Духовный аспект работы с умирающими

           

Вероятно, не вызовет возражений логика поведения, согласно которой человек, теряя опору во внешнем мире, обращается к миру внутреннему. И именно здесь можно искать истоки сферы, называемой духовностью. «Царствие Божие внутри вас есть», — утверждает Библия (Лк. 17, 21), и вся история философской мысли свидетельствует о наличии глубинного «Я», пребывающего в каждом человеческом существе. Краткий в историческом смысле период господства идеологии материализма в нашей стране показал, что нельзя отказаться от понятия духовного мира, не выхолостив человеческую жизнь как таковую. Введение в хосписную службу аспекта духовной помощи совсем не случайно. Естественный порыв умирающего к смыслу жизни открывает перед ним царство Духа.

И как не склонить голову перед словами нестарой еще женщины, умершей от рака: «Пожалуйста, говорите со мной откровенно, я не боюсь смерти. Я прожила достаточно, чтобы узнать о жизни все, на что я была способна и что могла понять. Теперь мне хочется большего!» Чем, как не величием человеческого Духа, веет от этой позиции? Какой удивительно гармоничный героизм в этом спокойном принятии смерти и попытке найти смысл за пределами жизни!

В самом деле, многие исследователи, начиная с Элизабет Кублер-Росс, отмечают, что среди умирающих пациентов вспыхивает потребность обрести смысл жизни. Бездумная, порой механически однообразная жизнь, заполненная созданием комфорта и поисками удовольствий, заканчивается в тот момент, когда раздается предупредительный звонок тяжелой болезни.

Все, что заполняло существование, рассыпается, и тогда пеленой кажется сама жизнь с ее зарождением, становлением и исходом. Тогда становятся понятны слова Христа о том, что прежде всего нужно искать Царство Небесное, а остальное — приложится. Царство, понимаемое как истина, как смысл. Разве не логично прежде узнать, куда и зачем ты плывешь, если вдруг оказался у руля, на корабле, стремящем свой бег по морю жизни? И как бы тверды ни были убеждения даже у тех, кто вместо сердца носит «пламенный мотор», воз

никает мучительная проблема — есть ли что-нибудь за пределами гробовой Доски? Бессмысленность приходящей смерти, которая одним росчерком уничтожает целый мир чувств, мыслей, опыта, развитых способностей, распространяется на оценку жизни. И дилемма вырастает в глобальный вопрос, где независимо от названия, смысл жизни подразумевает наличие Высшего Разума, Творца или Бога. И если Он, Сотворивший мир, существует, то нет смерти.

Если существует смерть, то нет Бога,  нет Разума, нет смысла в этом хорошо отлаженном мире.

 Да не покажутся наши рассуждения риторичными, поскольку они затрагивают самые глубинные структуры человеческого сознания, поскольку решение этого «вечного», сакраментального вопроса влияет на позицию уходящего человека. Никто из работающих в медицине не возьмется оспаривать факт, что верующие, религиозные люди умирают легче и спокойнее атеистов.

И значение здесь имеет не выбор какой-то определенной религиозной конфессии, а признание смысла происходящего.

По «Книгам мертвых», созданным культурами Тибета, Индии, Египта, известно, что одним из требований «хорошей» смерти является сохранение ясного сознания у умирающего. Близкими представлениями руководствуются и христианские конфессии. В них подчеркивается важность сохранения сознания для исповеди и причастия в последние часы жизни на земле. Никто не будет отрицать психотерапевтического действия религиозных церемоний, осуществляемых у постели умирающего. Даже пациенты, настроенные атеистически, положительно оценивали приход священника, ибо сознание человека, естественно, не может смириться с уничтожением, не хочет уходить в черную дыру и ищет любых объяснений, обесценивающих негативный характер смерти.

