Двадцать первая глава. 1 страница

Филис и Кристин Каст

Спрятанная

 

Первая глава.

 

Ленобия

 

Сон Ленобии был слишком беспокойным, поэтому хорошо знакомое наваждение взяло верх над чувством реальности и дало выход эфирному миру подсознания и воображения, он был настолько реален, что разрывал душу на части.

Все было в памяти. Десятилетия, а затем и столетия юная, наивная Ленобию возвращалась в трюм корабля, уносящего ее из Франции в Америку - из одного мира в другой. Именно во время этого путешествия Ленобия встретила Мартина - мужчину, который должен был стать ее Супругом на время всей его жизни. Вместо этого он умер молодым, забрав с собой в могилу и ее любовь.

В своем сне Ленобия практически ощущала легкий крен корабля и чувствовала запах лошадей и сена, моря и рыбы.. и Мартина. Всегда Мартина. Он стоял перед ней, глядя своими оливково-янтарными глазами, в которых читалось беспокойство. Она только что сказала, что любит его.

- Это невозможно.

Сон напомнил ей, как Мартин потянулся к ней и взял ее запястье. Затем он поднял руку, пока та не соединилась с ее.

- Разве ты не видишь разницы?

Погруженная в сон Ленобия издала слабый стон от боли. Звук его голоса! Этот отчетливый креольский акцент - глубокий, чувственный, уникальный. Это был горько-сладкий звук его голоса и этот прекрасный акцент держал Ленобию вдали от Нового Орлеане вот уже больше двухсот лет.

- Нет, - ответила молодая Ленобия на его вопрос, смотря на обе руки, прижатые друг к друге, одну белую, другую смуглую. - Я вижу только тебя.

Все еще глубоко спящая, Ленобия, хозяйка конюшен Дома Ночи Талсы, беспокойно пошевелилась, словно ее тело пыталось вырваться из оков сна. Но в эту ночь разум ее не слушался. В эту ночь она не могла управлять своим сном.

Последовательность воспоминаний сменилась и появилась другая сцена, тот же трюм, все тот же Мартин, только несколько дней спустя. Он вручил ей длинный кожаный шнурок, на котором висел небольшой мешочек, окрашенный в глубокий сапфировый цвет. Мартин повязал его вокруг ее шеи и сказал:

-Этот гри-гри защитит тебя, дорогая.

В считанные секунды изображение изменилось, прошли столетия. Старше, мудрее, более циничная Ленобия бережно прижимала к себе раскрошившийся кожаный мешочек, содержимое которого рассыпалось по ее руке - тринадцать составляющих, как Мартин и говорил - но большинство нельзя было опознать, потому что прошли столетия после того как он одел ей его. Ленобия вспомнила слабый запах можжевельника, ощутила гладкую поверхность глиненой камешка, до того как он превратился в пыль, и крошечное перышко голубя, которые распались в ее руках. Но отчетливей всего Ленобия помнила мимолетный прилив радости, который она почувствовала, когда посреди распадающихся остатков любви и защиты Мартина, она нашла что-то, что время не смогло разрушить. Это было кольцо - окруженный крошечными бриллиантами изумруд в форме сердца в золотой оправе.

- Сердце твоей матери - твое сердце - мое сердце, - Прошептала Ленобия как только надела его на безымянный палец. - Я все еще скучаю по тебе, Мартин. Я никогда тебя не забуду. Я поклялась.

И тогда сцена из воспоминаний опять изменилась, возвращая Ленобию к Мартину, только на этот раз они были не в море, где зародилась их любовь. Это воспоминание было мрачным и ужасным. Даже во сне Ленобия знала время и место: Новый Орлеан, 21 марта, 1788, вскоре после заката.

Конюшни загорелись, и Мартин спас ее, вынеся из огня.

- Нет! Мартин! Нет! - Кричала тогда Ленобия, а сейчас она стонала, пытаясь пробудиться прежде, чем ей придется опять пережить этот чудовищный конец.

