Невыполненные обещания

 

Каждый из нас давал обещания, зная о том, что не собирается ударить палец о палец ради их исполнения. Каждый из нас сознательно лгал из разных мотивов: под давлением начальства, из страха сказать человеку в глаза слово «нет», из благородного порыва к помощи, исчезающего почти сразу после возникновения, и т. д.

Известно, пустые обещания — признак глубины бес­сознательности того, кто их даёт. Предположим, вы обещаете себе с завтрашнего дня начать новую жизнь, что бы это ни значило. Наутро у вас изменилось настрое­ние, и привычки побеждают ваши намерения. Другими словами, обещания, данные себе, ничего не стоят. Вы ничего не стоите. Вы не можете доверять себе, посколь­ку вы ничего не решаете, вы пребываете в плену у своих условных рефлексов и различных зависимостей. Не доверяя себе, вы не можете доверять никому, ведь если вы ничего не стоите — все ничего не стоят.

В ряде случаев осознание своей никчемности при­водит к тому, что человек создаёт себе кумира, идола, которого начинает обожествлять и наделять в своём воображении теми качествами, которых сам не имеет. Но это всего лишь очередная форма зависимости и при этом не имеет значения, кто обожествляется — Сатья Саи Баба или Майкл Джексон.

Если невыполнение обещаний является одной из ва­ших привычек, вы в большой беде, потому что это при­знак глубокой бессознательности.

Пустые обещания — это форма, разновидность лжи, и, как в любой лжи, в них очевидно расхождение ва­ших слов с вашей реальностью.

Любая ложь требует поддержания себя, потому что нужно помнить, кому и что было сказано, и, дабы не быть уличённым, громоздить одну ложь на другую. Если человек имеет хоть толику ответственности, ему не избежать тревоги и внутреннего напряжения, всегда сопутствующих лжи.

Привычка лгать себе и окружающим делает ненуж­ным и невозможным реальное изменение собственного бытия, да и зачем прикладывать усилия и меняться, когда можно рассказывать всем встречным, что ты уже давно и необратимо трансформировался и достиг всего, чего только можно?

Как же изменить такую ситуацию? Чем более вы механистичны, чем сильнее давление привычек, тем более примитивные методы вы вынуждены применять вначале. То есть сознательное поведение и работа че­рез осознанность невозможны — вы же не можете вы­полнять обещания, вас «сносит». Поэтому остаётся один выбор — ограничивать почти механически свои проявления лжи. Останавливаться на полуслове, если поймали себя на лжи, избегать давать любые обещания, перестать поддерживать необязательные разговоры, которых большинство. Поначалу других путей нет. Только усилие в ограничении себя, такая своеобразная аскеза, через которую может начать формироваться воля.

Сначала никто не может требовать от вас говорить правду. Сначала требуется перестать лгать. Если вы не знаете, сможете ли вы сделать то, о чём вас просят, — не обещайте ничего. Если знаете, что не сможете, — отка­житесь. Если вас спрашивают в лоб о том, о чём вам не хотелось бы рассказывать, не стесняйтесь, скажите это прямо.

Искренность — оружие против лжи. На вашу искренность люди будут вынуждены отвечать тем же. Или не отвечать. Но давить на вас после этого они точно не смогут.

Ложь — попытка спрятать себя, искренность — обна­жение. Просто останавливаясь в момент, когда вы уже открыли рот, чтобы солгать, вы внезапно начнёте ви­деть мотивы своей лжи. У любой лжи всего два мотива — страх и желание. В детстве (и у тех, кто остался психо­логически незрелым) побуждением для лжи может слу­жить избыток оригинальности, но это тоже желание произвести впечатление.

Вторая стадия работы с ложью — как раз наблюде­ние, отслеживание в себе импульсов, толкающих вас к тому, чтобы исказить правду. Страх наказания, страх потери, страх разоблачения предыдущей лжи и т. д. Желание признания, потребность в уважении, жела­ние быть не хуже/лучше всех и прочее. Глядя на все причины своей лжи, вы познаёте своё истинное лицо, которое до этого было скрыто десятком масок. Уви­дев проблемы, можно искать способы их решения. Гнойную рану всегда лучше вскрыть, промыть и очи­стить, чем продолжать накладывать на неё бинты, слой за слоем.

Если вы проработаете подавленные страхи и нереа­лизованные желания и будете неустанно осознавать и рубить их корни, ложь отпадёт сама собой. Когда вам нечего бояться, то незачем прятаться. Когда вам нечего желать, то незачем поддерживать в окружающих мнение о своей важности и значимости.

Слова мудрого никогда не расходятся с его делами. Слова мудрого — всегда отражение Истины и действи­тельности. Постоянно выражая Истину, речь святого становится её воплощением. И если святой сделает утверждение, противоречащее действительности, то действительности придется измениться, соответствуя ему. Такова сила истинных слов. Такова тайна тайн.

 

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

 

Ответственность отличает взрослого от ребенка и создаёт ощущение потерянного рая для того, кто решил взрослеть. Ответственность делится на внешнюю и внутреннюю. Внешняя ответственность не то чтобы надумана, но навязывается посредством воспитания, общественной морали и поведения, принятого в том месте, где вы родились. Вы вынуждены нести ответ­ственность за своё соответствие ожиданиям окружаю­щих. Если по воскресеньям принято ходить на кладби­ще — вы должны ходить туда или же вам придётся стать изгоем. Внешняя ответственность подобна кандалам — у вас нет выбора, вы просто должны следовать чужому видению, не рассуждая. Этот вид ответственности да­вит подобно каменной плите и старит вас преждевре­менно. Вы ответственны перед своими родителями, своими же детьми, прохожими и правительством. Жизнь становится постоянным выполнением неизве­стного долга.

Ответственность за поддержание образа себя, за со­ответствие себе такому, каким вы должны быть в гла­зах окружающих, — уже следствие навязываемой внеш­ней ответственности. Поддержание соответствия идеальному образу себя требует неимоверных усилий по контролю поведения и, отсюда, перерасхода доступной нам энергии. Постоянный страх поступить неправильно приводит в конце концов к невротическим расстройствам.

Следование Божественным заповедям приводит к та­ким же последствиям. С одной стороны, человек подав­ляет свои желания и копит гнев, с другой стороны, внешне он демонстрирует набожность и смирение. Этот внутренний разрыв не может не истощать и, в конеч­ном счёте, не разрушать человека. Бог при этом высту­пает источником внешней ответственности, источни­ком страданий. Такое положение неминуемо будет вы­зывать протест и сопротивление.

Если Мастер становится источником внешней ответственности, для ученика это своего рода тупик. Когда Мастеру обучение нужно больше, чем ученику, неизбежны конфликты и механический гнев со стороны последнего. Самая худшая ситуация в обучении — си­туация создания внешней ответственности для ученика Мастером.

Трудность в том, что эта ситуация часто бывает не­обходимой. Ученики приходят из неудовлетворитель­ных условий своей предыдущей жизни, где чаще всего они не знают ничего, кроме давления внешней ответст­венности и следования образа себя. Привести ученика к осознанию того, что костыли внешней ответствен­ности следует отбросить, приготовить его к осознан­ной и свободной жизни — трудная, не всегда выполни­мая задача.

В определённый момент каждый человек должен понять, что единственная ответственность, имеющая для него смысл, это ответственность перед самим со­бой. Только она может дать ему свободу от гнева и дру­гих отрицательных эмоций и подарить возможность самореализации.

Что означает ответственность перед собой? Это зна­чит, что человек осознанно принимает последствия совершаемых им действий.

Пример: если накануне человек выпил слишком много и наутро ему нехорошо, бесполезно обвинять обстоятельства, алкоголь и себя. Приняв эту ситуацию, он сможет понять, когда ему нужно останавливаться. Если человек не принимает факт, что это он сам пере­пил, он уходит от ответственности, становится как бы ни при чём и потворствует повторению данной ситуа­ции.

