Глава двадцать четвертая

 

– Дженкс, перестань хвататься за все предметы, пока ничего не поломал, – сказала я, потом убрала руку от фарфоровой безделушки – они там стояли рядами на магазинных полках. Это была статуэтка, изображающая тыкву и котенка. Котенок был похож на Рекс.

– Это я‑то?

Ухмыляющийся Дженкс бросил в воздух три фарфоровых колокольчика и стал ими жонглировать.

Я показала на написанное от руки объявление:

ЧТО РАЗБИЛ – ТО КУПИЛ.

Сама я была усталая и голодная, и новые швы болели, потому что дура я, и так мне и надо. Но все равно меньше всего мне сейчас было надо платить за разбитые товары.

Дженкс понял мое настроение, и плутовская его улыбка погасла. Закинув все три колокольчика выше второго этажа, он с серьезным видом поймал их по очереди и аккуратно положил, где взял.

– Извини, – сказал он виновато. Я выдохнула воздух, набранный было для тирады, и тронула его за плечо – сказать ему, что все путем. От потери крови и насильно впихнутого в меня бримстона я устала неимоверно. Дженкс, держа руки за спиной, продолжал осматривать полки в поисках изделия из кости. Вчера он ничего не нашел, а мне кость была нужна, чтобы закончить с этой работой и смотаться домой ко всем чертям.

Под прикрытием маскировочного амулета у Дженкса был совсем иной вид – волосы черные, лицо смуглое. Летчицкая куртка поверх футболки, купленной в предыдущем магазине, и весь он был длинноногий, сексуальный, чертовски соблазнительный кусок пиксевой задницы в тесных джинсах. Неудивительно, что у него детей пятьдесят четыре штуки, а Маталина улыбается как Мона Лиза.

Этот пикси женат, напомнила я себе, отрывая взгляд от его зада и переводя его на полку с фарфоровыми зверушками. Детей пятьдесят четыре, красавица жена, милая как голубка, и она меня убьет во сне, деликатно и с извинениями.

Дженкс не был особо рад моей компании, но когда я очнулась в без чего‑то четыре часа дня, и оказалось, что Айви и Ник уехали на автобусе на ту сторону проливов за его грузовиком, выйти мне пришлось. Как всегда, от бримстона появились голод, тошнота и глупейшая самоуверенность, сознание собственного превосходства, которое и создало бримстону такую высокую популярность на улицах. Тут даже когда медицинского препарата достаточно примешь, приход отличный. Спасибо тебе, Айви, от всей души.

Это из‑за нее я не находила себе места, а движение вроде бы помогало. Хотя я знала, что Айви не согласилась бы, но вряд ли вервольфы будут нас искать здесь: мы ведь почти наверняка уже сделали ноги к себе в Цинциннати. Но я домой не поеду, пока со всем тут не развяжусь. Не стану я приносить войну на свою улицу, к своим соседям.

– Bay! – выдохнул Дженкс. – Рэйчел, ты только посмотри! Я обернулась – он гордо стоял передо мной, напялив на голову шляпу в черную и красную полоску. Высотой примерно в фут, похожую на странного фасона цилиндр.

Симпатичная штучка.

Я ее куплю, – сказал он, сияя.

Я было собралась возразить, но махнула рукой. Выставлена на распродажу, пять баксов. Почему бы и нет?

У меня дрожали пальцы, когда я перебирала выставку бус, пытаясь решить, из кости они или нет. Мы с Дженксом таскались здесь уже час, и он уже был нагружен помадкой, футболками, множеством безделушек, на которые может запасть только двенадцатилетний ребенок или пикси, но ничего подходящего я пока не нашла. Понимала я, что здесь торчать неразумно, но я, черт меня побери, агент, и как‑нибудь о себе позабочусь. Уж с поддержкой Дженкса – точно. Плюс еще пейнтбольный пистолет в сумке, заряженный сонными чарами.

С легкой улыбкой я смотрела, как Дженкс влюбленно глазеет на полку с пластиковыми динозаврами. Он был все в той же шляпе, но мужчина такой внешности в чем угодно будет хорош. Ощутив мое внимание, он отвел глаза вверх и в сторону. Да, конечно, он охал и ахал над самой что ни на есть дешевкой, но глаза его постоянно двигались, озирая местность зорче, чем оглядывает кондитер свою лавку, полную первоклашек.

Я знала, что он хотел бы заставить Джакса играть в скаутов вместе с нами, но пиксенок уехал с Айви и Ником. Айви решила не спускать с Ника глаз с тех пор, как Дженкс нашел его в «Беличьем дупле», где он пытался утопить горе в стакане. Если бы раньше в ней не было к нему ненависти, она появилась бы теперь, когда он рискнул всем, чтобы по людскому обычаю надраться с горя.

– Рэйч! – Дженкс вдруг возник рядом со мной. – Пойди посмотри, что я нашел. Оно из кости, мне кажется, идеальная штука. Берем и уходим отсюда.

Он озабоченно морщил лоб из‑за моей растущей усталости, и решив, что хватит мне испытывать удачу, я потащилась за ним. Я действительно устала, и потеря крови начала брать верх над коктейлем с бримстоном. Подтянув сумку повыше, я остановилась возле полки, набитой индейским барахлом: томагавки, барабаны, резные тотемные столбы, нитки бус и перья. Что‑то там лежало бирюзовое, и я, поняв по ценам, что это не барахло для туристов, а настоящее индейское искусство, наклонилась вперед. Индейцы вырезали что‑нибудь из кости?

– Посмотри на то ожерелье, – сказал гордо Дженкс, показывая через стекло. – Там подвеска – кусок кости. Можешь его купить, наложишь на него демонское заклятье – и бабах! У тебя не только новый Фокус, а еще и сногсшибательный образчик искусства коренных американцев.

Склонившись над витриной, я посмотрела на него устало.

– О! – воскликнул он, и я проследила за его взглядом – он смотрел на уродливый тотем, приткнувшийся в углу экспозиции, будто его убрал и с глаз подальше. – Посмотри! Классно будет смотреться у меня в гостиной!

Я медленно выдохнула, разглядывая резной столбик с большим сомнением. Он был высотой в четыре дюйма, а животных на нем неизвестный художник так стилизовал, что непонятно было, это бобры, олени, волки или медведи. Квадратные зубы и большие глаза. Уродливо, но уродливо именно так, как надо.

Куплю его для Маталины, – сказал он гордо, и у меня глаза полезли на лоб, когда я себе представила нечто такое, что в гостиной Маталины будет смотреться как шестифутовый столб в обычной комнате. Понятия не имею, как пикси украшают интерьеры, но не могу представить себе женщину, которой приятен был бы такой подарок.

Мэм? – позвал он, выпрямляясь с нетерпением. – Вот это сколько стоит?

Я тяжело оперлась на прилавок, пока женщина закончила свои дела у кассы и поспешно подошла. Отвлекшись от нее и Дженкса и их переговоров о цене, я стала разглядывать ожерелье. Оно в мой диапазон мелких расходов не вписывалось, зато рядом с ним оказалась статуэтка волка. Тоже дороговатая, но если не подойдет, ее можно будет вернуть. Приняв решение, я выпрямилась:

– Статуэтку волка покажите, будьте добры, – попросила я, перебив попытки Дженкса уговорить женщину дать ему скидку для граждан пожилого возраста. Она как‑то не очень верила в его множество детей и ипотеку. Понимаю ее. В этой дурацкой шляпе он казался даже не студентом, а школьником.

С приподнятыми бровями и недоверчивой улыбкой на лице она открыла витрину и поставила передо мной статуэтку.

Это кость? – спросила я, переворачивая фигурку этикеткой MADE IN CHINA вверх. Не совсем чтобы подлинная, но я жаловаться не буду.

Бычья кость, – ответила она слегка усталым голосом. – Запрета на ввоз нету.

Я кивнула, поставила статуэтку на прилавок. Кусается, но я уже хотела домой. Или хотя бы в мотель.

– Скидку нам дадите, если мы купим два предмета? – спросила я, и по лицу продавщицы разошлась довольная улыбка.

И Дженкс, тоже довольный, смотрел, как заворачивают оба предмета и кладут в разные коробочки. У меня пульс бился медленно и лениво. Я полезла в сумку за кошельком.

– Я угощаю, – заявил Дженкс, и его молодое лицо казалось невинным и взволнованным. – Пойди пока у двери постой.

Он угощает? Все же из одного котла.

Приподняв брови, я попыталась заглянуть ему за спину, но он загородил от меня прилавок, снял шляпу и под ней скрыл что‑то, что на прилавок положил. Я увидела мельком, как блеснула бутылочка меняющего цвет лака для ногтей, улыбнулась и отвернулась. Может, подарок на следующее солнцестояние?

