Родилась 2 сентября 1948 г. 5 страница

 

В пятидесяти ярдах позади выродков, штурмовавших ворота компаунда, стоял человек, отрешенно взиравший на происходящее. Старик, укутанный в серый плащ, в широкополой шляпе с мягкими полями, скрывавшими его лицо, напоминал Гэндальфа — но только до тех пор, пока вам не удавалось взглянуть ему в лицо и ощутить тяжесть его взгляда. Тогда сразу становилось ясно, что это не маг, разыскивающий Кольцо Всевластья, чтобы доставить его в Ородруин, но существо, находящееся под ужасными чарами, чья душа потеряна навеки.

Старик понятия не имел ни о Гэндальфе, ни о Кольце Всевластья — а если б и имел, то ему было бы все равно. Он был демоном, а люди — всего лишь его добычей. Он обитал в этом мире, когда на фасаде слабеющей цивилизации начали появляться первые серьезные трещины. Он помнил времена Нест Фримарк, когда зародилась жизнь странствующего морфа. Он многие века находился здесь — задолго до того, как мир обнаружил его постоянное присутствие. Старик жил на свете так долго, что полностью избавился от своей человеческой сущности и даже от памяти о ней. Будучи демоном, он рассматривал человечество как проклятие, как чуму, покрывающую землю, как заразу, которую требовалось искоренить.

Но Старик заметно отличался от остальных из своего рода. Им руководили не только основные инстинкты, свойственные живым существам. Для большинства демонов был характерен глубокий и ранний самораспад личности, чрезмерные эмоции повергали их в безумие. Старик сражался по другим причинам. Его вели не жажда мести и не личное удовольствие, не желание доказать что-либо самому себе или оставить на земле свой след. Что двигало им, что воспламеняло его как ни один огонь в мире — так это ненасытная жажда разоблачать глубокие и все нарастающие провалы и промахи человеческой цивилизации и таким образом неопровержимо доказать, что его выбор отказаться от своего биологического рода был единственно правильным.

Старик довольно рано принял решение променять человеческую сущность на душу демона. Он никогда не чувствовал себя уютно в бренном человеческом обличье и не мог смириться с тем, что ему отпущено более чем краткое присутствие на небосклоне жизни. Только единый миг, а затем — исчезнуть навсегда. Выбрав Пустоту, он волшебным образом приобрел новую сущность, исполненную глубокой силы, и никогда не сожалел о своем решении. Старик нашел жизнь демона восхитительной. Теперь он был наделен неисчислимыми возможностями управлять силами, присущими его новому племени. Медленно, слой за слоем снимать покровы тайн этого рода и бесконечно удивляться открытиям — он страстно хотел участвовать в этом, находя новые пути для проверки своих теорий.

Чтобы найти совершенный путь, ушли века, но в конце концов с распадом цивилизации он сделал то, что задумал.

Создание лагерей рабов было идеей Старика, они стали лабораторией для его экспериментов. Скрещивание и генетическая перестройка человеческих организмов позволили получить множество информации об эволюции биологических видов. Возможности для исследований были неограниченными, а результаты — ошеломляющими. То, чего удалось достичь, поражало его самого. Уничтожение человеческой расы по-прежнему являлось конечной целью замыслов Старика — но ускорять этот процесс больше не было причин.

Внутри него нарастала усталость и скука. Процесс познания оказался долгим и трудным, а Старик более не обладал такой физической и ментальной силой, как в прежние времена. Ни притягательность цели, ни его твердая решимость ничуть не уменьшились. Но время истощило запасы его жизненной энергии, и, по правде сказать, его интерес к людскому племени шел на убыль.

Сейчас Старик начал смотреть на людей иначе. Они больше развлекали его, чем заключали в себе некие возможности. Существовало так много способов изучать людское племя, заставлять его проявлять свою суть. Но рано или поздно эти подопытные кролики просто перестанут иметь значение.

