Партнер по танцам (6)

Стояла влажная летняя ночь. Ветер поменял направление, и приятный тихоокеанский бриз сменился раскаленным воздухом пустыни, накрывающим Сьера-Невада. Участок был залит ярким светом, и Мэлани подключила свой айфон к стереосистеме. Мелодия сальсы вытесняла посторонний шум, и Джим откинулся в комфортном раскладном кресле, стоящем на огромном деревянном настиле их заднего двора с видом на садик. Мэлани упрашивала его встать и потанцевать с ней, пока Хуан и Ральф слаженно двигались под музыку.

Джим отнекивался сперва, объясняя, что так и не выпил, и показывал на пустые бутылки из-под вина на столе. Отказаться от алкоголя оказалось проще, чем он думал. Пара стаканов были бесполезны для него: сначала он ощущал слабый гул, затем чувствовал себя жалким и усталым. Он всегда говорил, что ему нужно много выпивки, но в этом случае он терял контроль над собой, а это всегда плохо кончалось для него и окружающих, так стоило ли вообще начинать? Но при взгляде на этих троих, радостно выпивающих, игривых, им овладевали хандра и сожаление о том, что некоторые люди способны овладеть искусством вовремя остановиться. Мэлани чувствовала его зависть, и оба знали, что ему этот навык не обрести никогда.

Наконец уступив жене, настойчиво тянущей его за руку, Джим встал, и как раз в этот момент Ральф начал падать. Его глаза захлопнулись, он схватил Хуана за руку, оседая на покрытие. Это было словно какая-то шутка, и Мэлани не могла понять, что происходит, но выражение ужаса на лице Хуана отметало всякую мысль о розыгрыше, к которым Ральф обычно был расположен. Ральф, подергиваясь, лежал на полу, его муж кричал, и ни он, ни Мэлани не знали, что делать. Тогда Джим вытащил свой телефон и бросил его жене.

- Звони 911, вызови скорую, скажи им, это сердечный приступ, и дай им адрес, - сказал он, наклоняясь к Ральфу.

К этому моменту Ральф уже впал в беспамятство и, казалось, не дышал. Пока Мэлани говорила с оператором, до нее доносились рыдания Хуана, смесь английского и испанского, который она никогда не слышала от него прежде. Она была поражена, что ее муж явно знал, что именно нужно делать.

Джим понял, что у Ральфа случилась остановка сердца, поэтому он не стал терять драгоценное время, прощупывая пульс. Вместо этого он немедленно начал сердечно-легочную реанимацию: положив одну руку на грудь Ральфа, прямо под нижнюю частью грудины, и начал ритмично надавливать другой рукой.

- Он умирает! – закричал Хуан.

- Да нихуя! Пиздюк помрет, когда я, блять, скажу, что он помрет, – огрызнулся Джим настолько жестко, что Мэлани и Хуан обменялись короткими изумленными взглядами. На прямых руках он надавливал на грудь Ральфа всем своим весом: – Раз, два, три...

После тридцати ударов, он открыл рот Ральфа, запрокинул ему голову, поднял подбородок и крикнул Мэлани:

- Зажми ему ноздри!

Мэлани опустилась рядом и сделала, как он просил. Джим сделал глубокий вдох и накрыл рот Ральфа своим. С каждым его выдохом, грудь Ральфа поднималась. Он начал надавливать снова:

- Раз, два, три... Давай, Ральфи, сынок, дыши, блять!

- Боже мой! – завопил Хуан. – Да где же они?

Мэлани сжала его ладонь свободной рукой. Джим снова вернулся ко рту Ральфа, который всего месяц назад назвал «отсосавшим тысячу членов», и Мэлани вспомнилось это бредовое, скандальное утверждение, пока она смотрела в глаза не Джима, но Фрэнка Бегби, бандита, который, казалось, задавался вопросом «Что я здесь делаю? Почему я здесь...?» А затем начались конвульсии, похожие на мини-вспышки, когда Ральф снова начал дышать. Сначала слабо, но постепенно все более размеренно. И Мэлани смогла нащупать пульс на его шее.