Она не проснулась. Вместо этого она услышала слова ее единственного признания в любви, которые разбили ей сердце двести лет назад, что она чувствовала и сейчас, как будто рана на сердце была свежей.

- Слишком поздно, дорогая. В этом мире мы слишком поздно встретились. Я увижу тебя снова. Моя любовь к тебе не закончится здесь. Моя любовь к тебе не закончится никогда… Я найду тебя снова, дорогая. Клянусь.

Мартин схватил порочного человека, который хотел пленить ее, а затем вернулся в горящие конюшни вместе с ним, спасая жизнь Ленобии. Наконец хозяйка конюшен смогла проснуться, задыхаясь от рыданий. Она села в кровати и дрожащей рукой убрала волосы с лица.

Первое о чем она подумала, была мысль о ее лошади. Через их психическую связь она почувствовала, что Муджажи была взволнована, на грани паники.

- Тише моя красавица. Иди спать. Я в порядке. - Ленобия говорила вслух, стараясь успокоить черную кобылу, с которой у нее была особая связь. Чувствуя вину за то, что разбудила Муджажи, она склонила голову и прижала руки к груди, крутя изумрудное кольцо вокруг своего пальца.

- Не будь нелепа, - сказала себе Ленобия. – Это просто сон. Я в безопасности. Я не вернулась туда. То, что произошло тогда, уже не сможет причинить мне больше боли, чем есть. - Ленобия врала себе.

“Мне снова может быть больно. Если Мартин вернулся, действительно вернулся, мое сердце снова может было разбито.” Еще одно рыдание готово было вырваться из груди, но Ленобия сжала губы и взяла свои эмоции под контроль.

“Он не может быть Мартином,” - твердо сказала она себе, рассуждая логически. “Тревис Фостер - человек, нанятый Неферет помогать в конюшнях - был просто привлекательным, он и его большая, прекрасная кобыла першерон отвлекали внимание.”

- Должно быть, именно этого и добивалась Неферет, нанимая его, - пробормотала Ленобия, - Отвлечь меня. А его кобыла просто случайное совпадение. - Ленобия закрыла глаза и заблокировала воспоминания своего прошлого, а затем медленно повторила.

- Тревис не может быть воплощением Мартина. Я знаю, моя реакция на него необычайно сильна, но прошло уже много времени с тех пор, как у меня был любовник.

“Ты никогда не брала в любовники человека, ты поклялась,” - напомнила ей совесть.

- Что ж, в прежнее время я заводила любовника-вампира, хоть и ненадолго. И этот всегда мне подходило. - Ленобия попыталась занять свои мысли, припоминая Сынов Эреба и выбрать подходящего, но не могла сосредоточится на сильных мускулистых телах, ее мысли все время возвращались к смеющимся карим глазам цвета виски, с зеленоватым оливковым оттенком…

- Нет! - Она не будет думать об этом. Она не будет думать о нем.

“Но что если душа Мартина действительно переродилась в Тревисе?” - соблазнял сбившийся с пути разум Ленобии. - “Он дал слово, что найдет меня снова. Возможно, нашел.”

- И что дальше? - Ленобия встала и начала беспокойно расхаживать. - Мне слишком хорошо известно о хрупкости человека. Их так легко убить, и сегодняшний мир еще опаснее, чем был в 1788 году. Однажды мою любовь убило несчастный случай и пламя. И одного раза достаточно.

Ленобия остановилась и закрыла лицо руками, ее сердце осознало правду, приводя в изнеможение ее тело и душу, возвращая ее к реальности.

- Я трусиха. Если Тревис на самом деле не Мартин, я не хочу открываться перед ним, не хочу рисковать полюбить другого человека. А если он Мартин, вернувшийся ко мне, это неизбежно, я не вынесу его потерю снова.