– Подожду снаружи, – сказала я, увидев пустую скамейку посреди открытой площадки молла. Дженкс что‑то буркнул, и я навалилась на стеклянную дверь, радуясь, что она легко поддается. В воздухе пахло помадкой и водой, и я медленными шагами пошла к скамейке напрямую, опережая молодую семью с шариками мороженого.

Выдохнув, я устроилась на деревянной скамейке. Ветерок здесь, на огороженной стенами площадке, ощущался слабее, солнышко пригревало. Я стала глубоко дышать, втягивая в себя аромат бархатцев, растущих на клумбе у меня за спиной. Вообще‑то здесь выращивать однолетники уже рискованно, но каменные стены укрывают их от мороза. Туристский сезон еще официально не начался, но народу хватало. Народ с цветными пакетами – люди в основном, лениво‑благодушные, что приятно было видеть, – бродил неспешно по магазинам, кое‑где попадались ведьма или колдун, выделяющиеся одеждой. Без нее трудно было бы сказать, кто здесь кто – разве что с близкого расстояния, по запаху.

Звон крыльев невидимых пикси ощущался почти на подсознательном уровне. Я непроизвольно тронула руками амулет запаха, проверяя, что он касается кожи. Понятно было, что не следует мне тут находиться одной, но все же я замаскирована и от глаз, и от чутья. И сколько там шансов, что вервольфы вообще будут меня искать? Но если даже будут, ни за что им не узнать меня.

Я глянула на звук открывшейся двери – вышел Дженкс, щурясь на яркий свет и надевая темные очки. Из пакета у него в руках торчал верх шляпы, и я улыбнулась.

Он обернулся к концу молла, где стоял «корвет» Кистена. Ясно было, что он хочет меня туда дотащить и быстренько отвезти домой, но при виде моей усталой позы он подошел и молча встал рядом. Я медленно подняла голову.

– Ты… – начал Дженкс.

– В полном порядке, – соврала я, мечтая оборвать ворот водолазки. Джакс швы делал тонкой зубной нитью, но она немножко задевала за ткань. – Отлежала бок на неудобном диване, только и всего.

Он усмехнулся и сел на скамейку как обычный пикси на сыроежку, скрестив ноги. Он сегодня спал в машине, так что ни мне, ни Айви этого делать не пришлось. Черт меня побери, я даже ехать в ней теперь не хочу. Вот почему, наверное, Айви поехала за грузовиком Ника на общественном транспорте.

– Хотел я тебя спросить, не хочешь ли ты гамбургер, – сказал он, прищуриваясь, – но твоя идея мне больше нравится. Прошвырнуться, расслабиться. Кровь разогнать.

Терпеть не могу ощущение собственной слабости. С усталым вздохом я выпрямилась:

– Дженкс, сядь по‑человечески. Это было симпатично, когда в тебе было четыре дюйма. А сейчас вид у тебя жеманный.

Он тут же поставил ноги на землю, сдвинул колени и посмотрел на меня озабоченно. Отдувая волосы с глаз, я сдалась и откатила воротник водолазки. Да, укусил меня вампир. Много у кого такие укусы есть.

Так не намного лучше, – сказала я.

Так как же мне, черт побери, сидеть?! – воскликнул он.

Сцепив пальцы на затылке, я осторожно потянулась, чувствуя, как напрягаются швы. Браслет Кистена съехал на локоть, обозначившись на коже металлическим холодком.

– Ты видел развалившегося на кухне Кистена?

С неуверенной медлительностью, которая могла бы быть провоцирующей, Дженкс вытянул ноги. Стройный, в тугих джинсах, он съехал по скамейке вниз, так что шея оказалась на спинке скамейки. Руки раскинулись по истертому дереву, ноги призывно разъехались в стороны.

Боже ты мой!

Покраснев, я села ровно.

– Ага, – сумела я произнести. – Намного лучше.

Детей пятьдесят четыре. Пятьдесят четыре, не забудь. И где эта камера, которую он собирался мне купить?

– Дай мне минутку перевести дыхание, – сказала я, украдкой на него косясь. – Потом пойдем к машине. Мне еще кое‑что нужно, чтобы составить демонское заклинание, но слишком я устала сегодня.

Неприятно мне было это признавать, но уж очевидное скрывать глупо.

Дженкс хмыкнул, сел прямо, пошарил в кармане куртки и вытащил что‑то, завернутое в салфетку.

– Вот, – сказал он, протягивая это мне. – Айви сказала, что если у тебя хватит дури уехать из мотеля, чтобы я тебе тогда вот это дал.

В раздражении я развернула салфетку – это было ее печенье с бримстоном.

– Дженкс, черт тебя побери! – зашипела я, быстро заворачивая его обратно и опасливо косясь на прохожих. – В тюрьму меня хочешь отправить?

Он ухмыльнулся:

– А ты его съешь – и уничтожишь улику. Тинкина мать, Рэйч, ты хуже моих детишек. Тебе это нужно, доза лекарственная. Жри ты это чертово печенье!

Я держала на ладони легкое леченье и думала, что не так это все просто, как у него выходит. Единственная причина, почему я здесь – так это потому, что мне не сиделось на месте после того, что я приняла перед сном. По крайней мере, я причину своего беспокойства отнесла на этот счет. Но состояние у меня было хреновое, так что я развернула салфетку и отщипнула уголок.

Дженкс тут же принял расслабленную позу. Я проследила за его взглядом через людную площадь к висячим растениям и, наконец, увидела этих пикси. Они прогоняли колибри – со свирепостью, которая меня удивила. Сейчас еще рано было фейри возвращаться с зимовки из Мексики, но с такой тренировкой пикси площадь легко удержат.

Молчание становилось все более неловким. Я отломила еще уголок печенья и съела его с чувством вины. Можно же было как‑то по‑другому, – подумалось мне. Но так время слабости для меня сократится от трех недель до трех дней, – не магия, но нечто к ней близкое. Я просто чувствовала, как начинает работать лекарство, ускоряя пульс, унимая мелкую дрожь в пальцах. Не удивительно, что такой стимулятор запретили.

Дженкс затих, с интересом разглядывая прохожих в ожидании, когда ко мне вернутся силы. С отцом мне не посоветоваться, и мама сейчас далеко. А Дженкс в нашей фирме – не просто третий, его мнение много значит. Я вздохнула, тревожась, что он скажет, когда узнает, что на самом деле привело меня сюда, какие мысли.

Я утром кое‑что придумала, сгорбившись над умывальником и щурясь в затуманенное зеркало в попытке разглядеть новые швы и поцарапанную морду. Разрывы были маленькие и не страшные, ничего похожего на жуткие рваные раны, оставленные Алом – но они заставили меня задуматься, сколько же времени я провоцировала Айви меня покусать: ведь это же не взялось из ниоткуда. И пока вода из душа становилась все холодней, я сидела на краю ванны, завернувшись в полотенце, трясясь и почти физически заболевая, от мысли, что Айви по крайней мере отчасти была права. И чтобы это признать, мне нужно было только прикосновение смерти.

Так что, быть может, я действительно хотела ее укуса еще до того, как переехала к ней. То есть мне нужно подсознательное ощущение опасности, чтобы ожить эмоционально. Не видала еще таких извращенок.

– Спасибо, что помог мне, – сказала я, пытаясь найти слова. – В этом вот случае с Айви.

Дженкс пожал плечами, сел чуть собраннее, наблюдая за пикси с профессиональным интересом.

– А что мне было делать? Пройти мимо?

Я глянула на недоеденное печенье. Ник мог бы пройти мимо, и даже почти сделал так в тот раз, когда я додразнила Айви до того, что она попыталась меня укусить. Пока я не сказала «нет», а она продолжала настаивать – вот тогда только он вмешался. Вспоминая этот инцидент, я видела ясно, что сама напрашивалась на укус.

– Мне очень жаль, – сказала я, думая, как же я все осложняю. – Я тогда не подумала, о последствиях.

Пренебрежительно фыркнув, он положил ногу на ногу.

– Ты вообще никогда не думаешь, принцесса ведьмовская. Айви как‑то держалась, но тебе стало любопытно, ты ее и подбила, и чуть сама на тот свет не отправилась. Черт тебя побери, когда ты перестанешь сама от себя шарахаться?

Я откусила кусок печенья – побольше на этот раз.

Страшно мне, – ответила я, заставив себя проглотить сухой кусок.