Если ты позволяешь себе впадать в гнев, будь добр принимать следствия этого. Если страх сильнее тебя, неси ответственность за это, потому что ты сам отдаёшь­ся страху.

Даже если внешние обстоятельства давят и ограни­чивают, признай, что не сделай ты в своё время опреде­лённый выбор, они были бы другими.

Только взяв ответственность за свою жизнь на себя, ты можешь стать хозяином своей жизни.

Когда ты начинаешь принимать ответственность за свою жизнь на себя, у тебя появляется выбор — что с ней делать. Тот выбор, который отсутствует, пока ты отвечаешь перед кем-то. Принимая последствия своих действий, ты расслабляешься, находишь некий вид по­коя. Одно принятие влечёт за собой другое. Принимая ответственность, ты делаешь шаг к принятию себя. Твои действия перестают быть вымученным ритуалом. Ты заботишься о близких не потому, что должен, — это внутренняя потребность, это уже практически состра­дание. Ты помогаешь людям не потому, что этого хо­чет Бог. Это становится естественным для тебя.

Приняв себя и других, ты сможешь выбирать, как тебе жить жизнь. Разрушать её через все способы ухо­да от себя не будет смысла. Возможно, у тебя не воз­никнет потребности в поиске Божественного, в реали­зации своего Высшего Я. Одно точно: в конце жизни ты не будешь чувствовать себя пустым и несчастным человеком, который прожил свою жизнь для кого угодно, но не для себя.

 

О ПРИВЯЗАННОСТЯХ

 

Ум живёт привычками. Суть любой привычки — привязанность к определенному действию или вещи, используемой одним и тем же способом. Привязан­ность может быть определена как выбор, осуществляе­мый постоянно в пользу одного и того же действия (вещи) и отвергающий все другие возможности.

Народная мудрость гласит: «Человек ко всему при­выкает»; точно так же можно сказать — человек умуд­ряется очень быстро привязаться к вещам, людям и об­стоятельствам.

От добра добра не ищут, и ум предпочитает извест­ное; исследование нового требует затрат энергии и не всегда выдерживает сравнение с ранее опробованным.

Если в обыденной жизни такой подход выглядит разумным, то для тех, кто встаёт на путь духовного, поиска, он может стать препятствием.

Я не раз наблюдал, как молодой человек прочитывает одну-две книги, посвящённые какому-нибудь методу или духовному пути, и, загоревшись желанием, стремится ему следовать. Желание, двигающее им, привязывает его к понравившемуся методу, и он становится глух и слеп к другим способам самореализации. Если допустить, что в книге было дано правильное описание метода и чело­век сумел верно ухватить его суть, сама возникающая привязанность донельзя сужает поле его поиска. Он на­чинает искать Мастера, обучающего именно такому ме­тоду, тратит на это энергию, время и далеко не всегда может найти искомое. И, зачастую, чем сильнее его же­лание следовать выбранному пути, тем сильнее разоча­рование после неудачи в попытке приобщения к нему.

 Желание всегда привязывает нас к объекту, на кото­рый оно направлено, в случае с духовностью привязан­ность к конкретному методу и форме поиска ограничи­вает искателя и часто обрекает его усилия на неудачу. С этой точки зрения привязаться к поиску Истины, к же­ланию пережить Божественное куда полезнее, чем пы­таться неотступно следовать какому-то методу только по­тому, что вам нравится то, что о нём рассказывают. При­вязанность к Истине делает вас свободнее и смелее. Истина всегда сможет постоять за себя и обнажается на любом из путей, если изначально в них присутствует. Не тратьте себя на мелочи, всегда выбирайте Предельное.

Не только желание, но и страх крепко-накрепко при­вязывает нас к собственным несчастьям. Страх выйти из привычных обстоятельств и привязанность к извест­ному многих потенциальных искателей трансформи­ровали в добропорядочных мещан. Глядя на них, начи­наешь понимать, почему людей пугают всеми кругами ада и плохой кармой — чтобы огромный метафизи­ческий страх вытеснил мелкие бытовые страхи.

Проблема данной ситуации заключается в том, что страх, каким бы метафизическим он ни был, — никогда ничего не улучшал, скорее наоборот, Если маленький клин выбивать большим клином, то не всегда понятно, чем же потом выбивать этот б о льший клин.

Страх создаёт особый вид слепоты — большие глаза. Когда видишь мир через них, мелочи становятся зна­чительными, а трудности — непреодолимыми. Страх привязывает нас к тому положению, в котором мы на­ходимся, и если желание часто гонит нас впустую, то страх просто не даёт сдвинуться с места.

Познавая себя, мы познаём свои привязанности и их источники — страх и желание. Пребывая в равнове­сии между ними, мы можем осознавать своё положе­ние и пытаться изменить его. Избавившись от страха и желаний, мы избавляемся от привязанностей.

Тот, кому это под силу, выходит за пределы челове­ческого бытия.

 

ОБ ЭКОНОМИИ ЭНЕРГИИ

 

Любое действие требует затрат энергии. Физиче­ская активность, эмоциональные реакции или глубо­кие раздумья расходуют имеющуюся у нас энергию, и, когда её не хватает, мы не можем продолжать действие, нам нужен отдых. Когда у нас мало энергии, наша ра­бота перестаёт быть эффективной, а эмоции и мысли начинают скользить по узкому кругу шаблонных, край­не механистических реакций. В этом положении не мо­жет быть и речи ни о каком развитии, тем более духов­ном.

Когда у нас много энергии, она сама толкает нас туда, где мы можем её потратить, потому что энергия долж­на двигаться. Каждый из нас тратит излишки энергии своим излюбленным способом — кто-то занимается спортом, кто-то сексом; один готов болтать без устали, другой способен всю ночь веселиться в клубе. Как пра­вило, мы стараемся избавиться от переполняющей нас энергии, делая это практически бессознательно. При этом все действия, доставляющие нам удовольствие и наслаждение, напрямую связаны с затратами энергии.

Для того, кто твёрдо решил изменить своё бытие, вопрос «А есть ли у меня силы для этого?» становится жизненно важным. Действительно, тренировка внима­ния, развитие осознанности и активизация высших центров требуют от человека огромных запасов энер­гии. Во многих известных нам религиях экономия энер­гии достигается посредством внешних ограничений и запретов. Большинство заповедей, имеющих негатив­ный характер (не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего), не только устанавливают кодекс по­ведения, но и охраняют последователей от психоэмо­циональных затрат, связанных с гневом, алчностью, похотью и следующим за ними страхом. Во многих ре­лигиях на верующих возлагаются различные обеты и воздержание в виде ограничений в выборе пищи, образе жизни и поведении. Основная часть запретов способ­ствует вырабатыванию воли у верующих, а самоограничение позволяет им сохранить энергию, которая могла быть потрачена на потакание своим прихотям; теперь же она может быть использована в молитве или медитации.

Экономия за счет внешних ограничений несёт в себе определённый эффект, но в обычной жизни его, как правило, недостаточно. Хорошо быть отшельником, которому не приходится тратить свои силы на обще­ние с людьми и на то, чтобы вписываться в социум. Но для большинства из нас этот путь невозможен. Поэтому следует искать возможности для высвобождения запа­сов энергии в собственном бытии. Наша бессознатель­ность в том, что касается себя, делает нас крайне расто­чительными.

Поддавшись отрицательной эмоции, мы теряем энергию; не осознавая напряжений в своём теле, мы не замечаем постоянных утечек, связанных с ними; воображая себя счастливыми богачами, мы растрачи­ваем даже те небольшие запасы энергии, что у нас есть. Другими словами, наша жизнь, подчинённая бессозна­тельным реакциям, постоянно истощает нас. Будучи истощёнными, мы не можем расти, у нас нет для этого сил и нет даже мысли о том, что можно изменить усло­вия своего существования. Когда мы лишены энергии, которой могли бы распорядиться по своему усмотре­нию, — мы рабы своей механистичности на уровне ума и эмоций; эти механические психоэмоциональные ре­акции опустошают нас, и мы становимся ни на что не годными. Поэтому тот, кто хочет изменить себя, должен начать с избавления от внутренних утечек энергии. Единственный способ сделать это — начать работу по непрерывному и как можно более полному осознанию состояний своего физического тела, а также эмоциональных и ментальных реакций. Только через уси­лия в осознании откроются источники многих проблем в этих сферах, и появится возможность избавиться от них. Освободившись от напряжений в теле, эмоциях и уме, человек сможет направлять сэкономленную энергию на углубление своей осознанности, что в дальнейшем будет увеличивать возможность избавления от бессознательности.

