарённых лучами заходящего светила. На набережной Дома Творчества Писателей, как всегда по вечерам, собирается народ. Вечерний променад с демонстрацией летней моды. На парапете выставляются творения художников и умельцев со всей страны. Все скамейки заняты, а мимо них течёт в обе стороны поток гуляющих.
Но мы обходим набережную стороной. По тихим пустынным улочкам мы идём к крайнему дому посёлка, прислонившемуся к самому подножию Кара-Дага. Дом стоит над обрывом. Прямо под застеклённой верандой шумит прибой. Сегодня ветрено. Похоже, что ночью будет шторм. Ветер залетает в распахнутые окна и шевелит лепестки белых роз, стоящих на старинном рояле. В этом доме всё говорит о его хозяине – и большой мольберт, и картины, и рояль, и огромные резные напольные часы в углу веранды, и штурвал на стене, и медвежья шкура, небрежно брошенная на диване. Запах душистого чая с жасмином смешивается с ароматом роз.
Сумерки сгущаются, но никто не хочет зажечь свечи, стоящие на рояле. Так хорошо просто сидеть и слушать шум моря. Но пальцы хозяина тихонько прикасаются к клавишам, и звуки «Лунной сонаты» сливаются с рокотом волн. Замирает последний аккорд, и вслед за ним рождается новый. Рояль поет о любви, о счастье, о светлой грусти. А на его полированных боках отражаются вспышки далёких зарниц.
Удивительная ночь. Поднимается полная луна. А сполохи далёкой грозы беззвучно озаряют небо и громады туч. И звуки рояля сменяются стихами.
Как звездочет, звезду целующий,
Я вспоминаю каждый час
Твой гибкий стан змеи тоскующей
И омуты зеленых глаз.
И тонких рук рельеф надломленный
Вокруг неразвитой груди…
И я, горячей кровью вскормленный.
Теряю голову почти.
Плечами никнешь ты усталыми,
А бедра трепета хотят.
И вороными опахалами
Твои ресницы тень таят.
Приди, ужаль под сердце чарами,
Обвейся! Кровь и силу пей!
Пусть вспыхнет страсть мечты пожарами,
И я сорвусь со всех цепей!
И вместо счастья будет бешенный
Порыв безумия души.
Как избавления повешенный
Я жду тебя в людской глуши!
А ты… другому сок томительный
Сейчас, быть может, отдаешь.
И поцелуй безумно-длительный
С каких-то губ случайных пьешь.
И, заломив запястья тонкие,
Слегка раскачивая стан,
Из глаз туманных искры звонкие
Роняешь в пьяный океан.
И вижу – пепельными змеями
Разметена твоя коса.
Так в ураган летят над реями
Разорванные паруса…
И снова рокочут струны, и снова сливаются воедино музыка, порывы ветра, шум прибоя под обрывом, бой старинных часов и томительно-щемящее чувство счастья.
В вдруг возникает новый звук. Издалека наплывает гул самолётов. Они летят откуда-то с юга, из-за моря. Один за другим, нарастая и затихая вдали, и снова нарастая и затихая. Это продолжается полчаса, час, два, три…
- Что это? Откуда они летят?
- Из Афганистана. Гробы везут…
До самого утра гудят самолёты, пробиваясь сквозь освещаемые сполохами зарниц тучи. Бесконечной вереницей. Сколько же их???
И снова лето. Лето 2008. И снова летят с юга самолёты…
Вера Фиженко.
11.08.2008.
***
Наконец в 1984 году я забеременела. Это было такое счастье! Я мечтала о ребенке с 15 лет. Даже собирала детские книжки для своего будущего малыша. Мечтала о доченьке. И дождалась!
Тут я уже беременная.
Беременность была тяжёлая. Почти 5 месяцев я пролежала на сохранении.
А на шестом месяце возникло подозрение, что у меня рак груди. Три раза делали соскоб. Что я пережила за это время, рассказывать не буду.
Наконец 14 февраля 1985 года родилась доченька! Какое это было счастье!
Роды тоже были с осложнениями. Ножное предлежание, и одна нога торчала наружу. Повезло, что потуг почти не было. Мне сделали 11 стимулирующих уколов. Воды отошли в час ночи, а уже в 7 часов 20 минут родилась Тонечка! Мне сразу сказали, что надо как можно раньше обратиться к невропатологу, потому, что после таких родов могут быть осложнения.
И уже в 3 недели мы начали лечение. Диагноз – ДЦП… Я помню эту ночь, когда мне назвали этот диагноз. Я рыдала всю ночь, отчаяние просто придавило к постели. Хорошо, что мама была рядом. Она подняла на ноги всех врачей города. Каждый день приходила медсестра делать уколы, через день в течение трёх лет мы ходили на расслабляющий массаж. Вдобавок обнаружилась дисплазия тазобедренных суставов, и пришлось надеть ортопедические штанишки. Дисплазия прошла к полугоду, а вот невропатия осталась. Тосенька вздрагивала и плакала от малейшего шума, даже от стука чайной ложечки об чашку. Позже это тоже постепенно прошло.