Так ведь все в порядке, – громко объявил Дженкс, разглядывая висячие цветы и явно не понимая, где сейчас мои мысли. – У всех у нас все в порядке. Айви сказала, что больше тебя не укусит. Когда вернемся домой, хором пойдем есть пиццу в заведении Пискари, и все вернется к норме. Сейчас тебе безопаснее, чем когда ты провела первую ночь под той же крышей.

Я сунула в рот остатки печенья, нервными движениями сметая крошки в салфетку. Дженкс, наверное, прав насчет того, что Айви не полезет больше кусаться по собственной инициативе. Но ведь и в первый раз не она полезла. Тут штука в том, что теперь я не хотела, чтобы все вернулось к норме. Дженкс обернулся ко мне.

– А, ты слишком боишься, чтобы дать ей снова тебя укусить?

Я медленно выдохнула воздух, адреналин зазвенел во мне, выплеснутый страхом. Я начинала узнавать это чувство. Нет, мне не нужен страх, чтобы чувствовать страсть. Не нужен.

– Трахать мои ромашки! – ахнул Дженкс. – Не в страхе дело! Рэйч…

Я уперлась локтями в колени, комкая и тиская салфетку с крошками, будто это и был мой позор.

Влипла я, – прошептала я ему. – Она меня не привязывала, но могла с тем же успехом и привязать.

Рэйч…

Он это сказал тихо и сочувственно, и меня достало.

– Ты можешь слушать и не перебивать? – выпалила я, потом откинулась мешком назад, щурясь на солнце и глядя в никуда. Горло перехватило, салфетку я сунула в карман. – Я… я кое‑что о себе узнала. И мне страшно, что это «кое‑что» может меня убить, если я не буду с ним считаться. Это просто… О Господи, ну как я могла такого в себе не видеть?

– Это могут быть вампирские феромоны, – сказал Дженкс, пытаясь увести мою мысль в сторону. – То, что ты хочешь спать с Айви, еще не значит, что тебя тянет к женщинам.

У меня глаза на лоб полезли; я повернулась к нему и обалдела на миг – забыла, что на нем маскировка, только глаза его собственные.

Я не хочу спать с Айви! – сказала я возмущенно. – Я натуралка. Но я… – Я набрала воздуху, собираясь с духом, чтобы признать это вслух. – Я хочу с ней найти равновесие – в смысле крови.

Чего? – заорал Дженкс, и я многозначительно поглядела на окружающую публику, напоминая ему, что мы не одни. – Да она же тебя чуть не убила! – сказал он тише, но с не меньшим чувством.

Только потому, что я ее попросила отвлечься от ее чувств ко мне. – Увлекшись, я машинально заткнула за ухо выбившуюся прядь. – Потому что я дала ей меня укусить без буфера эмоции, которую она использует для власти над голодом.

Дженкс наклонился ближе, кудри светло блеснули на солнце на миг, когда амулет маскировки покачнулся, отлипнув от кожи.

– Но ты же натуралка, – напомнил он. – Ты только что сама это говорила.

Покраснев, я придвинула к себе пакет, где лежала помадка. Меня начинал грызть голод – из‑за бримстона, – и я отыскала там белую коробочку.

– Ну да, – сказала я, смущаясь от воспоминания о ее нежном прикосновении, перешедшем в интимное, когда она меня не так поняла. – Но после вчерашнего ясно, в общем, что она может брать кровь без секса.

Я метнула взгляд на Дженкса, ощущая неудержимый трепет при воспоминании, как это было чудесно.

– И при попытке она тебя практически убила, – возразил Дженкс. – Рэйч, у нее ведь с психикой не все еще в порядке, и это слишком, даже для тебя слишком. Она просто не сможет. А ты недостаточно сильна физически или ментально, чтобы удержать ее, если она снова забудется.

Я ссутулилась, пытаясь скрыть беспокойство за возней с запечатанной коробкой.

– Значит, не будем спешить, – сказала я, без толку пытаясь отвернуть тонкий белый картон. – Постепенно к этому подойдем.

– Зачем? – тихо воскликнул Дженкс, тревожно наморщив лоб. – Зачем рисковать?

На это я закрыла глаза – медленным и грустным движением век. Черт возьми, может, Айви права. Может, это просто иной способ наполнить жизнь интересом и страстью. Но потом я вспомнила, как смешивались наши ауры, отчаяние, в котором тонула ее душа и как я сняла ее боль – пусть хоть на миг.

– Ощущение великолепное, Дженкс, – шепнула я, сама поразившись, что мне зрение застят непролитые слезы. – Я не об экстазе крови. Я о том, что могу заполнить ту эмоциональную пустоту, с которой она живет. Ты ее знаешь не хуже меня, лучше, быть может. Она от этого страдает, ей необходимо до боли, чтобы кто‑то принимал ее такой, как она есть. И я могла ей это дать – ты знаешь, какое это было счастье? Показать ей, да, показать, что она стоит жертв? Что ты любишь ее со всеми ее пороками за ее способность подняться над ними?

Дженкс смотрел на меня внимательно. Я шмыгнула носом, удерживая слезы.

– Черт побери, – сказала я, вдруг пораженная ужасом. – Может, это и есть любовь?

Медленно протянув руку, Дженкс взял у меня коробочку с помадкой, сунул руку в карман, вытащил и раскрыл нож, потом срезал ленту. Так же молча он протянул мне открытую коробочку и убрал нож.

Я кивнула, отрезая себе ломтик помадки дурацким пластиковым ножиком, который кладут в коробку.

– Помоги мне Боже, если я ошибаюсь, но я ей верю. Я верю, что она найдет способ, как ей брать у меня кровь, и по дороге меня не угробит. Мне хочется, чтобы это получилось.

Он поерзал нерешительно.

– А ты не думаешь, что это у тебя коленный рефлекс на Ника? Что ты веришь Айви, потому что Ник тебя предал, а кому‑то верить тебе необходимо?

Я медленно вздохнула: мысль эту я давно уже вертела в голове, рассматривая и отвергая.

– Не думаю, – ответила я тихо.

Дженкс задумчиво откинулся на спинку скамейки. Тоже задумавшись, я сунула в рот кусок помадки, начавший тут же рассасываться. Мы выбрали клубнику как дань новой «аллергии» Айви, но я как‑то не чувствовала вкуса. Молча я передала коробку Дженксу.

– Ладно, – сказал Дженкс, оставив без внимания ножик и просто отламывая себе кусок. – Во всяком случае, ты это делаешь не ради своей драгоценной потребности мешать опасность со страстью. Или лучше бы ты так не делала, потому что, если ты так используешь Айви, ты у меня от пыльцы будешь чихать отныне и до самой своей смерти.

Драгоценной потребности…

У меня в шее запульсировала боль, когда я вздернула голову вверх, чуть не подавившись помадкой:

– Извини?

Он посмотрел на меня, приподняв брови, и солнце блестело на зачерненных маскировкой волосах.

– Ты черт‑те что творишь, чтобы себя взбаламутить. Обычным людям достаточно заниматься этим в лифте, но не тебе. Нет, тебе с вампиром нужно обжиматься.

Меня обдало жаром – гнева и неловкости. Айви мне то же самое говорила.

Неправда!

Рэйч, – заговорил он убедительно и нежно, – ты посмотри на себя. Ты – адреналиновый наркоман. Тебе опасность нужна не только, чтобы ловить кайф в койке, тебе она нужна каждый божий день.

Заткнись! – рявкнула я, чувствительно двинув его в плечо. – Просто я люблю приключения.

Но он только засмеялся мне в лицо, и в глазах у него прыгали чертики, когда он отломил себе еще кусок помадки.

– Приключения? – прожевал он с набитым ртом. – Ты каждый раз все делаешь так, чтобы попасть в яму поглубже – ровно в такую, из которой есть шанс тебе не выбраться. Тебя страховать – это более чем весело было всю мою службу в ОВ.

– Неправда! – снова возмутилась я.

Ты посмотри на себя, – сказал он, снова наклоняясь над помадкой. – Вот прямо сейчас на себя посмотри. Полумертвая от потери крови – поехала за покупками. Маскировка, конечно, хороша, но не более чем маскировка. Тонкая фанерка шанса между тобой и бедой.

Это все бримстон, – возразила я, забирая у него коробку с помадкой и закрывая ее. – Он вселяет чувство неуязвимости. И заставляет творить глупости.

Он перевел взгляд с белой коробки на меня.

Бримстон тебя сюда не вытаскивал. Это твоя манера постоянно наступать на те же грабли тебя сюда вытащила. Жить в церкви с вампиром, Рэйч? Встречаться с человеком, который вызывает демонов? С вампиром трахаться? Наконечники, которые надевает Кистен, ни гроша не стоят, если он забудется. И ты это знаешь. Ты весь прошлый год заигрываешь с возможностью быть покусанной, и в первый же раз, как тебе удается вывести Айви из‑под влияния Пискари, ты что делаешь? Правильно, заманиваешь ее, чтобы покусала. Ты – адреналиновая наркоманка, но хотя бы ты на этом деньги зарабатываешь.

Ну, ты загнул! – воскликнула я и понизила голос, когда две проходивших мимо женщины на нас обернулись. – Айви что, вчера уже и ни при чем?

Дженкс пожал плечами, вытянул ноги и сцепил руки за головой.

– Причем, причем. Она приехала сюда за тобой. Конечно, отчасти потому, что ожидала от тебя желания воспользоваться случаем – после того, как ты прыгала тогда в Кистеновых шмотках. Ей ведь не долго пришлось тебя уламывать насчет укуса? Не, ты уже созрела и налилась, и она это знала.

Черт его побери, он надо мной смеялся! Нахмурившись, я сунула помадку обратно в сумку, чтобы он не дотянулся. Неправду он говорит, не такая я дура. Не стараюсь я всю жизнь вляпаться в беду, чтобы иметь потом возможность в кровати кайф ловить.

– У меня всегда есть разумная причина для всех моих действий, – сказала я со злостью. – И мои решения не вертятся вокруг того, что может внести перчинку в мою жизнь. Но с тех пор, как я ушла из ОВ, у меня ни разу не было шанса принять разумное решение – мне вечно приходилось барахтаться просто чтобы выжить. Ты думаешь, я отказалась бы от маленького магазинчика амулетов, одного мужа и двух целых с двумя десятыми среднестатистических детей? Нормального дома с изгородью и собакой, которая перекапывает соседский двор и загоняет на дерево соседского кота?

Глаза Дженкса смотрели ровно и спокойно, мудро и даже слегка печально. Ветер трепал его волосы, и стрекот пикси в деревьях стал заметным.

– Да, – сказал он. – Думаю, что отказалась бы.

Я бросила на него очень сердитый взгляд, и он добавил:

Потому что это тебя убило бы вернее, чем если бы ты пошла на свидание к Пискари в готском кружевном белье. Я думаю, установить с Айви равновесие по крови – для тебя единственный способ выжить. А еще… – он усмехнулся лукаво и дразняще: –…никто, кроме Айви, не выдержит того, что тебе нужно, или того, чем ты будешь грузить.

Ну, спасибо, – буркнула я, сутулясь и обнимая себя руками.

В мрачном настроении я стала смотреть на пикси, потом только сообразила, что они убили колибри и теперь собирают перья. Да, эти пикси бывают люты, когда чуют угрозу. – Не так уж со мной тяжело жить.

Дженкс громко расхохотался, и я глянула на него, привлеченная новой интонацией.

А как же твое грядущее требование – свобода спать с кем твоя левая нога захочет, пока делишься с ней кровью, хотя она предпочла бы, чтобы ты спала только с ней?

Заткнись, – буркнула я, смутившись. Это был один из пунктов списка, о чем придется говорить с Айви. – Она знает, что с ней я спать не буду.

Проходивший мимо мужчина резко повернулся, потом шепнул что‑то своей подружке, и та окинула меня быстрым взглядом. Я состроила им рожу, радуясь, что нахожусь под маскировкой.

Только очень сильная личность может уйти от любимого, – сказал Дженкс, поднимая два пальца, будто собираясь на них считать. – Особенно когда любимое существо совершает какой‑нибудь идиотизм, например, идет за покупками, когда крови в нем едва‑едва хватило бы, чтобы до больницы добраться. Отдай ей должное.

Ну, знаешь! Ты же сам сказал, что она не будет возражать.

Дженкс усмехнулся и сполз на несколько футов вниз.

– На самом деле я сказал, что тебе вреда не будет, если она не будет знать. – Он поднял третий палец. – Ты открываешь окна при включенном отоплении.

Мимо прошла семья с тремя детьми – как три ступеньки лестницы, – жизнерадостно шумя. Я смотрела им вслед и думала, что вот это то самое будущее, ради которого я работаю, проходит мимо, оставляя меня позади. В этом, что ли, дело?

Я люблю свежий воздух, – возразила я, собирая вещи. Пора было идти.

И еще ты плакса, – добавил он. – Более жалкого зрелища, чем когда ты болеешь, в жизни не видел. «Где мой амулет от боли?» «Ой, где мой кофе?» Бог мой, я думал, что это я капризен.

Я встала, чувствуя прилив новых сил от бримстона. Ложная это сила, конечно, но зато вот сейчас она есть.

– Дженкс, убери пальцы, а то я их тебе сейчас отломаю и засуну куда следует.

Дженкс тоже встал, одернув свою летчицкую куртку.

– Еще ты приводишь домой демонских фамилиаров. «Ой, она такая милая! – протянул искусственным фальцетом. – Давайте ее у нас оставим?»

Я подтянула сумку повыше, ощутив приятную тяжесть пейнтбольного пистолета.

– А надо было дать Алу убить Кери? – спросила я сухо.

Он засмеялся, собрал свои сумки, распихав их по двум.

– Нет, но я говорю, что только очень сильная личность может позволить тебе быть тобой. И никого лучше Айви я для этой работы не придумаю.

Я с шумом выдохнула:

– Ну, спасибо тебе. Значит, твое благословение у нас есть.

Дженкс фыркнул, глянул поверх голов туристов в сторону арки и автостоянки, где была наша машина.

– Да, даю вам свое благословение. И предупреждение тоже.

Я посмотрела на него, но он не обратил на меня внимания, оглядывая местность, потому что мы уже были готовы идти.

– И если ты думаешь, что жить с Айви и избегать укуса было трудно, то подожди, пока не попробуешь с ней жить, ища равновесие в смысле крови. Эта дорога не легче, Рэйч, – сказал он, глядя куда‑то вдаль и не замечая тревоги, которую вызвали его слова. – Она труднее. И ты на этой дороге на каждом шагу будешь себе шишки набивать.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

 

Цветные флаги над входом на стоянку развевались на ветру, и я залюбовалась зрелищем. В одной руке у меня был надкушенный бургер, в другой – газировка. Дженкс велел, чтобы я «потребила богатые железом протеины», нейтрализуя действие бримстона, но я подозревала, что это только повод был купить газировку, которую он потом еще подсластил бримстоном. Иначе почему мне было так здорово, когда жизнь у меня летела ко всем чертям? А мне было чертовски здорово – словно гора свалилась с плеч и солнышко появилось на небе.

Айви вот‑вот вернется, и хоть мне хватило смелости сюда выбраться, лучше бы мне оказаться в мотеле до того, как она обнаружит мое отсутствие. Если верить ей и Дженксу, я нарочно превращаю свою жизнь в чистый кошмар, чтобы в постели было веселей, но чтобы еще и Айви на меня злилась – это даже для меня сейчас лишнее.

– Который час? – спросила я, жмурясь от ветра и выглядывая машину. Нас обгоняли рассерженные нашим неторопливым продвижением люди, но я наслаждалась ветром и видом на озеро.

Дженкс фыркнул, явно догадавшись, о чем я думаю. Он выхлестал свои ноль‑пять газировки и еще добрых полминуты тряс банку, блестя разгоревшимися глазами и приплясывая, так что я задумалась даже, кому из нас лучше вести машину на пути домой. Перебросив сумки в одну руку, он глянул на часы, сияя как новенькая монетка.

Четыре сорок шесть, – сообщил он. – Всего на минуту ошибся.

К тому времени, как ты акклиматизируешься, пора будет домой возвращаться, – сказала я и пошла вперед. – А когда это ты часами обзавелся?

Вчера, с Джаксом, – ответил он, привставая на цыпочках, чтобы разглядеть стоянку поверх голов. – Я тебе еще фотоаппарат купил, и себе нож. Не нравится мне таким большим быть.

Говорить ему, что носить с собой нож незаконно, я не стала. Он, вообще‑то, пикси, а к ним закон не применим. Я с улыбкой смотрела, как играет солнце у него на волосах, хоть они теперь и черные.

– Страшные серые волки, – пропела я, глотнула еще шипучки и оступилась на каком‑то бугре посреди улицы. – Мы их чертов домик сдуем нафиг.

Плавным движением Дженкс отобрал у меня банку и выкинул в ближайшую урну.

– Как самочувствие?

– О, класс! – восторженно сказала я, протягивая ему остатки бургера – его он тоже выкинул. – А то ты не знаешь… Это же ты мне всю еду приправил.