Мудрые утверждают, что все наши проблемы нахо­дятся внутри нас, а не снаружи. Мы сами создаём исто­щающие нас напряжения, и сами же можем освобо­диться от них. Для этого нам не нужны ни транквили­заторы, ни алкоголь, ни наркотики. Нам требуется некоторая доля решимости, чтобы обнаружить корни своих проблем, и упорство, чтобы разрешить их.

Никто кроме нас, включая самого Господа Бога, не сможет этого сделать, ведь наше сознание в нашем внут­реннем мире имеет силу, равную силе Господа в мире внешнем. Поняв это, любой человек может приложить усилия к тому, чтобы тратить свою энергию не на гнев, страх и печаль, а на внутренний рост, через который становятся возможными любовь и сострадание ко всему сущему.

 

ЭМОЦИИ (НАЧАЛО)

 

Эмоции влияют на всё в жизни человека, и самое печальное в этой ситуации, что человек является их рабом. Не менее грустно осознавать, что львиную долю эмоционального спектра у большинства людей состав­ляют отрицательные эмоции. Они, в основном, правят бал, отравляя человеческое бытие.

К тому же, мы выросли в такой культурной среде, где в почёте контроль, а контроль в сфере эмоций при­водит к полному или частичному их подавлению.

Как правило, люди с трудом могут определить, ка­кую эмоцию в данный момент они ощущают. Запрет на проявление гнева, желание не чувствовать страха, стремление к бесконечной радости крайне запутыва­ют их внутреннюю ситуацию, делая многих наших со­граждан эмоционально тупыми и опустошёнными. Бу­дучи не в состоянии разобраться в своих чувствах, они не могут ни повлиять на своё состояние, ни, тем более, изменить ситуацию в целом.

В нашем обществе нет культуры ознакомления лю­дей с законами своего внутреннего мира. А они суще­ствуют и действуют столь же неотвратимо, сколь и за­коны физики, химии и прочих наук. Зная эти законы, можно научиться использовать их во благо и даже пе­рестроить свой внутренний мир, выйдя из-под власти бесконечно сменяющих друг друга негативных эмоций.

На Востоке есть системы, делящие человеческие эмоции на низшие и высшие. К низшим относят страх, гнев, тревогу, печаль и радость; к высшим — любовь и сострадание.

Нижеследующие главы являются попыткой более подробно описать каждую из низших эмоций, их про­явления и возможные способы работы с ними.

 

Страх

 

Все люди чего-то боятся, не желая при этом испытывать страх. И это нежелание вполне обосновано, ведь в тот момент, когда страх охватывает человека, тот становится парализованным и неспособным к решительным действиям. Поэтому все бегут от собственных страхов, предпочитая не обращать на них внимания и делать вид, что их вообще не существует, все прячут себя, испуганного, внутри, выставляя напоказ гордое, спокойное и смелое лицо. Другими словами, все обла­дают немалыми накоплениями подавленного страха. Рассмотрим эту ситуацию более детально.

Китайцы и корейцы считают страх проявлением энергии холода на уровне тела эмоций. И тот, кто знает, не может с ними не согласиться, поскольку люди с из­бытком страха, подавлявшие его не один год, плохо переносят холод. Они мёрзнут даже тогда, когда все остальные чувствуют себя комфортно. У них вечно хо­лодные ступни и кисти рук, они почти без труда пере­носят любую жару. Всё это свидетельствует о том, что в своем физическом теле они накопили слишком много энергии холода; накопили, подавляя страх.

Энергия не может застаиваться, она должна течь.

Если мы сами не преграждаем поток эмоциональной энергии, то она проходит как волна, возможно, причиняя неудобства, но не нанося вреда. Если же мы, поддерживая образ себя, смелый и волевой, мешаем пройти волне, значит, мы подавляем её в мышцы тела. Энергия подавленного страха будет создавать напряже­ние в теле (низ живота, область сердца) накапливаться в бессознательной части нашего существа, усиливая её. Ежедневно подавляя страх, человек приобретает иллюзию,

что страха у него почти нет, на самом же деле он его постоянно копит. Бессознательность человека в этом случае растёт, а чувствительность падает. Нежелание встречаться со своими страхами приводит к тому, что

бытие человека выглядит как череда сменяющих друг друга психоэмоциональных состояний, и сам этот человек не может понять ни причин их возникновения, ни связей между ними. Чем больше накоплено страха, тем бессознательнее человек становится, и этот страх начинает влиять на всё его существование — например, самой первой реакцией на любое сообщение или воз­никшую ситуацию будет испуг. Он может выражаться через тело (например, мурашками), эмоционально (в виде одной из форм страха в диапазоне от неуверен­ности до ужаса) или на уровне ума (мыслями вроде «Что же теперь делать?» или «Что со мной будет?») Ре­акция эта может длиться доли секунды, после чего ум установит привычный контроль и подавит её, но от вни­мательного наблюдателя ей не укрыться.

Подавление страха подобно посеву семян в землю, и если по неопытности мы думаем, что, закапывая семя, мы убиваем его и навсегда от него избавляемся, то мы будем очень удивлены, когда увидим, что всходы, возникшие из этого единственного семени, несут нам ещё сотню таких же семян. То, что начинается как малень­кий страх, через подавление становится страхом боль­шим, меняет формы и расширяет зону своего влияния, сужая этим доступный человеку выбор действия и делая его ещё менее свободным в своём выборе.

Как ни бегай, от себя не убежишь. Очень часто жизнь приносит нам сюрпризы в виде попадания в те самые неприятные, нежелательные и пугающие ситуации, которых мы так долго и тщательно избегали. И довольно часто это приводит к тому, что мы теряем контроль, точнее, иллюзию контроля, над своим страхом. В этот момент он начинает крутить нами как хочет, появляются вегетативные расстройства в теле, и всё это приводит к неврозу или же неврозоподобному состоянию. Мы об­ращаемся к докторам, те выписывают успокоительные, которые пытаются химически подавить нашу отрав­ленную энергией страха нервную систему, но это, как правило, приносит только временное облегчение. По­пав в такое нездоровое положение, мы пытаемся вся­чески вернуть себе контроль над своим страхом, но получаем обратный эффект: каждый момент, когда нам удаётся контролировать и подавлять проявления страха, приводит к ухудшению физического самочувствия спустя несколько часов.

Например, один человек, боящийся смерти, присутст­вовал на похоронах своего дальнего знакомого. И во вре­мя похорон, и на поминках он сохранял самообладание и вёл себя достойно. Однако наутро после этого у него разыгралась мигрень, появились боли в области сердца и подскочило давление. Полный страха преждевремен­ной смерти, он побежал к доктору. Там, дрожа всем те­лом, он стал излагать все эти симптомы, которые, впрочем, возникали у него не один десяток раз. Примеча­тельно, что этот человек не видел абсолютно никакой связи между своим участием в похоронах накануне и нынешним плохим самочувствием. Когда же доктор, осведомленный о его неврозе, указал на эту связь, че­ловек гневно заявил: «Но вчера же я чувствовал себя хорошо!» Одним из характерных проявлений внутренней путаницы у людей, подавляющих эмоции, причем не важно какие, является невозможность увидеть причинно-следственные связи происходящего с ними. Подавляя страх или гнев, они не осознают этого, всё их внимание сосредоточено на контроле и правильности своего поведения, из-за этой сосредоточенности они упускают другие процессы, автоматически происходящие в их психике. Когда же они расслабляются и, казалось бы, ситуация, вызывавшая страх, уже позади, приходит откат в виде реакции вегетативной нервной систе­мы на ещё одну вкачанную в неё порцию невыражен­ной эмоциональной энергии.