Старик даже забросил свою Книгу Имен — список, в которой он веками тщательно заносил тех, кого убил или приказал убить. Не так давно он попросту потерял интерес к ведению записей. Смерть более не занимала его. Теперь, казалось, Старика не интересовала даже жизнь. Он достиг момента, когда следовало воздержаться от экспериментов и просто продолжать искоренение людского рода.

Старик взглянул на выродков, штурмующих ворота компаунда. Хотя вопли и крики раненых и умирающих людей сливались в волну непрерывного шума, составляя фон его размышлений, он едва ли осознавал это. Старого демона не волновало, что происходит в этом компаунде — как и в каком-либо другом из разрушенных им. Его не интересовала армия, которую он вел. Старик возглавил ее потому, что остальные демоны и выродки боялись его. Они верили, что он избран Пустотой, что он — тот, перед кем они должны держать ответ за любые неудачи. Старик не опровергал их веру, хотя не знал, действительно ли Пустота выбрала именно его. Он лишь четко сознавал: то, что он по собственной инициативе делает с человечеством, наилучшим образом совпадает с представлениями Пустоты о будущем этого мира. По мере того, как его усилия достигали успеха, Старик не видел никого, кто осмелился бы соперничать с ним.

Не стоит и упоминать о том, что некоторые из тех, кого он вел к победе, с радостью сплясали бы на его могиле, если бы сообразили, как от него избавиться.

Одна из них, та, которую он считал наиболее опасной, сейчас появилась поблизости — и ее навязчивое присутствие немедленно вытеснило из его разума все остальные мысли.

— Погрузился в воспоминания о мертвых, Старик? — тихо спросила женщина-демон, придвигаясь так близко, чтобы только он мог ее услышать.

Старик. Никто больше не осмеливался называть его так. Но она была бесстрашна — или полностью безумна, как на это посмотреть. Кем бы ни была эта женщина, Старик знал, что она единственная среди его армии, за кем следует пристально наблюдать.

— Ты нашла ее, Деллорин? — ответил он, избегая смотреть на нее.

Если бы посмотрел, то обнаружил, что пялится на ее грудь. Деллорин имела более семи футов роста и была одной из самых крупных женщин людской и демонской породы, которых он когда-либо видел. Она была широка в плечах, узка в талии и сильна как бык. В Деллорин не было ни капли лишнего жира и ни единого дюйма тела без мускулов. Старику приходилось видеть, как она подняла автомобиль за капот и отодвинула его с дороги, словно игрушку, и как она одним ударом переломила пополам человека. Никто не отваживался переходить дорогу Деллорин — даже Кли, которая ничего не боялась.

Если бы Старик перевел взгляд с ее груди на лицо, ему пришлось бы смотреть на сглаженные и сплющенные почти до полной невыразительности черты, на глаза цвета лишайника, колючие светлые волосы и пятна чешуи, покрывавшие ее шею и подбородок. Чешуя появилась в последние годы — небольшой физический дефект, который со временем развивался: чешуйки утолщались, грубели и увеличивались в размерах. Выглядело это так, будто организм Деллорин претерпевал биологические изменения, созрев для превращения в новый вид.

Она находилась рядом почти десяток лет — его правая рука, одна из тех, кто угадывал и исполнял желания Старика. Только Деллорин обладала достаточной мощью и силой, чтобы быть одновременно весьма полезной и очень опасной. Сперва Старик не рассматривал ее как реальную угрозу. Деллорин не хотела занять его место. Ей не нравилось руководить. Руководство требует принятие на себя ответственности за что-либо — а она была слишком независима и не любила ограничений. Деллорин не хотела, чтобы другие полагались или зависели от нее. Деллорин нравилось действовать в одиночку, и Старик понял это. Он дал ей свободу, о которой она мечтала, предоставил достаточно времени для удовлетворения ее истинно демонических стремлений и взамен потребовал, чтобы она прикрывала его спину. Это соглашение вполне сносно работало и по сей день.