 

Ленобия мешком рухнула в старое кресло-качалку, которое стояло около окна в ее спальне. Она любила читать, сидя в нем, или если не могла заснуть, ее окно выходило на восток, так что она могла наблюдать восход солнца и присматривать за происходящем на территории возле конюшен. Все же, Ленобия ценила иронию происходящего, она не переносила, но наслаждалась утренним светом. Вампир она или нет, внутри она навсегда останется девчонкой, которая любила утро, лошадей и высокого молодого человека, с кожей оттенка капучино, который давно умер, но который был еще слишком молод.

Ее плечи поникли. Последние десятилетия она не думала о Мартине так часто. Вернувшиеся воспоминания о нем были палкой о двух концах: с одной стороны, она любила представлять его улыбку, его запах, его прикосновения. С другой, из-за этих воспоминания пустота от его отсутствия ощущалась сильнее. Больше двухсот лет Ленобия скорбела о потерянной возможности, потраченной впустую жизнь.

- Наше будущее было стерто огнем. Уничтожено пламенем ненависти, одержимости и зла. - Ленобия покачала головой и вытерла глаза. Она должна контролировать свои эмоции. Зло все еще прокладывало себе дорогу, сжигая Свет и добродетель на своем пути. Она сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться, и обратила свои мысли к существам, которые успокаивали ее независимо от того, какой хаос творился вокруг - к лошадям - в частности к Mуджажи. Почувствовав умиротворение, Ленобия опять обратилась к той особенной части ее духа, которой коснулась Никс и одарила близостью с лошадьми в день, когда шестнадцатилетняя Ленобия получила Метку. Она легко нашла свою кобылу и сразу же почувствовала вину за то, что ее настроение передалось Муджажи.

- Тише, - опять утешила ее Ленобия, повторяя вслух слова, что она посылала ей по внутренней связи с кобылой. - Я была глупа и эгоистична. Это в прошлом, обещаю милая. - Ленобия сосредоточила прилив тепла и любви на своей кобыле цвета ночи и как всегда Муджажи восстановила ее спокойствие.

Ленобия закрыла глаза и облегченно выдохнула. Она практически видела свою кобылу, черную и прекрасную как ночь, наконец успокоившуюся, опустившуюся на пол, подогнув ноги под себя, и впавшую в сон без сновидений.

Хозяйка конюшен сосредоточилась на своей кобыле, отгоняя неразбериху, которая была вызвана прибытием в ее конюшни молодого ковбоя.

“Завтра,” - сонно пообещала себе она, - “завтра я внесу ясность, что между мной и Тревисом не может быть никаких отношений, кроме отношений между работником и работодателем. Цвет его глаз и то чувство, что возникает рядом с ним, все это закончится, когда я буду держаться от него подальше. Я должна… Я обязана…”

Наконец Ленобия уснула.

 

Неферет

 

Хотя этот кот не был связан с ней, Неферет знала, что Фантом придет на ее зов. К счастью занятия закончились, поэтому, когда большой мейн-кун нашел ее в середине тускло освещенного и пустого манежа, тут не было ни одного студента; Дракон Ланкфорт тоже отсутствовал, хотя скорее всего временно. На своем пути она встретила всего лишь нескольких красных недолеток. Неферет улыбнулась, удовлетворенная тем, что так ловко сумела присоединить красных недолеток из туннелей к Дому Ночи. Какие замечательные, разрушительные переспективы они несут с собой - особенно после того, как круг Зои будет разрушен и ее лучшая полруга, Стиви Рей, будет опустошена, оплакивая потерю своего возлюбленного.

Знание того, что она причинит Зои боль и страдания, безмерно радовало Неферет, но она была слишком рациональна, чтобы начинать злорадствовать прежде, чем жертвенное заклятье будет готово и начнется выполнение ее приказов. Хотя сегодня Дом Ночи был необычайно тих, правда заключалась в том, что в манеж мог зайти любой его житель. Неферет предстояло сделать все быстро и тихо. Потом будет достаточно времени, чтобы вкусить плоды своей работы.