Рано или поздно любая подавляемая эмоциональ­ная энергия превращается в яд для нервной системы, приводит к общему энергетическому дисбалансу и пе­рекосу, отчего начинает страдать и разрушаться тело. Энергия подавленного страха вносит в тело тяжесть и способствует преждевременному старению.

Чего же мы так боимся? В основе всех страхов ле­жит выраженный в той или иной форме страх боли. Даже страх смерти, который многими считается основ­ным страхом, при ближайшем рассмотрении оказывается не столько испугом перед прекращением собственного существования, сколько ужасом перед невыносимыми страданиями и болью, предположительно предшествующими смерти.

Страх физической боли делает нас слабыми, лишает нас выносливости и терпения. Из-за него мы часто пасуем перед трудностями, требующими от нас усилий, и бросаем начатую работу, почувствовав самую лёгкую усталость. Страх боли заставляет нас унижаться перед теми, кто физически сильнее, он превращает нас в рабов законов тела.

Страх эмоциональной боли делает нас закрытыми в отношениях с другими людьми, мы держим дистан­цию, стараясь не подпускать к себе никого на расстоя­ние, с которого нас можно ударить в сердце, потому что так безопаснее. Желание быть любимыми постоянно борется в нас со страхом быть отвергнутыми, потому что, когда тебя отвергают, это хуже удара ножом. На этом же уровне проявляются последствия страха физической боли: например, когда человек боится выра­жать свой гнев, чтобы избежать прямого столкновения и физической агрессии со стороны других, тогда он бу­дет испытывать страх, видя любое проявление гнева у окружающих, даже если это будет происходить в глу­пом фильме идущем по телевизору.

Страх боли на ментальном плане не осознаётся на­прямую как страх. Боль на уровне ума — это несоответствие нашей обусловленности и нашей жизни, это разрыв между тем, как должно быть, согласно представлениям нашего ума, и тем, что есть в реальности. Мы страдаем от крушения надежд и невозможности испол­нить свои желания, и тот, чьи надежды были разруше­ны один раз, будет бояться взращивать новые. Осозна­ние собственной ненужности причиняет боль, признание себя неудачником приносит страдания, и т. д., и т. д.

Страх боли и страх смерти являются корнями вет­вистого дерева, в котором под воздействием жизнен­ных обстоятельств формируются веточки и листочки, выражающие проекции этих страхов применительно к конкретной ситуации. Например, человек боится на­чальника, потому что начальник — агрессивный само­дур, и в силу этого может взять и уволить любого, кого захочет. Боясь начальника как агрессивного самодура, этот человек боится возможного увольнения, и, в ко­нечном итоге, он содрогается от перспективы остаться без средств к существованию и умереть мучительной голодной смертью. Подобную подоплеку мы найдем в любом страхе, только в ряде из них мы будем находить основу в страхе смерти, во всех же остальных случаях это окажется страх физической, эмоциональной или ментальной боли и страдания.

Страх служит противовесом желаний. Все нереали­зованные желания чаще всего не выполняются не в силу неподходящих обстоятельств, а из-за страха последствий и внутренних табу. По сути, жизнь большинства людей проходит на качелях — в раскачивании между страхом и желанием. Когда желание сильнее, человек подавляет или отбрасывает страх, начиная действовать; когда же страха больше, происходит обратное.

Страх противостоит радости, уничтожая её, сам же он может быть подавлен тревогой. Тревога компенсирует паралич воли, вызываемый страхом, и позволяет человеку сделать хоть что-то для выхода из пугающей ситуации или даже повести себя так, чтобы не попасть в неё. Например, студент перед экзаменом испытывает страх неудачи и получения неудовлетворительной оценки. Если страх станет слишком сильным, то сту­денту попросту не удастся сосредоточиться на штуди­ровании необходимого материала, поэтому как компенсация страха у него возникает тревога, побуждающая его снова и снова перечитывать учебник.

Как же мы можем изменить своё состояние и пере­стать бояться темноты, безденежья, людей, боли и мучительной гибели?

Для начала нужно признать тот факт, что мы боимся. Долгие годы избегания встречи со своими страхами создали в нас иллюзию их отсутствия. Мы привыкли отрицать свой страх, говоря: «Мне этого не хочется» вместо «Я этого боюсь». Нас приучили осуждать трусость, и мы рефлекторно осуждаем себя, когда в нас возникает испуг. Поэтому мы уговариваем сами себя, будто то, чего нам хочется, нам вовсе и не нужно, только потому что боимся последствий, которые могут возникнуть после выполнения этого желания. Нам не нравится признавать свою слабость. Я встречал множество

людей, которые, с расширенными от ужаса зрачками, уверяли меня, что в данный момент они нисколько не испуганы, да и вообще почти ничего в жизни не боятся. Отрицание страха не позволяет нам работать с ним, не позволяет нам изменить свою внутреннюю ситуацию и стать сильнее. Если вы плохо переносите холод — внутри вас много подавленного страха, если вы плохо переносите боль, если у вас имеются фобии - диагноз тот же самый. Как бы вы ни отворачивались от своих страхов, как бы вы ни притворялись, что их нет, вы прекрасно о них осведомлены, потому что это ваши стра­хи, не соседские. Вам нужно просто повернуться к ним лицом и признать их наличие.

Большинство людей, находящихся в стадии эмоцио­нальной декомпенсации, пребывающих в неврозоподобном состоянии, измученных страхом и его прояв­лениями на уровне тела, начинают бояться самого страха. Они готовы на всё, лишь бы не попадать в пуга­ющие их ситуации, они, как утопающий за соломинку, цепляются за любую возможность хоть чему-то пора­доваться; именно поэтому снимается так много глупых комедий. Страх столкнуться лицом к лицу со своим страхом и вновь пережить его — главное препятствие в начале. Желание не чувствовать его, отвлечься, привычным

 образом подавить — вот с чем обычно сталкивается человек, пытающийся что-нибудь изменить. Потребуются усилия для преодоления механистичности своих реакций, но они того стоят.   Итак, нам нужно признать наличие страхов, чтобы, по возможности, обнаружить их все, хотя вначале это трудно; набраться мужества прямо смотреть на свой страх, потому что без этого невозможно что-либо изменить.

В том, что касается работы со своими страхами, существует два основных метода. Некоторые психологи, конечно, утверждают, что для избавления от страха нужно пережить ситуацию, в которую боишься попасть, но опыт говорит об обратном — в случае фобий и глубоких страхов облегчение не наступает, но зато частенько развивается невроз.

Первый метод работы — смотреть на свой страх, просто смотреть, и всё. По своей сути это упражнение в медитации, свидетельствование. Если вы до этого ни­когда не пробовали наблюдать свои состояния, ощуще­ния своего тела, то поначалу у вас могут возникать трудности, однако при должном упорстве и настойчивости у вас всё получится, поскольку управление вниманием — это навык, который можно развивать и тренировать. Итак, технически это выглядит следую­щим образом: вы садитесь на пол или на стул (это не имеет значения) с прямой спиной и стараетесь вызвать у себя то чувство страха, которое, например, было у вас недавно, либо представляете путающую вас ситуацию. Ваша цель — вначале вызвать у себя ощущение страха. Когда оно появилось, вы даёте ему свободу, стараясь не следовать своей привычке всё подавлять, но также стараясь не отождествляться с ним, впадая в панику или мечтая о бегстве. Вам нужно позволить своему страху раскрыться полностью, не блокируя его течение ни на уровне тела, ни на уровне ума или эмоций. Если вы правильно действуете и страх полностью охватил вас, вы почувствуете дискомфорт на всех уровнях сво­его существа. Это нормально, эта эмоция для того и существует, чтобы создавать у нас крайне неприятные ощущения.

