И начал Владимир княжить в Киеве один

И поставил кумиры на холме: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокоша.

Приносили им жертвы, называя их богами. И приводили к ним своих сыновей и дочерей.

А жертвы эти шли бесам, и оскверняли они землю жертвами своими.

Владимир посадил Добрыню, дядю своего, в Новгороде.

Придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы, как богу.

В лето 6494 (986). Пришли болгары Махметовой веры и немцы от папы из Рима, а после них хазарские евреи, и хвалили каждый закон свой.

Затем к Владимиру прислали греки философа.

Он много говорил о жизни и смерти, о добре и зле, о бытии всего мира.

И запали Владимиру на сердце слова его.

Но было ему этих слов недостаточно. Хотел он еще больше узнать о разных верах. А потому сказал Владимир:

— Немного еще подождать надобно.

В лето 6495 (987). Созвал Владимир старцев и бояр своих. Сказал он им:

—Ко мне приходили болгары. Они говорят: «Прими закон наш». И немцы ко мне приходили от папы, они тоже закон свой хвалили. Потом пришли евреи. Самыми последними были греки.

—Неужто, княже, греки свой закон не хвалили? — спросили бояре Владимира.

—Не только свой хвалили, но и все чужие хулили. Что же вы посоветуете, что ответите?

И сказали бояре и старцы:

— Знай, княже, что своего никто не хулит, а хвалит. Если хочешь доподлинно узнать, что тебе надобно, свое мнение требуется иметь. Пошли своих мужей, пусть разузнают, кто как служит Богу.

Речь такая люба была князю и всем людям.

Избрали мужей славных и разумных, числом десять. И сказали им:

— Идите к болгарам, к немцам и к грекам, испытайте веру их.
Пошли русские послы к болгарам, к немцам и грекам.

Когда же вернулись они, созвал князь Владимир бояр своих и старцев. Он сказал им:

— Вот пришли посланные нами мужи. Они расскажут нам, что было с ними. — И обратился к послам: — Говорите перед дружиною, где и что видели.

Сказали послы:

— Ходили мы к болгарам, смотрели там, как они молятся они в мечети. Но нет в них радости, только печаль великая. Не добр закон их. И пришли мы к немцам. Там многие службы в храмах видели. Но красоты не видели никакой. И вот пришли мы в Греки. И ввели нас туда, где служат они Богу своему. Мы не знали — на небе мы или на земле. Ибо нет на земле такой красоты. И не такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького. Так и мы не можем уже быть в язычества.

Выслушав послов, сказали бояре:

— Правда ваша. Был бы плох закон греческий, не приняла бы его бабка твоя, Ольга, а была она мудрейшей из всех людей.

Спросил Владимир:

—Где мы примем крещение?

Они же сказали:

—Где тебе, княже, любо, там и примем.

И когда прошел год, в лето 6496 (988), пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе.

Стал Владимир на расстоянии полета стрелы от города.

Сражались из города крепко.

Но Владимир осадил город. Стали люди в городе изнемогать, и сказал Владимир горожанам:

— Лучше сдавайтесь, иначе стоять тут буду хоть три года.
Но не послушались они его.

Владимир, подготовил войско свое. Повелел он насыпать насыпь к городским стенам.

Но корсуняне, подкопав стену городскую, выкрадывали насыпанную землю и носили ее к себе, ссыпая посреди города.

Воины же Владимира насыпали еще больше, а Владимир стоял.

Но на беду осажденных жителей один корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу в стан русский. Он написал на ней: «За тобою с востока есть источники, из коих вода идет по трубам в город. Перекопаешь их, воду переймешь, город сдастся».

Узнав об этом, Владимир тотчас велел копать наперерез трубам и перенял воду.

Изнемогли люди от жажды, и пришлось им сдаться дружине Владимира.

Вошел Владимир в город с дружиною своей и послал сказать к царям греческим.