Она нежно говорила с котом, уговаривая его подойти ближе, и когда он приблизился, она опустилась на колени. Неферет думала он будет осмотрителен с ней - кошки более чувствительны. Их было труднее одурачить, чем людей, недолеток или даже вампиров. Собственный кот Неферет, Умник, отказался переселиться в ее новый пентхауз Мейо, предпочтя вместо этого скрываться в тенях Дома Ночи и понимающе наблюдать за ней своими большими зелеными глазами.

Фантом не был так осторожен.

Неферет поманила его. Фантом двинулся к ней, медленно сокращая оставшееся между ними расстояние. Гигантский кот не был дружелюбен - он не терся об нее и не выражал свою нежность, обнюхивая ее - но он подошел к ней. Неферет нужна была лишь его покорность. Она не хотела его любви; ей нужна была его жизнь.

Тси-Сгили, бессмертная Супруга Тьмы и бывшая Верховная жрица Дома Ночи, ощущала лишь смутное чувство сожаления, лаская левой рукой длинную полосатую спину Мей-Куна. Его мех был мягким и густым, а тело гибким и спортивным. Как и в Драконе Ланкфорде, в его сердце жил воин, Фантом был силен и в самом расцвете сил. Какая жалость, что он был необходим для великой цели. Больше, чем великой.

Но сожаление Неферет это еще не сомнение. Она использовала дарованную Богиней близость с котами, посылая через свою ладонь теплоту и ощущение безопасности и дополняя его чувство доверия. Пока ее левая рука ласкала его, что он прогнулся и замурчал, ее правая рука с церемониальным острым клинком, краем лезвия быстро прошлась по горлу Фантома.

Гигантский кот не издал ни звука. Его тело конвульсивно дернулось в попытке отстраниться от нее, но ее рука, лежащая на меху, держала его так близко, что кровь кота, горячая и влажная, полилась на лиф ее зеленого бархатного платья.

Нити Тьмы, которые всегда скользили вокруг Неферет, взволновались и затряслись от нетерпения.

Неферет проигнорировала их.

Кот умирал быстрее, чем она предполагала, чему Неферет была рада. Она не ожидала, что он будет смотреть на нее, но кот Воина не сводил с нее глаз даже после того, как упал на песчаный пол арены и больше не мог бороться с нею, но все еще слабо дыша, безмолвно содрогаясь всем телом и пристально глядя на нее.

Быстро работая руками, пока кот был еще жив, Неферет начала заклинание. Используя окровавленное лезвие своего церемониального клинка, Неферет начертила окружность вокруг умирающего тела Фантома так, чтобы кровь, растекающаяся вокруг него, скапливалась внутри круга, образуя тем самым небольшой ров алого цвета.

Затем она окунула одну руку в теплую свежую кровь за пределами круга и подняла обе руки - окровавленную и державшую ритуальный клинок - и произнесла нараспев:

- После этой жертвы я повелеваю,

Своей рукою я Тьму направляю.

Теперь Аурокс только за мною идет!

Рефаиму пусть верную смерть принесет.

Неферет сделала паузу, позволяя скользящим по ней липким теням холодной черноты собраться вокруг круга. Она чувствовала их нетерпение, потребности, желания, и даже угрозу. Но прежде всего, она чувствовала их силу.

Для завершения ритуала она опустила церемониальный клинок в кровь и нацарапала на песке конец заклинания:

- Кровь, боль, раздор оплатой будет,

Сосуд, как нож, врагов моих погубит.

Держа облик Аурокса в мыслях, Неферет ступила в круг и погрузила кинжал в тело Фантома, пригвоздив его к полу манежа, и отпустила нити тьмы, чтобы они могли полакомиться свой трапезой из крови и боли.

Когда кот был полностью осушен и абсолютно мертв, Неферет произнесла:

- Жертва отдана. Заклинание направлено. Сделайте то, что я приказываю. Пусть Аурокс убьет Рефаима. Пусть Стиви Рей разрушит круг. Пусть ритуальное заклинание будет провалено. Сейчас же!

