Народное искусство, фольклор представляет древнейший пласт художественной культуры. В настоящее время оно существует в различных проявлениях.
Трудно найти человека, который не сталкивался бы с народной художественной практикой в ее подлинном, естественном виде, никем не организованной. Это гармонисты, а также исполнители на иных народных инструментах, которые играют «для себя», для соседей, на свадьбах, праздниках и т. д. Это и мастера художественно-прикладной деятельности - вышивки, резьбы, керамики, народной игрушки, создающие вещи «для себя» или для свободной продажи на рынке. Продукция этих народных художественных промыслов: лепка и выпечка «жаворонков», раскрашивание яиц-писанок, вышивание одежды, украшение собственного дома резными наличниками и многое-многое другое. Мастерству безымянных авторов никто не учит. Художественная традиция «впитывается» с детства, осваивается незаметно в процессе подражания детей взрослым. В современных условиях она бывает и деятельностью «для души», И просто следованием традиции («все так делают, так делали всегда»), и сознательным стремлением задержать уходящую старину, и эстетически мотивированной деятельностью («это красиво»), и деятельностью, мотивированной утилитарными потребностями («нужно в хозяйстве», «своими руками дешевле»). Иногда такая деятельность может быть и средством дополнительного заработка.
|
|
В другом проявлении народное искусство мы видим в деятельности мастерских и художественно-промышленных комбинатов, основанных на базе старых народных промыслов (вологодское кружевное плетение, косевская керамика, чукотская гравировка по моржовому клыку, жостовская роспись и т. д.). К. этому же типу относятся художественно-исполнительские профессиональные ансамбли, использующие народный, фольклорный репертуар (северный русский народный хор, ансамбль казаков Кубани, грузинский ансамбль «Реро» и т. п.).
Каждая из таких профессиональных организаций в различной степени связана с подлинно народной основой: в одних случаях бережно сохраняются традиции, в других - можно встретить весьма вольные обработки народных мотивов, часто осовремененные.
Профессиональные организации решают важные задачи: удовлетворение спроса на соответствующие продукты художественной культуры, тиражирование определенных художественных ценностей, пропаганда народного искусства.
В настоящее время специалистами признано, что профессиональные организации, «разрабатывающие» материал народного искусства, не могут в должной мере обеспечить его сохранность и развитие. Забота о тираже, о количестве изделий сокращает возможность создания уникальных произведений.
|
|
Народный художник никогда не повторял свою работу дважды. Его творчество по природе вариативно, художественно непосредственно: узор, мотив, замысел «держится в голове», формируется, видоизменяется в процессе, рождается без предварительного экскиза, репетирования. Каждая работа есть эскиз к последующей, репетиция следующего действия. Художник создает про изведение от начала до конца.
В профессиональных же объединениях работа осуществляется по образцам, утвержденным художественными советами, в результате чего тиражируется только самое ценное, (но зато утрачивается вариативность, непосредственность). В этих условиях деятельность становится в большей степени исполнительской, нежели авторской она разделяет народных художников на «творцов», создающих эскиз, проект, на мастеров, ставящих танец, интерпретирующих песню или театрализующих народное действо, и исполнителей. Для массового тиража и повышения производительности труда xyдожественный процесс расчленяют, иногда на отдельные операции. При этом нередко утрачиваются художественно-эстетические достоинства народных художественных произведений. Художник перестает быть автором вещи в целом и уже не может «отпечатать» на ней свою индивидуальность. Вещи становятся безликими, утрачивают качество художественной уникальности, неповторимости. В еше большей степени стирает специфические особенности народного искусства как непосредственного ручного творения, сохраняющего тепло человеческой руки и прелесть случайности, введение в процесс машинных видов работы.
Забота о потребителе, зрителе, слушателе, который «оторвался» от подлинно народных образцов искусства, заставляет профессиональные организации их осовременивать, приспосабливать к показу, многократному прокату, давать им сценические интерпретации, хотя народное искусство не предназначено для сцены, не предполагало зрительского восприятия (в фольклорном действе участвовали все, публики не было). Эта деятельность профессиональных организаций, правда, позволила многим далеким от народного искусства людям обрести интерес к нему. Однако указанные обработки принесли с собой элементы неизбежного разрушения подлинности, духовности истинного содержания народного искусства.
