Багдадская школа тасаввуфа

 

Благодаря трудам Абдуррахмана ас-Сулами (ум. 1021 г.), хорасанского традиционалиста и историка раннего суфизма, его ученика аль-Кушайри (ум. 1072 г.), который преподавал в Багдаде и оставил сочинения по шариатской теологии и по тасаввуфу, и Абу Хамида аль-Газали, суфизм получил соответствующее признание со стороны знатоков мусульманского права[325].

Для того чтобы избежать упрёков во введении новшества (бидаа), шейху было достаточно продемонстрировать свою приверженность учению какого-нибудь широко известного суфия. После этого в своей педагогической и религиозной практике он мог опираться на авторитет (санад) своего учителя и всех последующих в генеалогической цепи шейхов, вплоть до одного из первых четырёх халифов. Это и есть цепь передачи преемственности власти, или же мистический иснад, именуемый силсила.

Разработанная силсила орденов делится на две части: силсилат аль-баракат («цепь благословения») связывает здравствующего главу ордена через основателя таифы с основателем тариката, в то время как силсилат аль-вирд («цепь инициации») связывает основателя тариката с одним из первых халифов или с самим Пророком.

Благодаря тому, что у мусульманских ортодоксов аль-Джунайд считался относительно «безопасным», его рассматривали как «шейха Пути», как предшественника большинства последующих объединений мистиков, хотя среди них было немало приверженцев и еретических учений. Включение аль-Джунайда в их «генеалогии» служило гарантией ортодоксальности — так почтенный «иснад» мог служить прикрытием для множества ересей[326]. В свою очередь, линии преемственности через аль-Джунайда аль-Багдади (ум. 910) восходят к Маруфу аль-Кархи (ум. 815) и Сари ас-Сакати (ум. 865). Упоминание аль-Бистами можно найти в цепочках передач многих орденов.

Тому ярким примером служит силсила шейха Ади, которую мы читаем в езидском бейте, посвящённом мусульманской захидке Рабие[327]:

Rebiyê, heyî Rebiyê,                             Рабия, Предвечная Рабия,

Rebiyê e’debiye,                                       Рабия Адавия,

Cima bû weyîie,                                       Община погрузилась в печаль,

Şêx Me’rûvê K’erxiyê,                           Шейх Маруф Кархи [328],

Şêx Cinêtê Şilbiyê,                              Шейх Дженнат [329] Шибли [330],

Şêx Bazîdê Bastemiyê,                             Шейх Баязид Бистами,

Her çar birê qîmetiye                           Все четыре брата Судного дня

Derê Şerefxanê r’a çûye.                           Сквозь врата Рая прошли.

Под четвёртым «братом» подразумеваетсясама Рабия.

Данный кавл является ещё одним источником доказательства приверженности шейха Ади к Багдадской школе тасаввуфа.

Эта школа по праву считается арабской, поскольку объективно выражает именно арабский суфизм, хотя большинство багдадских суфийских наставников не были этническими арабами[331].

К тарикатам, сыгравшим наиболее значительную роль в развитии Багдадской суфийской организации, относятся:

· Рифаия, ведущая начало от Ахмада ибн Рифаи (ум. 1182);

· Сухравардия, основание которой приписывается Зияуддину Абу Наджибу ас-Сухраварди (ум. 1168);

· Кадырия, которая вела своё происхождение от Абдулькадыра аль-Джилани (ум. 1166), хотя соответствующая традиция известна не ранее XIV в.;

все в рамках Джунайдии.

Рифаиты всячески подчёркивали своё арабское происхождение от Ахмада ар-Рифаи и прямое родство с арабским суфизмом. Это был единственный тарикат, имевший последователей в империи Сельджукидов.

Ахмад ибн Али ар-Рифаи (1106-1182) родился в арабской семье и провёл всю жизнь в Батаихе, болотистой местности в Южном Ираке между Басрой и Васитом. Он унаследовал семейную силсилу, которая ещё при его жизни получила признание в качестве самостоятельного ордена, со своей передачей хирки. О жизни Ибн ар-Рифаи известно мало[332], однако этих сведений достаточно, чтобы показать разительное отличие его судьбы от судьбы ас-Сухраварди или Абдулькадыра. Он только раз покинул Батаих в 1160 году, чтобы совершить паломничество, во время которого, скорее всего, и посетил в Лалыше шейха Ади. Эта встреча зафиксирована в кавле «Шехади и мужья»:

 

