Итоговый контрольный диктант

Текст 1.

Петербургская ночь

Однажды на рассвете художник Кипренский возвращался из гостей. Он шёл по мосту через Неву, опустив голову, и ни о чем не думал. Запоздалая тройка пронеслась мимо, обдав лицо морозной пылью.

Кипренский оглянулся, поднял голову и остановился.

Багровый свет уже загорался в окнах дворцов и падал вниз, в темноту, вырывая из неё то полосатую будку часового, то бронзовый памятник полководцу, седой от снежной пыли, то колонны, украшенные бронзовыми листьями.

Небо чистое и прекрасное, как в Италии, простиралось в зените с грядой легких розовеющих облаков. Чудилось, что медленно летящий снег зарождается в чистом воздухе между землёй и небесным сводом.

Кипренский долго смотрел на торжественное падение снега среди немоты и безлюдья петербургских площадей. Снег осторожно ложился на чугунные перила мостов, на меховой ворот шинели и спины спящих извозчиков.

– Где я возьму красок, – подумал он с тоской, – чтобы изобразить это зимнее безмолвие, и этот блеск, и дворцы, утратившие объём и тяжесть, и, наконец, волнение своего сердца?

(По К. Паустовскому.) (152 слова.)

Текст 2.

Владимир Васильевич Стасов

На севере, за Волгой, в деревнях, спрятанных среди лесов, встречаются древние старики, искалеченные трудом, но всегда полные бодрости духа.

В каждом из них живёт что-то детское, сердечное, порою забавное, но всегда какое-то особенное, умное, возбуждающее доверие к людям.

Когда я впервые встретил В. В. Стасова, я почувствовал в нём именно эту бодрую любовь к жизни и веру в творческую энергию людей.

Всё, в чём была хоть искра красоты, было духовно близко, родственно Стасову. Он обнимал всё красивое в жизни: полевой цветок и колос пшеницы, звёзды, тонкую чеканку на древнем мече и народную песню, строчки стихотворения новейшего поэта.

Около Стасова всегда можно было встретить каких-то юных людей, и он постоянно с некой таинственностью в голосе рекомендовал их как великих в будущем.

Седой ребёнок большого роста, с большим и чутким сердцем, он не только любил жизнь, но и пробуждал любовь к ней.

Когда он умер, я подумал: «Вот человек, который делал всё, что мог, и всё, что смог, сделал…»

(По М. Горькому.) (160 слов.)

Текст 3.

Однажды, как повествует легенда, у берегов Голландии затонул в шторм генуэзский корабль. Обломки его прибило к берегу. А спустя несколько недель дети, игравшие на песчаной отмели, заметили почти у самой кромки прибоя невиданные прежде цветы. Они необычно пахли, никто не мог понять, откуда здесь появилось такое диковинное чудо. Потом, к удивлению жителей, нашли на берегу ещё несколько проросших луковиц. По всей вероятности, они попали сюда с погибшего корабля. Всё это случилось в тысяча семьсот тридцать четвёртом году. Цветы, случайно завезённые в Голландию морем, стали называться гиацинтами. Изящные по форме, разнообразные по окраске, с чудным запахом, они, несомненно, очень полюбились голландцам.

Название «гиацинт» в переводе с греческого означает «цветок дождей», видимо, потому, что его цветение приходится на сезон дождей.

Почитался этот цветок не только в Европе, но и на Востоке. Именно Магомету приписывается такое выражение: «Если бы у меня было три каравая хлеба, то я один каравай оставил бы, а два продал и купил гиацинты, чтобы накормить красотой свою душу».

Людям известно множество самых причудливых сортов восточного гиацинта.

(По В. Моложавенко.) (167 слов.)

Текст 4.

Давно было задумано поставить памятник А. Пушкину в городе на Неве, в городе, воспетом в его стихах. Помните строчки из «Медного всадника»: «Люблю тебя, Петра творенье…»? Место для памятника было выбрано перед бывшим Михайловским дворцом, теперь здесь находится Русский музей, сокровищница русской живописи. Скульптор Михаил Константинович Аникушин, тщательно изучавший не только внешность поэта, его портреты, но и даже посмертную маску, ездил в Михайловское. Туда, в родное Михайловское, всегда с такой радостью стремился Пушкин. О нём, о Михайловском, вспоминал поэт в следующих строчках: «В разные годы под вашу сень, Михайловские рощи, являлся я…»

Памятник не просто точное портретное изображение, в нём надо схватить главное.

Издали виден силуэт на фоне колоннады Русского музея. Он рисуется среди зелени сада, а с более близкого расстояния – на фоне неба. И это впечатление, завораживающее, вдохновенное, сильнее всего.

Гордо вскинутая голова, обрамлённая вьющимися волосами, правая рука поднята во вдохновенном порыве. Поэт – в окружении своей эпохи, он мог ходить по этой площади. Кажется, он поднялся на пьедестал, обращаясь к потомкам: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!»

 

ТЕКСТ 5

 

Дуб

       Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его.

       Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад. Все было полно, тенисто и густо. И молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, поддерживая общее настроение, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.

       «Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», - подумал князь Андрей. «Да где он?» - подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя – ничего не было видно. Сквозь жесткую столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», - подумал князь Андрей, и не него вдруг нашло беспричинно весеннее чувство радости и обновления.