Однако в последнее время Деллорин начала проявлять признаки растущего беспокойства своим положением, и Старик полагал, что ему следует изменить тактику.

— Так ты нашла ее? — повторил он, поскольку женщина не ответила сразу. На этот раз Старик посмотрел прямо ей в глаза. — Ты слышишь меня, Деллорин?

Ее широкое плоское лицо расплылось в ухмылке, обнажившей острые зубы.

— Я всегда слышу тебя, Старик. Нет, я еще не нашла ее. Но найду.

— Ты хотя бы знаешь, она все еще здесь?

— Вчера она была в «Колизее». Она увела детей, пока мы разбивали ворота и убивали родителей. — Демоническая улыбка Деллорин стала еще шире. — Весьма неглупо с ее стороны.

Старик укоризненно покачал головой.

— Снова сбежала, не так ли?

— Она постарается проделать здесь то же самое — выкрасть детей, пока мы занимаемся взрослыми. — Деллорин помолчала. — На этот раз у нее ничего не выйдет.

— Будем надеяться. У тебя было три возможности, и ты их упустила.

Деллорин скривилась.

— Нехорошо получилось с детишками, не так ли, Фин-Фин? Они могли бы часами забавлять тебя. Масса упущенных возможностей изготовить свеженькую кучку маленьких демонов. Такое расточительство! Ты, должно быть, очень сердишься, что она их увела?

Старик небрежно отмахнулся.

— Мне больше не нужны дети, Деллорин.

Она засмеялась.

— Конечно, не нужны. Тебе нужны воспоминания о тех, с кем ты уже наигрался в свои отвратительные маленькие игры. Ведь так?

Женщина откровенно дразнила его — привычка, которую она приобрела за годы общения с ним. Однако сегодня, по непонятным для него самого причинам, Старик стиснул зубы. То, как Деллорин разговаривала с ним, показывало, что отношения между ними изменились. Ее вольности зашли слишком далеко. Важно было не то, что она говорила, а каким тоном она это делала — как будто провоцируя его. Раньше она никогда не позволяла себе ничего подобного. Никто не осмеливался бросать ему вызов, будучи в своем уме, никто!

Деллорин улыбнулась ему широко, по-детски.

— Не волнуйся, Старик. Очень скоро ты получишь то, чего хочешь. Ты получишь своего драгоценного Рыцаря Слова, чтобы поиграть с ним.

Он все еще размышлял о том, каким тоном она говорил с ним, но кивнул.

— Да? Ну, я не знаю. Возможно, она тебе не по зубам. Может быть, на этот раз я пошлю за ней кого-нибудь другого. Кли, например?

От внимания старого демона не ускользнул внезапный румянец, пунцово расцветший между пятнами чешуи.

— Кли — животное. Она не думает. Она не сумеет с ней справиться.

Старик вопросительно посмотрел на Деллорин, не выказывая ни злобы, ни раздражения, ни какого-либо другого чувства из множества обуревавших его. Его морщинистое обветренное лицо было совершенно непроницаемым.

— Возможно, животное — это как раз то, что здесь нужно.

Старик отвернулся прежде, чем она ответила, дав Деллорин возможность обдумать сказанное. Ворота компаунда начинали раскалываться. Выродки накатывались широкой волной, живые карабкались наверх по телам мертвых. У основания стен сформировалась пирамида трупов, местами их конечности еще подергивались. Именно это делало выродков такими полезными — они не думали, не чувствовали и не боялись смерти.

— Факт остается фактом: ее необходимо устранить, — сказал он, не поворачиваясь.

— Я сказала тебе. Я справлюсь.

Старик не отреагировал на резкость ее тона, а продолжал смотреть на сражение у ворот компаунда.

— Боюсь, ты недооцениваешь ее, Деллорин.

