Памирский военно-учебный поход 2 страница

Даем задание тройке командиров пройти связкой обледенелый склон. Ребята медленно приготовляются к охранению. Наконец Альгамбров начал переход. Охраняют старательно. Альгамбров по всем правилам раздельно шагает на кошках. Рубят ступени. Впечатление хорошее. Ошибок нет.

Я считаю, что сейчас хорошее место и время поучить командиров скатыванию. Быстро начинаем скользить по снегу. Ребята скатываются с веселым хохотом и порой с самыми нелепыми жестами.

В лагере перед ужином испытание по теории. Ответы хорошие.

Когда месяц ровным светом залил плывущие облака и громады вершин, звучные голоса поющих нарушили первобытную тишину горной пустыни. И долго еще звучали народные песни.

22 августа. Ветер. Чтобы разогреться, пробежался до старой морены. Отсюда видна вершина пика. По гребню на вершину летит Сплошная пелена снега, громадным флагом развеваясь на восток. Проверяем снаряжение, промазываем его, подбиваем, подготавливаем питание. Завтра в 12 часов выход к гребню и послезавтра начало штурма.

23 августа. Сборы заняли много времени. Вышли в четвертом часу. Два звена выделены сопровождать караван. Они вышли чуть раньше, а вслед за ними все остальные звенья.

Почти безоблачно. Вскоре из-за Северного гребня открылся пик Ленина. Солнце еще не зашло. Тепло. Организовали конвейерную передачу продуктов и снаряжения.

 

Дарвазский хребет.

Рисунок сделан Е. Абалаковым с перевала Кошал-аяк (4500 метров)

 

Но вот солнце зашло за Западный гребень. Холодно. Высота 4900. Ватные куртки сразу же делаются необходимыми. Палатки быстро вырастают в два ряда. За водой приходится спускаться вниз по леднику. Готовим ужин. Шутки и смех.

24 августа. В 5 час. 30 мин. подъем. Кипятим чай, не вылезая из мешков.

Рюкзаки оказались увесистыми, у меня килограмм на 30, у ребят поменьше. Идем медленно, останавливаясь через каждые пять минут на одну минуту. Солнце еще не осветило наш склон. Ноги у ребят сильно подмерзают.

На ледяном участке провозились очень долго. Пришлось в некоторых местах рубить новые ступени. Звенья растянулись длинной цепочкой по ослепительно белому склону округленного гребня, поднимаются небольшими участками. Затем желанный отдых. Люди валятся в снег. С большим трудом при помощи ледоруба удается встать, и опять звено за звеном вытягиваются по склону. Человека не видно, лишь две ноги медленно передвигаются со ступеньки на ступеньку. Выше, переваливаясь, маячит громадный тюк и вместо головы еще тюк спального мешка.

Быстро летит время. Медленно движется цепочка вверх. Один взъем за другим, местами обледенелый, местами с глубоким снегом (ноги вязнут до колена). Но в общем гребень лучший из всех, ведущих с севера: трещин нет, больших крутяков тоже.

На первые камни вышли к 12 часам. Отдых. Ребята вымотались крепко. Да и я считал совсем не лишним скинуть рюкзачок.

Основательно подкрепились шпротами, колбасой, сыром и особенно приятным на высоте фруктовым компотом. Отдых полчаса. Внизу видна в мареве Алайская долина. Однообразной правильной грядой высится Алайский хребет.

Три взъема еще до лагеря «5700», и каждый дается ребятам все труднее и труднее (хотя технически они легче). Изматывает большой груз. Пошатываясь, проходят ребята кажущийся бесконечным последний пологий подъем.

Носильщики едва движутся, часто падая в снег. Один даже с серьезным лицом поднес к горлу нож с явным намерением «лучше зарезаться, чем идти выше». (Арик даже струхнул). Однако, когда поговорили с ним, носильщики пошли и дошли до лагеря.

К лагерю подошли не поздно, но измотанные до крайности. Очень медленно ставили палатки. Но после легкой закуски и чая силы начали быстро восстанавливаться, а через полчаса бригада уже отправилась за оставленными продуктами. Вторично поднимались с грузом по 10 килограмм каждый, но и с этим малым весом ребятам было нелегко.