Как клубок возбужденных змей, слуги Тьмы заскользили в ночи, направляясь в даль от манежа прямиком к лавандовой ферме и ритуалу, который уже должен был начаться.

Неферет глядела им вслед удовлетворенно улыбаясь. Один привередливый усик тьмы, толстый с ее рука, юркнул в дверь, которая вела из крытого манежа в конюшни. Внимание Неферет привлек звук разбивающегося стекла и она последовала на его звук.

Любопытничая Тси-Сгили плавно двинулась вперед. Делая все возможное, чтобы двигаться бесшумно и оставаться в тени, Неферет заглянула в конюшни. Ее изумрудные глаза округлились от приятной неожиданности. Толстая нить тьмы была неуклюжа. Она ударилась о газовый фонарь около стойла, который висел на гвозде и висел неподалеку от аккуратно сложенного стога сена, которое так дотошно выбирала Ленобия для своих животных. Как загипнотизированная Неферет наблюдала за тем, как первый пучок сена с терском охватило пламя, а затем полыхнув желтым и издавая свистящие звуки, стало распространяться дальше.

Неферет посмотрела на длинную череду закрытых деревянных стойл. Она могла разглядеть лишь слабые, неясные очертания лошадей. Большинство которых спало. Некоторые лениво жевали сено, успокоенные приближением рассвета и что солнце несет им отдых, пока оно не сядет и недолекти не начнут свои бесконечные занятия.

Она взглянула на сено. Весь тюк был охвачен пламенем. Запах дыма достиг ее, и она могла расслышать треск огня, как выпущенный на свободу зверь, он пожирал все и разрастался.

Неферет поспешила прочь от конюшен, плотно закрывая толстую дверь между ними и манежем. Возможно не только Стиви Рей будет горевать после сегодняшней ночи. Удовлетворенная этой мыслью, Неферет покинула крытый манеж и кровавую бойню, что она там устроила, не заметив маленькой белой кошки, которая бесшумно дошла до неподвижного тела Фантома, свернулась возле него в клубок и закрыла глаза.

 

Ленобия

 

Хозяйка лошадей проснулась с неприятным предчувствием. Сбитая с толку, Ленобия потерла лицо руками. Она заснула на кресле-качалке около окна, и это внезапное пробуждение казалось большим кошмаром, чем действительность.

- Это глупо, - сонно пробормотала она, - я должна взять себя в руки. - Эти слова помогли успокоиться. Ленобия сделал глубокий, очищающий разум вдох.

Именно с этим глубоким вдохом Ленобия почувствовала запах.. огонь. Определенный устойчивый запах дыма. Она стиснула зубы.

“Прочь призраки прошлого! Я слишком стара, чтобы играть в эти игры.”

Тогда зловещий треск стряхнул остатки сна, который туманил разум Ленобии, тогда она подошла к окну, чтобы одернуть черные занавески. Хозяйка конюшен взглянула на свои владения и задохнулась от ужаса.

Это был не сон.

Это было не воображение.

Это был оживший кошмар.

Пламя лизало стены строения, и пока она глядела на них, двойные ворота открылись изнутри и на фоне клубящегося дыма и всепоглощающего огня, показался силуэт ковбоя, выводящего из горящих конюшен огромного серого першерона и темную, как ночь кобылу.

Трэвис отпустил кобыл, отгоняя их на школьную территорию подальше от горящих конюшен, а затем побежал обратно в пылающие ворота здания.

В эту же секунду в Ленобии все ожило, отгоняя страх и сомнения.

- Нет, Богиня! Только не это. Я больше не испуганная девчонка. На этот раз конец будет другим.

 

Вторая глава.

Ленобия.

 

Ленобия,выскочив из своей комнаты, бросилась вниз по короткому лестничному проему, который вел из ее жилища на первый этаж конюшен. Дым, подобно змее, уже просачивался из-под двери. Сдерживая свою тревогу, она приложила ладонь к древесине. Та, не была теплой на ощупь, поэтому дернув дверь и войдя в конюшню, она быстро оценила ситуацию. Наиболее яростно огонь бушевал в дальнем конце здания, там, где хранились сено и корм. В той же стороне находились стойло Муджаджи, а также огромное стойло для жеребят, в котором поселились першерон Бонни и Тревис.

