2020-06-12
109
Скифо‑саки
Огромные просторы европейских и азиатских степей, полупустынь и предгорий, от Карпат на западе до Памира и Алтая на востоке, около 2500 лет тому назад были заселены различными племенами и народностями, которых греки называли скифами, а персы – саками. Один и тот же образ жизни, занятие пастушеским скотоводством, при оживленных сношениях между этими племенами, способствовало созданию единой культуры, известной под названием скифской культуры, которую правильнее называть скифо‑сакской.
Это было время, когда с развитием скотоводства, при наличии частной собственности на скот, в руках отдельных лиц сосредоточивались значительные богатства. Древний родовой строй постепенно разлагался, и выделялась привилегированная верхушка общества, своего рода знать. Последняя стояла во главе родов, объединявшихся в племена. Группы племен объединялись, властью верховного вождя, или базилевса, как его называли греки. Несмотря на то что власть базнлевса была ограничена советом старейшин, она всё же была велика, особенно в военное время. После смерти вождя власть его, как правило, переходила к его сыну.
|
|
|
Скифо‑сакские племена были независимы одно от другого. Для обороны в случае военной опасности и при военных походах эти племена объединялись в союзы. Это были смелые воины, хорошо вооруженные, владевшие превосходной по тем временам конницей.
На протяжении шести столетий скифо‑сакские племена оставались политически вполне независимыми от других современных им народов. Более того, историей и археологией засвидетельствовано вторжение (в VII веке до нашей эры) скифо‑саков в Переднюю Азию, где они господствовали в течение 28 лет. Поход могущественного персидского царя Кира Старшего против обитавших в Азии скифо‑сакских племён, массатетов, не увенчался успехом, и сам Кир, по преданию, пал в битве с массагетами. Неудачей закончился поход и его преемника Дария Первого против европейских скифов, Только незначительная часть оседлых саков в течение короткого времени входила в пятнадцатую сатрапию Дария и платила дань персам. О героической борьбе скифо‑саков с персами сохранились красочные легенды, переданные античными авторами.
Первые находки
О распространении скифо‑сакской культуры далеко на северо‑восток, на Горный Алтай, впервые стало известно в начале XVIII века, когда в Петербург были доставлены золотые вещи из курганов, раскопанных в южной Сибири, между Уралом и Алтаем.
Речь идёт о знаменитой коллекции «скифо‑сибнрского золота», хранящейся ныне в Государственном Эрмитаже. Она состоит из массивных литых поясных блях, шейных колец (гривн), наверший и т. п. Помимо материальной ценности, все эти вещи замечательны как по сюжету, так я по художественному их оформлению в «скифском зверином стиле».
|
|
|
К сожалению, точное происхождение этих вещей неизвестно, так как они были добыты при хищнических раскопках курганов и скуплены сибирским губернатором по приказу Петра Первого.
Раскопки второй половины XIX века обнаружили в Горном Алтае курганы с вещами, по своему художественному оформлению сходными с вещами «скифо‑сибирского золота», а в двух больших курганах в условиях вечной мерзлоты в течение тысячелетий сохранились изделия из таких материалов, которые в обычных условиях в древних курганах не сохраняются. Среди последних особенно замечательны меховые одежды, шелковые ткани, всевозможные вырезанные из дерева украшения.
Прошло, однако, шестьдесят лет, прежде чем этот факт привлёк внимание археологов. Только в советское время возобновились в Горном Алтае археологические раскопки подобных больших курганов. Они привели к открытию знаменитой группы Пазырыкских курганов в Улаганском районе Горно‑Алтайской области, давших науке ценнейшие памятники древних культур.
В долине Пазырык
В глубине Алтайских гор, за сотни километров от культурных центров, вдали от проезжих дорог, затерялась долина, известная у местных жителей под названием Пазырык, Там, в небольшой степной котловине, сохранились древние курганы с памятниками давно забытой и мало изученной скифо‑сакской культуры.
Долина Пазырык расположена на правом берегу реки Большой Улаган, в 15 километрах от впадения её в реку Башкаус. В ней пять раскопанных экспедицией больших курганов, древних могил родовых или племенных скифо‑сакских вождей.
Вера в загробную жизнь требовала большой заботы об умерших. Для них устраивалось жилище – погребальная камера, их одевали в лучшие одежды, снабжали пищей, в загробный мир с ними направляли лучших лошадей, специально убитых для этой цели к положенных в ту же могильную яму.
За исключением некоторых деталей, отличающих один курган от другого, устройство их одинаково. Бревенчатая погребальная камера площадью от 9 до 24 квадратных метров и высотой от 1,2 до 1,9 метра напоминает рубленый дом. Пол этой камеры настлан из толстых плах, бревенчатые стены, как правило, выводились двойные, двойным был и бревенчатый потолок. Потолок камеры покрывался в несколько слоев берестой, затем ветками кустарника курильский чай, в некоторых случаях, кроме того, корой лиственницы. По обе стороны стенок (северной и южной) погребальной камеры ставились три пары столбов, в корытообразные выемки которых были положены три толстые балки. Цель последних была предохранить погребальную камеру от давления вышележащих настилов из бревён и навала из камней и земли.