Все это свидетельствует о том, что при всей важности работы профессиональных организаций только их усилиями народную культуру не сохранить; в профессиональных вариантах она обязательно видоизменяется, причем это изменение нередко происходит по законам, чуждым фольклору, превращает его все в большей степени в «антифольклор».
Есть еще третья форма сохранения народного искусства - музеи, «консервирующие» образцы его в наиболее чистом, неизменном виде. Однако это неживые образцы. Xyдoжественнoe в народной культуре предназначено для действия; оно, собственно, и было частью самого действия, временем года, возрастом исполнителя. Все здесь было взаимно и фоном, и первым планом. Записанная же на магнитофоне, вырванная из контекста жизни даже кинопленкой, эта песня утрачивает не смысла и очарования непосредственности, а потому не может быть воспринята в своем оптимальном эстетическом содержании.
В ряду этих трех форм сохранения памятников народного искусства художественная самодеятельность, ориентированная на фольклор и художественно-прикладные виды деятельности, представляет собственное явление, имеющее свои благодатные возможности, отличающие ее как от музейных, так и от профессиональных, и от собственно фольклорных проявлений.
Следует сразу подчеркнуть, что в различных регионах самодеятельность, о которой идет речь, играла и продолжает играть неодинаковую роль в деле сохранения и развития народного искусства.
|
|
Коллективы «народные» в том смысле, что они используют образцы этнографической, национальной культуры, существуют повсеместно. Однако в одних местах общая и исполнительская культура этой самодеятельности весьма относительна. Танцы, порой представляют эклектический набор движений «народных вообще». «Русский», «белорусский» или «украинский» танцы различаются лишь тем, что для них подбирается музыка соответствующих народных песен. В других местах самодеятельные коллективы близки к подлинно фольклорной основе. В самодеятельности таким обра зом можно разлиичать псевдонародность, эклектичность, приблизительность и грамотность, высокую культуру в сохранении и разработке народной традиции.
В некоторых регионах псевдонародная, эклектичная, малограмотная в отношении подлинной народной культуры самодеятельность сыграла исторически ограниченную, а порой и отрицательную роль. Пока самодеятельность пробавлялась такими поделками, подлинно народная культура стирал ась, искажалась, оказывалась «закрытой» для новых поколений. Причины этого чаще всего заключались в низкой культуре энтузиастов любительского движения, которые односторонне были ориентированы только на жанр профессионального «городского» искусства, которые не понимали, не ценили народного искусства, не умели его пропагандировать.
В то же время были районы, где самодеятельность взяла на себя чрезвычайно важную историческую роль консолидации народного искусства. Самодеятельные коллективы собирали памятники фольклора, подхватили и развивали его традиции. Во многих случаях эти коллективы стали базой первичной подготовки национальных художественных кадров, предтечей профессионального искусства.
Так многие народности Севера, Приамурья, не имевшие до революции профессионального искусства, не знавшие некоторых жанров художественного творчества, да и просто своей письменности, именно на базе культпросветучреждений создавали национальное искусство профессионального уровня. Из отдельных художественных элементов, отделенных, отслоенных от старого быта, шаманских и других религиозных действ, участники самодеятельности создавали танцы, сценические костюмы, фиксировали изустно существовавшие сказки, легенды, создавая хореографические и театральные формы массовых представлений. Возникали самодеятельные национальные ансамбли, часть которых по мере достижения успexa обретала статус профессиональных коллективов. Так фольклорная самодеятельность во многих случаях оказалась колыбелью профессионального национального искусства.
|
|
В других регионах страны этнографически-фольклорное начало в самодеятельности развивалось вне противопоставления с самодеятельностью, ориентированной на профессиональное искусство, «городскую культуру». Такой путь характерен для массового художественного творчества прибалтийских республик.