— Как ты когда-то Нест Фримарк, — огрызнулась она. — Поищи бревно в своем глазу, Старик, прежде чем тыкать мне в глаза соринкой.

Он понял, что ему хочется прикончить ее на месте, но не изменился в лице и никак не отреагировал. Старый демон просто кивнул, глядя на развернувшееся перед ним сражение, его мозг работал.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Полагаю, ты права. Мне не следует порицать тебя. Суть дела в том, что я слишком многое делаю с опозданием. Потому что я устал, Деллорин. Я слишком долго занимался всем этим. Нужен кто-то помоложе, посвежее. — Старик взглянул на нее, отметив настороженность в змеиных глазах. — Не надо так удивляться. Ты была права относительно меня. Притворяться бессмысленно. Я прожил долгую жизнь, и мой энтузиазм иссяк. Я получаю настоящее удовольствие только от детей и экспериментов. Если бы мне больше ничего не надо было делать, я был бы счастлив.

Старик опять взглянул на Деллорин, предоставляя ей время обдумать услышанное. Потом сказал:

— Стремишься ли ты занять мое место, Деллорин? Думаю, что, скорее всего, стремишься. И я думаю, твое время пришло. Но для этого следует выбрать подходящий случай. Мое заявление о поддержке поможет, но самого по себе его недостаточно. Ты должна сделать так, чтобы твои последователи были уверены, что ты — правильная кандидатура на роль вождя. Какое-нибудь небольшое происшествие, чтобы освежить веру.

Она не проронила ни слова, только слушала.

— Принеси мне голову этой девчонки, насаженную на кол, — вдруг воскликнул Старик, как будто эта мысль только что посетила его. — Голова Рыцаря Слова — кто сможет представить лучшее доказательство? Когда ты сделаешь это, я уступлю тебе дорогу. — Он медленно кивнул. — С радостью уступлю.

Даже не глядя на женщину, Старик знал, о чем она думает. Она думает, что хотела бы насадить на кол его голову. Вполне логично. Но сейчас Деллорин не выступит против него и не сделает такой попытки до тех пор, пока не будет полностью уверена в себе. Она будет ждать, пока не почувствует твердой почвы под ногами. Будет ждать своего часа.

— Послушай, Старик, — сказала вдруг Деллорин, подойдя к нему так близко, что он ощутил ее дыхание — Мне не нужно твое место. Я не хочу быть вожаком этого сброда. — Ее когтистая рука легонько ухватила его за плечо. — Я принесу тебе голову девчонки, потому что я устала слышать твое брюзжание. — Она сжала пальцы. — И закончим на этом. Ты останешься при своем, и я тоже.

С этими словами Деллорин повернулась и ушла. Старик не посмотрел ей вслед, а продолжал задумчиво глядеть на сражающихся. Он не ошибся относительно ее намерений, что бы она там ни заявляла. И относительно того, о чем думал минуту назад. Однажды их пути пересекутся, и это будет концом противостояния. Или, в данном случае, ее концом.

Старый демон еще не знал, как это провернуть, знал лишь, что так и произойдет. Но чтобы убрать ее с дороги, надо хорошо обдумать первый шаг. Она полностью погрузится в выслеживание той женщины, Рыцаря Слова. Возможно, это даже отвлечет ее. Решение не идеальное, но пока его будет достаточно.

Старик снова мысленно услышал голос Деллорин, дразнящий его именем Нест Фримарк, воспоминанием о единственной ошибке, которую он когда-то допустил. Той ошибке, которую не стоит повторять. Настоящий промах, который он должен исправить. Потому что когда-нибудь странствующий морф обнаружит себя, и когда это произойдет, он узнает об этом, найдет морфа и вышибет из него дух.

Старик отрешенно смотрел на кровавое побоище и слабо улыбнулся, когда ворота поддались и выродки хлынули внутрь, пронзительно вопя в предчувствии массовой резни. Он скоро присоединится к ним. Он погрузится в неистовое, опьяняющее ощущение полной власти над покоренными людьми. Он не такой уж старый и усталый для этого.

