На что опирается небо

 

Деревенская ветхая церковь — столп для опоры неба

В ней ни чудес-приманок, ни хоров тебе благоголосных.

Как Христа однажды узнали лишь в преломлении хлеба,

Так и я узнАю её в таяньи статуса звёздного.

 

Я туда забреду как-нибудь по тропинке, в траве уснувшей,

Когда суета, дщерь ада, оскалится тьмой оконной,

Когда от себя станет тошно и нестерпимо душно.

(Ну почти как сегодня. Топово, глянцево, модно.)

 

И меня там встретит священник — проще граблей колхозных,

Не оратор, не прозорливец — так, пахарь с духовной нивы,

Да и сколько-то бабок скрипящих и мужиков серьёзных…

На них опирается небо.

Неожиданно.

Но как живо!

 

 

В ЛЕСУ. НА ПЕРЕДОВОЙ

Он всегда засыпал с молитвой, ощущая горечь во рту

За страдающих острым лейкозом, за делающих аборты…

Да мало ли горемык? Скольких он видел в скиту,

Умирающих от безверия, но стоящих в безверии твёрдо!

 

В памяти небо над Бутово сменялось не раз Соловками,

За Соловками маячил пасхальный Ипатьевский дом…

Помолчать бы благоговейно с воздетыми к Богу руками,

Но за дверью орут: «Выходи! Бог подождёт у икон!»

 

Сумасшествие не остановят ни время, ни буря, ни страх,

Боль по-хозяйски потащит в любую точку пространства.

В далёком лесном скиту утешал горемык монах

Во время земного — в Царство Небесное — странствия.

ПРЕПОДОБНЫЙ ВАРЛААМ КЕРЕТСКИЙ

 

«Аз есмь из Керети Варлаам», —

Так произносит старец с седой бородой,

Когда все сдались на милость ревущим волнам

И рады тому, что за гробом их ждет покой.

Житейское море зверем вцепилось в нас,

Даже воздуха в лёгкие, бывает, не затолкнуть.

Водовороты лет, боль слезящихся глаз,

Мертвых лиц… Господи, где тот истинный путь?!

Водяная морось. «Аз есмь из Керети Варлаам…»

Он ставит парус надежды, в руках укрепляет руль.

Шторм позади. Мы гребём к родным берегам.

 

Это Петрозаводск. Век XXI-й. Жара. Июль.

ВОДЛОЗЕРСКАЯ НЕОБЪЯТНОСТЬ

 ПРЕПОДОБНОГО ДИОДОРА