В настоящее время интерес к подлинно народным, фольклорным видам самодеятельности возрастает повсеместно. Растет и культура организации такой самодеятельности. Обэтом свидетельствуют, в частности, количественные и качественные характеристики фольклорной самодеятельности, обнаружившиеся в ходе первого Всесоюзного фестиваля самодеятельного творчества. Задача развития и всемерной поддержки самодеятельности, ориентированной на фольклор и художественно-прикладные формы народного искусства, остается чрезвычайно актуальной.
Организаторы художественной самодеятельности иногда совершают ту ошибку, что моделью для подражания избирают профессиональный коллектив народного плана - явление вторичное в отношении фольклора. Ошибка эта приводит в сущности к удалению от первоисточника художественной культуры, ограничивает и принижает возможности, которыми обладает именно самодеятельность.
Самодеятельность, и прежде всего, конечно, сельская, находится предельно близко к первоисточнику народного искусства. «Носителями» образцов художественного творчества здесь могут быть ближайшие родственники участников самодеятельности: отец, мать, бабушка. Манеры пения, танца, вышивки, резьбы могут перениматься непосредственно. При этом может воспроизводиться сама уникальность, художественная неповторимость распространенных в данной местности, округе стиля и характера деятельности, которые обычно неизбежно стираются, утрачиваются в профессиональных системах, отражающих культуру больших регионов.
Возможность самодеятельности связана именно с тем, что она может сохранять, воспроизводить образцы народного искусства в наиболее «чистом» видов сравнении с профессиональными коллективами), в наиболее живом (в сравнении с музейными раритетами) и, наконец, в богатстве многообразия местных вариантов.
Еще одна важная отличительная возможность самодеятельности заключается в том, что фольклорное и художественно-прикладное начала в любительской практике могут не отрываться от привычных форм бытования. Наоборот, культурно-просветительные учреждения могут и должны заботиться о создании таких новых форм быта, на почву которых можно было бы «пересаживать» традиционные художественные явления народной культуры.
Для того чтобы успешно заниматься развитием фольклорной самодеятельности и ее художественно-прикладных направлений, следует учитывать видовые особенности подлинного народного искусства, его природу и место, занимаемое в быту современного человека. Ниже, естественно, будут рассмотрены не все особенности народного искусства, но только те, учет которых особенно важен в самодеятельности.
Специалисты по народному искусству отмечают прежде всего его синкретизм - единство утилитарной и эстетической функций, выражающееся в тесной, органической вплетенности художественных элементов в быт, трудовые процессы, обряды, ритуалы, обычаи. О фольклоре правильнее говорить не как о чем-то отделенном от жизни и лишь внешне «связанном» с ней, но как о собственно жизни, ее определенной грани. Понятие синкретичности народного искусства включает в себя также недифференцированность жанров и видов художественного творчества. Пение часто связано с ритмическим движением, танцем; то и другое возникло не само по себе, а определено конкретными жизненными обстоятельствами, их породившими. Конечно, одни художественные проявления преимущественно были связаны, скажем, только со свадьбой, другие - с началом
жатвы, проводами зимы и т. п. Но все обряды, празднества предполагали единство, целостность художественно-образного решения при использовании различных, как мы теперь говорим, видов и жанров народного художественного творчества.
Не нужно забывать также, какое огромное значение в оформлении обрядовых и трудовых процессов занимало декоративно-прикладное искусство. Так, например, в русской деревне девичий костюм различался как обыденный, каждодневный и костюм для покоса; существовал также костюм просватанной девушки, костюм невесты, костюм молодой замужней женщины и т. д. И каждому из них была присуща своя расцветка, орнамент, свои детали - не случайные, не просто традиционные, но несшие собственную информацию. Это был определенный художественный код, язык.
Все вышесказанное позволяет сделать ряд важных для нас выводов. Для восприятия народного искусства, а тем более для творческого освоения его традиции и форм необходима определенная грамотность, знание его специфического языка. Этот язык весьма отличен от языка профессионального, «городского» искусства и свой, особенный у каждой национальной культуры. Подлинное уважение и любовь к культуре народа требует грамотного обращения с народным искусством. Если свадебный девичий хоровод одеть во вдовьи головные уборы и пустить плясать под мелодию, не имеющую отношения к свадебным, то подобное художественное «стряпово» следует признать не просто сомнительной работой, но деятельностью, уводящей участников и публику от народной культуры, деятельностью, оскорбляющей и извращающей светлые родники народной духовности и художественного самовыражения.