- Он вернулся! Вернулся!

Хуан перекрестился и пробормотал:

- Спасибо тебе, спасибо тебе... о, спасибо...

Ральф был все еще без сознания, и Джим осторожно повернул его на бок в безопасную позицию. Слизь и рвота потекли из его рта прямо на пол. Джим попросил Мэлани принести плед, и она укрыла заболевшего гостя. Крики и суета разбудили Грейс, и она вышла к ним. Джим спокойно объяснил дочери, что дядя Ральф заболел, но скоро поправится, и отвел ее обратно в постель.

Когда Джим вернулся, Ральф как раз пришел в сознание, но был совершенно сбит с толку. Мэлани рассказывала ему о том, как у него случился приступ, но Хуан был рядом, и скорая уже в пути. Когда врачи приехали, Джим сказал, что останется с детьми, если Мэлани хочет отправиться на скорой вместе с перепуганным Хуаном, чтобы приглядеть за ним. Ральфа тут же отвезли в ближайшую больницу с сердечно-сосудистым отделением. Его дыхание было ровным, когда Мэлани и Хуан пришли навестить его сорок минут спустя.

На следующий день, она и Джим отправились в госпиталь навестить его. Ральф улыбался ее мужу.

- Эй, Джим, Хуан и Мэл сказали мне, что ты отлично целовался. Жаль, я все пропустил.

- Тебе повезло, что поцелуй сработал, – серьезно ответил Джим. – Ты даже не представляешь, что я собирался делать дальше.

Затем они с Мэлани отправились на Голета-Пойнт, полюбоваться на море, где он и рассказал о курсах неотложной помощи в Телфордском колледже, куда его отправили годы назад. Это было связано с работой на фабрике по производству коробок, на которую его устроил надзиратель. То еще дерьмо, и он согласился на курсы только потому, что это означало восемь понедельников в колледже вместо однообразия сборочной линии. – Спасибо, блядь, шотландской исправительной системе, – смеялся он.

Ральф пережил серьезный сердечный приступ из-за необнаруженного врожденного порока, но его можно было устранить с помощью процедур. Джим определенно спас ему жизнь, и теперь его шансы на излечение были высоки.

- Скоро он вновь сможет танцевать сальсу, – улыбнулась Мэлани.

- Это хорошо, – ответил Джим, поднимая выброшенного на берег огромного краба. Он поставил его на песок и наблюдал, как тот поспешно убегает в сторону моря.

- О чем ты думал, когда оказывал первую помощь и спасал Ральфу жизнь? – спросила Мэлани.

- Я думал, – начал Джим, - с лейтским акцентом, звучащим в моей голове: вот до чего, блядь, доводит сальса!

Их смех эхом разлетелся по пляжу и утесам.

Музыка, играющая в лимузине была не сальсой, а ненавязчивым легким роком. Какая-то пошлая баллада под названием «Вот бы ты меня хотела», и Мэлани никак не могла вспомнить исполнителя. Высокий мужчина, сидящий рядом с ней на водительском кресле, казалось, знал слова и шепотом бормотал их себе под нос. Дэвид Тайрон Сила представился другом ее мужа. Он рассказал Мэлани, что волновался за Франко, потому что ему позвонил их с Элспет общий знакомый. Они не застали Мэлани, но слышали, что она собирается пройтись по Лейту и поискать Франко, как Дэвид и сам собирался поступить.

- Я как раз двигался по бульвару к Джанкшн-стрит.

Сила объяснил, что его ребята как раз прочесывают улицы и пригласил ее зайти к нему домой. Он сказал, что велика вероятность, что Франко отправится туда, так как он дал ему ключи. Мэлани согласилась, она была наслышана и о Силе, и о том, что они с Франко давние приятели. Да и на кого еще ей было положиться?