Внутри погребальных камер, у южной стенки, стояли выделанные из целого дерева саркофаги‑колодцы длиной до 5 метров и диаметром да метра, с крышкой соответствующих размеров. Наружная поверхность колод в первом кургане была украшена радами вырезанных из кожи изображений петухов, а во втором – оленей. В северной половине камеры были расставлены различные вещи, принадлежавшие погребённым.
За погребальной камерой, в северной части могильной ямы, на её дне или на некоторой высоте от дна были положены трупы лошадей с упряжью и другими вещами.
Верхняя половина ямы, как уже отмечено выше, заполнялась бревнами, большими камнями, наконец, землёй. Сверху насыпался небольшой земляной холм, поверх которого наваливался более или менее мощный слой угловатых камней со щебнем и речной галькой.
Горный Алтай расположен вне зоны сплошного распространения вечной мерзлоты. Её нет в открытых степных долинах типа Пазырыкской. Тем не менее под всеми пятью большими курганами оказалась вековая курганная мерзлота, залегающая до дна могильных ям и даже глубже, но не выходящая за пределы каменной наброски.
|
|
|
Специальные исследования показали, что мерзлый грунт под каменной наброской курганов образовался в течение ряда лет после сооружения курганов в результате сурового высокогорного климата и тех особых микроклиматических условий, которые получались вследствие особой конструкции курганов благодари каменной над ними наброске и пустот как в камере, так и между камнями и брёвнами навала в могильной яме.
Вековая мерзлота сохранила на тысячелетия не только самые разнообразные вещи, но и тела погребенных людей и трупы захороненных коней.
Целый ряд обстоятельств крайне затруднял раскопки Пазырыкской группы курганов, обстоятельств, в известной мере обусловивших многолетний перерыв после первых наших раскопок в 1929 году. Тогда в Улаганский район можно было пробраться только верховой тропой со стороны Телецкого озера или с Чуйского тракта; со стороны последнего также только верховой тропой, через Айгулакскнй перевал. К 1947 году от Чибита на Чуйском тракте до места раскопок, с преодолением некоторых трудностей, уже можно было проехать на грузовом автомобиле. Долина Пазырык находится в редконаселенной местности, вдали от поселков, и работы в ней должны были вестись в лагерной обстановке. В долине нет воды, и её необходимо было доставлять с реки Балыктыюл вьючным путем, преодолевая значительный перевал. Нелегко было получить и необходимую рабочую силу.
Работа велась в необычных для археологических исследований условиях, в мерзлом грунте, который при оттаивании превращался в жидкую грязь, к тому же таяние шло крайне медленно, В середине августа обычно начинались уже ночные заморозки, которые вынуждали для оттаивания грунта прибегать к нагретой воде. Работа осложнялась также наличием в ряде курганов крупных валунов в несколько тонн весом, извлечение которых при отсутствии механических приспособлений было делом нелегким. Наконец, так как курганы еще в древности были ограблены, не было полной уверенности в том, что затраченный труд будет оправдан полученными результатами. И действительно, погребальные камеры всех, за исключением втор ого, курганов оказались почти полностью опустошенными грабителями. Тем не менее и то, что сохранилось, особенно в конских захоронениях, не тронутых грабителями, вознаградило нас за все труды, затраченные на исследование этой замечательной группы курганов.
|
|
|
Как установлено, все курганы в момент их ограбления были уже оледенелыми. Вода, проникшая в камеру второго кургана, замерзла, и на полу её образовался слой льда высотой от 20 до 40 сантиметров. Остальные курганы в то время были совершенно свободны ото льда, и все они наполнились водой, превратившейся в лед, только после ограбления. От людей, захороненных в третьем и четвёртом курганах, остались только скелеты. Напротив, тела погребенных в курганах втором и пятом мужчин и женщин сохранились хорошо, что явилось фактом первостепенной важности.
В некоторых курганах хорошо сохранились трупы лошадей. Кони были убиты ударами боевого чекана в черепную коробку, здесь же, у могилы. Сохранившиеся в условиях мерзлоты трупы лошадей дают представление о их внешнем виде, в частности о масти, о поле и возрасте. Конские захоронения дали много интереснейших находок: седла и узды с богатейшими наборами художественно оформленных украшений, телеги, повозку, предметы вооружения, ковры и некоторые другие вещи.
Хозяйство алтайских скифо‑саков
Как уже было отмечено выше, основным занятием населения Горного Алтая в те далекие времена было пастушеское скотоводство. Лошадь как средство передвижения и животное хозяйственное занимала первое место. Значение лошади в хозяйственной жизни, и притом лошади верховой, подчеркивается обязательным ее захоронением вместе с умершим её владельцем. Во всех курганах этого времени, независимо от пола и общественного положения погребенных людей, мы обязательно находим лошадей. В рядовых курганах погребались два‑три коня, в могилах знатных людей – до шестнадцати.
Исследования показали, что в это время в Горном Алтае разводились и простые, малорослые кони и высокопородные легкоаллюрные, не уступавшие по своим качествам прославленным боевым коням Парфии и Бактрии. Все захороненные в Пазырыкских курганах кони были ездовые мерины. Ни одной кобылицы или жеребца погребено не было. Следует отметить, что, по сведениям, сообщаемым греческими историками (Страбон), и западные скифы ездили на меринах. Мерины являлись обычными верховыми конями у владельцев скота всех пастушеских народов Азии.