Косо на меня глянув, Дженкс галантно взял меня под ручку. От такой любезности меня пробрал на смех – а собственное хихиканье шокировало. Черт, так нечестно! Если они меня подсадят на бримстон, я разозлюсь по‑настоящему – если вспомню, на что я злюсь, конечно.

Не переставая хихикать, я подняла голову и похолодела от страха. У «корвета» Кистена стояли Бретт и Уолтер Винсент. Первый внимательно разглядывал лица выходивших из супермаркета, а второй делал то же самое, но с убийственной целеустремленностью. Я в ту же секунду поняла, что случилось, и поблагодарила Господа, что мы не в мотеле, не заперты в маленькой комнате, как в клетке. Мы с Дженксом замаскированы, но запах пикси наверняка остался на машине Кистена, потому что вчера он ее вел. И хоть машину Кистена вервольфы не знали, они все равно нас нашли.

Ой, блин, – прошептала я, тяжело опираясь на руку Дженкса. От восторга к панике я перешла мгновенно – моими эмоциями правил бримстон. – При тебе ничего опасней ножа нет? – спросила я.

Нет, а зачем? – Он почти не сбился с шага, когда глянул вперед. – А‑а, – тихо сказал он, всего на миг сильнее сжав мой локоть. – Понял.

Я не удивилась, когда он резко развернулся и потащил меня обратно к магазинам. Нагнувшись, Дженкс обдал меня ароматом осеннего луга.

– Маскировка работает, – прошептал он. – Делаем вид, будто забыли что‑то купить.

Голова согласно кивнула, глаза обшаривали спокойные лица в праздной толпе, ища намеки на злость. Пульс ускорился, кожу покалывало. Пэм погибла – уже за одно это они меня из‑под земли достали бы. Но вервольфы – кроме альф и немногих их приближенных высокого ранга, – существа довольно робкие. Круг их разорван, так что они будут стоять в сторонке и публичных разборок не устроят. Мы выберемся, если не дадим себя загнать в какой‑нибудь тупик. А тупиков в Макино‑сити не много.

– Надо Айви позвонить, – сказала я, открывая сумку.

Напрягшийся Дженкс оттащил меня к кирпичной стене какого‑то магазинчика и загородил собой. Магазинчик оказался кондитерской – кто бы ожидал, – так что в животе у меня заурчало, когда я нажала быстрый вызов.

Ну давай, давай уже, – бормотала я, дожидаясь ответа. Щелкнуло соединение и пробился голос Айви:

Рэйчел?

Ага, я. – С плеч будто груз упал. – Ты где?

– На мосту. А что? – Она сделала паузу, и я отчетливо расслышала рокот грузовичка Ника. – Почему я слышу людей? – подозрительно спросила она.

Дженкс моргнул, а я прищурилась на солнце и подалась дальше в тень, под навес.

– Э‑э… Мы тут с Дженксом решили заняться снабжением.

– По магазинам пошли?! – завопила она. – Рэйчел! Какого черта, ты что, два часа спокойно посидеть не можешь?

Подумав о бримстоне, бушующем в моем организме, я решила – нет, не могу.

Дженкс мотнул головой, и я посмотрела туда, куда указывал его мрачный взгляд. Ничего особенного, пара элегантно одетых туристов с покупками в руках, но больно уж пристально на нас смотрели. Встав к ним спиной, Дженкс изогнулся, пытаясь закрыть меня совсем. Черт, горячо здесь становится. Под биение пульса я вцепилась в телефон:

Слушай, я тут подумала, ты права. – Я выглянула из‑за Дженкса и нырнула обратно. – Сколько времени у тебя займет дорога до здешнего молла?

Ты подумала? – тихим, очень ранимым голосом спросила Айви.

Дженкс осматривал площадь.

– Часики тикают, Рэйч.

Я и так была как на иголках.

– Ага. Мне надо чаще думать. Но дело в том, что мы тут в молле, а нашу машину выследили Бретт с Уолтером.

Приподнятое бримстоном настроение сменилось страхом, я с трудом сдерживала панику. В сущности, бримстон – только усилитель эмоций. Если тебе хорошо, то ты на седьмом небе, а если грустно – на пороге самоубийства. В эту минуту мне было страшно до колик. Пока не прекратится действие наркотика, я так и буду словно на русских горках кататься – с эмоции на эмоцию. Черт побери, у меня на это времени нет!

На том конце Айви что‑то рявкнула Нику, и послышался сигнал автомобиля.

– Сколько их? – коротко спросила она.

Я выглянула из‑за Дженкса на залитые солнцем клумбы и веселенькие витрины.

– Пока четверо, но у них телефоны. Мы замаскированы, так что не факт, что они нас узнают.

Спокойней, Рэйчел, – сказала я себе, пытаясь извлечь из наркотика пользу, а не вред. – Думай давай.

Так и знала, что так будет! – завопила Айви.

Ну, лучше уж с ними здесь встретиться, чем в мотеле, – сказала я, упрямо пытаясь сдвинуть настроение от страха к чувству неуязвимости. Не получалось. Страшно было по‑прежнему.

На мосту все еще только одна полоса открыта, – прорычала Айви. – Объехать не могу. Дай трубку Дженксу, хочу с ним поболтать.

Дженкс побелел и замотал головой.

Дженкс! – воскликнула она. – Я знаю, что ты слышишь! Поверить не могу, что она тебя на это подбила. Я же говорила тебе, что ей нужен минимум еще курс бримстона, чтобы ее даже на кухню пустить, не то что на улицу!

Не так уж мне худо, – возмутилась я, но Дженкс действовал куда быстрей меня: он взял телефон так, чтобы слышали мы оба.

Она доела печенье, Айви, – обиженно сказал он. – А я только что ей еще дозу дал. Она на полном ходу, не такой я дурак.

Так я и знала! – воскликнула я, глядя за спину Дженкса на прохожих. – Ты мне дури подсыпал!

После недолгой паузы Айви тихо спросила:

– Ты покупал бримстон?

Дженкс встретился со мной взглядом.

– Ну да. Не волнуйся, я наличными заплатил, не карточкой.

Где ты деньги взял, Дженкс? – спросила Айви, не скрывая угрозы.

Не так уж оно дорого, – ответил он, но по лицу понятно было, что он сомневается, не натворил ли чего.

Болван! – крикнула Айви. – Тащи ее домой сейчас же! Ты же купил товар уличной крепости! У нее приход выше крыши!

У Дженкса губы шевелились, но не вылетало ни звука.

– Э‑э… Айви? – пискнул он. – Нам пора.

– Не вешай трубку! – заорала Айви. – Дай мне Рэйчел. Дженкс, дай трубку Рэйчел!

Дженкс попытался нажать отбой, и я выхватила телефон. Так я на наркоманской дозе бримстона? Супер. Просто супер. То‑то мне казалось, что действие сильнее прежнего. Слушая, как Айви пересказывает Нику события, я уловила слова «море по колено» и «попрет на рожон, пока ее не убьют». Дженкс с виноватым видом снова оглядывал площадь.

– Вот что, Айви, – сказала я; настроение мое мгновенно метнулось к ярости. – В следующий раз, как вы с Дженксом захотите поиграть в больничку, засуньте ваш бримстон себе в задницу, ясно? Оба. Я вам не кукла, блин!

– Я еду, – сказала Айви, не слушая. – Рэйчел, ты просто… Посиди где‑нибудь. Можешь? Я тебя заберу.

Я прислонилась к стене, чувствуя через футболку каждый кирпичик.

– Да без проблем, – сказала я весело, на взводе во всех смыслах слова. Адреналин разливался все шире, а от бримстона по коже мурашки бежали. – Не торопись. Мы с Дженксом переходим к плану «Б».

– Плану «Б»? – переспросила Айви. – Что такое план «Б»?

Дженкс покраснел.

– Хватать рыбку и драпать к чертовой матери, – пробормотал он, и я чуть не прыснула.

– Так, я отсюда убираюсь, – объявила я, решив, что лучше уж мне море по колено будет, чем трусить как зайцу. – В мотель вернусь на трамвае. А кто попробует на дороге встать, я всех в клочья разнесу!

– Рэйчел, – медленно сказала Айви, – это бримстон. У тебя голова не работает. Посиди там тихонько!

Я свела брови.

– Я сама о себе позабочусь, – сказала я, приходя в по‑настоящему хорошее настроение. Не бримстон это. Нет, я живу ради адреналина! Я всякий раз выбираю то, что больше всего запутает мою жизнь. Я на всю голову больная извращенка, мне, чтобы возбудиться, надо секс приправить опасностью, и жить я буду недолго, зато весело! Я уже собралась нажать отбой, но передумала. – Хочешь, оставлю тебя на линии?