Баллада перетекла в следующую, «Когда ты влюблен в красивую женщину». И снова имя исполнителя было ей незнакомо, хотя Дэвид Сила вновь начал с энтузиазмом подпевать. Мэлани спросила его, знает ли он, где живет Ларри Уайли.

- К сожалению, нет. Но они «gey» колоритная парочка... – ухмыльнулся Тайрон. – Это старое шотландское слово «gey» означает «очень». Франко использовал его при вас?

- Нет.

Тайрон казался разочарованным, но быстро сменил тему.

-Так, я думаю, если они пошли выпить вместе, мы не можем исключать того, что они могли попасть в переделку.

Мэлани сжала зубы, решительно покачав головой:

- Фрэнк перестал употреблять алкоголь годы назад.

- Ну и хорошо. Вот только у него сильный стресс, и он встретился с ребятами из своей старой компании... так что никогда не знаешь... Он столкнулся с Нелли на днях. Старый друг, который заверил меня, – Дэвид Сила ухмыльнулся ей: – что Франко все также остер на язык, как и раньше.

Мэлани размышляла об этом всю дорогу к дому Силы. Эту огромную виллу из красного песчаника можно было скорее назвать хоромами. И если она показалась Мэлани впечатляющей снаружи, то когда она вошла внутрь, в глаза ей бросилось огромное богатство при полном отсутствии вкуса. Это напомнило ей отель в Вегасе. Словно Сила съездил в Париж и Венецию и сказал дизайнеру: сделай также. Казалось, у него страсть ко всему самому дорогому, а как это все будет сочетаться по стилю его совершенно не волновало.

Он попытался показать Мэлани развешанные по стенам картины:

- Не интересуетесь прерафаэлитами?

- Все, чем я интересуюсь в данный момент, мистер Сила, это Фрэнк.

- Конечно, конечно, – воскликнул Сила. – И зовите меня Дэвид. Я пытался помочь ему, Мэлани. Ничего, если я буду звать вас Мэлани?

- Конечно, – кивнула она. – Как вы думаете, где он может быть?

- Вероятно, в одном из старых добрых местечек, – ответил Сила, приглашая Мэлани присесть на диван, а сам рухнул в кресло напротив. – Примерно, где мы и были: Лейтский бульвар, Дюк стрит, Истер роуд, возможно, Аббейхилл. Но мои люди как раз там его и разыскивают, и мы найдем его, – решительно воскликнул Сила. – Надеюсь, он уже на пути сюда. Его телефон переведен на голосовую почту, но он вечно его отключает.

Мэлани согласно кивнула. Он и правда хорошо знал Фрэнка.

- Я пытался помочь ему, Мэлани. – обратился к ней Сила, разведя своими большими руками. – Этот город сильно изменился за время его отсутствия, и в округе появилось несколько сомнительных личностей.

- Я думаю, возможно, они всегда тут были, – ответила Мэлани тихим и твердым голосом, глядя ему прямо в глаза.

- Верно подмечено, – улыбнулся Тайрон. – Но нельзя просто наезжать на таких людей и не ожидать ответной реакции, а Франко, не пойми меня неправильно, он, конечно, соль земли, и мы через многое прошли, но он бывает чуточку твердолобым.

С этим Мэлани поспорить не могла.

- Вы упомянули сомнительных личностей... Этот Ларри...

- О, Ларри Уайли был мерзким типом в былые дни, но сейчас он безобиден. Болеет, как я слышал. Я скорее думаю на одного молодого парня по имени Антон Миллер. Я пока не могу этого доказать, – Тайрон ударил кулаком по ладони, – но я почти уверен, что малыш Шон обворовывал его... деньги от наркоты... так что Миллер решил сделать из него пример. Шон вел себя, типа «Я сын Франко Бегби, так что я неприкасаемый»... прискорбная самонадеянность юности... Так что я думаю, этот Антон Миллер хотел показать, кто тут главный.

- И Фрэнк...

- Что ж, вполне понятно, – продолжил мысль Тайрон. – Я думаю более, чем вероятно, что Франко пропал после того, как Миллер решил с ним поговорить.