Лошадь, как показали раскопки, использовалась не только как средство передвижения, верховое или упряжное. Мясо ее употреблялось в пищу, молоко – для приготовления кумыса и сыра, шкуры шли на изготовление мехов и кож.
Второе место по своему удельному весу в хозяйстве занимала, по‑видимому, овцы, дававшие мясо, шкуры, шерсть, вероятно и молоко. Те овцы, мясо которых клалось в могилы, по типу принадлежали к слабожирнохвостым. По размерам они были не более цигайских овец и хорошо приспособлены к большим переходам. Судя по сохранившимся изделиям из овечьей шерсти и их шкурам, можно думать, что одновременно разводились и относительно грубошерстные и весьма тонкорунные овцы черной и белой масти. Несравненно меньше, повидимому, разводилось коз. Только в одном пятом кургане была найдена шкура козы. Масть этой козы была светлосерая, её пух, как и у овец, весьма тонкий.
В каком количестве мог разводиться крупный рогатый скот – мы не знаем, мало данных и для суждения о его внешнем виде. Можно только сказать, что коровы были средних размеров, а яки, судя по шерсти, найденной в курганах, были чёрной масти.
Прекрасные реалистические изображения лосей, оленей, горных козлов и баранов, сайги, волка, зайца и барса указывают на то, что население было хорошо знакомо с этими животными, и не только издалека. Многочисленные изделия из рога оленя, найденные в курганах, одежды из меха соболя и белки, опушки одежды из меха горностая и выдры, изделия из меха степной кошки и леопарда указывают на развитие зверового промысла. Охота, следовательно, хотя и занимала по сравнению со скотоводством второстепенное место в хозяйстве, но имела все же существенное значение. Если охота на оленей, лосей, диких коз и баранов производилась из‑за шкур и мяса и имела чисто потребительский характер, то охота за пушным зверем, в частности за соболем, могла уже иметь и товарное значение.
Земледелием население не занималось, да и климатические условия в Улаганском районе для него не были благоприятны. В курганах были найдены семена конопли и посевного кореандра. Последнее растение чуждо флоре Алтая, и семена его могли появиться там только в результате торговых сношений со странами Передней и Малой Азии.
Поскольку скотоводство было основным занятием, пища населения должна была состоять главным образом из молочных продуктов и мяса. И действительного всех курганах найдены кости лошади, коровы и овцы, положенные вместе с мясом как пища отправляющимся в загробный мир. Кроме того, во втором и пятом курганах впервые при археологических раскопках нами был найден сыр, в такой степени хорошо сохранившийся, что не утратил своих вкусовых качеств. О молочной и мясной пище как об основных продуктах питания западных скифов сообщают и греческие историки.
Мясная пища варилась в медных котлах «скифского» типа. Жидкую пищу и воду держали в глиняных кувшинах и деревянных сосудах. Кувшины были высокие, узкогорлые, обычного скифского типа, но без орнамента. Один из таких кувшинов, найденный во втором кургане, был украшен наклеенными на его поверхность вырезанными из кожи и покрытыми оловянной фольгой изображениями петухов. Деревянные сосуды в погребениях скифского времени нами были найдены впервые. Форма их была различная, но все они со сферическим дном и ставились на кольцеобразные войлочные подставки.
Псалия (трензель) с развилкой из кургана № 5
Уздечное украшение из кургана № 4
Фигурка оленя из кургана № 2
Уздечное украшение из кургана № 1
Вышивка на китайской шёлковой ткани из кургана № 5
Глиняный кувшин с изображениями петухов из кургана № 2
Весьма совершенная техника строительства погребальных камер площадью до 24 квадратных метров свидетельствует о высоком уровне плотничного дела и, следовательно, о наличии бревенчатых жилых домов. Могила ведь «жилище мёртвых», поэтому строилась она по типу настоящих жилищ, Отсюда мы вправе предполагать, что население Горного Алтая в те времена жило в бревенчатых домах. Об их размерах, разумеется у знатных лиц, можно судить по одному из найденных в кургане пятом настенных войлочных ковров, длина которого 6,5 метра и высота 4,5 метра Войлочными коврами драпировались не только стены жилищ, войлоками и коврами застилались и полы. Стены камер в трёх самых крупных курганах Пазырыкской группы были задрапированы войлочными коврами, пол камеры одного из курганов был застлан войлоком, а в кургане пятом найден стриженый ковёр, который, по всей вероятности, также лежал на полу. Имеются и другие, косвенные, указания на то, что полы жилищ застилались коврами. Столики, найденные во всех курганах, очень низенькие, и ими можно было пользоваться, только сидя на полу. Кроме того, подошвы одной пары женской обуви, как увидим ниже, были украшены нашитым на них бисером к кристаллами пирита. В такой обуви можно было ходить только по мягкому ковру.