Было тогда два царя в Царьграде:

— взял ваш город. Слышал же я о красоте сестры вашей. Если вы не отдадите ее за меня замуж, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу славному.

 

Опечалились цари, услышав речи такие. И послали Владимиру весть такую:

«НЕ ПРИСТАЛО ХРИСТИАНАМ ВЫДАВАТЬ ЖЕН ЗА ЯЗЫЧНИКОВ»

— Но если крестишься, — сказали цари греческие, — то и сестру нашу получишь, и с нами единоверен будешь. Если же не хочешь сделать это го, то не можем мы выдать ее за тебя.

Владимир, услышав об этом, сказал мужам, посланным к нему от царей:

— Мое слово такое будет: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказывали мне посланные нами мужи.

Обрадовались цари греческие, услышав это. Послали они мужей к Владимиру, говоря ему:

—рестись. И пошлем мы сестру свою к тебе в жены. Ответил им Владимир:

—Кто придет с сестрою вашею, пусть и крестит меня. Стали цари просить сестру свою, Анну, говоря ей:

— Иди за Владимира, может быть, ты избавишь Греческую землю от лютой войны. Видишь ли, сколько горя сделала Русь грекам? Если ты не пойдешь за князя русского, то сделают и нам то же, что в Корсуни.

Анна не хотела идти. Она говорила:

— Лучше бы мне здесь умереть. Я как в полон иду.

Долго уговаривали ее цари и едва вынудили согласиться. С плачем попрощалась она с ближними своими. Села в корабль и пошла через море.

И прибыла в Корсунь.

Вышли корсуняне к ней с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате.

Епископ корсунский с царицыными попами крестил Владимира.

Многие дружинники, увидев это, крестились.

Крестился Владимир в церкви святого Василия, а стоит церковь та в Корсуни посреди города, где на торг корсуняне собираются.

Палата Владимира стоит рядом с церковью и до сего дня, а царицына палата — за алтарем.

Не знающие истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят — в Василеве, а другие и по-иному скажут.

Владимир взял царицу, и Анастаса, и попов корсунских, взял и сосуды церковные, и иконы, двух медных идолов и четырех медных коней, что и ныне стоят за церковью святой Богородицы Десятинной, и о которых невежды мнят, что они мраморные.

Корсунь же отдал грекам за царицу, а сам пришел в Киев.

Когда Владимир пришел в Киев, он повелел опрокинуть кумиры — одних велел изрубить, а других предать огню.

Перуна повелел привязать к хвосту коня и волочить с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его палками.

Делалось это не потому, что дерево что-нибудь почувствует, а на поругание бесу, который обманывал людей в этом образе, чтобы принял он возмездие от них.

«Велик ты, Господи, и чудны дела твои!»

Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем!

Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные люди, ибо еще не приняли они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им:

— Если пристанет где к берегу, отпихивайте его, а когда пройдет по
роги, тогда оставьте его.

Все было исполнено, как велено было.

И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло то место Перуньей отмелью. Так оно и слывет до сего дня. Затем послал Владимир по всему городу сказать:

— Коли кто не придет завтра на реку креститься—будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, — будет мне врагом.

Люди пошли креститься с радостью пошли люди, говоря:

— Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь и бояре.

Когда наутро вышел Владимир с попами царицыными и с корсунскими на Днепр, то людей там собралось без числа.

Они вошли в воду и стояли одни по шею, а другие по грудь. Молодые у берега, иные держали младенцев. Те, кто постарше был, бродили по воде.

Попы же стояли и совершали молитвы.

И была радость на небесах и на земле о стольких спасаемых душах.

Дьявол же, стеная, говорил:

— Отныне прогоняют меня отсюда! Здесь я мнил иметь жилище и радовался, что люди служили мне. Теперь побежден я. И не апостола ми, не мучениками, а неведовавшим гласа Божьего. Не царствовать мне здесь боле.

Крестившись, пошли люди каждый в дом свой.