Другая особенность народного художественного творчества заключается в том, что это деятельность всеобщая. Это творчество,исключает какое-либо деление на исполнителя и публику, заказчика и производителя.. Конечно, в массе всегда выделялись более талантливые, знаменитые мастера, например резчик по дереву или сказочница. Однако сделать нарядный наличник для своего дома в местности, где принято было оформлять ими избы, мог каждый, так же как и нести своему ребенку сказку мог любой человек. В неписаном свадебном «сценарии» имелись в виду определенные ролевые группы, превращавшие в активных участников свадебного действа всех - не только исполнителей «главных ролей», но и подружек невесты, жениха, родственников и гостей. Собственно «публики», «зрителей» здесь и не было. Эту особенность народного искусства следует учитывать, возрождая его в самодеятельности как, деятельность, предполагающую активность каждого. \Следует искать организованные формы, приемы функционирования самодеятельности, близкие к естественным, для народного искусства, стирающие линию сцена-зал, публика - исполнители. Большие возможности для таких способов функционирования участников фольклорной самодеятельности представляют народные праздники и гулянья (как уже известные, традиционные, куда фольклорные действа могут включаться как элемент, так и праздники, создающиеся специально для «выхода» фольклорной самодеятельности).
Еще одной важной особенностью народного искусства является его строгая верность традиции. Традиция проявляется в устойчивости художественных элементов, приемов (повторяющегося зачина сказок, повторяющихся устойчивых метафор, сравнений и т. д.), а также в закрепленности форм обрядов со всем арсеналом их специфических средств художественной выразительности. Верность традиции не абстрактный принцип, а необходимое условие функционирования народного искусства, позволяющее ему сохраняться и облегчающее овладение его художественным языком. Именно традиционность свадебного «сценария» у всех народов позволяла людям «без репетиции» принимать на себя ту или иную роль («дружки», «свата», «жениха», «отца» и т. д.) и исполнять ее «как положено, как заведено». Именно неизменность элементов, их сохраняющаяся связь с определенной информацией позволяла каждому новому поколению «читать» эту информацию. Узорчатые яички-писанки гуцулов не просто красивы. Знающие язык росписи могут прочитать, что дарящий хотел выразить, хотел пожелать подарком. Если бы не было
этого следования традиции, народное искусство утратило бы смысл, превратилось в украшение. Ведь именно отступление от традиций, усиливавшееся со второй половины XIX века, когда образцы народной художественной культуры все в большей степени становились товаром, стало началом ее разрушения.
Однако существовавший в народном искусстве приоритет традиций не был слепым подражанием стандарту. Основой творческого процесса в народных видах художественной деятельности является вариативность, импровизационность. Вариативность проявлял ась в том, что в рамках общенациональной художественной традиции существовали местные. Так, различаются воронежская, омская и северная манера русского пения, средне волжские, вологодские и оренбургские кружева.
Но и в рамках местной традиции каждый народный художник действовал индивидуализированно, импровизационно, обладал излюбленными приемами, собственной манерой. «Сценарии» народных действ при их повторяемости и устойчивом наборе внутренних элементов никогда не были жесткими, они каждому оставляли место для импровизации, для индивидуального проявления в рамках роли. Много раз слышанные песни, пляски, многократно виденные действа не надоедали, они были, интересны, помимо своей основы, и ожиданием того, как именно индивидуально поведет себя каждый в роли, исполнит свою песню или танец. Народный репертуар, таким образом, не требуя частого обновления, жил вариативностью, импровизационностью, был интересен не содержанием (давно известным всему), а тем, как явит себя в данном художественном действе сам человек. Важной формой раззадоривания, стимулирования индивидуальных возможностей в народном искусстве были соревновательные моменты, которые в разном виде существовали в культуре народов (состязание певцов, сказителей, переплясы, диалогичность некоторых видов художественных действ).