До ночи усиленно подкармливаемся. Арик в нашей палатке приступает к приготовлению седьмого кушанья. Я ложусь в своем мешке и засыпаю мгновенно.

25 августа. Утро изумительное, ни облачка. Алайская долина ясная. Розовеют вершины. Солнце у нас еще не показалось.

Лежа в мешках, варим чай и жарим яичницу. Много времени занимает раздача продуктов и укладка снаряжения. Николай Васильевич всех торопит, а у самого еще ничего не готово. В 10 час. 30 мин. выступаем. Мой рюкзак сегодня легче. В лагере «5700» оставлена часть продуктов, снаряжение и мой тяжелый спальный мешок. Отныне неразлучно спим с Сашей. (Мешки тяжелы, и многие ребята последовали нашему примеру).

Склон круто поднимается вверх. Алайская долина внизу, и постепенно все ниже спускаются первые пики Заалайского хребта.

Жара. Солнце печет немилосердно. Я разлегся в одних трусах. Потом чудесно закусили и даже сделали «мороженое» из фруктовых консервов.

Мое звено идет первым и торит путь. Снег неравномерный. Особенно неприятен наст, проламывающийся под тяжестью ног. Иду, сильно ударяя о корку шекельтонами. Сзади Саша. Слышно порывистое дыхание. На остановках склоняется, явно устал. Не лучше чувствуют себя и остальные. На терраску вышли, когда солнце уже близилось к закату.

Пятое звено отстало. Я уже успел разведать путь впереди и спуститься за рюкзаком, а звено все еще внизу.

Высота 6200 м. Остановка на ночлег. Узкий карниз. Палатки располагаются в один ряд. Пытаюсь просушить шекельтоны Леденева и свои, но безуспешно. Леденев сильно обеспокоен и со слезами на глазах спрашивает, что же будет дальше? У многих болит голова и нет аппетита. У меня самочувствие хорошее, а после чая зверский аппетит, так что от полной кастрюли супа ничего не остается.

Спим с Сашей. Конечно, очень плохо. Несмотря на высоту жарко. Под утро я остался в одних трусах. Спать не хотелось, и я всю ночь любовался небом, далекими звездами, вершинами. Саша под утро заснул.

26 августа. У начальника идет опрос: кто и как себя чувствует? Речь идет о форсировании восхождения и о максимальном снижении груза. Хотя в лагере оставили порядочный груз, все же значительного облегчения не получилось. Подъем крутой, снег лежит неравномерно. Я не спал и меня клонит ко сну.

Отдых через каждые пять минут — первая остановка одна минута, затем пять и десять минут. Однако и при таком темпе ребятам тяжело. С утра самочувствие у них было неплохое, а сейчас еле передвигают ноги.

Сегодня не так жарко, как вчера. Многие подморозили ноги. Часть ребят оттирали ноги дорогой, другие дотянули до лагеря.

Алайская долина еще с утра в сильной дымке. Затем появилась гряда облаков, ближе к Заалаю. Только успел к разбить палатки (провозились долго с расчисткой площадки), как небо беспросветно заволокло облаками и все окунулось в белую мглу. Пошел снег. Высота по анероиду 6500 метров.

Опять началось усиленное подкармливание, после чего самочувствие резко улучшилось. Кроме Рассказова, все чувствуют себя сносно. К вечеру и Рассказов немного повеселел.

27 августа. Спали хорошо. Над нами довольно ясно. Но по предгорьям питали уже облака. Ветер налетал порывами.

С Рассказовым вопрос решен: идет вниз. Артюхов бодрится, уверяет, что чувствует себя замечательно (а утром была рвота). Решили оставить.

Впереди идет мое звено. Склон круто полез вверх. Снег то рыхлый и глубокий, то жесткий, с твердой коркой.