- Фрэнк изменился... – убежденно сказала Мэлани. – Он не сделает ничего, что бы...

Тайрон смерил ее пристальным взглядом:

- Как бы он ни любил вас и ваших дочек, его сын был убит. – Он медленно наклонил голову: – Это может кого угодно свести с ума, – под его пристальным взглядом Мэлани заполняла паника. – Я знаю, они не были особо близки, но он все же его первенец.

- О боже, мы должны позвонить в по... – пока слово «полиция» крутилось у нее на языке, Мэлани подумала о Гарри и немедленно оборвала себя.

- Я не думаю, что полиция станет помогать, – пожал плечами Тайрон. – Они не... скажем так, у нас есть определенная репутация в этом городе, у Франко и меня, и полиция никогда не была особенно расположена к нам.

Мэлани нахмурилась, скрипя зубами.

- Я просто хочу найти его и вернуть домой.

- Конечно, хотите. И, как я уже говорил, мы уже ищем его, и найдем, если только... – тон Тайрона стал глубоким и мрачным, – что ж, мы должны признать, что Миллер может найти его первым.

- Я не могу просто сидеть здесь, – шумно выдохнула Мэлани. – Меня тошнит от волнения.

- Тогда возвращайтесь в свой отель, если хотите, а я позвоню вам, как только появятся новости. Я гарантирую, что стану первым, кто узнает, – сказал он самоуверенным тоном, – И вы будете следующей, секунду спустя.

- В таком случае, я лучше подожду здесь.

- Без проблем, – телефон Тайрона завибрировал. – Извините меня. – Он поднялся, пересек комнату, очевидно не узнавая номер звонившего. Она наблюдала, как его шея сзади запылала красным.

- Это был Франко?

- Нет, просто семейные дела, – сказал Тайрон, убирая телефон в карман. Он направился к мраморному бару и налил бокал красного вина, предлагая его Мэлани, которая несмотря на искушение, отказалась.

- Вы знаете, я думал, Франко преуспел в мире искусства, но теперь я вижу, что в действительности он сорвал джекпот, заполучив себе такую потрясающе умную и красивую молодую женщину.

Его ухмылка заставила ее пожалеть, что она все-таки не уехала в отель.

Ссанье

Его сын Майкл стоит над ним с обнаженным пенисом и ссыт ему в лицо. Франко так измотан, что готов разжать пальцы и упасть вниз, заняв свое место рядом со все еще тлеющим телом Антона. Он едва может повернуть голову; вонючая струя отскакивает от его черепа, и моча поливает спину и плечи. Как будто теплый душ может быть ссучими вратами в ад.

- Майкл, что за хрень...

- Заткнись, мудила, – усмехается Майкл, медленно отряхивая член от капель и засовывая его в штаны. Франко вспоминает, где он видел эту кривую, хитрую улыбку раньше. Юность его сына скрыла тот факт, что мальчик – копия дедушки Джока. В этот момент Франко совершенно убежден, что все кончено, но Майкл наклоняется вперед и протягивает ему ладонь.

- Да, блядь, ты того, держи руку-то.

Все, что Фрэнк Бегби может сделать, это поднять руку вверх. Его жизнь во всех смыслах в руках Майкла, и он удивляется, когда сын обхватывает его за запястье, помогая выбраться на твердую поверхность. Франко стоит, согнувшись и изо всех сил пытаясь отдышаться. Искалеченная нога так болит, что ему кажется, что он сломал ее заново.

- Почему... зачем ты нассал на меня? Нахуй, если после помог?

- Я нассал на тя, потому что ты, блядь, вконец охуевший старый мудак... А помог, потому как ты еще и мой гребанный отец. Ну и... ты прикончил этих двоих уродов? – он смотрит на дно сухого дока, на выгоревший склад, а потом переводит обвиняющий взгляд на отца.