-Тревис, – крикнула она, углубляясь дальше в конюшни, закрывая свое лицо руками, чтобы защититься от жара растущего огня, и открывая стойла, расположенные ближе всего. Первой была Персефона. Ленобия легонько толкала чалую кобылу, которая, как вкопанная, застыла от испуга и отказывалась выходить из стойла. Когда лошадь метнулась от нее к выходу, Ленобия снова крикнула:

-Тревис, где вы?

- Доберитесь до лошадей, которые находятся ближе всего к огню! - закричал он, и в тот же миг, со стороны прозвучавшего голоса, понеслась молодая серая кобыла, едва не налетевшая на Ленобию.

- Тише! Тише, Анжи, - успокаивала Ленобия, направляя испуганную лошадь к выходу.

- Восточный выход заблокирован огнем и…, - слова Тревиса оборвались, так как окна подсобки взорвались, и осколки горячего стекла взлетели в воздух.

- Тревис! Уходите отсюда, позвоните 911! - прокричала Ленобия, открывая ближайшее стойло и выпуская мерина. Она сожалела, что не схватила свой телефон и не позвонила самостоятельно, прежде чем выбежала из своей комнаты.

- Я уже сделала! - ответил незнакомый голос. Ленобия, вгляделась сквозь дым и пламя, и увидела бегущую к ней недолетку, которая вела за собой крайне испуганную гнедую кобылу.

- Все хорошо, Дива, - Ленобия, автоматически начала успокаивать лошадь, забирая у девочки уздечку. Кобыла успокоилась, почувствовав ее прикосновение, и Ленобия отцепила поводья, ободряя ее пуститься галопом сквозь ближайший дверной проем, вслед другим спасающимся лошадям. Она подтолкнула девушку следом за ней, подальше от нарастающего жара, спрашивая:

- Как много еще лошадей… - слова Ленобии оборвались, как только она увидела, что полумесяц на девичьем лбу был красный.

- Я думаю, почти никого. - Рука красной недолетки дрожала, вытирая пот и сажу с лица, когда она, задыхаясь, проговорила: - Я-я схватила Диву, потому что она всегда мне нравилась и подумала, что она могла бы меня вспомнить. Но она была напугана. Очень напугана.

И тогда Ленобия узнала ее - это была Николь. У нее была способность к верховой езде и естественная посадка, до того как она умерла, а затем воскресла и присоединилась к банде Далласа. Но на расспросы не было времени. Не было времени ни на что другое, кроме как на то, чтобы убедиться что лошади и Тревис в безопасности.

- Ты отлично справилась, Николь. Сможешь вернуться обратно?

- Да, - Николь нервно кивнула. - Не хочу, чтобы они сгорели. Я сделаю все, что вы мне скажете.

Ленобия положила руку на плечо девушки.

- Мне нужно, чтобы ты просто открывала стойла и отбегала в сторону. Я проведу их в безопасное место.

- О’кей, хорошо. Я справлюсь, - кивнула Николь. Ее голос звучал напугано, казалось, что ей не хватает воздуха, но девушка без колебаний последовала за Ленобией, и они вбежали в горячий водоворот конюшни.

- Тревис! - Ленобия закашлялась, пытаясь разглядеть его сквозь уплотняющуюся завесу дыма. - Вы слышите меня?

Сквозь треск пламени, был слышен его крик:

- Да! Я вернулся сюда. Придерживаю стойла.

- Откройте их! - Ленобия не давала панике овладеть ею. - Откройте их все! Я призову лошадей к себе, в безопасное место. Я могу вывести их отсюда. Следуйте за ними. Я могу всех вас вывести отсюда!

- Открыл! - минуту спустя прокричал Тревис сквозь завесу дыма и жара.