Деллорин назвала его «Стариком».

Но его настоящее имя — Финдо Гаск.

 

Глава десятая

 

Анжела Перес быстро проскочила заброшенный вестибюль отеля, минуя остатки мебели и всякого хлама. Она сосредоточила взгляд на разбитой лестнице в противоположной стороне помещения. Вестибюль был полуразрушен, стены перепачканы, ковры либо разорваны, либо вовсе отсутствовали. Вдоль стен сновали крысы, издавая ясно слышимый писк и шуршание. Пол усеяли мелкие осколки стекла, у стен валялись кучи смятой бумаги. Запах мертвечины забивал ноздри.

Анжела быстро огляделась, сканируя взглядом тени. Пожирателей не было. Хороший признак.

Снаружи сквозь разбитые окна доносились звуки продолжающегося сражения. Накал битвы нарастал — безошибочный признак того, что время, отпущенное ей, стремительно заканчивается. Компаунд будет взят в течение часа. Ей нельзя медлить, или шанс помочь детям сбежать из западни будет упущен.

Анжела подбежала к лестнице — широкому винтовому спуску с деревянными перилами и покрытыми ковром ступенями, обветшавшими и перепачканными. Лестница поднималась наверх и терялась в облаке пыли и пепла, витающих в воздухе подобно стае крошечных насекомых. Перепрыгивая через ступеньки, Анжела пробежала один лестничный марш и очутилась у стены, в которой была небольшая, плотно закрытая и запертая дверь. Она проверила замок и убедилась, что он не тронут, а наложенное на него магическое заклятье цело. Значит, никто не нашел ее секретный вход в компаунд. Убедившись, что путь безопасен, Анжела использовала магию посоха, чтобы отпереть дверь.

Войдя внутрь, девушка плотно закрыла за собой дверь, нашла работающий от солнечных батареек фонарь, который она спрятала здесь несколько недель назад, и двинулась вниз по узкому лестничному колодцу, ведущему к подземному коридору. Ее шаги отдавались приглушенным эхом в тишине, нарушаемой лишь отдаленными ударами и гулом битвы за компаунд. Она быстро достигла подвального уровня и остановилась, выискивая какие-либо признаки, предупреждающие об опасности. Прежде Анжела без всяких проблем входила и выходила из всех остальных компаундов, здесь тоже дело не должно было сорваться.

Анжела потерпела очередную неудачу, убеждая жителей Анахейма уйти в горы. Лишь несколько человек — в основном, женщины — согласились, что конец неизбежен. Они выслушали ее, признали ее правоту и решили: лучшее, что они могут сделать в сложившихся обстоятельствах, — помочь Анжеле спасти детей. Вместе они выработали план и более чем за два месяца до штурма стали готовиться к нему. Когда атака на компаунд началась, женщины собрали всех детей в условленном месте, и теперь Анжела пришла, чтобы увести их. Среди них находились женщины, которые также выбрали возможность уйти. Детям будут необходимы матери и няни. Другие женщины предпочли разделить судьбу мужей и сыновей.

Анжела понимала, что в момент ее появления некоторые могут изменить свое решение. Она также знала, что кто-то будет помогать ей, а кто-то встанет у нее на пути. И те и другие верили, что поступают единственно правильным образом.

Так было каждый раз, так будет и здесь.

Анжела предпочла бы не ввязываться в такие дела. Она была Рыцарем Слова, и ее задача состояла в том, чтобы уничтожать демонов и их последователей. Но это лишь половина того, для чего она предназначена. Другая часть ее работы — защищать людей, которых хотят поработить демоны. Анжела на себе ощутила, насколько эта задача труднее первой. Те, кому она пыталась помочь, были бы счастливы, если б она сражалась рядом с ними и умерла за них. Но они отказывались изменить свое решение и продолжали до последнего прятаться за стенами.