6 Xebere li nav seyide,                                  Молва, распространившаяся среди саидов,

Dahir bû şêxekî şedîde,                                Появиля шейх подобный Шедадидам ^[333] ,     

Li lalişê lê cema dibûn mirîde.                       В Лалыше вокруг него собирались ученики

27 Seyid Ehmed hat li cenga.                    Саид Ахмад начал с угроз.

Xidir hiltêne denga                                       Словно Хыдыр поднял свой праведный голос:

Go: «Ciyê mêra sa eta tenga!»                         Сказал: «Для мужей здесь места недостаточно»

34 Ya mêra meniya û ç’êre,                            Мужья только ждали причину для расприй  

Çiyê wan xwest bû ye Şêxadî înabû jêre,                  [Но] Что они ни пожелали, Шехади исполнял им

Tizbî û wekazê Seyid Ehmedê mezin anîmbû jêre. Четки и посох главенствующий Сеид Ахмад преподнес ему [в дар].

В одном из хадисов шейха Ади поминается самоназвание Лалыш и посещение его Ахмадом ибн ар-Рифаи[334]. Не исключаю, что второй свой хадж шейх Ади совершил вместе с Ахмадом ар-Рифаи.

Тарикат Сухравардия восходит к Зияуддину Абун-Наджибу ас-Сухраварди (1097-1168)[335], автору «Адаб аль-мюридин» — руководства для обучающихся суфиев[336], — и обязан своим возникновением влиянию, которое имел Сухраварди на своего племянника Шихабуддина.

Он происходил из семьи с «цепью посвящения» (нисбат аль-хирка). Юношей он покинул Сухравард и отправился в Багдад, где прошёл обычные курсы усула и фикха. Некоторое время он преподавал в Низамии, а «затем ушёл оттуда, чтобы общаться с шейхом Ахмадом аль-Газали, который донёс до него блаженное дыхание и наставил на суфийском Пути[337]. Он покинул общество простых людей, чтобы вести уединённую жизнь отшельника. Мюриды добивались его наставничества, и слава о его баракате широко распространилась[338]. Он построил рибат в древних руинах на берегу Тигра, ставший убежищем суфиев.

Школа Сухраварди была чисто городской и ортодоксально шафиитской. К ней можно отнести также ханбалитскую Кадырию, поскольку Абдулькадыр был современником Сухраварди и Рифаи.

Невооружённым глазом видно, как близки жизненные пути Зияуддина ас-Сухраварди и шейха Ади ибн Мусафира.

 

Стезя шейха Ади

«Ты не получишь никакой пользы от своего шейха,    если только твоя вера в него не будет превыше веры во все остальное»

шейх Ади ибн Мусафир.^[339]

«Совершенствование человека — вот цель, и сокровенные учения всех религий направлены именно на это. Для осуществления этого непременно имеется традиция, передаваемая из века в век живой цепью адептов, которые избирают достойных для передачи им этого знания.

Это учение передавалось среди самых разных людей. Посвятив себя сущности, мы всегда привлекали к Дервишскому Пути людей, которых мало занимают внешние формы, и таким образом, втайне от всех, нам удалось сохранить неприкосновенной нашу способность продолжать цепь преемственности. В догматических религиях иудеев, христиан, зороастрийцев, индусов и правоверных мусульман это сокровенное зерно было утеряно.

Мы возвращаем всем этим религиям этот жизненный принцип, и именно поэтому среди моих последователей вы можете встретить стольких иудеев, христиан и прочих. Иудеи считают нас истинными иудеями, христиане — истинными христианами.

Лишь познав «Наивысший Фактор», вы поймёте истинное положение нынешних религий и даже нынешнего неверия. Причём само неверие есть религия, построенная на своих собственных догмах»[340].

Суфийские наставники, как и имамы, овладели эзотерическим знанием, но, в отличие от имамов, они получили его не по генеалогической линии, а по духовной. Фактически оно пришло к ним после двукратного деяния Бога: через Мухаммеда и цепь богоизбранных учителей, а также как следствие непосредственного боговдохновения, нередко при посредничестве аль-Хидира, выступающего в той же роли, что и Джабраил по отношению к Мухаммеду[341].

Доказывая своё превосходство в доктринах и ритуалах, суфии часто подвергают осмеянию ортодоксов. В свою очередь, те предают анафеме суфиев за пантеизм, вольномыслие, антиномизм, пренебрежение к молитве, посту и паломничеству. Поэтому официальные религиозные власти, несмотря на компромиссы, никогда не могли примириться с существованием религиозных центров, не подчинявшихся их контролю. Вражда к орденам, их шейхам, учениям и практике была постоянной и упорной.