Сегодня оставил в лагере еще кое-какие вещи и все же набралось много (стараюсь облегчить Колоскова). Дышать уже частенько приходится ртом, не хватает воздуха. В горле пересыхает. Едим сухие фрукты: чернослив, курагу. Помогает, но не совсем. Саша пыхтит сзади, чувствуется, что ему тяжело, но не сдает. Отдых по-старому.

Звенья далеко растянулись по склону, и ребята, как грачи, сидят кучками. Под нами в глубину убегает склон, скользят тени, облака. Мы на уровне седловины пиков Ленина и Дзержинского.

Пик Дзержинского мощной снежной шапкой давно уже показался слева и растет, растет. Дальше поднимают, головы и другие пики. С востока тоже начинает спадать занавес Северного гребня. Из-за него лезут отроги Кызыл-агина, а потом и отроги Ледяного мыса. Скалистая гряда с запада лежит уже ниже нас. Выше — второй выступ, до него уже недалеко.

Большой отдых (на час). Ребята утомлены. Подкрепляемся.

Облака налетают и закрывают все плотным туманом. Пересыпает снежком. Медленно побеждается высота. С большим напряжением, шаг за шагом, с частыми отдыхами звено упорно продвигается вверх. У скал Мишино звено, идущее первым, сдает.

Взять стенку пытается следующее звено, но и оно моментально сдает. На скалы, всем на удивление, первым выходит Чернуха, еще так недавно чувствовавший себя на высоте совсем плохо.

Долго сидим и смотрим, как медленно, один за другим, нащупывая рыхлые следы, поднимаются фигуры. Николай Васильевич стоит неподвижно. Говорим о высоте. Я не согласен с показаниями анероида: 6800 метров, а мы ниже пика Дзержинского. Николай Васильевич упорно отстаивает свой анероид.

Здесь придется ставить лагерь. Сегодня уже не подняться выше.

Долго стоим за Николаем Васильевичем, ожидая, когда он тронется. Потом осеняет мысль: да он просто смертельно устал и, видимо, долго еще будет так стоять. Нужно обойти его и быстрее подготовить лагерь.

Начинаем вырубать площадку. У Саши полнейшая апатия, отсутствующий взгляд. Палатки ставим одну к другой по горизонтали, с выходом на восток. Наполовину они врыты в склон.

Опять затянуло облаками и пошел снег. Командиры спешат влезть в палатки. Мерзнут ноги в мокрых шекельгонах. Саша залез первым, затем Арик Поляков и уже значительно позже, пританцовывая на ветру, влезаю я. Крутит метель, в палатку врываются снежные вихри. Стараюсь плотнее прикрыть клапан, но для варки необходимо почти постоянно доставать порции снега. Наконец кухня выкинута за палатку. Полы ее дополнительно закалываю английскими булавками. Улеглись. Однако порывы ветра не дали заснуть. Снегопад. Ноги уже герметически закупорило. Повернуться невозможно. Душно и тесно. В полночь рухнула палатка. Кое-как дотянувшись до ледоруба, лежащего за палаткой, подставил в дыру. Кусок палатки вырвало ветром. Лицо заметает снегом. Спали плохо.

28 августа. Из палатки начальника слышится команда: «Ставь мету!» Команда глухо передается из палатки в палатку. Вылезать сразу, конечно, никто не станет, — замерзнут ноги: холод и ветер зверский.

Вытряхиваем из палатки снег, ставим кухню. Нужно вскипятить чай и натопить воды для фляжек. Дело, требующее много времени. Какао у нас упорно не идет, и никто не пытается даже его приготовлять.

Опять крутят облака по предгорьям, облизывая нижний край нашего склона. В прорывы видна правильная гряда Алайского хребта. Солнце еще скрывается за гребнем пика Ленина, но облака уже освещены. Я вылезаю первым. Холодный ветер спешит насыпать на голую спину порцию снега.

Показались одиночные фигуры и из других палаток. С ужимками, потирая руки, надевают все наличное отепление, переминаются с ноги на ногу (быстрые, красивые движения здесь уже невозможны).

Команда к выходу. Опять растянулись цепочкой по склону. На каждый шаг не меньше двух вдохов, да в промежутках четыре. Заносишь ледоруб — тоже два вдоха. Смотришь на звено сбоку — люди как-то необычно, как манекены, переставляют ноги.