Тут Тосеньке 1 месяц
2месяца.
А тут 4 месяца.
4 месяца. С папой.
4 месяца.
Хорошо, что у мамы была относительно большая пенсия 240 рублей. Потому, что мои декретные были только 37 рублей. Саша работал водителем в ДОСААФе и получал 47 рублей и практически всё пропивал. Коляску мы купить не смогли и взяли у Наталочки Скорбач Димкину коляску. А ползунки и распашонки прислала Ира из Калининграда. Пеленки я пошила сама на швейной машинке Зингер, которую подарили моей прабабушке на свадьбу в 1882 году. Настоящий антиквариат! Но всё это были мелочи – у меня была ДОЧКА!
6 месяцев. С бабушкой.
Когда Тосеньке исполнилось 6 месяцев, мне удалось перейти на работу в школу№1, в которой я училась, совсем рядом с нашим домом. Там как раз освободилось место учителя рисования и труда. Мой диплом позволял преподавать рисование, и директор (моя бывшая учительница русской литературы) приняла меня на работу. Сначала на полставки - 9 часов, а через полгода и на полную ставку – 18 часов в неделю. Это, конечно, было очень удобно. Я могла в часы кормления приходить домой, а потом опять идти в школу. Хорошо, что мамочка могла побыть с манюней. Я прибегала домой, кормила, убирала, брала коляску и шла в поликлинику на массаж, в магазин, или гулять. Вечером стирала пелёнки и подгузники, готовилась к урокам на завтра, писала планы, а утром всё сначала. Конечно, я не знаю, как справлялась бы без мамы. Она взяла на себя готовку и присмотр за малышкой, когда меня не было. Саша помогал недели две, потом запил.
Трудно передать мою благодарность маме! То, что я вообще появилась на свет, выросла, научилась быть самостоятельной, приобрела профессию – это всё её заслуга. Как же ей было тяжело одной меня растить! И она всегда была рядом в самые трудные минуты моей жизни. Вот уж верна поговорка – «Нет на свете милей дружка, чем родная матушка!» И я благодарна Судьбе за то, что смогла доставить ей самое большое счастье всех стариков – нянчить внучку! Она вела, правда не долго, дневник Тосиного развития.
В начале октября – 2 зубика. Первый 30.09.
14 октября встала в кроватке (на пятку, опасались пареза стопы).
15 октября – купили манеж. Стоит.
16 октября – цепляясь за сетку, встаёт и топает. Любит сбрасывать платок с бра.
27 октября – стала садиться, свободнее двигаться, «Ладушки» и «Ура!». По сетке манежа залезла выше и перевесилась вниз. С удовольствием сосёт куриную косточку. Сначала двумя руками, потом одной, потом оставила её во рту и освободила руки.
Уже «падает» в кроватке с осторожностью подгибая головку и по возможности выбирая место, предварительно часто придерживается рукой и приседает.
Стала теребить бахрому коврика, перешагнула ручку кресла, села верхом на надувную куколку.
27.10. – Сидит хорошо и в ванночке, корпус держит вертикально, стоя на коленях и не держится ни за что. Пукнув, громко хохотала. Топает по кроватке, держась часто одной рукой. Хлопает ладошками, зацепившись за кровать локотками.
5.11. – Стала подавать просимые предметы – Дай книжку (берёт издалека), хрюшку, ложку, но ещё не всегда.
9.11 – Смотрели телевизор. Вдруг на резкий звук заигравшего джаза, заткнула уши двумя указательными паличиками (Что ЭТО???)
В течении дня часто произносит «Мам», «Баба» и «Папа». Заговорила в 7 месяцев, но потом перестала. Под пение ритмично приседает попкой – «пританцовывает».
13.11. – Стала упорно искать и отыскивать спрятанные вещи. Раньше мирилась с их исчезновением.
15.11 – Знает многие игрушки по их названиям и чётко на них смотрит (горшок), или подаёт. Произносит «Мама», «Пмпа» и «Баба», адресуя их правильно.
Начинает садиться в коляске, совсем высоко залезает на манеж.
18.11 – Проснувшись во дворе, кричала «Мама!» совершенно чётко.
Начинает стоять, ни за что не держась, даже встаёт на тахте ни за что не держась, потом ещё падает.
Пытается есть ложкой сама. Шаловливая, весёлая и спокойная девонька. Знает слово «Нельзя».
23.11. – В ботиночках топает по полу, когда её держат за руки.
25.11. – Ножки крепнут тоже увереннее. Ночью писает в горшочек, (обтянутый байкой) – все 2-3 раза. «Мама» стало обычным позывным. Любит бросать игрушки из кроватки и манежа на пол. Очень любит картинки в книжке и очень смачно говорит «Ах!» на всё, что привлекает внимание.