Эти особенности и возможности народного искусства следует учитывать в организации самодеятельности: стремясь к импровизационности, оставляя место для вставок, предусматривая действия, втягиваюшие в диалог «публику», организуя специальные «состязания».
Самодеятельность «народного плана» в современных культурно-просветительных учреждениях не представляет однозначного явления.
Иногда на самодеятельной сцене используют собственно фольклор. Это происходит, когда людям, еще помнящим народные песни или танцы, владеющим игрой на национальных инструментах, предлагают выступить перед публикой. Нередко такие чисто фольклорные «номера» в концертах проваливаются. И сами участники вдруг становятся неинтересными, скучными, утрачивают привлекательность, непосредственность. Публика не воспринимает их, относится к ним холодно или открыто насмешливо. Такой «провал» закономерен, ибо на сцене не удалось воссоздать обстоятельства, условия, делающие песню или танец естественными. Исполнитель не может найти в себе нужного настроя, а в некоторых случаях буквально страдает от искусственности, принужденности своего поведения. Исполнение оказывается или мертвым, бездушным, или, что еще хуже, исполнитель начинает подражать профессиональным артистам, виденным на телекиноэкране или слышанным в записи. Особенно проигрывает «чисто фольклорный» номер, когда он «вставлен» в программу из современных произведений. Негативное отношение некоторой части молодежной аудитории, ориентированной на «городскую» культуру, к родной фольклорной культуре в таких случаях только усиливается, а исполнители справедливо обижаются на невнимание.
Пропаганда народного искусства, привлечение общественного внимания к творчеству народных мастеров - важная задача культурно-просветительных учреждений. Но чтобы фольклор воспринимался публикой, а исполнители чувствовали себя максимально естественно, «подачу» фольклора нужно определенным образом обставлять.
Фольклору следует посвящать специальные вечера. Это обеспечивает определенный настрой публики, у которой нет иных ожиданий, чем ожидание, встречи с искони народным искусством. Вечер может строиться как живая беседа ведущего (естественно, знатока местной художественной культуры) с исполнителями, которые и рассказывают о том, как бывало в старину (как певали, как плясали, какие костюмы одевали, почему повелось так, а не иначе). В таком случае исполнитель как бы мысленно воссоздает естественную обстановку художественного действия и сам действует менее принужденно. Еще лучше, если на вечере воссоздается целостный кусок жизни: «посиделки», «гуляние» и т. п. Здесь, конечно, нужен режиссер или консультанты, хорошо знающие, помнящие обычаи. В их роли могут выступать «заводилы» - своеобразные лидеры в среде фольклорных исполнителей.
Известен опыт «вписывания» фольклорных действ в ярмарки, «праздники урожая», а также специальная постановка фольклорных действ на базе историко-краеведческих комплексов.
Разнообразной может быть деятельность культпросветучреждений по привлечению внимания населения к традиционным видам художественного прикладного искусства. Можно устраивать выставки изделий и чествование народных мастеров, приглашать их для руководства детскими кружками и молодежными студиями, создавать мастерские для взрослых, проводить смотры.
В связи с тем что все больше забывается в наше время «язык» народного искусства, культурно-просветительным учреждениям может принадлежать важная роль в пропаганде народного искусства. Такой работой культпросветучреждения могут заниматься, естественно, только в союзе со специалистами-этнографами, фольклористами (учеными, сотрудниками музеев и т. д.). Важным подспорьем здесь могут быть фильмы о народной культуре, художественных ремеслах и промыслах.
Другим видом самодеятельности народного характера является такая, которая ставит задачу воспроизведения фольклорных произведений. Участники таких коллективов не являются мастерами фольклора или художественно-прикладной деятельности, но,имеют желание овладеть таким мастерством.
Возможности студийных занятий, литературных источников и даже специальных фильмов здесь ограничены (хотя все это и необходимо для выработки грамотного отношения к фольклору).