Духовный аспект хосписной службы часто создается из специфических взаимоотношений. Если не стесняться ложных звучаний и литературности, то можно сказать прямо: Дух рождается в любви, как и наоборот. Легче понять этот тезис, если сравнить процесс рождения и процесс смерти. Психологи подтвердят, как важно для нормальных родов условие любящих рук акушерки. Не потому ли атмосфере родильных домов многие стали предпочитать домашние роды, с уже зарекомендовавшими себя повитухами. Подобное можно сказать

и об умирающих.

В качестве примера можно привести следующий случай. В хосписе обратили внимание, что больные нередко умирают группами. Попытка увязать это с метеоусловиями или еще с какими-либо внешними факторами вдруг выявила, что смерть чаще отмечается в дежурство определенных медсестер и нянечек, входящих в эту бригаду. Накатанный инстинкт чиновничьей психологии чуть не заставил закричать: «Ату их, вот виновники!» На самом деле это оказались лучшие сестры и санитарки, которые относились к больным «не по долгу, но по сердцу». Умереть на «любящих руках» легче, чем на безразличных. Об этом же свидетельствует и множество случаев, когда исчерпавшие свои резервы больные тем не менее продолжали жить. Но вот приходил наконец долгожданный «внучок со службы», или приезжала дочь из «дальних краев» — вместе с ними или сразу после их визита больные спокойно отходили.

На базе хосписа была создана община православных сестер милосердия. Их попечение о пациентах не носит пропагандистского характера. Уважение к убеждениям пациента не дает им права предлагать свои формы адаптации, но служение сострадания и любви приносит благотворительные плоды. Они часто создают атмосферу хосписа. Когда досужие журналисты спрашивали, отчего, вопреки их ожиданиям, в стационаре нет ощущения трагедии и тяжести, им просто отвечали словами Христа: «Где двое или трое соберутся во Имя Мое, там и Я с ними». И вероятно, встреча с этими истинно добрыми людьми, вносящими в свой труд глубочайшие сокровища своей души, невольно воздействовала на многих больных без слов. Нередко больные начинали искать контактов с этими сестрами, просили разъяснений, советов и кончали тем, что принимали крещение. Одна пациентка со слезами на глазах заявила: «Стоило заболеть раком хотя бы даже ради того, чтобы открыть для себя Бога». Другая, придя в хоспис, горько сетовала, что «Христос страдал три дня, а я шесть месяцев». Однако после причастия пережила глубочайшее откровение, «поняла вдруг, что Бог всюду, а смерти нет». Оставшиеся дни провела в такой радости, что многие приходили к ней в палату, чтобы посмотреть на нее. Счастье преобразило ее. Она была удивительно прекрасна.

Присутствие священников и возможность получить помощь в рамках своей конфессии, органически входит в систему духовной помощи больным. Не будет слишком претенциозным заявить, что религия является до сих пор единственной и самой эффективной психотерапией смерти!

Достаточно, например, вдуматься в обряды крещения, исповеди, причастия, молитвы за болящего, а затем умершего, существующие в православной церкви.

Крещение как обряд соединения с Богом воплощает в себе отцовский принцип. Это значит, что происходит прямой контакт с Тем, Кто создал человека, знает смысл его возникновения и определяет его судьбу, беря ответственность за него на себя. Учитывая то, что «Бог есть любовь», Его отношение к «своему чаду» не может быть приговором к наказанию или возмездию, но прощением и принятием в Свое Царство, в Свою Семью.

Обряд исповеди. Кто будет отрицать, что депрессия, возникающая у умирающего пациента, часто сопровождается идеями вины, греховности, неправильности жизни, собственной никчемности. Это естественные проявления Депрессии. Исповедь священнику, который не просто выслушает, но способен и отпустить грехи, очистить человека, «аки снег убелить», дает мощнейшую психологическую, духовную поддержку.

Таинство Причастия Святых даров дает надежду, она возрождается, когда произносятся слова: «Во исцеление души и тела...». Даже если не исцеляется тело, исцеляется душа и становится возможным приобщение к вечной жизни. Очищение души снимает подчас не только душевные боли, но и облегчает физические. Сама модель мира, в которой не существует смерти, дает и утешение, и успокоение, ибо есть Бог, есть справедливость, есть жизнь и нет смерти.