Чрезвычайно оригинальны упомянутые выше столики. Их съемные крышки – овальные, с более или менее приподнятыми бортиками, вследствие чего они имеют форму блюд. Такие столики найдены впервые, хотя подобные им, но более поздние, известны из раскопок гуннских курганов в Монголки, Ножки таких столов – самых разнообразных форм, большинство из них вырезано от руки, но имеются выточенные и на токарном станке. Самые изящные из них представляют собой фигуры вытянувшихся тигров или барсов.
Судя по находкам в курганах, кожаная посуда решительно преобладала над остальными ее видами. Самые разнообразные сумы, фляги, мешочки и кошельки отличаются изяществом и тонкостью работы. Меховые мешки и фляги с многоцветными узорами, выполненными в технике мозаики, покрыты аппликацией из растительных и животных узоров и рисунков.
Оседлые скотоводы
Мы знаем, что среди западных, причерноморских, скифов греческие историки различали скифов земледельцев, пахарей и кочевых. По сообщению тех же авторов, и в Азии были саки и кочевые и оседлые; часть из них должна была заниматься также и земледелием, ибо нам неизвестны пастушеские народы, которые в условиях, благоприятных для земледелия, оставались бы совершенно чуждыми этому занятию.
При скотоводческом хозяйстве каждый заботится прежде всего о подыскании места, наиболее благоприятного для прокорма его стад. Горный Алтай между тем всегда был так богат травой, что даже большие стада могли найти себе пропитание на сравнительно небольших площадях. Поэтому скотоводы Горного Алтая всегда были оседлыми. В пользу оседлого образа жизни в рассматриваемое нами время, помимо наличия, как мы полагаем, прочных, хорошо построенных бревенчатых жилищ, свидетельствует и ряд других фактов. Например, часть скота – высокопородные лошади и тонкорунные овцы, крупный рогатый скот, кроме яков, – зимою должна была содержаться в закрытых помещениях. Кроме того, как установлено, некоторые из высокопородных коней частично содержались на концентрированных кормах. Многочисленные, часто весьма реалистические изображения петухов указывают на то, что разводились и куры. Последнее могло иметь место только при оседлом образе жизни. Наконец, глиняная посуда, особенно большие глиняные кувшины, не вяжется с нашим представлением о посуде кочевых народов.
Кожаная фляга с узорной аппликацией из кургана № 2
Таким образом, оседлый образ жизни с отгонным пастушеским скотоводством, имевшим место, как исключение, только у отдельных, особенно богатых скотом семей, можно считать типичным для населения Горного Алтая в рассматриваемое нами время.
Верховой конь
Основным средством передвижения был верховой конь Последнее вполне естественно, если принять во внимание горный характер страны при почти полном отсутствии колесных дорог и пастушеский образ жизни, в частности табунное скотоводство. И действительно, во всех погребениях данной эпохи мы имеем захоронение коней не только с уздами, но обязательно и с сёдлами.
Древние скифские узды известны отчасти из раскопок курганов на юге России, отчасти по их изображениям на лошадях, Такие изображения на серебряных сосудах и других изделиях греческой работы мы знаем из знаменитых Чертомлыкского и Кульобского курганов. Однако прекрасно сохранившиеся узды со всеми ремнями, удилами, трензелями и украшениями впервые найдены в Пазырыкских курганах. Узды эти, как выяснилось, состояли из двух суголовных ремней, ремня переносья и двух подбородных. Нащечные ремни, при помощи трензелей, или псалий, соединяющиеся с удилами, представляли собой либо раздвоенные концы суголовных ремней, либо состояли из концов суголовных ремней и ремня переносья, К левому концу двусоставных кольчатых медных или железных удил привязывался ремень‑чумбур, а к правому один из концов повода, Левый конец повода при помощи особой петли или специального (рогового или деревянного) блока соединялся с ремнём чумбура, продетого в упомянутые петлю или блок.
Узда из кургана № 5
Седло из кургана № 5 (схематический рисунок)
Если, как выяснилось, скифская узда на западе и в Горном Алтае одного и того же типа, и притом почти не отличалась от узд переднеазиатских, судя по изображениям последних на ассирийских и персидских барельефах, то седла скифские коренным образом отличались от чепраков, которые в те времена вместо седел были в употреблении в Передней Азии. О седлах европейских скифов мы также, в основном, имеем представление по их изображениям, в частности на известной чертомлыкской вазе греческой работы. В Пазырыке между тем были найдены подлинные седла, и притом двух типов, или, точнее, двух вариантов одного и того же типа – более раннего и более позднего.
Отличительной особенностью этих седел от позднейших было отсутствие ленчика – деревянной основы седла. Пазырыкские, как надо полагать, и все скифские сёдла состояли из двух сшитых вместе кожаных подушек с мягкой набивкой волосом (на Алтае – оленьим) или травой. На лошади седла эти укреплялись при помощи двух, верхнего и нижнего, подпружных ремней, имели ремни нагрудный и подхвостный. Верхний поддружный ремень лежал поверх седельных подушек и был к ним прикреплен; концы нижнего подпружного ремня привязывались или пристегивались к концам верхнего ремня. Под седло подкладывался войлочный потник, или чепрак, сверху подушек накладывались специальные покрышки из тонкого войлока.