Не менее оппозиционно настроены были и шиитские учреждения, так как суфии доказали, что вилайя не есть исключительная наследственная привилегия, но божественная милость, которая свободно даруется.

Укрепление власти аббасидских халифов аль-Мустаршида[342], а следом и аль-Муктафии[343], не только нашло отражение в политической жизни Халифата, но и вызвало новую волну гонений со стороны ортодоксального ислама.

Так, самый выдающийся среди учеников Ахмада аль-Газали, Абдулла ибн Мухаммед, известный под именем Анн аль-Кудат аль-Хамадани, был заключён в багдадскую тюрьму по обвинению в ереси, поскольку вызывающе игнорировал суфийское предписание: «Ифша сирр ар-рубубия куфр» («Неблагочестиво раскрывать [простонародью] тайну Божественной силы»), а после смерти Ахмада учил открыто его доктрине. В результате он разделил в 1131 г. (на тридцать третьем году жизни) судьбу аль-Халладжа и стал предшественником ас-Сухраварди «аль-Мактула» из Алеппо в череде суфийских мучеников. Именно для него Ахмад написал трактат «Саваних», который Айн аль-Кудат переработал на персидском языке под названием «Лаваих»[344] (изд. Риттера).

Айн аль-Кудат аль-Хамадани чувствовал, что он был ложно обвинён из-за такого непонимания. В «защитном слове», которое он сочинил в тюрьме незадолго до казни, он писал: «Улемы едва ли могли не знать, что каждая область знаний имеет свою взаимно принятую терминологию, смысл которой понятен только тому, кто прошёл курс подготовки... Аналогично обстоит дело с суфиями. Они используют исключительно свои собственные термины, значение которых известно только им одним. Я называю суфиями людей, направивших все свои помыслы к Богу и посвятивших себя поискам Пути к нему»[345].

Публичная казнь аль-Хамадани послужила предупреждением многим суфиям о нависшей опасности расправы. Потрясённый этим событием и понимая, что сам может стать очередной жертвой инквизиции, шейх Ади навсегда покидает стены Багдада.

 

*

 

Исходя из вышеизложенного, можем заключить:

1. Приезд Ади в Багдад был целенаправленным актом посвящения себя в суфии. Нормативный ислам можно было изучать в любом медресе на всём пространстве мусульманского мира, Ади с таким же успехом мог обучаться у себя на родине в Дамаске или в Халебе.

2. Багдад в средние века являл собой один из мировых научных, культурных и религиозных центров. Здесь зародилась своя специфическая школа тасаввуфа, в которой Ади под руководством таких наставников как Ахмад аль-Газали, Абуль-Хайр Хаммад ад-Даббас и Абу Якуб Юсуф аль-Хамадани прошёл путь от послушника-мюрида до наставника-шейха и получил право на самостоятельное наставничество с нисбат аль-хирка (выдачей хирки). Подтверждение находим в кавле «Imanê»[346], ст. 9, 15, 16:

9 Ev bedîlê mera bivîne şike,                    Эта святость почтеннейших развеет сомнение,

Herça qesta mala Adîya                      Каким способом

da mine xerqe bike,                                 получить хирку из дома Ади.

Sult’an Êzdîd mirazê wi                                 Султан Езид его мечту

cam xwe hasil (asil) bike.                                у себя исполнит.

15 Erk’anekê tînin,                            Приносят одну основу,

Xerqê Şîxadî ser datînin,                                Хирку шейха Ади поверх кладут,

Mala Adîyara dişînin.                        В клан (дом) Ади отправляют.

16 Mala Adîya şe’deve,                       Клан Ади свидетельствует,

Kanîya spî qulbeve,                                  Белый источник — подтверждение,

Xerqe îmane.                                      Хирка — символ благочестия.

 

Резюме:

Ортодоксальный суннизм со своей закостенелой догматикой не в состоянии был воспринимать новаторские положения суфизма — прогрессивного течения философской мысли в исламе, и поэтому развернул настоящую охоту на её наиболее видных представителей. Чтобы не стать очередной жертвой шариатского суда, шейх Ади вынужден был покинуть ставший неприветливым Багдад, и вернулся в родной Шам, под крыло Сельджукидов, чтобы всю оставшуюся жизнь следовать пути к Абсолютной Реальности. Цель этого пути – Бог, побуждающей силой является Любовь, а средством - целеустремленное сосредоточение и внутренняя уравновешенность при любых обстоятельствах.