Большой привал. Подкрепляемся.

Сверху окидываешь взглядом волнующееся море облаков, блещущее перламутром. Лишь с юга громады Заалайского хребта прорывают это море и гордо поднимают головы в темную синеву неба. Анероид уже дотянул до 7000 метров (я опять не верю).

На крутом склоне разбиваем лагерь. Поднялись на 300 метров. Дальше идти невозможно: ребята вымотались окончательно. (Я все же надеялся, что сегодня удастся подняться на гребень.)

Началась рубка площадок для палаток. На этот раз условия совершенно неблагоприятные: полуметровый слой снега, а ниже лед. Пришлось вырубать и лед не меньше чем на полметра.

Саша совсем апатичен, стоит, как сфинкс. У Леденева отчаянная слабость. Еремина, Клименко, Искина едва втащил. Траверсируют до своих мест, как слепые, вот-вот свалятся со склона. Леденев даже рюкзак свой не донес, оставил где-то на склоне. Вид у многих удивительно несчастный Леденев скулит: «У меня обморожены ноги, что же теперь будет?» Я осматриваю. Ноги розовые, просто сильно замерзли. Растираю снегом, затем носком. Леденев охает: «Всю кожу сдерете!» Значит чувствует, это хорошо! Успокоил: «Решительно ничего серьезного нет…» Теперь пусть трет сам.

В палатку залезли без особого промедления, ибо крепкий мороз и сильный ветер подгоняют не на шутку. О готовке чая на воле не может быть и речи.

29 августа. Ветер крутит. Треплет стенки палатки, посыпает снегам. Уже давно никто не спит, а сигнала начальника все нет. Наконец, глухо раздается команда (приходится переспрашивать). От палатки к палатке передается: «Ставь мету!».

Когда вскипятили чай и я вылез из палатки, от начальника пришел приказ: выход к вершине и налегке, т. е. без рюкзаков. Сообщение обрадовало.

Альтиметр показывает 7000 метров. Ну, теперь-то уже очевидно, что врет. Даже Николай Васильевич не отрицает. Весь вопрос, лишь насколько?

Ветер не сдает и резкими порывами подгоняет сборы. Мое звено идет первым. Но ребята еще не готовы. Чтобы не задерживать других, выхожу один. Вслед идут Альгамбров, Колосков, а позже и остальные.

Ноги у ребят мерзнут зверски.

Медленно поднимается цепочка звеньев. Вот уже близок гребень! Шаг за шагом, еще и еще… Через каждые двадцать шагов остановка на одну минуту. Через полчаса на десять минут.

Устало подтягиваются остальные звенья, садятся и почти все разуваются, старательно трут ноги снегом и носками. Температура минус 15 градусов. (Ночью минус 35). Солнышко чуть пригревает; если бы не ветер, было бы тепло.

Я иду вверх зигзагами, очень медленно, делая в минуту не больше десяти шагов, однако и этот ход кажется товарищам слишком быстрым, коротенький скалистый участок бесконечным.

На камнях отдых. Приятно лежать и чувствовать неподвижность. Пригревает солнце, пробегает ветер. Над тобой почти горизонтальная плоскость воздушного пространства.

Невероятно медленно, разбитой походкой одна за другой поднимаются фигуры. Во взоре полнейшее безразличие, и кажется, единственное желание — дотянуться до камня и сесть. Самыми последними выходят Леденев и врач, измотанные вконец.

Мы в десяти минутах ходьбы от перевальной точки гребня. Вершина рядом, она отделена лишь волнистым гребнем. Время 2 часа. Ходу до вершины около четырех часов.

Мнения расходятся: одни считают возможным подняться (в это время всегда приходит воодушевление); другие считают, что времени не хватит и спускаться придется ночью, что чревато опасностями и неизбежными обморожениями.

Учитывая состояние участников восхождения и ясно представляя, что за спуск будет с вершины ночью, я склоняюсь к мнению последней группы.