- Эти тоже все открыты! - прокричала Николь уже гораздо ближе.

- Теперь следуйте за лошадьми и выходите из конюшен! Вы оба! - прокричала Ленобия перед тем, как направиться подальше от огня к двойным входным дверям, которые она оставила широко раскрытыми. Стоя в проходе, она подняла руки, направив ладони к огню, представляя, что берет энергию из Потустороннего мира и волшебной обители Никс. Ленобия раскрыла свое сердце, свою душу и дар, данный ей Богиней, и прокричала:

- Идите мои прекрасные дочери и сыновья! Следуйте за моим голосом, моей любовью и жизнью!

Казалось, что лошади появились из пламени и чернильного дыма. Их страх был настолько осязаемым, что для Ленобии он стал практически живым существом. Она понимала этот ужас пламени, пожара и смерти, и передавала лошадям, проносившемся мимо нее к школьным лужайкам,силу и спокойствие через свой дар -

Красная недолетка, пошатывая и кашляя, шла за ними.

- Вот и все. Это все лошади, - сказала она, падая на траву.

Ленобия быстро кивнула Николь. Ее эмоции были сконцентрированы на возбужденном табуне за ее спиной, а ее взгляд был направлен в густой дым и пламя, из которого так и не вышел Тревис.

- Тревис! - закричала она.

Ответа не последовало.

- Огонь быстро распространяется, - сказала все еще кашляющая недолетка. - Он, скорее всего, мертв.

- Нет, - твердо ответила Ленобия. - Не в этот раз. - Она повернулась, посмотрев на табун, и громко позвала любимую черную кобылу: - Муджаджи!

Лошадь громко заржала и побежала к ней навстречу. Ленобия подняла руку, останавливая ее:

- Тише, успокойся, любимая. Присмотри за остальными. Поделись с ними своими силами и спокойствием, а также моей любовью.

Неохотно, но послушно, кобыла начала двигаться вокруг испуганных лошадей, удерживая их вместе. Удовлетворенная Ленобия отвернулась, сделала два глубоких вдоха, и устремилась к входу горящей конюшни.

Жара была невыносимая. Дым был таким плотным, как если бы ты вдохнул кипящую жидкость. На мгновение, Ленобии будто вернулась в ту страшную ночь в Новом Орлеане, в такой же горящий амбар. Толстые шрамы, бороздящие ее спину, вспыхнули от той давно прошедшей боли, что осталась только в памяти, и на мгновенье паника взяла верх, возвращая ее в прошлое.

Вдруг она услышала кашель, и встрепенувшаяся надежда, подавила панику, позволив собрать свою силу и волю в кулак и преодолеть страх.

-Тревис! Я не вижу вас! - закричала она, наспех отрывая низ от подола своей ночной сорочки, и окуная лоскут ткани в воду в ближайшем корыте.

- Уходите… отсюда… - ответил он, заходясь кашлем

- Черта с два! Однажды, я уже видела, как из-за меня человек погиб в огне. Мне это не понравилось, - Ленобия накинула смоченный кусок ткани на себя как капюшон и двинулась дальше в дым и жар, ориентируясь по кашлю Тревиса.

Она нашла его рядом с открытым стойлом. Видимо он упал и пытался подняться, но смог только встать на колени, согнувшись от удушающего приступа кашля. Ленобия не колебалась. Она вошла в стойло и снова окунула оторванную ткань в поилку.

- Какого…? - сказал Трэвис перед очередным приступом кашля - Нет! Выбирайтесь отсю…

- Нет времени на споры. Просто ложись. - Он начал медленно вставать, поэтому она ударила по его коленям. Ворча, Тревис упал на спину, и она провела мокрой тканью по его лицу и груди. - Да, вот так. Хорошо, - контролировала Ленобия, снова подходя к поилке и сбрызгивая водой свое лицо и волосы. Затем, прежде чем он мог успеть возразить или помешать, она схватила ноги Тревиса и потянула.