Да, – тихо сказала она. – То есть нет. Нет, да.

От ее тревожного голоса я протрезвела.

О кей.

Меня пробрала дрожь. Телефон я заткнула за пояс вверх ногами, чтобы микрофон остался снаружи и джинсы не глушили звук. Айви все услышит. Я глянула на встревоженного и смущенного Дженкса.

– Ну? – сказала я, делая шаг вперед. – Что думаешь?

– Думаю, что Айви меня убьет, – прошептал он. – Прости, Рэйчел. Я не знал…

Я тяжело вздохнула. Поздно жалеть. Вообще‑то, мне ему спасибо сказать стоило – я на ногах, даже бегать могу, пусть потом за это придется заплатить.

– Ладно, проехали, – сказала я, хлопая его по плечу. – Только больше за меня не решай, о'кей?

Мой блуждающий взгляд упал на скамейку, где мы сидели и во рту у меня пересохло. Возле скамейки стоял Бретт, скрестив руки и глядя прямо на меня. С улыбочкой.

– Черт, – выдохнула я. – Дженкс, нас узнали.

Он кивнул, юное лицо вдруг посерьезнело.

– Он пару минут назад появился. У выхода позади нас шестеро ждут, а за углом еще четверо.

– И ты просто ждал, пока я болтаю с Айви? – не веря своим ушам, спросила я.

Он пожал плечами.

– Это ж вервольфы. Они на публике скандалы закатывать не будут.

– В нормальной ситуации я бы с ним согласилась. Под стук сердца я глянула на шестерых вервольфов у выхода. Россыпи побрякушек и попугайская раскраска – значит, уличная стая. Включив второе зрение, я потеряла остатки бравады: их ауры снова оказались окрашены коричневым. Каким чудом Уолтер опять их уболтал объединиться?

– Дженкс? – позвала я, зная, что Айви нас слышит. – Они соединены в круг. Не будут они сидеть сложа руки. Нам надо выбираться, пока не подтянулись остальные.

Дженкс посмотрел на меня, потом на вервольфов, опять на меня, на крыши вокруг. Наверное, пожалел, что улететь не может.

– Здесь только один ряд магазинов, – сказал он вдруг. – Пошли.

Схватив за руку, он потащил меня в кондитерскую. Спотыкаясь, я бежала за ним, глубоко вдыхая густой запах шоколада. У прилавка стояла небольшая очередь, но Дженкс пробился в ее начало под хор возмущенных возгласов.

– Пардон, пардон, – бросил он, перепрыгивая через барьерчик на сторону продавца.

– Эй! – крикнула толстая тетка в переднике, прилаженном с тщательностью военной формы. – Сюда нельзя!

– Да нам на ту сторону, – весело отозвался Дженкс. Шурша пакетами, он на секунду выпустил мою руку и запустил палец в остывающую на мраморной доске лужицу помадки. – Миндаля не доложили, – оценил он. – И перегрели на полградуса.

У тетки отвисла челюсть, и Дженкс беспрепятственно вышел в кухню.

– Туда, – показала я, Дженкс повернулся к задней двери, отмеченной залежами коробок. Она была открыта ради вентиляции, за ней в неопрятном переулочке стояли машины работников заведения, а дальше виднелось шоссе. На заднем плане сверкал пролив, широченный, будто само озеро.

– Готова? – спросил Дженкс. Я выдернула из сумки пейнтбольный пистолет.

– Угу. Пошли.

– Что вы здесь делаете, черт возьми? – донесся мужской голос.

Я повернулась. Глаза у повара при виде моего вишневого пистолетика вначале стали круглыми, а потом злыми.

– Здесь моя кондитерская! – заорал он. – А не пейнтбольный стадион! Вон! Вон отсюда!

Он шагнул ко мне, расставив руки.

– Прошу прошения, – промямлила я и бросилась к двери. Мы с Дженксом нырнули в дверь и на волне адреналина вымелись в переулок. Стук захлопнутой двери выстрелом отдался по телу.

– Господи, Дженкс, – сказала я, когда мы остановились понять, где мы находимся. – Тупик!

Свежий ветер обдувал стену кондитерской. Быстрыми шагами под гудение крови в висках я пошла к потрескавшемуся тротуару проезжей улицы. Вервольфам понадобится время, чтобы обойти лавку, если, конечно, они не возьмут ее штурмом. Я не думала, что они на это решатся. Вервольфы, как и их дикие прототипы, не агрессивны, пока дело не доходит до самозащиты. Но в круге… Кто их знает?..

– Айви, – на бегу сказала я, помня, что она слышит, – мы вышли к дороге между моллом и… Черт!

Я замерла на полушаге: шурша по гравию дорожки, из‑за угла вынырнули три вервольфа.

На них были штаны цвета хаки и такие же тенниски – полное впечатление солдатской формы. Что еще хуже, один бросил на землю спортивную сумку, расстегнул и кинул своим товарищам по пистолету довольно зловещего вида. Я застыла, не в силах шевельнуться. Спятили они, что ли? Это уже не просто клыки показать. Блин, даже вампы себе такого не позволяют! Уж точно, не при свете дня и не на виду у людей!

Один взвел курок, и Дженкс дернул меня назад. Я так и не успела закрыть разинутый рот, когда мы впечатались в потрепанную легковушку с ворохом мятых пакетов из‑под фаст‑фуда на передних сиденьях.

Из‑за угла быстрой походкой вышел Бретт, шныряя глазами по сторонам. Завидев меня, он улыбнулся.

– Тут они, сэр, – сказал он в телефон и уже не спеша подошел к троице застывших в угрожающих позах вервольфов. – За кондитерской лавкой. Можно брать голыми руками.

С выпрыгивающим сердцем я глянула на шоссе и проносящиеся машины. Из подсознания всплыл образ привязанного к стене Ника. Меня пробрал холод, и эмоции кончились – осталась только свирепая решимость. Я не такая сильная, чтобы это пережить. Нельзя попадаться им в лапы.

– Что будем делать: ставить круг и дожидаться Айви – или на прорыв? – спросила я Дженкса, чувствуя, как потеет рука с пистолетом.

Дженкс со скрежетом вытащил обрезок железной трубы из ближайшего мусорного бака, помахал для пробы. Трое вооруженных вервольфов напряглись в угрожающей стойке.

– А что, без Айви не обойдемся? – спросил он.

– На всякий случай спросила, – ответила я и с трясущимися руками повернулась к вервольфам. – Ну, стрелять, что ли, будете? – съязвила я. – А потом у трупов допытываться, где Ник?

Бретт стиснул зубы. Еще трое вервольфов подтянулись с другой стороны, их стало семеро. Шариков с сонным зельем у меня четырнадцать. Надо действовать, и действовать быстро.

– Взять их, – скомандовал Бретт, щурясь на солнце. Раздраженным жестом он выхватил ствол у ближайшего к нему типа. – Ручками. Их всего двое, а мне не надо, чтобы ОВ заявилась выяснять, кто тут стреляет.

Прилив адреналина скорей лишил сил, чем наоборот. Дженкс заорал и прыгнул – половина вервольфов метнулась к нему с ужасающей скоростью и свирепостью.

Паника кончилась. Выбрав цель, я уложила одного зельем. Потом второго. Хотела помочь Дженксу, но слишком быстро они бежали. Один прорвался Дженксу за спину, и я, ахнув, упала на колено.

Нет уж, сукин сын! – крикнула я, стреляя в него. Он полетел с размаху и улегся в каком‑то метре от меня. Я поймала на мушку следующего – ему удалось пробежать на три шага дальше, чем первому.

Дженкс! Назад! – крикнула я, отходя под «бах‑бах‑бах» моего пистолета.

Еще трое на земле. Я нетерпеливо отбросила волосы с лица. Их уже было много больше семи, я семерых только уложила. Где же Айви, черт ее возьми?

– Рэйч! – крикнул Дженкс. – Сзади!

Я развернулась: на меня мчался вервольф в косухе. Дверь на кухню была распахнута настежь и полна отвязного вида вервольфов в молодежных прикидах.

Я оторопело попятилась. Прошли через лавку? Блин! Этого я и боялась. Они вели себя не как нормальные вервольфы!

– Рэйчел! – снова крикнул Дженкс, а вервольф улыбнулся, блеснув изумительными зубами, и сомкнул сальные пальцы у меня на руке. Зря он это.

Крякнув, я вывернулась и сама схватила его за толстое запястье. Правая нога пошла вверх и впечаталась ему в почки. Развернувшись, я использовала его собственный вес, чтобы послать его в полет, и упала на колено – так что его локоть в подставленное колено и вписался. Локоть треснул с громким щелчком, вервольф охнул.