7.12. – Поела свои «каки». Крепнет, топает за одну руку держась. После игры с горшком перестала в него писать.
19.12. Села на высокий стульчик и ест за столом.
25.12. – Из него вылазит. Вылезла из кровати. Как – не знаем. Вера нашла её на полу. Плакала, но не от боли. Просила «мама!».
1986 год.
6.01. – Сделала по коврику 5 шажков самостоятельно, неся в руках игрушки. С пустыми руками отрываться от опоры не решается. В кроватке иногда тоже шагает не держась. Любит кататься в колясках (просит «Аа-аа!») и сама их катает.
7.01 – Купили ей «сидячую» коляску. С радостью катается в ней по комнате.
9.01 – Стала капризной, крикливой, сердится. Всё понимает, но не говорит. Охотно и быстро собирает пирамидку. Книги очень любит, но рвёт. Всё бросает на пол. Шустрая, как ртуть. На ходу всё стягивает. Ручонки шаловливые.
10.01. Я не успеваю за ней. Уже три раза она, вырвавшись, упала и порядком ударилась. Пока Вера на каникулах, я как-то справляюсь. Позже, когда малышка совсем пойдёт, не представляю, что буду делать. Я еле шевелюсь.
1.02. – Тошка зашагала сама.
4.02. – Выходит за пределы комнаты самостоятельно. Это подарок к бабиному дню рождения.
1-5. 03. – Залезла на диван-кровать. Предварительно научилась спускаться с него. Бегает.
8-10. 03. – Залезла на кресло-кровать и слазит с него. Ходит на улице в валенках и галошах и в шубке. Как пингвин. Сама засыпает.
11-19.03 – залезла на кресло в моей комнате, но ещё слазит с трудом. Оно выше. Сама засыпает. Проснувшись, играет, не кричит, не капризничает. Часто падает, но сама встаёт и истерик не устраивает. Потрёт ушибленное место, и идёт дальше. Иногда попытается похныкать, но не найдя проявления сочувствия, замолкает.
Приветлива. Охотно «прощается» со всеми. Всех «кормит». Бегучая страшно. Любит листать и смотреть книги.
Я читаю эти запись со слезами. Сколько же в них любви и нежности! Мамочка моя любимая! Ты всегда со мной!
9 месяцев. Ноябрь 1985 года.
С соседкой Машей.
На третьем этаже нашего подъезда жили соседи Маша и Коля. Маша в 42 года родила двойню. То было время тотального дефицита. Магазины стояли пустые. Купить детскую одежду было крайне трудно. Вот мы с Машей и пошили из искусственного меха сначала мешки для прогулок, а потом они превратились в шубки. У Маши девочки родились недоношенными, по 1.7 кг. Потом, правда, догнали и набрали вес. Но были очень неспокойными. Бедная Маша с ними намаялась. Засыпали только на руках, и она часами на улице укачивала их, в коляске спать не хотели. Надя и Люба были на полгода старше Тосеньки, так что компания была обеспечена.
Рядом со мной соседский мальчик Сашенька со второго этажа. На год старше Тоши. В год у него обнаружили ДЦП, когда он уже начал ходить. Но было уже поздно начинать лечение. Он так и остался хромым. Позже мне сказал один врач, что ДЦП можно вылечить к трём годам, если начинать лечение до месяца. Если до полугода – можно вылечить к 14 годам, а если позже – то никогда. Беда в том, что педиатры часто не могут поставить диагноз, пока ребёнок не начинает становиться на ножки. А это уже поздно. Нам повезло – опытный врач и мои усилия помогли. Тосенька хромала немножко, подволакивала ножку, когда бегала, до трёх лет. Потом всё действительно прошло.
06.01. 1986 года. Первый шажок.
11 месяцев. Февраль 1986 года.
Июнь 1986 года.
Летом мы каждый день ездили в лесопарк, брали напрокат раскладушки и проводили там весь день под берёзками.
Июнь 1986 года
Мне доставляло огромную радость шить для моей доченьки. Как будто куклу одевала. И она, несмотря на дефицит в магазинах, всегда была в хорошеньких платьицах, пальтишках и костюмчиках. Ведь одежда, пошитая и связанная мамой, или бабушкой, не только бережёт тепло, но и защищает ребёнка от сглазов, хранит его ауру.
Как многого лишены современные женщины, которые покупают одежду своим детям в магазинах! И как многого лишены их дети! Они беззащитны перед миром. Не зря в старину мамы шили одежду дочкам из своих сарафанов и сорочек, а сыночкам из папиных рубашек, передавая родительскую энергию и защиту. И украшали её обережной вышивкой. И я мечтала, как буду шить и вязать для своих внуков, когда они у меня появятся.
Но, к сожалению, мечте не суждено было сбыться. Тося с внучкой живут в Киеве, и видела я мою малышку только один раз.
Июнь 1986 года. В нашем дворе. Шура Есипова, Олежек Есипов, Маша Бондаренко с Надей, Тосенька, баба Надя с Любой и я.