Должен ли он быть таким большим и тяжелым? Сознание Ленобии затуманивалось. Пламя ревело вокруг нее, и она была почти уверена, что чувствует запах горящих волос. Что ж, Мартин был большим, даже слишком… Потом ее разум отключился. Это было так, словно ее тело двигалось автоматически, никем не управляемым, кроме примитивной потребности продолжать оттаскивать этого человека от опасности.

- Это она! Это Ленобия! - Она почувствовала сильные руки, которые пытались забрать ее ношу. Ленобия сражалась. “Смерть не возьмет верх на этот раз! Не в этот раз!”

- Профессор Ленобия, все в порядке. Вы справились.

Она заметила, что воздух вокруг стал прохладен, и ее разум смог осознать что произошло. Она судорожно вздохнула, вдыхая чистый воздух и откашливая жар и дым, пока мягкие руки усаживали ее на траву и одевали кислородную маску, закрывая ее нос и рот, через которые, еще более сладостный, воздух заструился в ее легкие. Она втягивала кислород, окончательно приходя в сознание.

На лужайке толпились люди-пожарные. В сторону горящих конюшен, из шлангов, были направлены мощные струи воды. Двое парамедиков, находившихся поблизости, уставились на нее, выглядя растерянными и, очевидно, были поражены то, как быстро она приходила в себя.

- Не мне. Ему! - закричала она, срывая маску с лица. Она оторвала тлеющую ткань от слишком неподвижного тела Тревиса. - Он человек - помогите ему!

- Да, мэм, - пробормотал один из парамедиков, и они начали оказывать помощь Тревису.

- Ленобия, выпейте это, - в ее руках возник кубок с жидкостью. Хозяйка конюшен подняла глаза и увидела двух вампирш-целительниц из лазарета Дома Ночи, Маргарету и Пемфредо, которые присели рядом с ней. Ленобия выпила вино, обильно сдобренное кровью, одним большим глотком, мгновенно почувствовав прилив жизненной энергии, который, покалывая, растекался по всему телу.

- Профессор, вы должны пойти с нами, - сказала Маргарета. - Чтобы полностью излечиться вам понадобится еще.

- Позже, - ответила Ленобия, отбросив бокал в сторону. Она проигнорировала целительниц, также как и вой сирен, голоса и всеобщий хаос вокруг. Ленобия придвинулась к голове Тревиса. Парамедики были заняты. На ковбоя уже одели кислородную маску, и как раз начинали делать внутривенное вливание. Его глаза были закрыты. Не смотря на то, что он был покрыт сажей, было видно, что его лицо было обожжённым и красным. На нем была футболка на выпуск, которая, очевидно, была наброшена второпях. Его сильные предплечья были голыми и покрылись пузырями от ожогов. А его руки - его руки были кровавыми от ожогов.

Наверное, она невольно издала звук - звук ужасного страдания, который вырвался наружу - потому что Тревис открыл глаза. Они были такими же, какими она их запомнила, глаза цвета коричневого виски с оливковым оттенком. Их взгляды встретились.

- Он выживет? - спросила Ленобия ближайшего к ней парамедика.

- У него останется шрам, но я видел случаи и похуже. Нам нужно как можно скорее доставить его в больницу Св. Иоанна. Меня больше беспокоит отравление дымом, чем его ожоги, - он замолчал, и, хотя Ленобия не отводила взгляд от Тревиса, она услышала улыбку в его голосе. - Он везучий парень. Вы нашли его вовремя.

- На самом деле, мне потребовалось 224 года, чтобы найти его, но я рада, что успела.

Тревис начал что-то говорить, но его слова утонули в страшном, прерывистом кашле.

- Простите, мэм. Носилки уже здесь.

Ленобия отошла в сторону, когда Тревиса перемещали на носилки, но они по-прежнему смотрели друг на друга, не отводя глаз. Она находилась рядом с ним, пока они направлялись к машине скорой помощи. Находясь еще снаружи, он снял с себя маску, и хриплым голосом спросил: