III. Оценка антикризисных мер отдельных стран мира

Из-за распространения вируса COVID-19 многие страны мира выделили беспрецедентные суммы на антикризисные меры. Лидеры стран «Большой двадцатки» объявили о готовности потратить около 5 трлн долл. США на борьбу с нынешним кризисом - это составляет примерно 6% годового объёма мировой экономики. В лидерах США: общий объём поддержки превышает 2,6 трлн долларов, или 12,4% от ВВП. Германия, в свою очередь, готова выделить более 1,4 трлн долл. США на антикризисные меры, это 37% от ВВП, что является наибольшим значением среди ТОП-10 экономик мира. Немалые суммы готовы также выделить Великобритания (439 млрд долл. США, или 16% от ВВП).

На рынке труда Германии ключевое слово сейчас - Kurzarbeit. Kurzarbeit - немецкая модель государственной помощи бизнесу. Этот немецкий термин обычно переводят на русский язык как "неполное рабочее время" или "сокращенное рабочее время". Суть немецкой модели Kurzarbeit в том, что государство берет на себя выплату зарплат работникам предприятия на тот период, когда оно из-за кризисной ситуации временно не в состоянии само это делать. При этом решаются две ключевые задачи.

Во-первых, предприятиям помогают сохранить квалифицированные кадры в момент частичного или даже полного простоя и избежать массовых увольнений. Это крайне важно, к примеру, для весьма характерных для Германии средних и малых высокоспециализированных машиностроительных компаний: стоит им однажды растерять костяк хорошо обученных работников, и они рискуют уже не восстановить производство.

Во-вторых, работникам предприятий помогают сохранить на приемлемом уровне регулярные доходы. Ведь если им придется обратиться за пособием по безработице, это может обойтись государству еще дороже.

Третий важный шаг - компенсации компаниям и фирмам их финансовых «провалов» в производственном и прочем структурно важном сегменте экономики. При этом средства могут быть возвращены позже, с учётом будущих прибылей. Экономисты считают, что легче и надёжнее поддержать существующий бизнес, чем после создавать новый.

Четвертая составляющая восстановления экономики - быстрое внедрение инвестиционных средств и прекращение их активного налогообложения. Таким образом, списывая вложенные в реконструкцию или модернизацию средства, бизнес получит дополнительный стимул и будет охотнее вкладывать деньги в посткоронавирусную экономику. Среди инвесторов в экономику должны быть муниципалитеты и государственные федеральные структуры. Тогда деньги вернутся в бюджет в виде уплаченных средств с заработных плат, а также из эффективного использования ресурсов для получения новой добавленной стоимости.

IV. Все развитые страны, в отличие от России, предпринимают очень серьезные меры по поддержке бизнеса в условиях пандемии. Так, Германия выплачивает самозанятым и индивидуальным предпринимателям по 5000 евро; в одном только Берлине на эти цели уже направлено 1.3 млрд евро. И что самое удивительное - не только обязательно гражданам Германии!

Правительства разных стран сейчас словно соревнуются, анонсируя масштабные антикризисные программы, измеряемые десятками процентов ВВП.  На первый взгляд может показаться, что чем больше объявленный пакет мер, тем лучше. Однако важны и структура антикризисной программы, и то, каким образом она будет финансироваться, ведь если  наращивать одни расходы, отказываясь от других, или просто засчитывать в антикризисные меры расходы, которые и так закладывались в бюджет, то расширения совокупного стимула для экономики фактически не происходит. Чтобы понять точный масштаб антикризисных вливаний, надо проследить динамику первичного бюджетного дефицита. Рост этого показателя объективно показывает, сколько государство готово «добавить» в экономику из-за пандемии.

Исследования РБК. «Мы проанализировали заявленные меры и прогнозируемые изменения в бюджетной позиции в регионе СНГ+ (страны СНГ плюс Грузия и Украина), в государствах с аналогичным суверенным кредитным рейтингом (ВВВ/ВВ/В) и в наиболее развитых экономиках. В качестве основы для анализа мы использовали обзоры МВФ «Перспективы развития мировой экономики», содержащие оценки фонда по бюджетным балансам стран в октябре 2019-го и в апреле 2020 года. Также мы воспользовались еженедельно обновляемой базой МВФ по внедренным в отдельных странах мерам поддержки населения и бизнеса и данными об их финансировании, представленными национальными министерствами финансов. Сравнение основных бюджетных показателей, прогнозируемых на 2020 год, привело нас к трем значимым выводам.