Именно с этого момента и начинается упражнение. Страх будет изводить вас, вам захочется всё бросить, чтобы его не чувствовать, но вы не должны сдаваться. Продолжайте сидеть, несмотря ни на что. Наблюдайте, как внутри вас энергия страха включает различные процессы — например, холод в теле и волны озноба, панические мысли в уме и желание, чтобы всё поско­рее кончилось, — ну и сам страх, окутывающий вас подобно кокону. Ваша задача — досидеть до того мо­мента, пока страх сам собой не отступит. Его энергия не бесконечна и если вы не уйдете в подавление, то че­рез некоторое время она попросту иссякнет. Вне вся­кого сомнения, что вы к этому моменту будете вымота­ны и выжаты как лимон. Это нормально. Наоборот, если же страх отступил быстро и вы ничуть не устали, то, скорее всего, сработали ваши привычные механиз­мы подавления, и вы не сумели дать страху развер­нуться. Не всегда вам будет необходимо специально пред­ставлять себе что-то, чтобы вызвать в себе эмоцию страха. Вы можете использовать любую ситуацию, в ко­торой ваш страх поднимает голову, — будь то состояние здоровья, неприятности у близких, проблемы на работе, мировой экономический кризис и прочее. Если вы ста­нете внимательнее относиться к возникающему в вас состоянию, то без особого труда начнете замечать про­мелькивающий в вас испуг, иногда выражаемый только на уровне ума в виде характерных вышеописанных мыс­лей. В этих случаях у вас появляется возможность сразу же посмотреть на появившийся страх, осознать его на­личие, не позволить включиться реакциям подавления.

Когда вы попрактикуете эту методику регулярно в те­чение месяца-двух, вы обнаружите, что уже не так за­висите от своих эмоций. Вы увидите, что ваше созна­ние — то, что вы называете Я — может существовать отдельно, независимо от любой эмоции. Вы начнете ощущать внутренний промежуток между центром ва­шего сознания и периферией тела и эмоций. Вы станете свободнее. Научившись наблюдать приступы страха и видеть, как при наблюдении его энергия истощается и он умирает, вы станете сильнее. Постоянная практика такого наблюдения позволит вам осознавать проявления любого из своих страхов в потоке жизни — на улице, на работе, в момент светской беседы и т. д. Вначале вам придется работать с очень явными, очень грубыми про­явлениями страха. Чем упорнее вы будете, тем быст­рее наступят изменения, и то, что раньше очень давило и отравляло жизнь, ослабеет.

Таинство данного метода заключается в том, что наблюдение приводит к разотождествлению, отделе­нию нашего сознания от эмоций, и мы можем спокойно смотреть на свой страх, когда бы и где бы он ни возник, что позволяет нам перестать бегать от него и подавлять его энергию, не блокируя её в теле, а позволяя ей, уже возникшей, проявиться и исчерпаться, не оставив следа. Применяя эту технику, мы сначала решаем проблемы с уже накопленным, подавленным страхом; решив их даже наполовину, мы уже значительно меняем соб­ственное бытие. Когда же мы начинаем наблюдать страх и его проявления в процессе повседневной жизни, пе­рестав подавлять его, мы уже на полпути к освобожде­нию.

Людям, страдающим фобиями, как-то: боязнь высоты, собак, замкнутых или открытых пространств и т. д., для освобождения от них необходимо научиться именно наблюдению и неподавлению своего страха в ситуациях, где эти фобии проявляются. Последовательное и целеустремленное осознание своих эмоций приводит к тому, что в психотерапии называется инсайтом, т. е. переживанию первичного испуга, который случился в раннем детстве. Пережив заново первичную психотравму, которая породила фобию, осознав и увидев все её нюансы, человек создает условия для рубцевания внутренней, годами не заживающей раны и исцеляется. Эта работа требует времени, но лучше его потратить на неё, чем на поиск спо­собов, как никогда не оставаться одному в темноте.

Второй метод работы со страхом направлен на по­нимание причин, обстоятельств возникновения и раз­вития своих испугов. Другими словами, в данной тех­нике активно используется ум, в отличие от первой, где мы использовали внимание. Эта техника помогает нам лучше понять мотивы своих поступков, осознать, чего мы избегаем, и через это прикоснуться к потаённым, зачастую не видимым нами страхам. Привычка отрицания страха создает в нас внутреннюю слепоту, когда мы преднамеренно не видим того, чего боимся. В нашем мышлении образуются логические дыры, позволяющие нам продолжать отрицание очевидного. Именно работа с этими состояниями является целью второй техники. Суть её заключается в следующем — нужно задать себе вопрос «Чего я боюсь?» Какой бы ни был ответ, это неправда, на нём нельзя останавливаться. Необходимо спросить себя «Почему я этого боюсь?» В этом месте появится несколько возможных ответов, и каждый из них даст направление, в котором можно двигаться вглубь себя, разматывая ниточки своих побуждений. Если вы не будете иметь искреннего желания увидеть своё подлинное состояние, вы не преуспеете в выполнении данного упражнения. На самом деле мы знаем все свои страхи, но не хотим их видеть. Желание никогда не встречаться с ними делает нас слепыми и неуверенными в своих чувствах, желание прозреть позволяет нам увидеть реальное положение дел в сфере наших эмоций и ума. Так или иначе, мы сами являемся творцами своего внутреннего мира и своих состояний, хотя и любим сваливать вину за их возникновение на первых встречных.

Второй метод позволяет нам использовать ассоциа­тивные связи, уже существующие в нашем уме, для осознания и погружения вглубь процессов, незримо влияющих на наши психоэмоциональные реакции и поступки. Двигаясь от очевидного к скрытому, от си­туаций, которых мы явно боимся, к ситуациям, кото­рые в обычном состоянии прячутся за пределами вни­мания нашего сознательного ума, мы можем понять, какой страх находится в основе наших внутренних табу и многочисленных ритуальных действий, призванных нас защититъ. Обнаружив этот страх, можно наблюдать его по первой методике, сводя на нет его скрытое, но мощ­ное воздействие на нашу психику и поступки. Работая с этим страхом, мы создаем условия, в которых рушатся ассоциативные механистические цепочки наших реакций. Сочетая оба этих метода, мы реально меняем своё бытие. Страх — это защитная эмоциональная реакция, которая, как и многое другое, в людях приобретает ги­пертрофированные, неестественные формы, делая неуравновешенной всю человеческую жизнь. Преодо­ление страха смерти и полное избавление от него воз­можно лишь в том случае, когда мы узнаем своё бессмер­тие. Но пока мы подчинены всем видам испугов и неврозов, не пытаясь ничего изменить, нам его не узнать.

 

Гнев

 

Энергия гнева — пожалуй, самая сильная из всех эмоциональных энергий, доступных человеку в его обычном состоянии. Именно поэтому её активное про­явление вызывает страх и находится под негласным запретом в любом обществе. Именно поэтому людям с младых ногтей прививается идея о недопустимости и выражения, и проявления, и даже чувствования малей­шего намека на гнев.

Постоянно общаясь с людьми, я с удивлением обна­ружил, что большинство из них пытается избежать даже употребления слова «гнев» в отношении своих чувств. Они говорят — «я раздражен», «я рассердилась», «я обиделась», при этом вряд ли кто скажет «я разгне­ван». Гнев в массовом сознании превратился в нечто запредельное и запретное, он разрешается только тогда, когда считается праведным.

Тем не менее это всего лишь название эмоции, и отношение к этому названию достаточно ярко показы­вает отношение к гневу в целом.

Как говорят китайцы, гнев — это проявление энер­гии ветра на уровне эмоций, и, кажется, они правы, по­тому что человек, охваченный гневом, может действо­вать настолько быстро, сильно и безрассудно, как никог­да ранее. Гнев приходит как порыв ветра: секунду назад его не было, и вот ты уже им переполнен, гнев всегда требует выражения, не важно, словом или действием.

