Биология как наука об общих закономерностях развития жизни в XVIII в., по существу, еще не сформировалась. Даже самый термин «биология», обнаруженный нами в «Философии ботаники» Линнея (гл. I, § 52), не соответствовал его современному содержанию. Лишь полвека спустя (1802) этому термину Линнея дали современное содержание Ла-марк и Тревнранус, по-видимому, независимо друг от друга (см. ком-мент. 64).
Органический мир представлялся большинству ученых разомкнутым, разделенным пропастью на царство животных и царство растений. Отдельные высказывания натуралистов о существовании между растениями и животными некоторого подобия общепринятых взглядов не меняли. В области естественных наук, в том числе биологических, господствовало метафизическое мировоззрение, центром которого явилось учение об «абсолют-нон неизменяемости природы» 1.
Природа в целом представлялась не имеющей своей истории во времени. Интересовались только пространственной протяженностью; различные формы группировались не одна за другой, а одна подле другой; естественная история считалась чем-то неизменным, вековечным, подобно эллиптическим орбитам планет.
|
|
Преодоление пропасти между животным и растительным миром и установление исторической связи и единства между ними стало возможно только в XIX в., после утверждения в науке закона превращения энергии, клеточного учения и эволюционного учения Дарвина.
И все же, несмотря на господство в XVIII в. метафизического мировоззрения, мимо фактов изменения органических видов не могли пройти ни
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 348.
346
Послесловие
ботаники, ни зоологи. Проблема превращения видов неотступно возникала перед философами и натуралистами в связи с вопросом о превращениях органических форм под воздействием факторов среды или под влиянием необычных скрещиваний. Возникала она и при обсуждении проблемы самозарождения, и при изучении различий между ископаемыми и современными видами растений и животных, и при попытках оценить существо систематической близости организмов, с чем особенно часто сталкивались ботаники и зоологи.
В качестве всеобщих стояли и проблемы единства и многообразия органических форм — «единство в многообразии» и «многообразие в единстве» по формулировке Лейбница.
Прогрессивный элемент, приводивший к мысли о последовательности, преемственности и связи органических форм, был даже в метафизическом и по существу креационистском представлении о статической «иерархии» форм и так называемой «лестнице существ» швейцарского натуралиста Шарля Бонне 2.
|
|
Таким образом многие ученые и мыслители XVIII в. сознательно [или интуитивно, с разной степенью последовательности, открыто или завуалированно делали неоднократные попытки подойти к антитеологическому решению вопроса об изменении органических форм и вынуждены были под давлением фактов отходить от библейской легенды о «сотворении» видов.
Однако в целом постулаты о неизменяемости видов, их изначальном сотворении и целесообразности оставались еще долго господствующими. Их придерживался и Карл^Линней, по крайней мере на этапе публикации «Философии ботаники». Развитие понималось лишь в пределах индивидуального развития особей — от их рождения до смерти (развитие по кругу).
Биологические науки формировались в XVIII в. разрозненно и значительно отставали в своем развитии от точных наук — математики, астрономии, механики.
Однако в них все больше стали обнаруживаться результаты великого переворота, связанного с крушением устоев феодализма и развитием новых, более прогрессивных для того времени производственных отношений. В биологии за предыдущие столетия накопился огромный, правда, хаотически представленный материал — ботанический, зоологический, анатомический, собственно физиологический. Не было сколько-нибудь систематического сопоставления между собой различных форм жизни.
Среди исследований того периода, видимо, почти не было отдельных трудов по изучению фактов географического распространения растений и животных в связи с условиями их местообитания.
Между тем запросы жизни, практика настоятельно требовали систематизации накопленных знаний, их упорядочения, отбора. Этому и посвящены были главные усилия ученых.
2 Позднее русский мыслитель и натуралист А. Н. Радищев (1749—1802) выявил более глубокое понимание «лестницы существ» и рассматривал ее как следствие преобразовательного, исторического процесса (см. [Амлинский, 1955. С. 34—36]).
Послесловие
347
Значительный сдвиг в повышении интересов к этим вопросам был достигнут в результате путешествий, нарастающих экономических связей, в том числе межконтинентальных, на основе развития торговли и мореплавания.
Знакомство с находками путешественников и с малоисследованными или вовсе неизвестными ранее в Европе растениями, животными и минералами обогатили ученых многочисленными новыми фактами и открытиями в области естествознания.
Большую начальную работу по изучению накопленного материала в области ботаники и зоологии выполнили выдающиеся систематики XVI, XVII вв. А. Чезальпино, К. Геснер, К. Клюзий, К. Баугин, И. Юнг, Р. Морисон, Дж. Рей, Ж. Турнефор и многие др.
Большого внимания в этом отношении заслуживает плодотворная деятельность путешественников-натуралистов России первой половины XVIII в. (Г. В. Стеллер, С. П. Крашенинников, И. Г. Гмелин и др.). Известного завершения систематика того времени достигла в трудах Линнея.
Линней со свойственной ему тщательностью и выдающимися качествами методиста и классификатора занялся изучением трудов своих предшественников. Библиотеки его учителей, которыми ему разрешали пользоваться, раскрыли перед ним большое число исследований в области описательных наук со времен античного мира и эпохи Возрождения до XVIII в. Возник огромный мир ранее неведомых ему фактов, сведений и знаний. Его взору представилось много захватывающих интересных проблем, гениальных догадок, которые его многочисленные предшественники пытались истолковать и представить в виде различных концепций
естествознания.