   Значение молитвы у постели умирающего можно проиллюстрировать следующим примером. Семья сравнительно благополучного человека, «построившего и хороший дом, и посадившего сад, и вырастившего несколько любящих детей», окружила пациента в последние часы его жизни Было кому и держать умирающего за руку и «подать стакан воды», но тем не менее, обезболенный, он сильно страдал, заставляя страдать и семью Смягчить ситуацию удалось, лишь предложив родственникам почитать вслух Евангелие для больного. Ритм слов, их значение, их сила успокоили не только пациента, но и его семью. Смерть пришла тихо, незаметно. Ее приняли не как горе, но как великое таинство, ибо Спаситель «смертью смерть попрал» и дал надежду Вечной жизни всему человечеству.

В дальнейшем стали использоваться специальные для таких случаев молитвы. Например, «О разлучении души с телом». Поразителен факт ее действенности. Находясь в коме, пациенты воспринимали общий смысл и направленность молитвы как «разрешение на смерть». Несомненным всегда было облегчение агонии.

Наконец, присутствие в момент умирания священника как посредника между землей и небом, человеком и Богом необычайно значима. Даже неверующе люди положительно оценивали приход священника в хоспис, говоря о его умиротворяющем воздействии.

Хотелось бы привести еще один впечатляющий случай. К пациенту в хоспис пришел священник, чтобы причастить его. В той же палате находился другой пациент, агонирующий уже пару дней. Свершив Таинства Причастия, священник двинулся к выходу, но вдруг был остановлен молящим взглядом. Оказалось, что сосед, находящийся в коме, внезапно пришел в себя и буквально «впился» глазами в священника. Последний вернулся и спросил, не хочет ли и, он исповедаться и причаститься. Больной смог только моргнуть глазами в знак согласия. Когда священник закончил, на щеках умирающего блестели слезы. Священник снова направился к дверям и напоследок обернулся, чтобы попрощаться. Пациент уже отошел в иной мир.

Трудно представить себе или объяснить одним лишь совпадением то, что больной в коме почувствовал присутствие Святых Даров и священника и в последний момент сумел «придать смысл» своему концу, другими словами, приобщиться к Богу.

Сложность умирания порой заключается в драматичности расставания с миром. Человек вначале умирает психологически, а затем уже физически, буквально. Итак, расставание наступает вслед за прощанием

Мы уже упоминали, что прощание заключает в себя смысл прощения. Что же означает — уйти со спокойной совестью, простив и будучи прощенным?

1. Прощение:

• это не просто примирение;

• оно происходит внутри человека;

• это не официальное извинение;

• это не «забывание» обиды, так как мы несем ответственность за свои действия;

• это не упование на время, которое все сгладит, это активная позиция действия;

• это не просто слова — «я прощаю»;

• это не реализация чувства справедливости, так как справедливость и милосердие могут противоречить друг другу. Так, исходя из справедливости, обидчик не может быть прощен, пока не попросит прощения;

• не всегда обида умышленна, часто обидчик наносит боль ненамеренно;

• полнота прощения требует взаимного прощения.

2. Прощение затрагивает все стороны человеческого существа. Таким образом, оно означает избавление от негативных мыслей, чувств и действий.

3.    Мотивы прощения могут иметь внешние и внутренние истоки.

Внешняя мотивация прощения:

• Обиженный хочет простить, чтобы взамен получить избавление от страданий.

• Обиженный хочет простить, чтобы самому быть прощенным.

• Прощение может выглядеть как месть. Я прощаю потому, что я — морален и лучше своего обидчика. Простив, я получу моральное преимущество перед обидчиком.

• Прощения требует моя роль. Например, я, как отец, должен простить мою семью.         