Первый новогодний утренник в яслях.
В сентябре 1986 года Тосенька пошла в ясли. Бабушка уже не справлялась. Это было нелёгкое испытание. Надо было поднять её рано утром, с плачем одеть, отвезти в ясли и это всё под крики. Но как только дверь группы закрывалась, плач тут же прекращался. Ей в яслях нравилось, с детками играла спокойно. Группы были небольшими, ясельки уютными, воспитательница Рита Абакаровна милая и спокойная.
На Новый год я сделала первую корону Снежинки и нарисовала плакат с белочкой.
Год.
Но через год нас перевели уже в детский садик на улице Ольминского. Там условия были уже совсем не такими благополучными. Воспитатели грубые, просто издевались над детьми. Вдобавок полная антисанитария. По кухне бегали крысы. В результате в марте Тоська заболела желтухой. Надо было положить её в инфекционную больницу. Но ей уже было 2 года, а в больницу с мамами брали только до 2-х лет. Я кинулась в Горздрав к главному педиатру города. Мы с ним очень плотно контактировали во время работы над роддомом и неонатальным центром на Салтовке и дружеские отношения сохранились. Его записка помогла мне попасть в больницу вместе с Тосенькой.
Главврач, скрипя зубами, сделала мне одолжение и разрешила быть в боксе с Тошей, при условии, что я буду ухаживать за всеми детками в палате. А там было 7 человек – трое трёхлетних, двое четырёхлетних, пятилетняя девочка и двухлетняя Тосенька. У всех болезнь Боткина. А я Боткина не болела. Я должна была всех мыть, убирать в палате, кормить, развлекать, читать книжки, вытирать попы. Еду развозили на каталках и ставили на окошечко в дверях. И пока каталка ехала до конца коридора и возвращалась, надо было всех малышей накормить, посадить на горшки, вытереть попы, помыть руки, поесть самой и поставить на окошко грязную посуду. Часто я не успевала и санитарки ругались, потому, что в коридор мне не разрешали выходить, и им приходилось ждать. Дети, больные, запертые в тесном пространстве, капризничали, плакали, пытались драться, но я этого не допускала. Так прошёл месяц, и я умудрилась не заразиться и не свихнуться.
Но наступило лето, каникулы, и мы снова могли проводить целые дни в лесопарке. Ездили с Машей и девочками на Бараньи Лбы, собирали землянику, загорали.
Часто ходили в зоопарк с Машей и соседкой Шурой Есиповой, с сыном Олежкой.
Любимое занятие было кормить оленей. Мы собирали дикие груши, корки от арбузов и дынь и с полными кульками ехали в зоопарк. Однажды марал вырвал у Тоськи из рук кулёк с корками и сжевал его полностью. Я так испугалась! Вдруг зверю будет плохо! Но олень благополучно пережил этот случай и ещё много лет жил в зоопарке.
Год.
Летом мы впервые с Тосей поехали в Коктебель. Жили у Греты. Альберт год назад погиб на охоте в горах. Грета захотела быть крёстной матерью Тоси, и взяла Егора, друга Альберта, кумом. Тосю покрестили в Феодосии в церкви в Айвазовском возле вокзала.
Вот такими красивыми и загорелыми мы приехали из Коктебеля.
Но к осени опять остро встал вопрос с садиком. Я не хотела опять вести Тосеньку туда, где мы были. Я хотела, как все мамы, самого лучшего для своего ребёнка. А самым лучшим в нашем районе и во всём городе был садик Управления Внутренних Дел на улице Чернышевского. Но попасть туда было просто нереально. Милицейское начальство стояло по три года в очереди, чтобы их детей приняли в этот садик. Но моё желание было таким сильным, что Вселенная меня услышала. Это во второй раз в жизни я убедилась, что желания человека всегда исполняются, если они чисты и сильны.
Наша школа заключила договор с Управлением Внутренних Дел о наборе класса шестилеток на базе 69-го садика. И наша завуч Ольга Ивановна договорилась, что одного ребёнка наших учителей примут в этот садик. И этим ребёнком стала Тосенька! И она попала в одну группу с внучкой начальника УВД Харькова Бандурки. Естественно, и отношение к детям, и уход за ними разительно отличались от обычного садика, в котором мы были раньше.
Но Тоша была, всё-таки, ослаблена после желтухи. Поэтому в первый же год переболела в садике и ветрянкой, и скарлатиной, и краснухой. Но я была довольна – чем раньше ребёнок переболеет всеми детскими болезнями, тем крепче будет иммунитет.
Утренник в садике.
Моя работа в школе приносила мне большое удовлетворение. Никогда раньше, до рождения ребёнка, я не испытывала желания возиться с детьми. Более того, понимание того, что у меня вовсе может не быть детей, вызывало порой просто неприязнь к чужим детям. Но всё резко изменилось после родов. Да и приступы астмы прошли и больше не возвращались.