Лук в более древних горноалтайских седлах, в сущности говоря, не было; имелись только утолщения передних и задних концов подушек. В более поздних седлах мы имеем уже хорошо выраженные передние и задние луки при наличии деревянных распорок между передними и задними концами седельных подушек – первых зачатков деревянной основы седла.
Сёдла описанного типа впервые появились у скифо‑сакских народов. Седел не было ни у древних греков, ни у ассириян, ни у мидян, ни у персов. Вместо сёдел они покрывали верховых коней только коротким чепраком, обычно ковровым, который удерживался на коне без подпруги, только при помощи нагрудника.
Следует отметить то исключительное внимание, которое уделялось украшению узды и седла. Раскопки пяти Пазырыкских курганов дали сотни таких украшений, Украшения эти вырезывались из рога оленя, но в большинстве случаев из дерева, главным образом из кедра, и покрывались снаружи листовым золотом. В более поздних курганах они частично покрывались золотом, частично окрашивалась в яркокрасный цвет киноварью.
В каждом погребении головы одного‑двух коней украшались специальными уборами с навершиями, представляющими собой головы различных, чаще фантастических, животных, иногда целые сцены. Гривы этих коней покрывались специальными нагривникамн, на хвосты надевались особые нахвостники.
В кургане пятом вместе с верховыми конями впервые была найдена повозка с дышловой упряжкой четырех коней. Эта единственная в своем роде находка указывает на то, что, несмотря на горный ландшафт, на Алтае в те отдалённые времена пользовались уже достаточно совершенными колесными экипажами. Повозка эта на четырех высоких (1,5 метра) колесах с длинными (70 сантиметров), тщательно оформленными ступицами, при большом количестве (по 34 в каждом колесе) тонких спиц. Своеобразной формы кузов‑платформа состоит из двух рам, соединенных между собою резными колонками. Верхняя и частично нижняя рамы перекрыты сплошным рядом прутьев, переплетенных между собой ремнями. На конце дышла привязана специальная перекладина с двумя рогатками, в которые впрягалась пара коней; пара боковых коней, по одному с каждой стороны, впрягалась в постромки, от которых сохранились вальки. Вся повозка сделана исключительно из дерева с ременными связками при полном отсутствии металла, в частности железа, которое в те времена ценилось очень дорого.
Помимо этой повозки, во всех курганах найдены остатки примитивных телег. Телеги эти состояли из очень толстых осей и дорожин с массивными низкими колёсами, выделанными из цельных отрезков ствола лиственницы. Высота этих колес от 30 до 45 сантиметров при ширине около 30 сантиметров. В кургане пятом, кроме того, была найдена длинная оглобля волокуши, а в кургане первом – части примитивного ярма.
Таким образом установлено, что в Горном Алтае в скифское время, помимо верхового транспорта, существовал и гужевой, с упряжкой в дышло и оглобли. Судя по находкам ярма, в качестве средства передвижения; помимо лошадей, возможно, пользовались и волами.
Одежда и украшения
Об одежде скифо‑саков до раскопок Пазырыкских курганов мы имели представление по изображениям скифов на сосудах и других изделиях из денных металлов греческой работы, по изображениям саков на персидских барельефах ахеменидского времени и по двум одеждам, найденным в Котандинском кургане Горного Алтая.
Верхней одеждой западных скифов был короткий меховой, шерстью внутрь, кафтан с косыми, заходящими одна за другую полами, перетянутый ременным поясом. На некоторых изображениях имеются короткие, накинутые на плечи плащи, застёгнутые пряжкой на груди или на правом плече; штаны или узкие меховые, или широкие, вероятно войлочные. Длинные штаны изображались заправленными в мягкие кожаные полусапожки без подметок и каблуков и перевязанными, как и у восточных скифо‑саков, ремнём.
Головные уборы были высокие, остроконечные, с полями, прикрывающими плечи, или шлемовидные шапки‑ушанки. О саках Геродот писал, что они носили на голове остроконечные шапки из плотного войлока, стоявшие прямо; одеты были в штаны. На персидских барельефах ахеменидского времени саки изображаются в таких именно островерхих головных уборах, в коротких до колен кафтанах, надетых в рукава и подпоясанных ременным поясом, в узких, длинных штанах.
Всадник на большом войлочном ковре, найденном нами в кургане пятом, о котором уже упоминалось выше, изображён в короткой, перетянутой в талии поясом, куртке со стоячим воротником и с коротким плащом за плечами, в узких, в обтяжку, штанах. Богиня, сидящая на троне, перед которой стоит всадник, изображена в длинной одежде.
Подлинные одежды, впервые обнаруженные в оледенелых курганах Горного Алтая, существенно дополняют каши сведения о скифо‑сакской одежде.
Женский нагрудник из кургана № 2
Бордюр войлочного настенного ковра
Для грабителей, производивших хищнические расколки Пазырыкских курганов, главную ценность представляли изделия из металла, но они интересовались и одеждой. Последняя почти полностью была похищена из всех курганов, за исключением кургана второго, где она находилась во льду. Однако и из него одежда и её украшения были частично унесены, частично порублены или разорваны в клочья. Кое‑что уцелело и в курганах третьем и пятом. Тем не менее и то, что сохранилось в Пазырыкских курганах, даёт ясное представление об одежде северо‑восточных скифо‑саков.