Решено: идем на гребень для установления бюста В. И. Ленина в честь победы над Заалайским хребтом.

Странно, по ровному месту идут так, как будто ноги переломаны.

Открывается горизонт! Вот показалась первая южная вершина. Скорее, скорее!

Передо мною море хребтов, белых, сверкающих, убегающих ломаными линиями в бесконечную даль. Под нами спадает прямо на юг мощный ледник Большой Саукдаре (ниже он, очевидно, поворачивает налево). За ним встает мощная гряда. Дальше провал. Затем далеко на юго-западе безбрежное море хребтов (видимо, верховья ледника Федченко).

На юго-восток — громадный отрог Заалайского, венчающийся пиком Октябрьским. Справа драгоценной лазурью сверкает южный кусок озера Кара-куль. Картина волнующая!

На запад видимости нет: закрывает вершина Ленина, поднимающаяся выше всех. Из-за нее не видно и пика Коммунизма. А его мне очень хотелось увидеть. Любовались долго. Я делаю зарисовки. Подтянулись все. Выстроились по звеньям. Начальник устанавливает бюст В. И. Ленина.

Альтиметр показывает высоту 7550 метров (явное преувеличение). До вершины, по-моему, не меньше 250 метров.

Фотосъемка. Команда: «По звеньям, спуск!» Начался спуск. Сперва по звеньям, точно, а затем… Хотя друг друга и не обгоняли (уже не могли), но соскальзывали, судорожно цепляясь ледорубами (благо снег задерживал), падали каждую минуту. А ниже уже продвигались сидя, кто как мог.

К палаткам подтягивались еле-еле, в растрепанных чувствах. Я оглянулся и сразу же подумал: «А что же было бы, если бы пошли на вершину и спускались ночью?!»

Быстро расставляем палатки, варим чай и заваливаемся. Однако поспать хорошо не пришлось: разразилась буря. Куски наста грохочут по крыше, вот-вот порвут ее. Вся палатка ходит, как живая.

30 августа. Утро не принесло сколько-нибудь значительного облегчения.

Раздается команда: «Спуск вниз!» Вылезаем из палаток. Холод, ветер. Собраться не так легко. Все в снегу, все обмерзло.

Первое звено начинает спуск. Посмотрел на них — качаются, как пьяные.

Мое звено стойко сходит на нотах. Но впереди уже давно съезжают сидя. Вскоре спуск ознаменовали широкие желоба. Желоб то глубок, то, выбежав на жесткий наст, чуть заметен. Здесь смотри в оба: несет вовсю. Колосков не удержался и полетел, развивая скорость. «Держись на штычке», — кричу ему вслед. После жесткого фирна опять яма. Летишь в нее чуть не по воздуху и глубоко вонзаешься в снег.

Случайными группами рассыпались по всему склону. Впереди второе и первое звенья; видны крохотные фигурки.

Дальнейший спуск идет, как на салазках. Смотри только, чтобы не перевернуло. Скатились все удачно.

Налетели облака и скрыли все в густом тумане. О пути можно догадаться лишь по следам. Они ведут куда-то вправо. Но делать нечего, приходится идти. Впереди какая-то странная движущаяся гора. Шевелится, вздымается. Туман разошелся. Гора оказалась рюкзаком идущего впереди Лукина.

Снизу кричит Давид: «Левее!». Однако левее уже трудно — сбросы. Спускаюсь по следам. Обхожу влево. На ледовом склоне сидит Лукин и меланхолично рубит ступени. Дальше сидит Савушкин и инструктирует.

Сверху волнуются: куда идти? Но вот все на верном пути и опять покатили к лагерю «5700».

Я опередил своих. Подходят люди снизу: Ваня Юхган, Тукалевский, Заплеталов. Жмут руки, дают попить, угощают яблоками.

Спускаются по одному усталые восходители. Теплая встреча. На измученных лицах пробивается улыбка. Николая Васильевича идут встречать. Заплеталов в позе профессионального фотографа щелкает лейкой.

Анастасов обнаружил целую прорубь с водой. Сидим долго.

