Оптинскому старцу Макарию

 

16 ноября 1854 года

Многоуважаемый и искренно любимый батюшка!

Прошу Вас принять и мое от всего сердца поздравление с наступающим днем Вашего рождения и желание Вам всего лучшего, особенно здоровья, спокойствия и всех благ, какие за Ваши молитвы Бог посылает другим. Да продлит Господь Вашу жизнь на утешение всем любящим Вас!

Я имел счастье получить Ваше письмо от 9 ноября, в котором Вы изволите писать, что с главами Каллиста, кажется, надобно будет поступить так же, как с стишною книгою святого Симеона Нового Богослова, потому что эти главы не для всех понятны. Признаюсь Вам, милостивый батюшка, что мне было бы крайне жаль, если бы это случилось.

Слова Марка Подвижника еще менее понятны и потому также не для всех доступны, но зато для тех, кто может ими пользоваться, они могут объяснить многое существенное и оградить их понятие от западных лжетолкований.

Те же, кто поймут, могут передать другим. Вы сами тоже желали напечатать Каллиста. Митрополит же, когда говорил о нем, еще не прочел его, а только начал читать.

К тому же, не говоря уже о других достоинствах, эта книга важна уже и потому, что она не находится ни на каких других языках и даже издателю греческой «Филокалѝи» была неизвестна, как видно из тех глав Каллиста Катафигиота, которые там напечатаны и о которых сказано: оставшиеся или уцелевшие из писаний Каллиста.

Печатать же одно общепонятное и, следовательно, общеизвестное имеет, кажется, тоже свой вред. Многие именно оттого не берутся за наши духовные книги, а ищут иностранные, что наши по большей части повторяют всем известные истины, которые «можно знать и не читая» (говорят они).

Простите меня, батюшка, что я взял смелость сказать Вам это мнение мое, к которому, впрочем, нужным считаю прибавить, что я не с тем выразил его, чтобы иметь влияние на Ваше, — я далек от такой самонадеянности, — но только потому, что хотел высказать, что было у меня на сердце.

Примите уверение в глубочайшем почтении и совершенной преданности, с которыми я, испрашивая Ваших святых молитв и благословения, остаюсь Ваш покорный слуга и духовный сын И. Киреевский.

 

 

Оптинскому старцу Макарию

 

31 декабря 1854 года

Милостивый батюшка!

Прошу Вас принять мое искреннее поздравление с наступающим днем Нового года.

Дай Бог, чтобы и Вам, и нам, и всему православному миру этот год принес благополучие и удаление бед и страданий и утешил нас или миром непостыдным, или, если это невозможно, войною успешною и ведущею к благоденствию Отечества и всего христианства. Прошу Вас передать также мои усердные поздравления отцу архимандриту, и отцу Антонию, и окружающим Вас почтеннейшим отцам Иоанну, Амвросию и Льву Александровичу, которому прошу сказать, что я нередко видаюсь с господином Пащенкой, его приятелем, и имею надежду выхлопотать ему место в Киеве.

В семье нашей тревожит меня здоровье Натальи Петровны, которая все более и более худеет и страдает грудью, и некоторые расстройства здоровья Васи. Также не совсем покойно мне и насчет его будущих занятий и успехов в высшем классе, и просим Ваших святых молитв.

Между тем как мир православный встречает Новый год хотя в молитвах, но с опасением и страхом за будущее, западный мир — в упоении радости от нового догмата веры, который папа рассудил за благо им объявить, то есть догмат о безгрешном зачатии Пресвятой Девы[197], — догмат, которым, кажется, самое основание христианского учения разрушается. Видно, что Богу угодно их заблуждение довести до крайнего отличения, может быть, на пользу и утверждение истинно верующих.

С глубочайшим почтением и совершенною преданностию испрашиваю Ваших святых молитв и благословения, имею честь быть Вашим покорным слугой и духовным сыном И. Киреевский.

 

 

Оптинскому старцу Макарию

 

Между 4 и 19 января 1855 года

Прошу Вас, милостивый батюшка, принять мое искреннее поздравление с наступающим днем Ваших именин. От всей души желаю Вам как в этот день, так и всегда на многие и многие лета доброго здоровья и всего наилучшего. Наталья Петровна пишет к Вам, вероятно, о той новости, которая разнеслась здесь со вчерашнего дня, то есть о смерти господина Протасова[198]. Все, кто знал его, очень жалеют о нем, потому что, говорят, он был очень нравственный и хороший человек как человек. Как прокурора его тоже жалеют, потому что опасаются худшего. Впрочем, кто будет на его место, еще неизвестно. Иные думают — Карасевский[199], другие говорят — князь Долгорукий[200], брат военного министра. Слухи о мире замолкли. Говорят, на него мало надежды. Но прусский король[201], как слышно, решительно отказался действовать против нас. Хотя с этой стороны мы будем спокойнее. Но что бы ни было, а главное и единственное упование — на милость Божию, и Вы прекрасно изволите писать, что «Господь силен даровать победу и одоление» против «врагов» наших «и показать силу их суетну и ничтожну», только «мы да не престанем прибегать к Нему с покаянием, исправлением себя и молитвою». Может быть, в самом деле эти тяжелые времена поведут нас к лучшему, очистят и укрепят наши силы и наше разумение. Только нелегко перенести это очистительное врачевание.

Испрашивая Ваших святых молитв и благословения, с искренним почтением и преданностию имею честь быть Вашим покорным слугою и духовным сыном И. Киреевский.

 

 

Оптинскому старцу Макарию

 

10 февраля 1855 года

Милостивый батюшка!

Говея и собираясь приступить к таинству исповеди и надеясь через нее сподобиться святого причащения тела и крови Господа нашего, я мысленно повергаюсь к Вашим ногам и прошу у Вас прощения в грехах моих и святых молитв Ваших и Вашего святого благословения.

Искренно преданный Вам Ваш духовный сын и покорный слуга И. Киреевский.