В кургане втором найдена очень широкая, но сравнительно короткая, до колен, мужская рубаха, сшитая из растительной ткани. Её особенность – при широком вороте отсутствие воротника и разреза на груди, чем она существенно отличается от позднейших гуннских рубах, Столь же широкий и примерно такого же покроя кафтан из тонкого двойного войлока найден в кургане третьем. От рубахи он отличается только наличием спереди разреза, причём правая пола запахивается за левую. Сохранившаяся в кургане втором спинка другого мужского кафтана также короткая, но сшита из собольего меха. Её наружная, мездряная, поверхность прошита параллельными рядами сухожильных нитей и украшена вырезанной из тонкой кожи аппликацией, представляющей собою оленьи головы с очень длинными стильными рогами, ветви которых заканчиваются птичьими головками.
Весьма характерной особенностью мужской и как увидим ниже, женской плечевой одежды оказывается её небольшая длина. Последнее типично для всех народов, для которых верховой конь служит основным средством передвижения.
Мужские чулки, найденные во втором кургане, войлочные, очень длинные, выше колеи, в одном случае украшены у верхнего края художественной аппликацией из цветного войлока.
Ременные пояса очень разнообразны, обычно расшиты оловянным псевдобисером. Особенно интересен один из них, украшенный серебряными бляхами с изображением сцены нападений льва на горного козла.
Женщины, так же как и мужчины, носили короткие, накинутые на плечи кафтаны с длинными декоративными рукавами. Один из них был си гит из беличьего меха и снаружи покрыт художественной, вырезанной из кожи аппликацией, мотив которой – петушиные гребешки, стилизованные цветки лотоса и медные, крытые золотом головки горного барана. Вместе с этим кафтаном носился нагрудник, также на беличьем меху, с опушкой из меха выдры и выкрашенного в голубой цвет меха горностая, Наружная поверхность нагрудника покрыта очень тонко выполненной, вырезанной из кожи художественной аппликацией, основной мотив которой цветки лотоса, а второстепенные мотивы представлены петушиными гребешками и бараньими головками.
Совершенно замечательной оказалась женская обувь, найденная во втором кургане. Обувь эта представляет собой полусапожки с головками из мягкой кожи, с короткими голенищами, без подмёток и каблуков.
У одной пары на наружной поверхности толстых кожаных подошв вырезан лотосный орнамент, голенища из шкур леопарда; по верхнему краю по коже нашит орнамент из сухожильной нити, обёрнутой узкой полоской оловянной фольги и листового золота. У другой пары на подошвах нашит орнамент из нитей мелкого стеклянного бисера и ромбов, составленных из золотистых кристаллов пирита. Короткие голенища этой обуви, прикрывающие только переднюю часть голени, украшены вырезанной из тонкой кожи аппликацией с лотосным орнаментом, а головки расшиты орнаментом из сухожильных нитей, обернутых оловянной фольгой.
То внимание которое уделялось украшению подошв обуви, указывает на обычай сидеть на полу с ногами, сложенными «калачиком» так, чтобы хорошо были видны подошвы обуви.
Вместе с описанной обувью женщины носили изящно оформленные, сшитые из тонкого войлока носочки с фестончатым верхним краем.
Женский сапожок из кургана № 2
О причёске горных алтайцев в скифское время мы знаем ещё недостаточно. Судя по имеющимся изображениям, все мужчины причерноморских скифов и южных, пограничных с Передней Азией, саков носили длинные волосы на голове и бороды. О северо‑восточных приалтайскйх скифах Геродот писал, что все они от рождения плешивы. Это сообщение можно толковать только в том смысле, что у всех у них с детства брили головы. И действительно, головы мужчин и женщин в исследованных курганах оказались либо полностью обритыми, либо была оставлена только часть несбритых волос на затылке (у мужчины) или на макушке (у женщины). Возможно, впрочем, что сбривание волос на голове в данном случае было вызвано связанной с бальзамированием тел умерших трепанацией черепов для извлечения мозга. Следует все же отметить, что в тех курганах, где были обнаружены женские трупы, были найдены и косы, и притом сложно оформленные в причёски, с вплетёнными в них войлочными жгутами, железными булавками и накладными волосами. Отсюда можно заключить, что женщины своим прическам уделяли достаточно внимания. Отметим, кстати, что на большом войлочном, уже упоминавшемся настенном ковре богиня изображена в головном уборе, но с бритой головой, а мужчина‑всадник без головного убора, но с пышной шевелюрой.
Мужские головные уборы были по крайней мере двух типов. Один из них представлял собой островерхие войлочный колпак с широкими полями, прикрывавшими плечи. Этот головной убор подобен тем, о которых говорилось, когда речь шла о головных уборах в изображениях причерноморских скифов работы греческих мастеров или изображениях саков на персепольских барельефах. У азиатских скотоводческих народов такой головной убор бытует с гуннского времени до наших дней. Второй тип головного убора представлен кожаным на войлочной подкладке шлемом или шапкой‑ушанкой. Этот тип головного убора мы знаем и у причерноморских скифов.