• Меня могут осудить другие, если я не прощу. Уважаемые мною люди ждут, что я прощу.

• Бог ожидает, что я прощу.          

Внутренняя мотивация прощения:          

• Я прощаю, так как я люблю людей.     

• Я чувствую сострадание, когда вижу, что мой обидчик страдает.

• Человек больше того, чем он является.

• Человек может ошибаться, и ответственность за это ложится на него.

• Прощение утверждает призыв Христа «возлюбить ближнего, как самого себя»

• Прощая, ты освобождаешься от «боли непрощения».

• Прощение — это помощь и забота об обидчике, к чему призывает церковь.

• Внутренняя мотивация должна быть конечной.

4.  Процесс прощения включает несколько стадий:

• мы переживаем свою боль;

• испытываем ненависть к обидчику;

• пытаемся успокоить себя;

• встречаемся с обидчиком и примиряемся, причем примирение происходит после прощения.

5. Психотерапевтическая работа с болью, возникшей на почве обиды, включает следующие моменты:

•     влезть «в шкуру» обидчика;

•     посмотреть на ситуацию с его точки зрения, выйдя за пределы своих  рамок;

•         узнать историю жизни и обстоятельства, окружающие обидчика;

•         понять, что происходило с обидчиком, когда он наносил обиду;

•   определить мотивы, почему он обидел меня (сознательно или бессознательно). Прощение предполагает:

• переживание чувств обидчика, что сопровождается определенной симпатией к нему;  

• сострадание к обидчику;

• принятие и впитывание собственной боли, без выливания ее на обидчика.

6. Плоды прощения:

• нахождение смысла в страдании и прощении;

• умение работать с отрицательным ресурсом, который являет собой духовный потенциал, требующий другого выражения;

• применение этого опыта в других случаях;

• прощение — шаг к смирению, помогающему понять свое несовершенство;

• в прощении вы становитесь не одиноки и обретаете возможность поддержать других;

• обретение нового смысла и цели в жизни;

• повышение самооценки в результате самосовершенствования личности.

7. Эмпатия, любовь — это ключевые моменты прощения. Поведение не определяет человека, так как он создан по образу и подобию Божию.

 8. Осознавание страданий — это духовное саморазвитие, которое предполагает вступление на путь, указанный Спасителем.

9. Мы должны прощать, чтобы быть прощенными.

Мы привели краткий разбор такого простого и в то же время сложного процесса прощения, чтобы оценить то, что в нас происходит. Одним из важных моментов прощения является необходимость найти человека, который может в этом помочь. Явление переноса в психологии широко известно, и можно понять, какая ответственность ложится на священника, готового осуществить эту функцию.

Однако истины ради следует отметить, что не каждый служитель церкви способен на работу с умирающими. Потому такая миссия часто осуществляется врачами, сестрами милосердия, санитарками. Выслушивание, сопереживание, прощение и любовь дарят они многим из тех, кто обращается к ним. Возрождение же христианской этики помогает восстанавливать то качество жизни, которое называется духовностью и которое пребывало в забвении обыденной жизни, пока не пришло «последнее время».

Тем не менее мы не ограничиваем духовную помощь лишь религиозными традициями. Одним из важных принципов работы паллиативной медицины является не навязывание какой-либо идеологии или представлений пациенту. Любое давление невозможно в условиях, когда человек находится в беспомощном положении. Потому так важно уметь слушать. Характер духовной помощи может опираться на то, что мы привыкли называть святым в человеке. Это может быть святость любви или какие-то другие ценности, которые выявляются у больного и поддерживаются медицинским персоналом. Духовный характер могут носить и взаимоотношения с любым человеком, если они исполнены благожелательства, сочувствия и доброты к пациенту. Мы могли бы привести примеры духовных переживаний пациентов при виде звездного неба, при общении с картинами великих художников, слушая музыку, что открывало особое осознание жизни и своего места в ней у пациентов. Активизация всех психических процессов у пациента в оставшиеся ему дни жизни нередко вызывала удивление. Менялось качество жизни, менялись ценности пациента, и, вероятно, этот процесс является не последним доводом для создания службы помощи умирающим больным.