- Ну, хоть за второе спасибо, – говорит Фрэнк Бегби, переводя дыхание. Он пытается перенести вес с больной ноги и разглядывает темную от мочи футболку, на которой теперь с трудом можно различить принт калифорнийского медведя.

- Стал-быть, ты смываешься, типа того, – произносит Майкл утвердительно. – Знаешь, я рад, что ты заставил поплатиться Антона и Ларри. Кто-то должен был это сделать.

Бесстрастный взгляд Франко ничего не выражает. Майкл может расценивать его как одобрение. Это могло бы сделать их отношения хоть чуточку теплее.

- По крайней мере, я узнал, кто убил Шона, как и хотел, – он указывает на склад.

Майкл громко смеется, качая головой:

- Ларри сказал, что это он? Ты же не поверил в это дерьмо? Или да?

Франко только сейчас понимает, что его обманули. Он дрожит от холода. Стемнело, и мокрая от мочи футболка заставляет его мерзнуть еще больше.

Сын смотрит на Франко Бегби как на дурака.

Возможно, я такой и есть, – думает Франко Бегби, измученный, разбитый, хромой и пропахший мочой.

- Он просто разозлить тя хотел. Ты, я знаю, собирался валить, соскучился небось по своим дочам, – Майкл хмурится, но затем его губы растягиваются в холодной улыбке: – Теперь, значит, я старший из раздражающих тебя бесполезных ублюдков.

Франко на миг пронзает ярость, но затем он чувствует себя опустошенным настолько, что с трудом удерживается на ногах. Он смотрит на Майкла и понимает, что язык отказывается его слушаться. Он с трудом выдавливает из себя судорожное:

- Как?.. Ты, блядь, порешил брата?

Зловещий смех Майкла звенит в его ушах.

- Вникаешь, в какое затруднительное положение я попал, когда обнаружил, что этот гавнюк был там в то же время? – говорит он с вызовом. – Дошло?

Франко молчит. Он ощущает жгучую злобу сына, но на этот раз ему нечего ответить. Он ничего не чувствует кроме опустошенности. Он концентрируется на своем дыхании.

- Ты зацепился за эту ниточку с Фрэнсис. Видел, как ты с ней на похоронах базарил, – говорит Майкл обвиняюще: – Она слушалась Шона как собачонка, всюду за ним таскалась. А этот торчок одалживал ее Ларри, этому пятидесятилетнему старому пердуну, и Антон тож ее трахал. Все, кроме меня, – стонет Майкл, не скрывая ревности, – Разве я бы, блядь, так с ней обращался? Я бы позаботился о том, чтобы держать ее подальше от сторчавшихся мудаков и старых извращенцев, которые обращались с ней как с дерьмом, фоткали ее на свои дурацкие телефоны. И все это из-за гребанной дури!

Франко по-прежнему сосредоточен на своем дыхании. С каждым вдохом он ощущает вонь мочи, пропитавшей его футболку и волосы, с каждым выдохом понемногу успокаивается. Икры и руки все еще ноют после долгого подъема, но нога болит уже не так сильно.

- Когда Шон переехал в эту квартиру в Горги, Арби попросил меня сделать копию ключей. Скажем, я думал, что этот тупой мудак будет там хранить товар и деньги Антона Миллера, так что я и себе сделал дубликат в том месте, в центре Сент-Джеймс. Заодно я зашел на Трафальгарскую площадь к своему бывшему боссу и застал там Фрэнсис. Выглядела она паршиво, но жаловалась, что этот педик совсем ее не трахает. Что ты на это скажешь? – спрашивает Майкл с вызовом. – Спустя примерно неделю я поехал в квартиру на Горги, чтобы посмотреть можно ли там что-нибудь спиздить. Может быть, немного травки или бабла, или что еще может быть у такого ебанного педика как этот гавнюк Антон. – Майкл злобно улыбается. – Я постучал в дверь, никто не ответил. Но когда я зашел, я увидел Шона там. Он развалился в кресле. Фрэнсис была там же, но толку от нее было мало. Они оба были обдолбаны. Я попытался привести ее в чувство, но ни хрена у меня не вышло. А вот тот мудак, которого мне приходилось считать своим братом, твой бесполезный сын, – усмехается Майкл, – очнулся. Только он открыл глаза, я харкнул на него так смачно, как только мог, прямо в его грязный, говенный рот, который никогда, блядь, не затыкался, когда просили. Он посмотрел на Фрэнсис и отключился. Так что у тебя есть шанс посмотреть в лицо убийце Шона! В мое лицо! Гребанный старый гавнюк!