Мне было скучно вести уроки рисования и труда по стандартной программе. Моя творческая натура требовала разнообразия. У меня были свои представления о том, как надо развивать в детях чувство прекрасного. Мне хотелось сделать рисование, как в японских школах, предметом, который связывает все знания ребёнка о мире в единое целое.
За основу я взяла программу для художественных школ Бориса Неменского. Но пришлось адаптировать её для обычной школы, в которой рисование преподавалось 2 часа в неделю вместо 12, как у Неменского. Многие уроки я разрабатывала сама. Часто соединяла уроки рисования и труда, делала спаренные уроки. Завуч Ольга Ивановна поддерживала меня во всём. В результате уже через два года мне дали звание Учитель-методист и пединститут стал присылать студентов ко мне на практику. Я считала, что изучение изобразительного искусства должно быть поэтапным и последовательно показывать ребёнку, как можно воплощать свои замыслы с помощью различных художественных материалов и техник, что такое моделирование, конструирование, где в повседневной жизни люди сталкиваются с работой художника, что такое история искусств и как она связана с историей человечества. И многое мне удалось. Из моих учеников 37 человек поступили в художественный институт и стали профессиональными художниками и дизайнерами. Многие сделали прикладное творчество своим заработком. Мне хотелось сделать программу для родителей для самостоятельных занятий дома с детьми, но пока это не удалось воплотить.
Год.
14. февраля 1989 года.
В то лето мы каждый день ездили с Машей и девочками на речку, ходили в зоопарк.
Мы купили Тосе скейтборд, и она моталась на нём по парку Шевченко, вызывая удивление окружающих: - Надо же! Такая малявка, а так катается!
Тоська была весёлой, шаловливой и доброй девочкой. Такое Солнышко!
В зоопарке.
Миша из Ленинграда, внук соседки.
С соседской кошкой Муркой.
Год.
В 1990 году к нам в гости приехал наш институтский друг вьетнамец Тон. Мы подружились ещё в студенческом лагере в Малиновке. Это была забавная история. Однажды мы с Иркой шли вечером из кино из Малиновки, и к нам пристали местные парни. Мы старались отвязаться от них, но не получалось. Они были подвыпившие и настырные. Но, на счастье, сзади нас шёл вьетнамец Тон, который к тому времени уже был чемпионом Украины среди студенческих команд по карате. Он весил 43 килограмма, но легко раскидал 3х здоровых парней. И проводил нас домой. Так он и вошёл в нашу компанию. Он приходил в наш дом, как домой. В то время во Вьетнаме шла война, и его родители погибли. Он называл мою маму мамой. Он влюбился в девочку со второго курса, Таню Голышевскую, и, когда уезжал домой после окончания института, попросил меня помогать ей. Так мы и познакомились. Таня вышла замуж за парня на год младше меня, и у них родился сын Миша.
Тон женился во Вьетнаме, у него родились двое деток, и дочку он назвал Та Чи Ана – в честь Тани.
В нашу компанию входила и Виточка Гальперина, которую я знала с 5-летнего возраста. Она, фактически, выросла в нашем доме. Её мама – инвалид 2 группы, часто лежала в больницах, и Витуля жила у нас.
Сидят: Витуля с подругами.
Она тоже училась в ХИСИ на архитектурном факультете, и после окончания вышла замуж за Рама - парня из Непала. У них родился сын Лёша. Позже они уехали в Англию. Там родился второй сын Робин. Такая интернациональная компания у нас получилась.
Когда приехал Тон, мы принимали его все вместе. Они жили у нас, а потом поехали на дачу к Витуле в Южный посёлок. Наши дети были почти ровесниками. Жена Тона по-русски не говорила, но это не мешало нам понимать друг друга.
Это мы на даче у Виты и Рама.
Возникла проблема с питанием. Наши дети не хотели есть вьетнамскую еду, а дети Тона не ели наших блюд. Так что Лен готовила для своих детей отдельно. Единственное, что они оценили – это мой Наполеон. Пошёл на «УРА!!!».
В нашем дворе возле окошка кухни с мамочкой.
В детском садике. 1990 год.
Год.
Выпускной утренник в детском саду.
С Машей, Любой и Надей. На свадьбе у Юли Печатновой с Леной Зубовой.
***
В августе 1991 года произошло событие, полностью перевернувшее всю нашу жизнь. СССР прекратил своё существование. Я помню, как мы услышали это сообщение. Мы стояли с Татьяной Игоревной у окна в классе и с ужасом смотрели друг на друга. А по радио говорили о танках в Москве, о штурме Белого Дома, о стрельбе на улицах и первых убитых. Мы понимали, происходит нечто страшное, но что последует за этим, нам было просто невозможно представить. Вся наша такая привычная и устоявшаяся жизнь летела под откос. Рушился социалистический строй, при котором мы чувствовали себя спокойно и защищёнными. Впереди была полная неизвестность. Но надо было приспосабливаться жить в новых условиях.
В магазинах исчезли продукты, если где-то что-то появлялось – выстраивались огромные очереди. Занимали очередь, и бежали сообщить всем соседям, что во дворе гастронома дают кальцинированную соду, или что-то ещё. И сбегался весь двор. Появились продуктовые карточки, по которым давали только определённое количество продуктов в одни руки. Например, лоток яиц. Тогда приходили семьями, чтобы каждый мог взять по лотку.
Тоше исполнилось 6 лет. Она уже была готова к школе. Умела читать и считать. Мы решили, что не стоит передерживать, чтобы не потеряла интерес к учёбе. Тем более, что моя подруга Татьяна Игоревна, набирала первый класс.
1 сентября 1991 года.
1-Г класс. 1991 год.
Год.
2-Г класс.
Тосин подарок мне на День Рождения. Тут показана вся наша многообразная жизнь. Мы с Тосей читаем книжки, играем в «дракошу» и «волчонка», гуляем с Витой, мама в халатике, мама готовит, мама идёт на базар, мама – Ангел Вера!
Год.
3-Г класс.
Как только Тося пошла в школу, мы записались на плавание на стадионе Пионер. Три раза в неделю рано утром до занятий ехали в бассейн к 6.30 часам, а потом сразу в школу. Трудновато было вставать так рано. Но Тосе нравилось плавать. Правда, это продолжалось только до третьего класса. Секция была спортивная, дальше отбирали самых способных детей для соревнований, а у Тоси от больших нагрузок болела голова. Сказывались тяжёлые роды. У невропатолога мы продолжали наблюдаться.
Наш двор на улице Дарвина. В клубе “Поиск». В клубе при ЖЭКе проходили занятия по английскому языку, керамике, рисованию.
Клуб «Поиск».
Ходили мы и на хор во Дворец пионеров. Но мишка нам на ухо наступил. Хотя пела Тоська с удовольствием.
После 3-го класса я устроилась воспитателем в пионерский лагерь «Гвоздика». И Тоську, естественно, тоже туда пристроила.
Пионерский лагерь «Гвоздика». Ярмарка.
Год.
Этот год был наполнен такими событиями, что даже с трудом могу рассказать о них.
Весной должна была открыться станция метро «Архитектора Бекетова» прямо возле нашего дома. И я поняла, что пришло время вырваться из коммунальной квартиры, в которой мы жили. Она находилась на первом этаже, выходила прямо на улицу Пушкинскую, в центре города, и идеально подходила для какого-нибудь магазина. Близость метро увеличивала её стоимость. Последние пять лет у нас были новые соседи – молодая пара ребят-альпинистов. Они тоже были не против своей отдельной квартиры, и мы дали объявление. В мае нашёлся покупатель. Теперь нам надо было подобрать себе вариант для переезда.
Но в конце апреля у мамы обнаружилась опухоль лимфатического узла в паху. Мама мне сразу сказала: «Веруня! Я врач, я понимаю, что это такое. Не мучай ни себя, ни меня. Я смерти не боюсь. Пока я жива – смерти нет. А когда смерть придёт – меня уже не будет. Это лимфосаркома. Это быстрый процесс. Мучиться долго не буду». Ей было трудно ходить, и на сделку по продаже квартиры мы везли её на машине. Ей так хотелось хоть немного пожить в изолированной квартире! Она считала, что виновата передо мной за то, что не смогла дать мне отдельное жильё.
В июле агентство подобрало нам квартиру возле стадиона Пионер на улице Культуры. Три комнаты на высоком первом этаже. Нас это вполне устраивало. Но хозяева этой квартиры уезжали в Германию и ждали визу. Наш покупатель согласился подождать, и я начала собирать вещи.
Маме с каждым днём становилось всё хуже, у неё уже начались боли. Сашка пил. Спасибо, завуч выбила для Тоси путёвку в Евпаторию, чтобы она не видела этого кошмара. В августе она уехала на месяц на море.
Евпатория. Август 1995 год.
Тоська привезла из Евпатории для бабушки ароматную южную дыню. Мама очень любила дыни.
Это был год, когда случилась авария на Диканёвских очистных сооружениях в Харькове. На три месяца город остался без воды. Её развозили в цистернах по дворам, и люди выстаивали очереди, чтобы набрать канистры. А мне приходилось каждый день стирать мамины простыни и пелёнки – она уже не вставала.
30 августа наши продавцы наконец освободили нам квартиру. Покупатель согласился подождать ещё две недели, и я срочно запустила туда рабочих, чтобы хоть какой-то ремонт сделать. Спасибо, помогли родители из Тосиного класса. Я как раз была в нём классным руководителем. Они поклеили обои за очень небольшие деньги и очень быстро.
Тося приехала к первому сентября, и её взяла к себе мама Андрея Санина – Тосиного одноклассника. Было невозможно находиться ребёнку вместе с умирающим человеком. 30 августа Тося нашла во дворе щенка. Мы взяли его домой. Мама посмотрела на него, и сказала: «Это вам будет вместо меня». Собачку назвали Джеська.