Компаунды покидали дети, старые и больные люди и иногда женщины, поэтому Анжеле приходилось напрягать все силы, чтобы помочь им спастись Об остальных она старалась не думать. Это было тяжело, поскольку девушка знала, что их ожидает. Анжеле приходилось видеть это снова и снова. Она возвращалась в компаунды после того, как они пали, она совершала набеги на лагеря рабов, где содержались выжившие люди. Анжела видела результаты экспериментов, проводимых демонами над людьми, и слышала рассказы уцелевших. Эти воспоминания обжигали ее сердце.

Анжела проскользнула вниз по коридору к запечатанной двери, преградившей ей путь. Снова она проверила замки и нашла их нетронутыми. Удовлетворенная осмотром, она вновь открыла дверь при помощи посоха, стремительным и едва уловимым всплеском магии, и прошла дальше. Простирающийся впереди коридор был намного шире и освещался лампами на солнечных батареях. Сейчас Анжела находилась уже под компаундом, направляясь к помещениям, где ее должны были ждать дети. Она больше не слышала звуков сражения и, следовательно, не могла определить, сколько времени у нее осталось. Но знала, что следует торопиться.

Анжела прошла по коридору несколько сотен ярдов, не обращая внимания на ответвляющиеся проходы и закрытые двери по обеим сторонам. Комната, где должны были прятаться дети, находилась впереди, скрытая на нижележащем уровне, защищенная тяжелыми стальным дверьми и специальными ловушками, спроектированными так, чтобы при необходимости завалить проход. Анжела знала, где они расставлены и как их обойти. «Хотелось бы, чтобы демонам и выродкам, когда они пустятся в погоню, тут не повезло», — подумала она. В конце концов, недостаточно только спасать детей и их защитников, очень даже недостаточно.

— Анжела!

Девушка резко остановилась, когда впереди из полумрака выступила фигура женщины.

— Все в порядке? — спросила Анжела.

Хелен Райс кивнула. Маленькая, худощавая и очень энергичная, она была лидером тех, кто пообещал помочь, когда настанет время действовать. Анжела встречалась с Хелен на прошлой неделе и предупредила ее, что все произойдет очень скоро.

— Мы все собрались вместе в безопасном помещении. Почти две сотни детей и десяток взрослых, присматривающих за ними. Там еще несколько, те, кто не хотят отпускать нас. Я не смогла с ними справиться до твоего прихода.

Анжела еще раз огляделась, взяла Хелен за руку и развернула ее и слегка подтолкнула.

— Они не проблема. Но нам надо поторапливаться. Выродки прорываются. Они скоро будут здесь. Вперед!

— А где дети из других компаундов? — тяжело дыша спросила Хелен, когда они почти бежали по небольшому темному, уходящему вниз коридору. Спросила таким нарочито безразличным тоном, как будто это было совсем не важно. — Ты всех их вывела?

— Большинство. — Анжела старалась не думать о тех, кого не смогла вывести и кого потеряла. — Столько, сколько смогла. Это было нелегко. Они прячутся в холмах на севере и ждут нас.

Хелен покачала головой.

— До сих пор не могу поверить, что это случилось. Знаю, что все так, пытаюсь заставить себя поверить и не могу. Да хранит нас бог!

Они сбежали вниз по ступенькам и оказались во втором коридоре, который упирался в стальную стену с клавишной панелью, утопленной в ее поверхность. Хелен набрала комбинацию чисел на панели, и потайные замки открылись. Анжела помогла Хелен отворить тяжелую дверь, и женщины шагнули через порог в прямоугольник яркого света и зловещего молчания.

Множество детей сидели, скрестив ноги, на бетонном полу вокруг самодельных столов. Самые маленькие рисовали и складывали паззлы, дети постарше читали. Среди них не было ни одного подростка, достаточно взрослого, чтобы сражаться на стенах или работать на станциях наблюдения. Никто не разговаривал нормальным голосом, все шептали. Сотни испуганных глаз уставились на Анжелу и Хелен, как только они переступили порог, быстро сосредоточив внимание на фигуре со странным черным посохом.