Ребята сообщили нам, что нашли по осыпи новый путь: старые следы наши стаяли совершенно и там теперь голый лед.

Даю команду: «По звеньям, стройся! Первое звено за мной!» Сначала, до отдыха на морене, шли обычным путем. Лишь внизу долго пришлось спускать всех по веревке. Я и Миша скатились последними справа, причем Мишук чуть не перевернулся.

Ребята измотались, им кажется, что иду я слишком быстро. Наконец — вьючные ишаки! Вздох облегчения и пустыми двигаемся к лагерю, однако с довольно частыми передышками.

1 сентября. Чудесное утро. Печемся на солнце. Мыться я еще не решаюсь, бриться тем более.

Сегодня у меня «День рисунка» (с 7000-метровой высоты, во все органы печати). Спрос невероятный!

Николай Васильевич чувствует себя неважно: невралгия и ноги обморожены. Пригласил к себе. Выяснилось, что наш высотомер превышал не меньше, чем на 550 метров, следовательно, все высоты нужно уменьшить на эту цифру.

Намечается план дальнейшего продвижения. Начальник предлагает выступить 3 сентября и за один день сделать переход до Бордобы (50 км). Я возражаю, считая, что в данном случае это будет очень утомительно для участников похода, и предлагаю выступить 2-го вечером.

В дальнейшем нам предстоит работа на Заалайском хребте с весьма возможными восхождениями на «Курумды» или «Зарю Востока». Основной лагерь намечен на Кара-куле. Но в общем все эти планы будут еще много раз меняться в связи с обстановкой. Основное же — времени в обрез и нужно очень спешить.

Дорисовываю последние «художественные корреспонденции».

К вечеру набежали облака, и мое желание порисовать пик Ленина отложено на завтра.

2 сентября. После завтрака ухожу рисовать. Пришлось пройти до конца старой морены: лишь отсюда пик открывается довольно хорошо. Начал сразу на двух листах, но получилось скверно. Второй рисунок — пик закрывается облаками — вышел лучше. На этом пришлось кончить.

К вечеру официальный приказ о перераспределении звеньев, о выходе завтра утром на Бордобу и Маркан-су и о выделении группы командиров для окончательной победы над пиком Ленина. В последнюю группу, помимо командиров Чернухи, Лукина, Анастасова, включены я, Виталий и Стах.

Вечером в лагере сабантуй.

3 сентября. Тучи густо покрыли склоны. Порошит снежок. Свисток на подъем. Сборы. Все раскидывается: палатки, рюкзаки, снаряжение. Затем медленно подбирается в кучки. Вьючатся ишаки. На старом пепелище остаются следы нашего пребывания: ломаные очки, галеты, банки всех видов. Разноцветные бумажки, подхваченные ветром, носятся, как стаи стрижей.

Прощальный обед.

Обмен крепкими рукопожатиями двух расходящихся групп. Тепло прощаемся. Николая Васильевича сажают на коня.

Команда: «Стройся!» И опять растянулась цепочка звеньев, только теперь уже на восток. Вслед пошел караван.

У костра остаемся вшестером.

Подъем на старую морену. Шагается легко и радостно. Нет команды, свистков, остановок. Легко и быстро, иногда переговариваясь, дошли по знакомому пути до палатки под склоном. Погода улучшилась. Проглядывает солнце. Лишь по гребням метут снежные смерчи.

Рассортировали и распределили груз. Залезли в палатки еще засветло и вскоре чудесно уснули.

4 сентября. Проснулись довольно рано. Небо чистое. Белая пелена несется по гребням и склонам. Вихри, поднимая мелкую осыпь, кидают ее дробью на крышу палатки.

На завтрак консервы и чай. Выход в 8.15. Первое звено наше: Чернуха, Виталий и я.

Траверсируем снежник к скалам. В верхней части обледенело. Вихри иногда чуть не срывают со склона. По скалам идем в две линии, чтобы не ушибить кого-нибудь камнем. Выходим на осыпь. Отдых. Дальше по старым следам. Сильно обледенело, но пройти можно.