Мама очень мужественно переносила боль. Когда я плакала, глядя на неё, она меня ещё и утешала: «Ничего, солнышко! Всё будет хорошо!». Опухоль выросла уже до огромных размеров – с голову ребёнка. Всё время держалась температура. Она часто теряла сознание и кричала во сне. Спать я не могла. Проваливалась в сон на 15 минут, а потом снова была возле неё.
С первого сентября начались занятия в школе. Мне проходилось вести уроки. Это был сплошной кошмар – улыбаться детям, глотая слёзы. Иногда не выдерживала - выходила в коридор посреди урока и плакала. Потом вытирала слёзы и снова с улыбкой заходила в класс.
После занятий спешила домой, готовила обед рабочим, мыла маму, ехала на новую квартиру, кормить рабочих. Возвращалась, стояла в очереди за водой, стирала. Сашка был всё время в запое. А врач отказывалась выписать наркотики для обезболивания.
Наконец 14 сентября пришла медсестра и сделала укол. Маме стало чуть легче. Она пришла в сознание и её последними словами были: «Верунечка! Спасибо тебе за всё!». Как будто благословила. После этого заснула, и больше не проснулась. Утром 15 сентября у меня уже не было мамы.
Всю следующую ночь я просидела возле остывающего тела, и мысленно разговаривала с мамой. Это была последняя ночь, когда мы были вместе. Когда я могла потрогать её руку, погладить волосы. Я просила прощения за всё, что не успела сделать для неё. За то, что причиняла ей страдания, когда она смотрела на то, что происходило в моей семье. Нет большей боли, чем смотреть на боль своего ребёнка. Я старалась, как могла, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Нет ничего более страшного в жизни, чем одинокая старость, чем сознание, что ты никому не нужен. Как нужны в старости слова любви, забота, тепло. Я старалась дать ей всё, что могла. Только суета, работа, часто мешали побыть с ней. И вот завтра мы расстанемся навсегда.
Я была в полной растерянности. Как организовать похороны, поминки? Спасибо – учителя и одноклассники помогли. А Витя Зайцев организовал машину, венки, справки и всё остальное. Что бы я без него делала?! Соседи по квартире к этому времени уже выехали, все вещи были упакованы и готовы к переезду. Соседи по дому принесли посуду, стулья, накрыли стол. Я была как в полусне.
17 сентября были похороны. Мама хотела, чтобы её кремировали.
18 сентября пришла Наталочка Скорбач, помогла сделать уборку в новой квартире после ремонта.
19 сентября мы переезжали. Из школы прислали старшеклассников, чтобы помогли погрузить вещи в машину. Денег на оплату рабочих для переезда у меня уже не было.
***
И вот мы в новой квартире. Кое-как расставили мебель, разложили вещи. Началась новая жизнь. Для меня было благом, что мы уехали из старой квартиры. Как будто мама осталась там, а мы просто где-то в гостях. И можем вернуться к ней в любой момент. Тося всё время плакала. И на меня одиночество наваливалось страшной тяжестью, хоть я и была уже взрослым человеком. В мире всегда были я и мама. Она была опорой, поддержкой в трудные минуты. Кроме неё у меня не было близких родственников. Но надо было держаться и поддерживать дочку.
Мучила мысль, что я за суетой всё время откладывала общение с мамой. Хотела записать её голос на магнитофон – и не сделала, хотела записать её воспоминания, и не нашла времени. А теперь уже ПОЗДНО!!! Никогда больше не состоятся эти разговоры. Не существует «Потом». «Потом» - это НИКОГДА!!! Жизнь так быстротечна! А родные и близкие люди так быстро уходят! Казалось, что мама – это часть моей жизни, что она будет всегда. И вот её нет! Осталось только сожаление о потерянных моментах близости, невысказанные слова благодарности, тепло поцелуев, запах её волос.
После похорон я совсем развалилась. Исчезло напряжение, которое держало в тонусе. Обострились все болячки, всё чаще стали приступы почечнокаменной болезни, позвоночник просто «рассыпался» от постоянного переворачивания мамы, от тяжести. Да ещё обострился энцефалит. Надо было бы лечь в больницу, но Тосю не с кем было оставить. На Сашу надежды не было. Он в трудные моменты жизни прятался в запой. Пришлось идти на дневной стационар и проходить курс уколов на ногах.
Держало только осознание, что теперь я старшая в семье, и на мне ответственность за моего ребёнка. Что только от меня зависит её благополучие, здоровье и жизнь. И финансовое обеспечение семьи тоже. Маминой пенсии уже не было, Саша работал на троллейбусе. Зарабатывал неплохо, но очень много пропивал. Я взяла две ставки. Это было, конечно, очень трудно.
Трудно было и всей стране. После развала Советского Союза прошла приватизация всех заводов. Кучка бандитов захватила то, что было создано всем народом на протяжении 70 лет, что принадлежало народу. Новые хозяева спешили награбить как можно больше. Заводы останавливались, оборудование резали на металлолом, люди оставались без работы. Задерживали зарплаты и учителям.