Франко чувствует себя ветхим и беззащитным. Как будто его выпотрошили, оставив только тошноту, заполнившую его целиком, распространяющуюся, словно болиголов.

- Как так, что ты наделал?..

Майкл выкрикивает ему в лицо:

- НЕ ПОНИМАЕШЬ, ГДЕ Я НАБРАЛСЯ ЭТОГО ДЕРЬМА?! ТЫ МЕНЯ НАУЧИЛ! ТЫ!!! Ты сказал мне, как поступать, как отделывать больных чокнутых извращенцев!

И Франко вспоминает теплый летний день. Он взял мальчиков, и по дороге в кинотеатр они увидели двух молодых людей, сидевших на открытой веранде одного из баров на Верхнем Бульваре и державшихся за руки. Ему стало противно, что мужчины так ведут себя на глазах у его маленьких сыновей. Его наполнила ненависть. Пока он сидел в тюрьме, кто-то присылал ему посылки с гейским порно. Это злило Франко, и его злость требовала выхода. Он считал всех гомосексуалистов извращенцами и педофилами, и излил свою желчь на ту парочку, наорав на них при всем честном народе. Напугавшись, мужчины скрылись в баре. Он помнит, что мальчики тоже были напуганы. Точнее, Майкл был.

Зачем? Почему он это сделал? В чем был источник той ненависти? Почему то, что делали незнакомцы, так много для него значило? Сейчас в Калифорнии у него и Мэлани есть коллеги-геи и соседи, а есть Ральф и Хуан, которые стали их близкими друзьями. Они приходят на ужин, шутят, общаются, танцуют, играют с детьми, шутят с ним и Мэлани; он просто больше не видит в этом проблемы. Смешно. Безумие, что он нуждался тогда в подобных вещах, в любой бессмыслице, бывшей громоотводом для его злости, обращающей его гнев вовне.

- Ну, я был не прав, – Франко может чувствовать, как его слова лопаются на его губах. Его знобит, он насквозь промок, ему нужно домой. В Калифорнию. К Мэлани.

- А я следовал всем тем вещам, которые ты теперь называешь неправильными, – рычит Майкл, и внезапно его глаза широко распахиваются: – Помнишь, помнишь, что ты мне еще говорил? Когда этот придурок разрезал мне шею проволокой, натянув ее между дверей?

Франко снова видит в лице сына черты деда, и ему кажется, что старик вершит здесь, в доках, свою мрачную призрачную месть. При слабом свете фонаря Майкл кажется привидением, и Фрэнк Бегби настолько ошеломлен, что не может выдавить из себя не звука.

- Ты рассказал, как избил сволочь, травившую тебя, половинкой кирпича, и как ты проучил старого дядю Джо, я уж не помню как, – Майкл смеется, вглядываясь в обескураженное лицо отца: – Но я использовал бейсбольную биту... Да что ты так смотришь на меня, что не так с моим лицом? – Майкл разражается сухим, невеселым хихиканьем.

Франко вспоминает тот день и свой разговор с напуганным окровавленным мальчиком. Майкл был тогда милым хрупким малышом, а Шон терроризировал его. Шон издевался над младшим братом, так же как Джо в детстве издевался над ним, и Франко дал Майклу традиционный совет Бегби. Но то, как далеко зашел Майкл, следуя ему, поднимало возмездие на новый уровень. Фрэнсис Бегби втягивает воздух в легкие, рассматривая свое творение:

- И что мы будем делать дальше?