Любой гнев, как бы мы его ни называли и по какому бы поводу он ни возник, всегда является следствием нашего желания или нашего страха. В случае, когда мы пережили страх, агрессивное поведение является фор­мой защиты, ведь известно, что лучшая защита — это нападение. Я не раз наблюдал, что в основе хрониче­ского агрессивного поведения и у мужчин, и у женщин лежит попытка спрятать от окружающих и себя безгра­ничное чувство страха, регулярно обдающее ледяным холодом внутренности. Постоянно набрасываясь на окружающих и подавая им сигналы угрозы, они как бы создают вокруг себя пространство, в котором у них по­является ощущение сравнительной безопасности. Как правило, распугав всех, они остаются в одиночестве.

Другая причина возникновения нашего гнева — это желания, которые мы не можем выполнить сразу же, как только они возникают. Что бы ни препятствовало достижению желаемого, какая бы причина ни встала бы между нами и его реализацией, — мы будем злиться на эту причину. Мы идем по улице, и вдруг начинается дождь, а у нас нет зонта. Мы хотим остаться сухими и красивыми и боимся промочить ноги, следовательно, мы злимся и ругаем небеса, погоду и свою доверчивость по отношению к предсказаниям синоптиков. Мы испы­тываем сексуальное желание, а у нашего партнера бо­лит голова или ему просто не хочется тратить своё время для снятия нашего напряжения, и гнев вспы­хивает в нас мгновенно. Мы молим Господа об удаче, а с нами почему-то случаются одни неприятности — угадайте, на кого мы будем злиться?

Чем больше у человека нереализованных желаний, тем легче и быстрее, по малейшему поводу, он впадает в гнев. Эмоция гнева всегда сопутствует желанию и страху, самостоятельно она не существует. Это аксиома, которую должен твердо усвоить любой человек, стремя­щийся разобраться с причинами своих состояний. Даже если вам кажется, что вы слегка раздражены безо вся­кой причины, просто потому, что устали, поверьте мне, причина вашего раздражения кроется в том, что в тече­ние дня какое-то из ваших желаний не осуществилось. Запрет на выражение гнева приводит к тому, что он, будучи подавленным, не исчезает никуда, а, наоборот, накапливается в бессознательной части нашего суще­ства и в теле. К примеру, мой начальник говорит мне, что я идиот, получающий жалованье зря. Мне хотелось бы объяснить ему, что это не так и, как мне кажется, не будь его руководство столь бездарным, зарплата у меня была бы выше. Однако законы субординации и страх перед увольнением вынуждают меня молчать, хотя гнев уже появился и требует от меня действий. Я должен держать себя в руках и контролировать своё состояние. Если я потеряю контроль, то начну отвечать, повысив голос, может быть, даже прикрикну на начальника, а если гнев овладеет мной полностью, то возьму и вмажу ему по уху. Чтобы этого не случилось, я буду сдержи­вать свой гнев через непроизвольное, бессознательное напряжение мышц. Я сожму челюсти и кулаки, у меня напрягутся плечи и мышцы шеи. Если я нигде позже не выброшу свой гнев, отыгравшись на тех, кто подчи­няется мне, например, на детях, то тонус моих мышц, с помощью которых я контролировал себя, останется повышенным. При постоянном подавлении гнева руки мои станут тяжелыми, плечи скованными, а горло и челюсти зажатыми. Чем больше будет зажатость горла и челюстей, тем беднее будет становиться моя мимика, а лицо постепенно превратится в маску.

Тот, кто переполнен энергией гнева, но не осознает этого, склонен к механическому повторению в своей речи разнообразных бранных слов. Будет ли это мат или какие-то более литературные ругательства, не играет роли, само их употребление свидетельствует об избытке подавленного гнева. Постоянный поиск изъянов в окружающих и высмеивание их свидетель­ствуют о том же. Наконец, интонации, с которыми го­ворит человек, показывают его состояние: когда в них постоянно проскакивают нотки раздражения и агрессии, то даже слова «я тебя люблю» интонационно звучат как «я тебя изобью».

Так же как в случае со страхом, избыток гнева внутри приводит к тому, что первой реакцией на любое извес­тие или событие будет именно гнев, а уже после неко­торого отступления от происшедшего приходят эмоции, более адекватные случившемуся. Любая доминирую­щая эмоция будет окрашивать всё бытие человека в свой цвет: соответственно, испуганный человек бу­дет искать безопасности, а агрессивный человек станет бороться со всеми — и с людьми, и с обстоятельствами. Именно гнев будет влиять на его ум, поддерживая стереотипы мышления и восприятия, соответствую­щие идее бесконечной борьбы, как если бы вся жизнь этого человека проходила на бойцовском ринге.

Очень часто запрет на прямое выражение гнева по­рождает ситуации, когда человек демонстрирует свои чувства опосредованно, обходя имеющееся табу околь­ными путями. Таким проявлением, например, является обида. Она выражает то, что человек не может сказать, глядя в глаза своему обидчику. Обида — это способ непрямой подачи гнева, когда один человек всем своим поведением показывает другому неприемлемость для себя действий последнего. Например, мне хотелось, чтобы мой приятель провёл со мной субботний вечер за пивом и просмотром футбола, но он отказал мне, не объясняя причин. Я не решился высказать ему свои претензии, все-таки это мой приятель, да я и не умею так высказываться. Однако мои ожидания не позво­ляют мне легко смириться с отказом, и моё сердце на­полняется обидой. Она будет лежать там как камень, заставляя меня дистанцироваться от общения с этим приятелем, вести себя холодно до тех пор, пока она сама собой не рассосется либо пока мой приятель не пове­дет себя так, что я его прощу.

Мне приходилось видеть людей, которые несли свои обиды многолетней давности так, как будто они были нанесены вчера. То, что можно было бы закрыть сразу же, выразив гнев в момент его возникновения, эти люди несли в себе годами, наполняясь жалостью к себе и стра­дая. Вряд ли всё это принесло им счастье. Обида — бес­смысленное мучение, изматывающее того, кто её лелеет.

Пока мы не осознаем тот факт, что невыраженный гнев разрушает нас, отражаясь на здоровье и взаимоот­ношениях с людьми, нам будет очень трудно преодолеть запрет на проявление гнева. Пока мы не увидим на себе, как работает механизм, заставляющий нас по­давлять свои естественные реакции и вызывающий в нас чувство вины, если мы с этим не справимся, мы не смо­жем изменить ничего.

Подавленный гнев требует выражения, давление его на нас изнутри столь велико, что из-за этого нам очень трудно поначалу смотреть на него. По этой причине начинать работу с гневом лучше всего с практики вы­ражения. Например, существует широко известная психотерапевтическая техника, во время выполнения которой человек в течение 20-30 минут неистово бьет подушку, выбрасывая так всю накопленную ярость. Другой способ выражения описан во второй части динамической медитации Ошо: человек через хаоти­ческие движения тела позволяет выражаться любой энергии, накопленной в нем, и гнев в этом случае зани­мает далеко не последнее место. Трудность этих прак­тик в самом начале состоит в том, что ум, привыкший блокировать проявление гнева, начнет сопротивляться, говоря: «Ты ведешь себя глупо, ты выглядишь смешно, это недостойное поведение и т. д.». Большинству лю­дей очень сложно поначалу преодолеть свои психо­эмоциональные стереотипы и позволить энергии гнева изливаться беспрепятственно. Чтобы это все-таки могло случиться, необходимо понять, что ключ к успеху в практике лежит в позволении. Ваш собственный ум не даёт вам же свободно выразить то, чем вы уже давно переполнены. Вы можете сказать себе, своему уму, при­мерно такую фразу: «Я хочу выразить свой гнев, я хочу, чтобы он вылился весь без остатка, я позволяю этому произойти». Главное — преодолеть первое сопротив­ление, это механическое сопротивление, инерция при­вычки. В этот момент упражнение приходится делать через силу, чувствуя, что никакого гнева из вас как бы и не выходит, что вы зря тратите время. Не поддавайтесь на эту уловку ума. Будьте упорны и продолжайте. Если не с первого раза, то уж со второго, третьего у вас всё, получится, плотина рухнет, и энергия потечет бурным потоком. Тогда вы ощутите в себе столько чистой, не­замутнённой ярости, что вам покажется, что если бы вы смогли выбросить её за одну секунду, то в руинах лежала бы половина Москвы.