Удовлетворенно выдохнув, я его бросила и вскочила на ноги. Куда мой пистолет подевался, к чертям?.. А вот он, на мостовой валяется. Я бросилась за ним.

– Эй! – заорала я, когда ноги вдруг ушли из‑под меня. Едва успев подставить руки, чтобы не вписаться в бетон лицом, я рухнула на мостовую. Обалдев, я повернулась и обнаружила, что брошенный мною вервольф не корчится в муках, баюкая сломанную руку, а ею же меня и держит!

– Пусти, сволочь! – крикнула я, лягая его в лицо.

Как бы не так. Он упорно за меня держался. Страх бросился в голову – я поняла, что они используют круг на полную катушку, кто‑то глушит его боль. Он даже не заметил, что я пяткой сломала ему нос. Я добавила еще. Хлынула кровь, и он меня все‑таки отпустил, но свою чертову серебряную завязку у меня на ноге успел защелкнуть.

– Блин, сволочь проклятая! – заорала я, нащупывая пистолет и вырубая его к чертям зарядом прямо в лицо. В бешенстве я развернулась к двум вервольфам, прибежавшим за ним, и вырубила их тоже.

Дрожа, я поднялась на ноги лицом к лицу с еще троими. Трясущимися руками я переводила пистолет с одного на другого.

– Дженкс! – заорала я, и он мгновенно оказался у меня за спиной. Дура, вот же дура! Теперь мне круг не поставить, пока я эту штуку с себя не сниму. У меня остались только четыре заряда в пистолете и Дженкс, прижимавшийся ко мне спиной.

От него пахло потом – почему‑то этот запах вызывал образ летнего луга. Маскирующий амулет он где‑то в суматохе потерял, и белокурые кудри были растрепаны. Порез на лбу опять кровоточил, руки пятнала кровь. Я посерела, но тут до меня дошло, что кровь не его – он пятерых вервольфов уложил куском трубы.

Бретт и Уолтер стояли с оружием наготове позади двух вервольфов в камуфляже, готовые нас пристрелить, если по‑другому не выйдет. А за ними проносились машины, и по‑деловому одетые вервольфы в костюмах и галстуках успокаивали зевак – наверное, объясняли, что здесь кино снимают. У нас за спиной ждали гопники – чуть подавшись назад, но готовые броситься по первому приказу.

Я с трудом сглотнула ком. С позаимствованной силой еще четырех альф Уолтер довел их до высшего накала агрессии, а если они и боли не чувствуют – то кто их остановит? Да одна только возможность заполучить Фокус снова бросит их в бой.

Невообразимо, подумала я, перехватывая пистолет и соображая, как бы потратить четыре оставшихся заряда с большей пользой. Что же произойдет, если они и впрямь заполучат Фокус? Кошмар наяву. Все до последнего одиночки пожелают обзавестись долей. Альфы собьются в толпу, а в больших городах начнутся подпольные войны – как только вампиры сообразят, что им не по нраву агрессивные и не чувствующие боли вервольфы, которые могут перекидываться с колдовской скоростью. Фокус даст возможность держать круг сколько угодно. Не удивительно, что вампиры прятали эту мерзость.

– Дженкс! – прохрипела я, рассчитывая, что и Айви услышит. – На меня надели серебряную проволоку, мне теперь круг не поставить. Фокус им отдавать нельзя, а я не продержусь, если меня поймают.

Дженкс глянул на меня и отвернулся, крепче сжимая обрезок трубы.

– Предложения?

– Нету. – Я потопталась с ноги на ногу. – Разве что ты продержишься, пока я не сниму с ноги эту долбаную проволоку.

Он вытащил нож и подал мне, измазанный кровью. Меня затошнило.

– Продержу, – сказал он с мрачным видом.

Нож я отдала обратно, в руках Дженкса он полезней.

Здесь не нож, а кусачки нужны.

Дженкс качнулся с пятки на носок.

Тогда деремся, пока Айви не появится.

– Ага, – согласилась я, чувствуя, как прочно гнездится во мне страх. Дело плохо. По‑настоящему плохо.

Бретт зашагал к нам, Уолтер за ним – глаза у него диковато поблескивали от тяжелого разочарования. У нас за спиной, судя по звуку, вервольфы‑гопники разматывали с поясов цепи и щелкали складными ножами.

Черт бы их всех побрал вместе со всем их барахлом! Не хочу я умирать.

Мэ‑эм, – врастяжечку произнес Бретт, привлекая мое внимание. – Всем же будет намного проще, если отдадите оружие и проследуете с нами.

Проще? – крикнула я, сбрасывая хоть часть наркотического напряжения. – Кому? – Я оглядела вервольфов – их все прибавлялось. Тут было уже пять альф. Гопники сзади, милитаристы впереди, бизнесмены по периферии – на охране порядка, спокойствия и пешеходного движения.

У меня живот свело, когда я сообразила, что трое вервольфов‑гопников позади мусорного бака не ранены, а перекидываются. Посреди бела дня. Прямо на улице. Собираясь разорвать меня на клочки. И перекидываются крайне быстро.

Мэм, – снова заговорил Бретт, то ли изображая доброго копа, то ли выгадывая время для перекидывающихся вервольфов. – Пистолетик на землю положите и толкните ко мне ногой.

Вот те хрен, Бретт, – холодно сказала я. – Видела я, как вы с гостями обращаетесь. Я теперь знаю, за чем вы охотитесь, и вы ее не получите. А у меня не пистолетик, а пистолет!

В страхе и в ярости я в него прицелилась и выстрелила.

Между нами метнулась тень – кто‑то из его людей его заслонил собой. Подстреленный вервольф рухнул на землю и покатился, вырубившись еще до того, как впечатался носом в мостовую. Бретта вроде бы в шок вогнало, что я в него все‑таки выстрелила. Я пожала плечами. Зеваки – болваны – восхищенно захлопали. Поверить не могу. Меня вот‑вот порвут на клочки под овацию зрителей.

Бретт глянул на зевак и нахмурился.

– Подстрелите ее, – тихо сказал он. – В ногу.

– Нормально сработано, Рэйч, – пробормотал Дженкс.

Щелкнули предохранители. Я развернулась прыжком: у меня оставалось всего три заряда, и лучше уложить поспать четвероногих, пока они не нацепили волчью шкуру. Не обращая внимания на суматоху, я хладнокровно подстрелила всех троих.

Стоящие рядом гопники разразились возмущенными криками и пошли на меня. Я отпрянула.

– Нет! – заорал Бретт, багровея и махая руками. – Уберитесь с дороги!

Дженкс метался так, что виден был смутным пятном, обрезок трубы врезался в тела с тошнотворным звуком, временами металл звенел о металл – когда кто‑то пытался отбиваться цепью. Мое ожидание неминуемой смерти сменилось ироническим облегчением – пока нас окружает эта шпана, милитаристы стрелять не могут.

Вот кто‑то прорвался сквозь оборону Дженкса, и я прыгнула вперед. Схватив любезно подставленную волосатую руку, я дернула и швырнула в сторону. Вервольф вывалился из ряда, завывая от боли – я ему плечо вывихнула. Я злорадно ухмыльнулась – он почувствовал боль! Связь разрывается. Они действуют самостоятельно, и круг рассыпается!

Резкий звук ударил по нервам, я вздрогнула – они все же стали стрелять!

Еще один выстрел, ближе. Я развернулась. Вервольфы отступали, их свирепость растаяла дымом, едва стаи разъединились. Чувствуя сердце где‑то в горле, я нашла Дженкса – он стоял, свирепо направив вверх пистолет. Милитаристы, более дисциплинированные, остались на месте, но гопники ударились в панику. В одно мгновение они исчезли, прошмыгнув мимо меня и Дженкса, и товарищей своих уволокли – и тех, что в шерсти, и тех, что в коже, и тех, что в полиэстре.

– Вместе держаться! – крикнул Уолтер из‑за спин своих людей, но было поздно. – Черт! – заорал он. – Стоять всем! Он стрелять не будет!

Холодный весенний ветер донес издалека вой сирен.

Тинкина диафрагма, вовремя они, – выругался Дженкс. Оставшиеся вервольфы тоже услышали, принялись испуганно переглядываться. Толпа зевак редела на глазах – лица бледнели, а шаги ускорялись, едва до людей доходило, что кровь на мостовой – настоящая.

Знаете, кто я? – заорал Дженкс, окровавленный, но непобежденный. – Я Дженкс! – Он перевел дыхание и ухмыльнулся во весь рот: – Бу‑у!