В декабре Тося сломала руку. Перелом был сложным, осколки собирали под рентгеном 3 часа. Рука была в гипсе 2 месяца.
Хозяева квартиры, уезжая за границу, оставили нам огромного рыжего породистого кота Епифана. Кот был избалован, ел только свежее мясо. А мы привезли Джеську. Конечно, кот её не принял, и постоянно пытался напасть. Приходилось всё время следить, чтобы двери между комнатами были закрыты. Но однажды не уследили. Саша пришёл с Джеськой с прогулки и в коридоре наступил ей на лапку. Она завизжала. Это был знак для кота, что её надо наказать. Я была с ним в спальне, и еле успела закрыть дверь перед его носом. И он бросился на меня.
Больше двух минут он драл мне ноги, а я кричала. Сашка прибежал с веником, стал лупить кота, изломал веник в клочья, но отогнать озверевшую тварь не мог. Кот весил 8 килограммов, и справиться с ним было не просто. Он спрятался под кровать, а Сашка схватил швабру и вытаскивал его оттуда. Я боялась, что он его убьёт. Наконец, вытащил шипящего ирода, и вышвырнул его на лестницу. Но он успел проколоть мне вены на ногах и не удавалось остановить кровь в течении 5 часов. Кожа висела клочьями, я была вся в крови. Когда на следующий день пришла к хирургу – он ужаснулся: «Кто это тебя так???» «Кот!». «Убил бы гада!». Кота отдали знакомым старых хозяев.
Год.
Наконец закончился страшный 1995 год. Но легче не стало. Страна погружалась во всё больший хаос. Разваливалось народное хозяйство, Новоиспечённые олигархи стремились к наживе. Появилось множество безработных и бомжей. Зарплаты на предприятиях задерживались. Люди не получали денег по полгода и больше. Зарплаты выдавали на заводах продукцией. Сможешь продать – будешь с деньгами. Не сможешь – помирай с голоду.
В школе было так же. Многие учителя брали учеников, и тем спасались. Многих выручали дачи и огороды. Но у меня не было ни того, ни другого.
Выручали студенты, которым я делала курсовые проекты. Но это были разовые заработки. Ещё вязала на заказ. Были постоянные клиенты, довольно состоятельные, которым хотелось эксклюзива. Да и Тосю надо было одевать. Ей тоже и вязала, и шила.
Подводило здоровье. Обострения энцефалита требовали лечения в больнице. Но я не могла себе этого позволить. Тосю не с кем было оставить. Лечилась амбулаторно. И почки отказывали. Приступ за приступом. Денег не хватало. Сашка начал распродавать библиотеку. У нас было огромное количество книг. Продал наши обручальные кольца. Все деньги пропивал.
Я старалась держаться и не показывать Тосе, в каком отчаянии бывала иногда. Бывали дни, когда еды хватало только Тосе и Саше. Мы часто ходили на родник через Шатиловку с Джеськой, и по дороге собирали опавшие яблоки и варили компоты. Джеська такой забавной была. Но с прогулок возвращалась вся в репьяхах, и приходилось их вытаскивать. Этот весёлый комочек скрашивал нашу жизнь.
Год.
Весной обострились все болячки. Вдобавок, я сделала УЗИ, и оказалось, что левая почка полностью забита камнями и не проходима. Предлагали удаление. У меня не было никакой возможности делать операцию. Даже не буду пытаться передать своё отчаяние.
Но видно, не зря так устроено в жизни, что Бог никогда не даёт испытаний не по силам человека. Даёт только то, что человек может выдержать. А потом даёт выбор – два пути выхода из ситуации. И вся дальнейшая жизни человека зависит только от его собственного выбора.
В апреле моя подруга и коллега по школе Лена Крупка рассказала мне о новой сетевой компании «Визион», которая распространяла биологически активные добавки. Она давала возможность поправить здоровье и при этом заработать. Моей первой реакцией было: «Ты что, с ума сошла?! Я никогда ничего не продавала и не умею этого делать!». Лена спокойно ответила: «У тебя есть другой выход? Кому нужна твоя Тося, если с тобой что-нибудь случится?». И я поняла, что действительно надо что-то делать. Это был шанс. Ведь если хочешь что-то изменить в жизни, надо действовать по-новому. Старые действия приведут к старому результату. Не знаешь как – научись!
Я же не дура. Учиться умею.
Очень трудно было перешагнуть психологический барьер продаж. Да и денег, чтобы начать, не было совсем. В апреле нас предупредили, что отпускные дадут в сентябре, а август предложили оформить, как отпуск за свой счёт. На всё лето мы оставались без денег. Многие учителя пошли реализаторами на лотки в метро. Но этого я опасалась, слышала, как хозяева обманывают реализаторов.
Чтобы начать своё дело, надо было купить у компании продукт на