Представший перед вашим внутренним взором океан гнева может испугать вас, и вы отступите. Это непра­вильно и глупо. Испуг — типичная реакция в начале работы над собой, потому что открывающаяся вам ре­альность чаще всего радикально расходится с. вашими представлениями о себе. Пока вы будете бояться своего гнева, он будет вашим хозяином, если же вы избави­тесь от страха, он станет всего лишь одной из ваших эмоций, и у вас не будет необходимости быть погру­жённым в него постоянно.

Каким бы ужасным ни показалось вам зрелище на­копленного внутри гнева, не стоит огорчаться, снова и снова жалея себя, нужно просто продолжать ежедневно работать над его выражением. Ваши усилия будут вознаграждены тем, что напряжение внутри несколько уменьшится и появится возможность наблюдать, как и почему вы впадаете в раздражение; вы сможете увидеть всю цепочку — от желания и ожидания до возникнове­ния гнева и подавления его. Если вы не будете видеть, как срабатывают ваши привычки, контролирующие эмоции, вам не удастся от них избавиться.

Через тело мы можем выразить только часть подав­ленного гнева, другая часть должна выражаться через канал речи. Разблокирование этого канала представляет собой более тонкую и трудную задачу. Самый простой способ начать разблокировку — это крик в виде упраж­нения. Во время упражнения из вашей груди должен вырываться дикий и неистовый, ничем не сдерживаемый вопль. Он может быть коротким и резким или протяж­ным, но он должен быть громким настолько, насколько это возможно для вас. У многих это упражнение не по­лучается по причинам, изложенным выше. Но, если вы хотите избавиться от напряжения в горле и мышцах лица, вам необходимо овладеть им в совершенстве. Этот крик должен даваться вам легко и без усилий, чтобы в любую секунду вы могли гаркнуть так, что все вокруг вздрогнут.

Когда вы овладели этим упражнением, можно пере­ходить к следующему. Суть данного упражнения: на­чать искренне и без затей высказывать вслух то, что вы чувствуете. Наш страх показать свои истинные чувства способствует их подавлению. Мы стесняемся своих проявлений и боимся непонимания окружающих. По­этому, начав искренне говорить о том, что мы чувствуем в данный момент, мы работаем над преодолением при­вычки прятать себя от всех, включая себя. Искренне говоря о своих чувствах, мы получаем свободу, кото­рой раньше не знали, мы чувствуем себя окрылёнными, и это ощущают окружающие нас люди. Искренность обезоруживает тех, с кем мы общаемся, и чаще всего им приходится искренне отвечать нам. Открывая свои чувства, мы ломаем барьеры, которые сами же воз­двигли, и помогаем окружающим поступить так же. Эта практика помогает нам научиться прямо и адекватно выражать свои эмоции. Рано или поздно наступит мо­мент, когда мы сможем высказать свои претензии на­чальству, другу или кому бы то ни было в такой форме, которая не оскорбит собеседника, но в то же время до­несет суть нашего недовольства сложившейся ситуа­цией. Это умение является финалом работы с запре­том на выражение гнева, поскольку, когда мы можем адекватно сформулировать и выразить его, значит, мы владеем ситуацией, а не ситуация нами.

Адекватность наших реакций и наших действий тому, что происходит в данный момент, есть признак и критерий нашей осознанности.

В процессе дальнейшей работы мы можем столкнуться с очень глубоко подавленными слоями гнева, которые, выражай их не выражай, — нисколько от этого не меняются. Подобно тёмному сгустку энергия гнева лежит в нашем бессознательном, делая нас готовыми в любой момент впасть в ярость. В этом случае помогает наблюдение своего подавленного гнева. Такая работа требует времени, она не бывает быстрой. Снова и снова возвращаясь к этим слоям, мы просто осознаём их и внут­ренне смотрим на эту энергию. И она постепенно исчеза­ет без следа, как снег под лучами весеннего солнца.

Дальнейшая работа с гневом лежит в осознании на­ших мотивов и желаний, с которыми он неразрывно связан. Хотим мы этого или нет, нравится нам это или нет, но гнев не имеет собственного, независимого су­ществования — он всегда следствие. Поэтому невоз­можно трансформировать его в сострадание, не разоб­равшись с причинами его возникновения.

Тревога

 

Тревога, как и любая другая эмоция, не возникает из ниоткуда — она берет своё начало либо в страхе, являясь реакцией на него, либо в модели идеального поведения, которой должен следовать человек. В слу­чае со страхом тревога является выходом из того оце­пенения, в которое мы погружаемся, когда чего-то бо­имся. Тревога побуждает нас к действию, она не дает нам покоя, пока мы не начнем что-то делать, она не отсту­пит. Таким образом, тревога помогает нам выйти из не­продуктивного состояния страха и попытаться изменить ситуацию. Тревога помогает нам скомпенсировать свой страх. В этом заключается её позитивная роль в наших психических процессах, однако наше непонимание за­конов возникновения и взаимодействия эмоций и по­стоянные попытки подавлять все их проявления при­водят к тому, что некоторые люди практически посто­янно испытывают смутное беспокойство. В этом случае тревога становится выматывающей и беспощадной си­лой, отравляющей и вносящей бесконечную суету в жизнь того, кто её испытывает.

Второй источник тревоги — это идеальный образ, который создается нами как модель для развития и ре­ализации себя. С самого детства мы слышим речи о том, какими мы должны быть — что мы должны есть, как мы должны одеваться, как мы должны любить... Вся наша будущая жизнь подвергается регламенту, в кото­ром люди, не понимающие нас, указывают нам, как мы должны жить. Они знают, что нам делать, они знают, как мы должны поступать, они — носители правил, от которых страдают не меньше нас, но это страдание при­дает вес их мнению. Поэтому, выходя на улицу, мы должны обязательно посмотреться в зеркало, соответ­ствует ли наш внешний вид ожиданиям окружающих. Ведь если я буду сидеть в шарфе «Барселона» среди болельщиков «Рубина», меня не то чтобы не поймут, а могут и убить. Этот крайний пример показывает всю ситуацию в целом — когда мы выпадаем из культурного контекста общества, оно не может нас принять, и мы превращаемся в изгоев. Наши желания быть среди лю­дей и чувствовать их тепло и дружеское расположение, быть принятыми ими рождают в нас идеал себя не су­ществующего. В этот момент вместо принятия себя такими, какими нас создал Господь Бог и родители, которых тоже создал Он, мы становимся куклами, ко­торые пытаются угодить первому встречному в надеж­де, что он обеспечит нам внимание и похвалу.

Вся суть тревоги заключается в этом комплексе — желания внимания и желания, чтобы нас признали. Нам необходимо признание нашего существования и нашей реализации, ведь без него мы не чувствуем себя. Или чувствуем себя ущербными.

Тревога, подобно пожарной сирене, всегда требует действия. Она поддерживает чувство ответственности, и именно с ней связан механизм нашей памяти. Она заставляет нас помнить обещанное, она вступает в игру, когда мы нарушаем обещания, и, если человек не явля­ется полным психопатом, он, хотя бы изредка, подвер­жен приступам тревоги. Тревога является автором ны­нешней цивилизации. Идея делания, идея необхо­димости, идея верности корпорации или стране заставляет людей впадать в тревогу и, чтобы избавиться от неё, совершать множество героических поступков, увенчанных карьерным ростом или государственными наградами. Всем людям, ответственным за прогресс человечества, знакомо чувство тревоги не понаслышке. Все идеалисты и перфекционисты существуют с ней нераздельно, подобно сиамским близнецам.

Тревога не существует сама по себе, она всегда след­ствие страха, который призвана скомпенсировать, или последыш идей о том, как всё должно быть правильно в этом благословенном мире.