Мужской головной убор из кургана № 2
Женские головные уборы нами найдены также двух типов, но вполне оригинальных. Один из них представляет собою кожаную «скуфейку» с тульей и прикрывающей плечи оторочкой из меха черного жеребка с орнаментом из кожаных, крытых золотом ромбов. На убор этот была нашита диадема из вырезанных из кожи, покрытых золотом петушков. Второй головной убор – в виде шлема, вырезанного из цельного дерева, с кожаной покрышкой сверху, В два круглых отверстия, проделанных на макушке этого убора, были продеты две косички, входящие затем в сложную косу, составляющую одно целое с головным убором.
И мужчины и женщины носили в ушах золотые серьги: мужчины – простые кольчатые, женщины – очень сложные, чрезвычайно тонкой ювелирной работы, с перегородчатой эмалью и зернью. Зеркалами также пользовались, повидимому, и женщины и мужчины. В кургане втором были найдены два зеркала, одно серебряное очень тонкой работы, другое простое бронзовое. Первое хранилось в кожаной сумке вместе с другими принадлежностями женского туалета, другое в специальном футляре из шкуры леопарда.
Обычным украшением были шейные обручи, или гривны. Одна из таких гривн была найдена в кургане втором. Она представляет собою полую медную трубку, на концах которой были закреплены вырезанные из дерева и покрытые листовым золотом композиции из трех рогатых львиных грифонов с скульптурными головками.
Алтайские скифы украшали себя не только серьгами, браслетами и шейными гривнами. В некоторых случаях тело покрывалось и художественной татуировкой.
Замечательным открытием при раскопках 1948 года была татуировка, обнаруженная на теле мужчины, захороненного во втором кургане. Прямых исторических указаний об обычае татуировки у скифо‑сакских племен нет. Имеются сообщения о татуировках западный соседей причерноморских скифов – агафирсов, о татуировке мужчин даков и сарматов, малоазийских массиник. Об обычае же татуировки тела у скифо‑сакских племён мы впервые узнали из наших раскопок в Горном Алтае, откуда мы теперь имеем замечательные её образцы. У упомянутого мужчины татуированными оказались грудь, спина, обе руки и голени. Татуировку эту удалось зафиксировать почтой полностью, за исключением одного участка на груди и на левой голени.
Татуировка – фантастический зверь (из кургана № 2)
Изучение татуировки показало, что она была нанесена задолго до смерти погребённого, вероятно ещё в его молодости, и выполнена методом накалывания и втирания в уколы сажи. Основной мотив татуировки – изображения различных фантастических животных, из которых в качестве образцов приводятся два: крылатый хищник кошачьего рода, изображённый на переплете, и олень с орлиным клювом и длинным кошачьим хвостом, на конце которого изображена птичья головка; отростки огромных стилизованных рогов также оканчиваются птичьими головками. Татуировкой этой, помимо её чисто декоративного назначения, подчеркивалось, по всей вероятности, знатное происхождение и мужество данного лица. Учитывая, однако, преобладание изображений фантастических животных, можно думать, что ей приписывались и особые свойства защиты данного лица от враждебного ему колдовства.
Этим тканям 2500 лет
Археологические памятники обычно дают очень ограниченный материал для суждения о технике обработки различных материалов. О гончарном производстве, о технике литья и вообще об обработке металлов можно судить по сохранившимся глиняным и металлическим изделиям. Остатки зданий и других построек дают представление о строительном искусстве. Ткани, изделия из кожи, меха и даже деревянные чрезвычайно редко находят при археологических раскопках вообще, и в памятниках скифского времени в частности. Наши раскопки в Горном Алтае тем и замечательны, что дали очень большое количество изделий из дерева, кожи, меха, шерсти и даже из шёлка.
Для характеристики уровня развития техники в данном случае очень показательны ткани. В Пазырыкских курганах мы нашли ткани как местного производства, так и привозные с далекого Юго‑Запада и Дальнего Востока.
Мужская рубаха, о которой была речь выше, сшита из довольно плотной ткани простого полотняного переплетения с числом нитей в двух направлениях на один квадратный сантиметр 23×23. Шерстяные, ткани выделаны из очень тонкой пряжи, исключительно из пуха, максимальная толщина шерстянок которого в исключительных случаях достигает 60 микрон. Главную массу шерсти, преимущественно овечьей, составляют шерстинки толщиной от 12 до 27 микрон, а в некоторых тканях толщина их не превышает 14 микрон. Большинство шерстяных тканей с двусторонним саржевым (киперным) переплетением и с диагональным рисунком. При одной и той же технике изготовления таких тканей различные образцы существенно отличаются один от другого в плотности утка. В одних тканях на 15–20 нитей основы в линейном сантиметре мы имеем от 28 до 35 нитей утка, но встречаются и такие плотные ткани, в которых на один линейный сантиметр приходится свыше 60 нитей утка. Кроме того, имеются шерстяные ткани и с ворсом двух типов: с дельными и разрезанными петлями ворса.
Перечисленные выше ткани окрашены в красный, синий, зеленоватый и коричневый цвета. Из красителей удалось установить пурпурин, ализарин и краситель типа индиго.