- Ну, ты отправишься туда, откуда ты, блядь, вылез, – рычит Майкл. – Если я тебя тут снова увижу, то нахуй убью. И мачеху тоже. Я бы порезал тебя и твою гребанную жену прямо после похорон, если бы ты не порешил этих двух мудаков. Ты этим мне дорогу расчистил. Особенно Антоном. Так что вали. – Майкл наставляет на него указательные пальцы: – Но если ты когда-нибудь вернешься, если еще попадешься мне, – повторяет он.

- Меня это устраивает, – говорит Франко, понимая, что худшее, что он может сделать с Майклом, это просто оставить его наедине с бременем, которое рано или поздно само его раздавит. Он будет вести себя как отморозок, причинять боль другим, а затем умрет или проведет большую часть своей жизни в тюрьме. Яблоко от яблоньки не далеко падает, и Франко должен признать, что во многом это его вина. Хотя было бы неплохо, если бы Майкл принес страдания тем людям, которые их заслужили. Или человеку.

Он идет к фургону Ларри. Майкл угрюмо смотрит на него и делает шаг вперед, но видит, что Франко только берет сумку.

- Ладно. Я ухожу, – затем он кивает сыну. – Я знаю, что никогда не был хорошим отцом, но я не должен был позволять Мориссону говорить все те вещи.

Майкл смотрит на него с открытым ртом:

- О чем ты говоришь? Что сказал этот уродец на похоронах?

- В основном о Шонни. О том, что парень был тупым бандюком... и что ты такой же.

- Что?!

- Я могу сказать тебе такое, ты можешь сказать это мне. Но я не должен позволять другим говорить так о тебе. Это и делает нас семьей, – Франко качает головой: – Мы можем даже ненавидеть друг друга, но другие не смеют лезть в это и оскорблять нас.

- Я НЕ ГРЕБАННЫЙ ТОРЧОК! – ревет Майкл, задыхаясь. – Чо те сказал этот поганый шут Мориссон?

- Что ты такой же бесполезный, как Шон, и что оба вы «тупые бандюки-хуесосы» – так он выразился, – спокойно говорит Франко своему мрачнеющему сыну. – Что ты из того же теста, что и твой брат, – он смотрит на Майкла, который, кажется, готов взорваться от ярости. – Но тебе не надо вмешиваться. Это наше с ним дело. Давняя история. Я разберусь с ним.

- РАЗБЕРЕШЬСЯ-ЗАЕБЕШЬСЯ! – выкрикивает Майкл, а затем снижает голос почти до шепота: – Предоставь это мне. Я с ним поговорю. Все что требуется от тебя, съебать отсюда и больше не показываться мне на глаза, – шипит он. – ПШЕЛ ВОН ОТСЮДА!

Франко вешает сумку себе на плечо, кивает и хромая уходит прочь от сухого дока, склада и фургона Ларри. У ворот он останавливается и оглядывается, чтобы увидеть силуэт своего второго сына, стоящего под фонарем.

«Настало время прощаться, и это все, о чем мне следует волноваться», – думает он, выходя из ворот верфи, и боль в ноге снова усиливается из-за ходьбы. Он идет вдоль набережной, на улицу Конституции, и поднимается по Лейтскому Бульвару. Когда Франко осознает, что его преследует машина, его охватывает чувство дежавю. Он поворачивается и видит черный лимузин, что медленно движется по обочине. Лимузин тормозит. Это должно быть Тайрон. Франко готовится к драке, и, вероятно, это будет его последний бой здесь, в Лейте. Дыхательные упражнения не помогут ему сейчас. Джим Фрэнсис не поможет ему сейчас. Пульс Фрэнка Бегби учащается, и красный туман застилает глаза. Он опускает сумку на тротуар, раскидывает руки и кричит на автомобиль:

- ЧЕГО ТЕБЕ НАДО, ЖИРНЫЙ ВРАЛЬ!

И тут дверь открывается, и из машины выходит Мэлани.