Вперед вышла небольшая группа женщин с искаженными от страха лицами.

— Уже пора? — спросила одна.

— Что нам делать? — спросила другая.

Хелен подошла поближе и ободряюще сжала их руки.

— Разбейте детей на небольшие группы. В каждой группе должен быть один взрослый или ребенок постарше. Напомните им, что, когда мы выйдем из комнаты, нельзя говорить или шуметь.

Слова нарушили тишину и распространились по всей комнате. Дети начали подниматься с пола. Но тут подошла другая женщина, охваченная гневом, с багровым от ярости лицом, она непрерывно жестикулировала.

— Нет, нет, нет! — выкрикнула она, устремляясь прямо к Хелен и хватая маленькую женщину за плечи. — Вы соображаете, что вы делаете? Вы не имеете права уводить детей!

Она неожиданно повернулась к Анжеле.

— Это твоя вина! Ты ничего не можешь, только запугиваешь и сбиваешь с толку фальшивыми пророчествами. Мне это надоело! Что ты о себе вообразила? Это не твои дети. Не ты их привела сюда, не тебе и уводить!

Она была в ярости, и к ней присоединилось несколько других женщин — все они вели себя так, как будто собирались наброситься на Анжелу, если та только осмелится приблизиться к детям.

Анжела не отступила.

— Ворота почти разрушены под напором атаки, — сказала она. — Враг ворвется внутрь с минуты на минуту. Когда это случится, все пути отступления будут отрезаны. Вы будете заперты внутри. В конце концов вас найдут. И вы знаете, что произойдет потом.

— Я знаю, что произойдет по твоим словам! Я тебе не верю! Ты не получишь наших детей!

— Я сделаю все, чтобы спасти их. — Анжела не отвела взгляда, сохраняя прежнюю твердость в голосе.

— Убирайся отсюда! Оставь нас! Мы здесь в безопасности! Наши мужчины защитят нас от этих тварей!

Анжела подошла к ней вплотную и схватила за руки.

— Посмотри мне в глаза. Скажи, что ты видишь. Давай, смотри!

Попытавшись вырваться, но крепко удерживаемая сильными руками Анжелы, женщина подчинилась. Невозможно сказать точно, что она увидела, но Анжела знала, что эффект будет. Этому искусству она научилась, когда стала Рыцарем Слова, хотя, насколько она знала, была единственной, кто мог проделывать такое. Она изобразила худшее из того, чему когда-либо была свидетелем; она вызвала в памяти самые ужасные картины самых отвратительных действий демонов и выродков. Отблески этого ужаса промелькнули в глазах Анжелы, и как будто тень ада на мгновенье накрыла всех людей в комнате.

— Господи… — выдохнула женщина. Она съежилась и уменьшилась в размерах, как будто из нее выпустили воздух; она упала бы, если б Анжела не поддержала ее. Женщина закрыла ладонями лицо, и слезы хлынули у нее по щекам. — Не показывай мне ничего! Пожалуйста, пожалуйста, не надо!

Теперь она тряслась, полностью раздавленная тем, что видела. Другие, те, кто поддерживали ее, толпились рядом с искаженными лицами и тянули к ней руки.

Анжела подтолкнула к ним дрожащую женщину и велела отойти.

— Больше не мешайте нам. Или помогите с детьми, или отойдите.

Они стали в стороне, сбившись в кучу, утешая упавшую духом женщину и яростно перешептываясь. Анжела, больше не обращая на них внимания, вместе с Хелен подошла к тем женщинам, кто согласился подготовить детей к уходу. Дети уже построились рядами, взялись за руки и ждали инструкций. Некоторые бросали на Анжелу быстрые испуганные взгляды, но никто не заговорил. Она дала им еще несколько секунд, чтобы подготовиться, потом вновь отодвинула секцию стены, обеспечивавшую их безопасность.