Одна из найденных тканей если и не местной горноалтайской работы, то, по всей вероятности, из ближайших к Алтаю западных степных районов. Она с многоцветным орнаментальным рисунком, с переплетением, известным под названием уточного рипса. Характерной его особенностью является наличие сквозных отверстий, или щелей, в ткани, идущих параллельно основе, на линиях, отделяющих в узоре один цвет от другого.
Следует отметить также исключительно высокое качество выделки тонкого войлока, менее плотного, чем современный фетр, но очень мягкого и ровного по толщине.
Для покрытия одного из чепраков и нагрудника, найденных в кургане пятом, были использованы исключительно переднеазиатские шерстяные ткани очень тонкой работы, выполненные в гобеленной технике. Насколько толка работа этих тканей, можно судить по тому, что в одном линейном сантиметре утка свыше 100 нитей. Из этих тканей особый интерес представляют те, которые были использованы для окантовки центральной поверхности чепрака и для покрытия седельного нагрудника. Мотивами этих тканей оказались едены жертвоприношения и идущих один за другим львов. В сцене жертвоприношения мы видим в центре изображение алтаря или курильницы и по обе его стороны профильные изображения женщин. Две, из них, стоящие непосредственно перед алтарём, одна против другой, выше ростом и изображены в молитвенных позах с одной рукой, приподнятой кверху. Женщины, стоящие у них за спинами, ниже ростом и не в таких роскошных одеяниях. Хотя все они изображены с коронами на голове, но у женщин, стоящих в молитвенных позах, от корон спускается покрывающая спину фата. Первые, по всей вероятности, знатные особы (царевны), стоящие позади них – прислужницы. Вся композиция этой сцены, костюмы, молитвенные позы и особенно изображение алтаря не оставляют никакого сомнения в том, что мы имеем дело с тканью переднеазиатской. Что касается времени её изготовления, то все данные говорят за то, что ткань эта вряд ли может датироваться временем более поздним, чем V век до нашей эры. Подобные сцены жертвоприношений с обращением к божеству нам хорошо известны на ассирийских барельефах Куюнджика и Хорсабада. Точно такие же, как и наш, алтари или курильницы изображены на барельефах Персеполя, а изображение женщины в точно такой же, как и у нас, зубчатой короне, в похожем костюме, стоящей перед таким же алтарем, мы знаем на одном из цилиндров (из коллекции Клерка), датируемом началом V века до нашей эры.
В оледенелых Пазырыкских курганах Горного Алтая нами найдены не только передне‑ и среднеазиатские шерстяные ткани, но и шёлковые китайские. Часть китайских тканей простого полотняного переплетения, но при этом настолько тонкой работы, что на один квадратный сантиметр ткани приходится 50×50 нитей основы и утка. Имеются китайские же ткани со сложным узором и с двойными нитями утка. Самая замечательная из них все жё та, которой покрыт один из седельных чепраков кургана пятого. Ткань эта типа белой чесучи, по которой разноцветными шелковыми нитками; вышиты стилизованные деревья удун с сидящими на них самцами‑фениксами и порхающими между деревьями самочками. Поскольку и эти китайские ткани являются древнейшими из всех до сих пор известных китайских тканей, мы, естественно, не располагаем сравнительным материалам для их датировки. Последняя в известной мере облегчается находкой в шестом Пазырыкском кургане одного из ранних китайских зеркал так называемого типа цинь, для датировки которого (V–IV век до нашей эры) имеются все основания. Стилистическое сопоставление фениксов, вышитых на упомянутой выше ткани, с фениксами, изображенными на ранних циньских зеркалах, не противоречит той же датировке шелковой ткани на чепраке из кургана пятого, как и тканей переднеазиатских.
Не меньший интерес с точки зрения датировки и культурных связей Горного Алтая с Передней и Средней Азией в эти отдаленные времена имеет найденный нами в 1949 году в том же пятом Пазырыкском кургане шерстяной стриженый ворсовый, древнейший в мире, бархатный ковёр. На этом многокрасочном ковре мы видим, помимо растительных орнаментов, изображения старых самцов переднеазиатской лани, или, что то же, чубарого оленя, грифонов и конных или спешившихся всадников. С точки зрения датировки особый интерес представляют изображения всадников, так как они вполне сходны с теми, которые мы знаем на персепольских барельефах, печатях и цилиндрах времен династии Ахеменидов в Персии (559–330 годы до нашей эры).
Найденные в Пазырыкском кургане ковер и ткани, о которых мы говорили, важны не только тем, что помогают нам установить древность этого кургана: они имеют огромную ценность сами по себе. Надо сказать, что это самые древние из всех до сих пор известных переднеазиатских тканей. Ткани эта свидетельствуют о чрезвычайно высоком уровне текстильного производства культурных стран древнего Востока.
Изображение лани на ковре из кургана № 5
Спешившийся всадник. Изображение на ковре из кургана № 5
Не менее ценен и древнейший из всех известных до его находки бархатный ковер. Достаточно напомнить, что, по общепринятому мнению, бархатные ковры, выполненные в технике, подобной нашему пазырыкскому, впервые появились не ранее XV века нашей эры. Наша находка отодвигает в глубь веков время производства таких ковров почти на два тысячелетия.