Кое‑кто из хорошо одетых вервольфов вздрогнул, а двое‑трое милитаристов суеверно потрогали свои татуировки. Уолтер вышел вперед.

– Всем стоять! – крикнул он, чувствуя, как рушится его власть над второй стаей. – Вы мне клятву дали! Вы клялись, черт побери!

Альфа в костюме злобно на него глянул, повернулся, не говоря ни слова, и пошел прочь. Его жена просунула руку ему под локоть, плавным движением подхватила с земли магазинный пакет, и они вдвоем направились к выходу из переулка. Зевак там уже не осталось, и вервольфы спокойно влились в мельтешение туристов.

Согнувшись и тяжело дыша, я смотрела, сама себе не веря, как растворяется кольцо хорошо одетых вервольфов. Мило улыбнувшись Уолтеру, я подняла пистолет. Зарядов у меня не оставалось, но он об этом не знал. Сирены звучали все ближе. Продержался бы круг минут на пять дольше – и нас бы взяли. Не в сиренах было дело, а в неспособности действовать сообща. Без Фокуса вервольфы не могут держать круг, если начинает пахнуть керосином.

Вне себя, Уолтер махнул Бретту рукой.

– Рэйч! – крикнул Дженкс.

К нам повернулось не меньше дюжины стволов. Сделать оставалось только одно – и я это сделала.

Крикнув, я прыгнула на Бретта. Он такого не ждал, и хоть подготовка у него была не в пример моей, я его свалила на землю, не как профессионал, а как сопливая девчонка – обхватив под коленки руками. Мы шлепнулись вместе, и я проползла вверх – сменить захват. Схватив его за шею, я больно заломила ему руку – может, это раньше он боли не чувствовал, пока круг стоял, а теперь чувствовал точно.

– Отзови их! – скомандовала я.

Бретт попытался засмеяться и захлебнулся смехом, когда я потянула.

– Ой, – сказал он, словно я ему пальчик загнула, а не вот‑вот плечо вывихну. – Миз Морган! Что это вы делаете, мэм?

Я расслышала грузовичок Ника.

– Выбираюсь отсюда, – сказала я, с трудом вставая на ноги: Дженкс помог мне подняться так, чтобы не выпустить Бретта. Трудно было невообразимо, но нам удалось. Стволы все так же смотрели на нас. Дженкс занял мое место, со зловещим видом прижав нож к горлу Бретта.

– Случалось тебе видеть, как дерутся пикси? – прошептал он на ухо вервольфу, и Бретт подрастерял юмор. Побелев, он обмяк – и вот это правда было страшно.

Мимо пролетел синий грузовичок.

– Проехала, Айви! – крикнул Дженкс. Завизжали тормоза, а следом завопили гудки и заревел двигатель.

Я глянула на телефон на поясе, чувствуя нездоровое желание расхохотаться. Очень надеюсь, что мы не на роуминге были.

Еще взвизг шин, и синий грузовик Ника затормозил в конце переулка.

– За нами мамочка приехала, Дженкс, – хмыкнула я, опускаясь на бордюр. – Щас сумки подберу.

Одну сумку я и правда подобрала – она валялась прямо на дороге, добавляя картине комический штрих. Разряженный пейнтбольный пистолет все время смотрел на Уолтера, хоть он и спрятался за два ряда вервольфов, трус.

– Привет, Айви, – устало сказала я, забрасывая сумку в кузов и забираясь туда же. Да, да, ездить в кузове запрещено, но после победы над тремя стаями вервольфов за раз это меня не слишком волновало.

Бледный Ник сидел на пассажирском сиденье, протягивая мне в окно кусачки.

– О, спасибочки! – сказала я и подскочила от неожиданности – рядом со мной кулем грохнулся Бретт. Вервольф был без сознания. Я вопросительно глянула на Дженкса, последовавшего за Бреттом, хоть без сомнения куда грациозней. – Не надо нам заложников!

Когда это, интересно, Дженкс успел его вырубить? Он же его вырубил, не убил, нет? Мрачный Дженкс крикнул:

– Айви, чего ждем? Команды свыше?

Грузовик качнуло, и я удержалась рукой за длинный серебристый ящик, прикрученный Ником к борту грузовика.

Ветер холодил вспотевшую кожу. Думая, что все позади, я отбросила волосы с глаз и улыбнулась Дженксу. Улыбка стерлась.

Пока мы встраивались в трафик, он пластиковой веревкой связал Бретта – связал жестоко, до боли. Мне припомнилось, как его детишки разрывали в клочки гнездо фейри в саду. Эту его сторону я раньше толком не осознавала – слишком уж отличались мы размерами.

Из кабины долетел сдавленный голос Ника:

– Быстрей, Айви! Они у нас на хвосте!

Угнездившись в углу, я придержала волосы рукой и обалдело моргнула. Я думала, что увижу джипы, а увидела трех вервольфов в волчьей шкуре, несущихся за нами по улице. Бежали они быстро. Очень быстро. И не останавливались на красный свет.

– Диснеева шлюха! – высказался Дженкс. – Рэйч, у тебя там зарядов не осталось?

Я покачала головой, лихорадочно придумывая, что же теперь делать. Взгляд упал на лодыжку.

– Дженкс, сними с меня эту дрянь.

Бретт пришел в себя, попытался сесть, и Дженкс двинул ногой ему в ухо. Бретт закатил глаза и сомлел.

– Держись! – крикнул Ник. – Поворачиваем направо!

Бросив пистолет в кабину, я схватилась за борт. Колеса заскользили, отрываясь от земли, но Айви все же удержалась на дороге. Ник проорал что‑то нецензурное, мимо под скрежет шин мелькнул автофургон. Еще чуть‑чуть – стали бы мы картинкой у него на капоте.

Ноги коснулась холодная сталь, сердце прыгнуло, у Дженкса взбугрились мускулы на плечах, мы подлетели на очередной выбоине, и серебряная проволока лопнула под кусачками.

Я нетерпеливо глянула на дорогу. Черт, они летели прямо за нами!

– Айви! – крикнула я, чувствуя холод в животе. – По моей команде жми на тормоза!

– С ума сошла? – проорала она, обернувшись на секунду, короткие черные волосы развевались вокруг лица и лезли ей в глаза.

– Делай, как я сказала!

Я нащупала линию, и энергия влилась в меня, теплая и золотистая. Неважно, что она запятнана чернотой, все равно она моя. Я набрала воздуху. Больно будет, если промахнусь. Круг. Большой круг.

– Давай! – крикнула я.

Визг тормозов. Меня мотнуло, но к моему удивлению, между моей головой и железной кабиной оказалась рука Дженкса. Бретт пролетел вперед и застонал.

– Rhombus! – рявкнула я так, что глотку себе сорвала.

Внезапно и сильно энергия плеснула сквозь меня и вырвалась вверх из круга, который я мысленно нарисовала на мостовой. Не самый сильный круг, демона не удержит, но для моих целей его хватит. Надеюсь.

Я отбросила волосы с глаз еще до того, как грузовик окончательно остановился – и впала в эйфорию, когда несущиеся вервольфы влетели прямо в мой круг.

– Есть! – заорала я, и тут же обернулась на скрежет металла и вопли. Нет, это не мы – мы же стоим! Я с шумом втянула воздух, увидев, что встречная машина впечаталась в мой круг, янтарно‑черный на солнце. Вот же блин. Про встречную полосу я забыла.

Взвыли клаксоны, ударившейся в мой круг машине кто‑то въехал в зад.

– Красота! – восхищенно воскликнул Дженкс.

Он любовался корчами вервольфов на мостовой. Надо думать, влететь башкой в стену на полном ходу малоприятно, особенно если нет круга альф, смягчающих боль.

Из машин начал выбираться обалдевший народ.

– Ой, простите! – крикнула я, моргая. Разорвав контакт с линией, я убрала круг.

Где‑то неподалеку выли сирены и мигали маячки. Дженкс постучал в окошко, Айви медленно набрала скорость, свернула налево на первом же повороте и опять повернула через квартал, торопясь оставить между нами и сиренами как можно больше расстояния. Выдохнув, наконец, я привалилась к ящику с инструментами. Просунула руку в окошко, нащупала плечо Айви. Она вздрогнула, а я прошептала: «Спасибо», и только потом убрала руку.

Получилось. Выбрались живыми и здоровыми. И еще заложника взяли.

– А, чтоб их всех Поворот забрал! – крикнул Дженкс. Ник удивленно повернулся, я ткнула Дженкса ногой. Он с диким видом копался в своей сумке.

Что такое, Дженкс? – спросила я под тихий, усталый ход машины.

Помадка пропала! – сказал он. – Эта баба стащила мою помадку!