Как уже отмечалось, этой деятельности не учатся, ею «пропитываются», ее усваивают в многократном слушании, подыгрывании, в соучастии, в совместном действии с мастером. Поэтому необходимой формой учебы являются встречи с живыми носителями фольклора в естественной для них обстановке художественного действия. При необходимости организуются специальные поездки, экспедиции к живущим мастерам, полевые исследования.
При этом важно не замыкаться в рамках жанра. Необходимо изучать все связи интересующего явления, изучать жизнь, обстоятельства, питавшие определенное художественное действие или явление. Так, например, для того чтобы по-настоящему ощутить природу чередования ритмов в песне «Лен зелено¢й», ее исполнителям нелишне было бы самим «прочувствовать» те трудовые операции, которые перечисляются в песне. Во всяком случае их нужно как бы зримо представить, воссоздать в своем воображении. Ведь, когда пела настоящая крестьянка о том, как она «чеботами приколачивала», все ее существо «помнило» ритм этого «приколачивания». От этой памяти «всем существом», от этой связи песни с реальностью - живость подлинно народного исполнения, и, для того чтобы самодеятельное обрело черты этой живости, освоение народного искусства должно быть по возможности синкретичным, целостным. Опыт некоторых азербайджанских, прибалтийских самодеятельных коллективов показывает, что при использовании экспедиционной работы, связанной с «вживанием» в обстановку фольклорной культуры, даже городские коллективы, состоящие из людей, связи которых с деревенским бытом давно оборвались, могут в совершенстве овладеть духом и подлинно народным характером исполнения того или иного произведения.
Еще одним видом самодеятельности являются коллективы, которые не ставят задачи точного воспроизведения фольклора. Они берут за основу лишь фольклорные мотивы или произведения так называемого народного плана, подлинно народное в таких случаях оказывается существенно переработанным, осовремененным, авторизированным в процессе аранжировки, осуществленной руководителем самодеятельного коллектива
(оркестры народных инструментов; народные танцы, поставленные балетмейстерами; вокальные, эстрадные группы, работающие в стиле «фольк»).
Качественный уровень, значимость работы такой самодеятельности самым существенным образом зависит от специальной подготовки руководителя и той культуры, которую он сможет привить своим исполнителям. Постановки и аранжировки могут далеко отходить от подлинника. Запреты или ограничения какого-либо формального порядка здесь неуместны. Однако следует различать грамотную, профессионально заинтересованную разработку народных мотивов и безграмотную, эклектичную. Кроме того, такую самодеятельность следует относить скорее не к фольклорной, а к обычной исполнительской. Здесь и обучение, и действие, и функционирование, и восприятие публикой происходит по законам исполнительского искусства.
Народное искусство требует к себе чрезвычайно бережного отношения и страстного, влюбленного служения ему. Организация его не терпит каких-либо шаблонов. Тот, кто берется за организацию такой самодеятельности, должен познакомиться с теми, кто еще может на основе личного опыта, умений приобщить к духу подлинно народного искусства и традиций. И всю жизнь учиться! В настоящее время круг специальной литературы, посвященной фольклору и народной культуре, постоянно расширяется.
Самодеятельность, ориентированная на фольклор и художественно-прикладные виды народного творчества, представляет особенную сферу самореализации личности. Многие люди старшего поколения, не имеющие высокого образовательного уровня, занимаются фольклорной деятельностью, не умея выразить мотивы своей увлеченности. Беседы с ними, однако, убеждают, что на основе их активности, энтузиазма лежит бесспорное, хотя и не до конца осознанное чувство общественного долга, потребность передать новым поколениям, насколько это возможно, хотя бы крупицы того мудрого и светлого, что выкристаллизовано было в художественном опыте народа и издревле передавалось от поколения к поколению.
Сейчас все чаще ко всем видам самодеятельности «народного плана» обращается городская молодежь. В основе «моды на фольклорное» - стремление к компенсации односторонней, часто обезличенной и рациональной среды современного города. Объединения художественной самодеятельности такого рода способствуют развитию патриотических чувств, создают условия для более всестороннего гражданского и художественного развития личности.