Во-первых, не всегда реальные бюджетные стимулы пропорциональны анонсируемым мерам поддержки. Например, в СНГ+ увеличение первичного дефицита составит от 3 до 6 п.п. ВВП. На верхней границе этого диапазона находятся Россия, Казахстан, Грузия и Украина, что делает их программы сопоставимыми с действиями крупнейших развитых экономик, таких как германская и британская. Но даже и те страны, которые располагаются ближе к нижней границе (Узбекистан и Армения), опережают страны-аналоги с рейтингом ВВ/В, например Мексику, Бразилию, Гану, Нигерию, Пакистан.

Во-вторых, поддерживающий эффект для экономики от фискального стимула вполне сопоставим в развитых и развивающихся странах, несмотря на существенные различия в том, как доводятся антикризисные меры до общества.

Третий, весьма интересный вывод: при прочих равных изменение бюджетного баланса, прогнозируемое МВФ, оказывается ниже там, где меньше прибегали к мерам изоляции населения (например, в Белоруссии), либо ожидаются более высокие темпы роста экономики в 2020 году (например, в Узбекистане и Армении).

Большинство стран региона СНГ+, за исключением Таджикистана и Белоруссии, реализуют целый набор мер, среди которых социальные выплаты, поддержка занятости, отсрочки в уплате или освобождение от налогов для пострадавших секторов, а также поддержка системно значимых компаний, субсидирование кредитов и дополнительные госинвестиции. Помимо очевидного фокуса на противодействие эпидемии, государственная поддержка прежде всего концентрируется на социальной стабильности и поддержке занятости. Прямая поддержка бизнеса, на первый взгляд, оказывается заметно меньше, чем в таких странах, как Германия. Однако стоит отметить, что в то же время во многих экономиках региона, включая Россию, Казахстан, Грузию, правительства сохраняют или даже расширяют инвестиционные планы на этот год, что в итоге должно поддержать деловую активность на этапе восстановления экономики.

Адекватны ли российские меры? Когда мы говорим о России, важно оценивать не только расширение совокупного бюджетного баланса, но и изменение ненефтегазового дефицита бюджета. По этому показателю расширение менее масштабное, чем по совокупному балансу, — около 3% ВВП, но все же сопоставимое с аналогичными показателями других крупных сырьевых экспортеров (Бразилия, Мексика), а также стран Южной и Восточной Европы (Венгрия, Болгария). Стоит также отметить, что 1,5 трлн руб. будет добавлено к доходам 2020 года для финансирования дополнительных расходов за счет поступлений от покупки правительством у ЦБ Сбербанка. Без учета этих средств скорректированное увеличение ненефтяного дефицита можно оценить уже в 4,5% ВВП.

Важно, что нынешнее смягчение существенно отличает ситуацию от предыдущего кризиса 2014–2015 годов, когда бюджетная политика фактически ужесточалась, хотя нынешние бюджетные стимулы пока еще и уступают по объему реализованным во время кризиса 2008–2009 годов.

Мы предполагаем, что в ближайшие месяцы российские власти продолжат расширение антикризисного пакета с усилением фокуса на поддержку бизнеса, который в настоящий момент принял на себя основной удар кризиса. Однако даже уже объявленное бюджетное стимулирование, по нашим оценкам, может достичь 3,5 трлн руб. - с учетом объявленных 11 мая президентом мер поддержки домохозяйств и бизнеса. Все это может добавить к росту экономики России в 2020 году 2–2,5 п.п. Именно с учетом такого прогноза мы ожидаем спад российского ВВП на 0,8–2,5% в 2020 году (в зависимости от длительности эпидемии) с последующим восстановлением экономического роста до 3% в 2021 году».