В лагере «5200» (с поправкой) в 1 час дня. Сильно метет. К удивлению командиров, еще до захода солнца успеваем в лагерь «5600».

Всю ночь зверские порывы ветра. Опасаюсь, как бы не порвало палатку. Странное дело: палатка будто бы цела, а в головах полно снегу. Лишь утром обнаружили, что у обоих клапанов, куда вкладываются штычки ледорубов, огромные дыры.

5 сентября. Из второй палатки кричат, что у них половина палатки снега, все они мокрые и что пока не выгребут снег мету ставить невозможно.

Чернуха утилизирует снег в палатке и кипятит из него чай. Чай получился густой, наполовину с пухом.

Взошло солнце, и в палатке сразу сделалось значительно теплее. Потолок вскоре совсем просох. Делаем запрос второй палатке:

— Ну как у вас, готовы?

— Нет, мы еще суп варим.

— Суп? (вот черти!) Когда будете готовы?

— Через полчаса.

Занялся дневником. Палатка больно хлещет по голове. Рассчитываю, что к десяти выйдем. Однако расчеты не оправдались. Гороховый суп подвел, и вышли только в 12-м часу.

Ветер рвет здорово. Метет пеленой, однако не холодно. Виталий и я выходим вперед торить путь. Чернуха остается с остальными. Обветрило здорово — жесткий наст. Хорошо. Кое-где еще видны старые следы. Почти беспрерывные вихри бьют в лицо. Идем без остановок. Наконец, вышли и остальные ребята. Идут хорошо.

Выходим на более пологую часть. Снег местами рыхлый. Ищем лагерь. Вот он. Но как засыпан! Принялись за раскопки площадки начальников (все имущество сносилось туда). И действительно, ледоруб вскоре скользнул о жесткое. Оказалась банка. Затем пошло и пошло: и консервы, и печенье, и мета, и шляпы.

Наша площадка готова. Чернуха и Виталий починяют палатку. Погода чудесная. Солнце. Тихо. Облачка чуть видны над Алайским хребтом.

Сегодня ночуем здесь, чтобы просушиться, починиться и по возможности уничтожить найденные продукты.

Ночью тихо. Слышно, как шелестит снежок. Спал хорошо.

6 сентября. Утром никакой видимости: туман и снег.

Вышли в 11-м часу: вторая палатка опять задержала.

Виталий и я выходим немного вперед. Временами неприятно налетают снежные вихри. Снег сыпучий. Ноги часто скользят. Идем почти безостановочно.

Часа за два с половиной поднялись до лагеря у скал. Отдых примерно на час. Топлю воду в снежной нише. Меня осыпает снегом.

Стаху не терпится: идет впереди, но скоро убеждается, что торить не легко и с трудом добирается до первого отдыха на камне. Дальше без остановки торю я. Иду легко. Совершенно ритмично делаю шаги и вонзаю ледоруб.

 

Схема-маршрут восхождения на пик Ленина.

I — лагерь «5500», II — лагерь «6250», III — лагерь «6500», IV — лагерь «7000». Вершина — 7127 метров.

Рисунок Е. Абалакова

 

Анастасов, вначале предлагавший в этот день дойти до гребня, сдал. «Ну что там! зачем искать лагерь? Остановимся здесь». Все же прошли еще порядочно, а лагерь все не появляется. Наконец, остановились окончательно, а я без рюкзака пошел выше, в надежде найти место лагеря «6600». Поиски не увенчались успехом. Съезжаю обратно.

Упорная ледорубная работа. Опять врылись в лед. Палатка обледенела. Поставить нелегко. Все снаряжение тоже сырое и обледеневшее. Без промедления залезли в спальные метки.

Виталий дремлет. Я и Чернуха готовим гороховый суп и чай. — Виталий просыпается к каждому блюду.

Я чувствую себя чудесно. Голова совершенно не болит. Ночью снежная буря. Палатку так прижало снегом, что повернуться абсолютно невозможно.

7 сентября. Уже к утру с величайшим трудом мне удалось встать на четвереньки и стряхнуть часть снега с крыши. Сквозь стенки уже чувствуется, что на воле ясно.