Поскольку тревога подавляется деятельностью и, вообще, движением, люди, испытывающие её, склонны суетиться и делать глупости. Притом что тревога в свете всего вышеописанного выглядит почти положительной эмоцией, она толкает людей на поступки, которые были бы невозможны, если бы их ум остался незамутнённым. Тревога искажает наше восприятие и, подобно страху, преувеличивает опасность бездействия.

Люди, подверженные приступам тревоги, вынужде­ны избавляться от неё, совершал различные ритуалы: иногда это хождение из угла в угол, иногда это разнос подчиненному, иногда это стакан водки. Все эти дей­ствия не ведут к избавлению от источника тревоги, они всего лишь помогают избавиться от этого чувства. Тому, кто собрался что-то изменить в своем состоянии, будет полезно изучить собственные способы выхода из тревоги. Узнав их, он сможет отделить и увидеть своё тревожное состояние, которое толкает его к бессозна­тельному действию. Пока он не будет ясно видеть всех поводов, по которым возникает беспокойство, он не сможет ничего изменить и будет подчинен им.

Осознание и понимание источников собственных эмоциональных реакций — важнейшая задача для того, кто хочет изменить себя. Увидеть идеал себя, образ лучшего поведения и жизни необходимо, чтобы изба­виться от него и, вместе с ним, от тревоги.

Работая над этим, следует знать, что тревога тесно связана с памятью. Именно она заставляет нас помнить свои обещания, свою ложь и поддерживать тот образ себя, любимого, таким, каким нам бы хотелось пред­ставлять его окружающим. Избавление от тревоги практически невозможно без избавления от внешней и внутренней лжи и всегда ведет к ослаблению функ­ции короткой памяти, потому что, когда вы говорите правду, вам нет нужды помнить о том, кому вы её ска­зали — это ничего не меняет. Только ложь, как нечто искусственное и нереальное, требует поддержания и ухода за собой. Тревога всегда следствие лжи или страха. Страх за близких заставляет нас прикладывать уси­лия и каким-то образом заботиться о них, и побужде­ние к действию приходит к нам через тревогу. Страх провалить экзамен порождает тревогу, которая не дает нам спать, заставляя нас вновь и вновь перечитывать учебник.

Подавленная тревога проявляется напряжением в мышцах живота, а это напряжение способствует развитию функциональных расстройств близлежащих органов. У людей с хроническим беспокойством откры­ваются язвы желудка, случаются дискинезии желчевыводящих путей и нарушается работа кишечника. Лече­ние с помощью лекарств даёт временный эффект и, в результате, закрепляет эти нарушения. Пока человек не решит проблему с избытком энергии тревоги, исце­ление невозможно.

В лечении тревоги существуют два ключевых мо­мента. Первый — это избавление от запасов накоплен­ной энергии беспокойства и осознание механизмов, через которые она копится. Как и в случае со страхом, наблюдение своего эмоционального состояния помо­гает лучше всего. Поскольку тревога подавляется че­рез деятельность, сначала нужно определить, к какому вы прибегаете ритуалу, чтобы избавиться от приступа беспокойства. Когда беспокойство связано непосред­ственно с вашей работой, ритуальным выходом может быть активное планирование собственных действий или бесполезная суета, которую нам так часто демон­стрируют народные избранники. Как гласит одна по­словица, нет никого опаснее деятельного дурака.

Определившись с тем, каким именно способом вы гасите свою тревогу, вы должны перестать им пользо­ваться. С этого момента, собственно, и начинается пря­мая работа с тревогой. Перестав совершать привычные действия, мы обрекаем себя на переживание чувства тревоги во всей её красе. Привычка будет гнать и тол­кать нас повторять свои ритуалы, однако мы не должны этого делать, если хотим добиться цели и радикально изменить свой психологический статус.

Технически наблюдение тревоги ничем не отлича­ется от методики, описанной в главе, посвящённой страху. Ощущение дискомфорта будет несколько иным, а наблюдение состояния и разотождествления с эмоцией следует проводить точно так же. Безуслов­но, когда для нас станет очевидным тот факт, что тре­вога появляется у нас как компенсаторная реакция на страх, нам придется заниматься и с ним. Сама по себе работа с тревогой позволит нам лучше видеть ситуа­ции, которых мы боимся, и нам будет легче менять своё отношение к ним.

Второй способ избавления от тревожных состоя­ний — это исследование идеала себя. Этот идеал состоит из двух частей. Первое — образ себя, который мы хо­тели бы демонстрировать окружающим. Обычно он включает в себя красоту, доброту, силу, ум, обаяние, смелость, сексуальность, чувство юмора и прочее, и прочее. Стандартный набор идеальных качеств может варьироваться в зависимости от пола, возраста, рели­гиозной принадлежности и морали общества, в кото­ром живет человек. Расхождение идеального образа себя со своим поведением в неожиданно возникших ситуациях, которые требуют от нас немедленного вы­бора, приводит к возникновению так называемых уг­рызений совести спустя некоторое время. Как прави­ло, эти угрызения являются сочетанием тревоги и чув­ства вины, возникающих после осознания того факта, что ты поступил неправильно, т. е. не идеально.

Другим источником возникновения тревоги как раз и является представление об идеальном поведении. Идеи о том, как мы должны себя вести и как нам посту­пать в том или ином случае, мы начинаем получать даже раньше, чем у нас успевает сформироваться образ правильного себя. Эти идеи мы получаем из прямых ука­заний родителей, говорящих нам: «Врать нехорошо!», «Мой руки перед едой!», «Не ходи по лужам!» и т. д. По мере развития человека модель идеального поведе­ния становится более сложной, но от этого не менее тя­гостной. Тревога в случае с этой моделью возникает, когда мы должны решить, как нам поступить, и, если требуемое от нас действие отличается от идеального, мы начинаем беспокоиться.

В этих ситуациях, одного наблюдения тревоги мало. Необходимо увидеть модели своего поведения и себя, толкающих нас то к вранью, то к совершению очевид­ных глупостей. Не будем бояться разочарований в себе, без разочарования нам не избавиться от масок. Отбро­сить свой идеал мы сможем только тогда, когда увидим и поймём, сколько беспокойства и страданий он нам приносит. Наблюдая в себе позывы к «правильным» действиям, которые могут быть совершенно неадек­ватны текущей ситуации, мы осознаем, что весь наш образ себя хорошего не более чем форма обусловлен­ности, чаще всего не согласующаяся с реальностью и заставляющая нас страдать. Само это наблюдение бу­дет способствовать нашему разотождествлению с при­вычным образом и в результате избавлению от него.

С потерей образа себя уйдет страх несоответствия ему, а вместе с ними исчезнет тревога, поскольку в ней уже не будет никакой нужды.

Печаль

Только страх может быть неприятнее печали. Пе­чаль отнимает у нас вкус к жизни, делает нас потерян­ными, безрадостными и утратившими смысл своего существования. Каждый из нас знаком с ней не пона­слышке, только кому-то она чаще является в виде лег­кой грусти, а кому-то в форме клинической депрессии.

В том, что касается печали, нужно твёрдо усвоить одну простую истину: печаль, так же как и гнев, тревога, не существует сама по себе. У неё нет собственного са­модостаточного источника, потому что она всегда след­ствие невыполненного желания. Печаль—дочь желания. Чем больше желаний мы подавляем, тем печальней мы становимся.

Механизм возникновения печали выглядит так: вначале появляется желание, причем не важно какое, затем мы по каким-либо причинам не можем его удовлетворить, и тогда у нас появится гнев, затем, если гнев

не помог реализации желания, на его место приходит печаль. Чем сильнее было наше желание, тем сильнее будет испытываемая нами грусть. В случае, когда у нас имеется очень сильное, давно возникшее и никак не реализуемое желание, гнев и печаль могут вполне ужи­ваться друг с другом в нашем эмоциональном спектре, если не разовьётся депрессия. Допустим, что лёгкая грусть в самом начале осени может даже приносить некоторое удовольствие, но депрессия в своём клиническом проявлении — это одно бесконечное страдание, парализующее человека и наводящее е