— Теперь тихо, — прошептала она.

Они вышли через дверь убежища, взошли по ступенькам на подвальный уровень и по узкому проходу добрались до более широкого и ярко освещенного коридора. Анжела возглавляла процессию, постоянно оглядываясь, чтобы убедиться, что дети и сопровождающие идут за ней, и в то же время прислушиваясь к каждому шороху. Девушка надеялась, что их побег не будет обнаружен, но и не исключала и худшего.

Перед входом в коридор Анжела остановила процессию, велев тем, кто был сзади, сократить расстояние между ними и впереди идущими. Некоторое время она внимательно глядела вперед, пытаясь уловить малейшее движение. Коридор казался пустым. Она шагнула в полосу света, жестом увлекая за собой остальных, и двинулась по направлению к дверям и лестнице в заброшенном отеле, откуда был выход на улицы города.

Анжела дошла до последней двери, которая открывалась в лестничный колодец, ведущий в вестибюль отеля, когда вдруг почувствовала присутствие демона. Он был впереди, поджидая ее на лестнице. Она ощутила его зловоние и его жар, ее желудок отреагировал так, как всегда реагировал на появление зла — внезапной судорогой и тяжестью, заставившей согнуться. Анжела замерла на месте, ожидая, что это чувство пройдет, но опыт подсказывал ей обратное.

Позади нее ряды детей и женщин беспорядочно замедляли движение.

Рядом с ней возникла Хелен.

— Что там?

Анжела была не в состоянии сказать ей правду: они заперты в ловушке.

 

Когда ее родители умирают, Анжела Перес по-настоящему становится беспризорником, ребенком с улицы. У нее нет семьи и нет дома. За ней некому приглядывать, и у нее нет никаких навыков и знаний о том, как добывать пищу и воду, как находить убежище или как прожить на улицах больше одного дня. Ей восемь лет.

Но удача улыбается ей. Она сумеет продержаться пять дней, прячась и пользуясь теми скудными запасами воды и еды, которые добыли родители перед тем, как их забрала чума. Она борется со страхом и проводит время, стараясь придумать, что делать.

Потом ее находит Джонни.

Его настоящее имя Хуан Гонсалес; как и ее родители, он приехал из-за границы в поисках лучшей жизни. Он кажется ей старым, хотя ему всего сорок пять лет. У него длинные и непослушные волосы, морщинистое, заросшее бородой лицо и грубые обветренные руки. Но у него добрый голос, и когда он находит Анжелу, прячущуюся в пещерке из камней, сделанной для нее родителями, он не пытается быстро добраться до нее или затеять какую-нибудь игру, которая может напугать девочку. Он просто начинает беседовать с ней, называет ее малышкой и объясняет, что она не может здесь оставаться, это слишком опасно. Он говорит, что она должна пойти с ним. Он живет недалеко отсюда, и она может пожить с ним. Он устал жить один, и ему нужен кто-то, с кем можно было бы поговорить. И она не обязана оставаться с ним навсегда. Она сможет уйти, когда захочет, а он никогда не обидит ее и не сделает ничего против ее воли.

Анжела верит ему. Сама не знает почему но верит. Поэтому она идет с ним, и они живут вместе целых шесть лет. Джонни учит ее добывать пищу и готовить. Учит ее защищаться без оружия, только с помощью рук и ног. Учит, как высматривать тех, кто может представлять для нее угрозу: мутантов, стервятников, животных. Он показывает Анжеле места, куда она может убежать, если с ним что-нибудь случится. Джонни даже демонстрирует ей, как пользоваться короткоствольным «Флечеттом», который он хранит на крайний случай, надеясь, что беда минует их. Джонни считает ее своей дочкой, которой у него никогда не было, он всегда хотел иметь дочь, если бы жизнь сложилась по-другому.