Решили рано не выходить и по возможности подсушиться. Но подсушиться не удалось: здорово холодно и снежок метет. Собираемся, свертываем обледенелую палатку. Касьян Чернуха опять остается ждать вторую палатку.

Выходим вперед — я и Виталий. Временами легонько метет. Ноги иногда подмерзают. Обнаружен новый способ согревания — «маятниковый»: размахиваешь ногой и удивительно быстро и хорошо согреваешься. Чтобы не пересыхало в горле, отламываю маленькие кусочки шоколада и сосу.

Стах и Чернуха поднимаются значительно ниже нас. Анастасов и Лукин хорошо подтянулись, идут почти рядом, а главное ноги, говорят, совсем не мерзнут. Вдруг сзади крик Чернухи:

— Стах не может идти вверх. Отморожены ноги. Виталий, опускайся вниз!..

Вот это номер! Неужели срыв?

Минуты колебаний. Наконец, Виталий снимает рюкзак, берет мой ледоруб и спускается вниз.

Чернуха упорно трет Стаху ноли. Виталий присоединяется. Проходит довольно много времени. Стах лежит на снегу.

Команда снизу:

— Анастасов, вниз!

— Ну зачем же я пойду? Я же хорошо себя чувствую! И ноги даже не мерзнут.

Команда повторяется. Анастасов, скрепя сердце, начинает спускаться.

— До свидания, ребята!

— Не расстраивайся, мы дойдем с тобой до вершины. Им, наверное, нужна палатка, — ободряю я.

Виталий и Чернуха начинают двигаться вверх. Чернуха с рюкзаком. Отлегло. Значит, восхождение не сорвано. Поднялись до нас.

Виталий говорит:

— Стах не может идти ни вниз, ни вверх. Необходимо его спускать. Или мне, или тебе нужно спускаться вниз.

Тяжелое молчание.

— Евгений, ты был выше, на пике Коммунизма, пик Ленина уступи Виталию, — говорит Лукин.

— Считаю лучше — жребий, — предлагает Чернуха.

Опять тяжелое молчание.

— Я уже решил, что буду спускаться, — говорю я.

— Черт знает что! Мальчишка, идиот, в хорошую погоду не мог сохранить ног! Из-за него все срывается и почти у самой цели! — возмущается Чернуха.

Снизу опять крик:

— Скорее, скорее!

— С ним там истерика. Ты отбери у него револьвер, на всякий случай, — советует Чернуха.

— Что вам нужно из моих вещей? — спрашиваю я.

— Вроде ничего. Продукты пусть остаются у тебя. Нам хватит. На тебе кухню, веревку. Свяжись с ними. Ну, счастливо, Евгений! — Чернуха крепко сжимает мою руку.

А снизу опять крики:

— Скорее, скорее!

Я быстро соскальзываю вниз. Стах все еще лежит на снегу. Анастасов трет ему ногу. Принимаюсь и я. Нога мягкая, с немного странными пятнами. Ничего не чувствует, как чурбашка. Тру долго и что есть силы. Стах стонет.

— Теперь обувайся!..

Налетает вихрь и снегом мочит носки. Спешу надеть их на ногу.

— Анастасов, отряхни шекельтон!..

Анастасов, потрясенный неудачей, и, видимо, уже плохо соображая, отряхивает шекельтон так, что весь снег сыплется внутрь. Отбираю, отряхиваю сам и обуваю.

Связались. Командую:

— Вниз!

Спускаемся на ногах, часто подскальзывая. Миновали лагерь у скал. Отсюда едем. Я последним, сдерживаю. Стах кричит при разгонах. Ободряю и сдерживаю рывки.

Тяжелый траверс к лагерю (где остались шляпы). Ребята почти на каждом шагу скользят и катятся вниз: приходится рубить ступени.

Здесь опять оттирание ноги. Говорит, что в ступне уже чувствуется боль, но пальцы не чувствуют. Забираем шляпы и дальше. После траверса опять съезжаем вниз. Теперь первым торю я. Ребята, видимо, сильно тормозят, я оказываюсь все время подвешенным.