Мы могли бы привести слова многих больных, заявлявших, что осознание близости смерти словно пробуждало их к настоящей жизни. Их звездный час оказался не в период довольства жизнью, а перед ее окончанием. Вероятно, с этими переживаниями можно связать парадоксальные слова некоторых пациентов, что они умирают счастливыми.

Жизнь имеет смысл до самого последнего вздоха, она сохраняет этот смысл До самого последнего вздоха, ибо всегда дает возможность реализовать ценность именно в том, как человек относится к предназначенному судьбой страданию. И мы постигаем при этом мудрость слов, произнесенных когда-то Гете: «Не существует положения, которое нельзя было бы облагородить либо достижением, либо терпением». К этому мы должны добавить лишь то, что подлинное терпение, то есть истинное, настоящее страдание, назначенное судьбой и определяющее судьбу, само по себе является достижением, высочайшим достижением, которое может выпасть на долю человека. Даже там, где человек должен отказаться от реализации созидательных или эмоциональных ценностей, и там он способен что-то «осуществить».

В заключение хочется привести основные аспекты психотерапевтической помощи, имеющей духовную направленность.

1. Духовное осознание начинается с решения больным основных вопросов бытия:          

• мое отношение к существованию — «кто я?»;                    

• значение и цель жизни — «почему я здесь?»;   

• мое отношение к другим людям;   

• мое отношение к религии, к Богу.

2. Разрушительные факторы, надламывающие «мой дух»:

- потеря работы, силы, дефекты тела, социального и бытового статуса;

• зависимость от окружающих;

• рассеянность и невозможность ни на чем сосредоточиться;

• разрушение тела;

• социальная изоляция;

• необходимость принять для себя концепцию смерти;

• дезинтеграция духовной работы.

3. Указания на духовные нужды:

• потеря надежды — «мне бы лучше умереть»;

• интенсивность страдания — одиночество, зависимость;

• отношение к Богу — «я не могу молиться»,

• гнев на Бога — «что я сделал, что Бог отвернулся от меня?»;

• неоправданный оптимизм — «я не сдамся»;

• чувство вины — рациональное и иррациональное;

• страх смерти — «заснуть и не проснуться».    

4. Принципы, включающие духовную направленность помощи:

• смерть — не самая большая трагедия в жизни;

• деперсонализация («живой труп») представляет альтернативу смерти, так как потеря себя отнимает у человека возможность жить осознанно;

• смерть в заброшенности, в изоляции страшнее, ибо «нас питают любящие руки»;

• оторванность от духовной пищи - именно духовное содержание делает жизнь значимой и стоящей;

• оторванность от надежды — «если здоров — есть для чего жить, если болен, то тоже есть для чего или для кого»;

• в ситуации умирания необходимо помочь больному не потерять себя, своего «Я»;

   

5. При оказании духовной помощи можно руководствоваться следующими принципами:          

• не считайте, что вы полностью понимаете чувства больного;

• не пытайтесь погрузить его в ваши воззрения;    

• не навязывайте своих взглядов — на жизнь, на смерть, на религию и веру  или успех от них; • не ожидайте «конца» больного.        

6. Непосредственная помощь осуществляется:

• терапией присутствия;

• умением слушать больного;

• уважением к независимости и признанием свободы индивида думать так, как ему хочется, и о том, что для него существенно;

• утверждением ценности его жизни;

• обращением к специальным потребностям больного;   

• оценкой силы и возможностей пациента;       

• использованием резервов больного;        

• поддержкой реальной надежды;

• поддержкой духовного роста;

• при необходимости — вовлечением священнослужителя в процесс духовной поддержки.

7. Духовная забота о родственниках, использование связей с монастырями. Возможности встреч и бесед семьи с монахами.