Аналитический ум Линнея выхватывал из этого обилия знаний, сведений и теоретических предположений все наиболее ценное и пригодное для создания некоторой обобщающей системы классификации природы, что и получило свое отражение в первых систематических построениях
|
|
ученого.
Благодаря гениальной интуиции систематика и тонкому знанию огромного эмпирического материала Линней создал систему классификации, которая позволила ему упорядочить накопленный материал и вооружить описательные науки наиболее совершенным для своего времени искусственным методом. Это позволило ученому упорядочить в первом приближении наши знания о многообразии природы.
В первой главе публикуемого труда — «Библиотека» — изложены научные пути становления ботаники, результаты исканий ученых и наблюдателей природы прошлых веков. Попутно раскрыта неповторимая в своей оригинальности классификация... самих ученых и любителей естествознания, доведенная до филигранной детализации.
При ознакомлении с большим списком ботанических трудов, перечисленных Линнеем, заметно, что основное внимание ученого сосредоточено на исследованиях в области описательной ботаники (§ 6).
Изучение предшественников Линней ведет строго хронологически. Перечень их трудов Линней начинает с известных ему ученых античного
348
Послесловие
мира, публиковавших труды в области ботаники (Теофраст, Плиний, Диоскорид).
Этот этап включает деятельность и других исследователей в области изучения сельскохозяйственных растений, далее упомянутых Линнеем (Катон, Варрон, Колумелла, Плиний). Пробел в четырнадцать веков между исследованиями названных ученых и ботаниками XV в., которыми продолжается список, имеет весомое основание. В эпоху средневековья не было таких известных и значительных ботаников, которые могли бы изменить представления античного мира о растениях и добавить существенно новое к накопленным фактам.
Только в XVI в., в период «травников» и собирателей, начался плодотворный этап некоторой систематизации знаний о растениях.
Этот новый этап после возрождения наук выразился в составлении «травников», т. е. перечней растений, имевших преимущественное значение лечебных трав. Эти «травники» связаны с именами Трагуса (Бока), Брунфельса, Фукса и др. (см. Указатель имен).
|
|
Существенное значение для развития ботаники имела организация первых ботанических садов (§ 15), с которыми нас знакомит «Философия ботаники».
Это явилось своеобразным переломом в направлении поисков растительных форм, так как до конца XV в. флористы Европы посвящали свои усилия разработке наследия Диоскорида и Плиния и мало интересовались тем, какова флора их страны, если она не была описана Диоскоридом и Плинием.
Особое внимание флористов, врачей и аптекарей привлекли своим своеобразием растительные формы, обитавшие на известковых склонах Южных Альп. В частности, поразили внимание ботаников растения, обнаруженные в зоне известковой горы вблизи озера Гарди. По мнению авторитетных ботаников XVIII в. (Шпренгель и др.), эти формы растений своей контрастностью в сравнении с растениями, описанными античными авторами, и положили начало перелому в направлении ботанических исследований.
Это были уже не случайные поиски, а попытки выявления и культивирования нужных растений. Здесь использован весь опыт, накопленный в растениеводстве с древнейших времен и помноженный на целеустремленное выращивание растений, полезных не только для целей медицины, но и для сельскохозяйственного растениеводства, в том числе в создании многообещающих кормовых ресурсов.
Опыт и методы исследований путем обмена знаниями между учеными и практиками стали замечательным фондом в развитии науки для последующих поколений, несмотря на противоречия и неточности.
Немаловажное значение имело создание и накопление гербариев, которые, по характеристике Линнея, стали эмпирической основой знаний.
Особенно велики были результаты изучения флоры, фауны и минеральных экспонатов новых стран и континентов. Несмотря на трудности контактов, боязнь «раскрыть тайны», отсутствие каких-либо систематических научных публикаций, поступательное развитие ботанической науки продолжалось.
Послесловие
349
Ее новые основы были заложены в энциклопедических трудах Геснера, работах Уоттона3 в области систематической зоологии, Везалия (вслед за Леонардо да Винчи) в анатомии, в исследованиях Чезальпино, Клю-зия, Каспара Баугина и других выдающихся ботаников.
Несмотря на многочисленные домыслы некоторых авторов, подчас недостаток достоверных методов, а также отсутствие познания микроскопического мира, успехи в добытых знаниях делали свое дело, способствовали созданию первых свай для последующего развития науки.
Особенно значительны были успехи в области расширения знания растительного и животного мира благодаря описательному методу, который, несмотря на его несовершенство в ту эпоху, способствовал плодотворному накоплению сведений на ранних подступах к созданию «Системы природы» Линнея.
Эти новые успехи не были прямым отрицанием античной науки в ее наиболее значимых и достоверных приобретениях, как и науки последующих столетий средневековья и раннего Возрождения. Вместе с тем. это не исключало значительных, подчас принципиальных уточнений, дополнений, а иногда коренного пересмотра и переоценки фактов.
Великие открытия, начиная с эпохи Возрождения (Леонардо да Винчи и особенно Везалий и др.), подхваченные прогрессивным естествознанием XVI—XVII вв. (Коперник, Галилей), оказали глубочайшее, преобразующее влияние и на биологические науки. Глубже стали знания в области анатомии и физиологии растений, связанные с применением микроскопа.
Следует отметить, что изобретение микроскопа (Галилей, Дреббель, Левенгук) и его широкое применение Левенгуком и другими, открыло новые пути для распознавания многообразия невидимых ранее форм растений и животных, а также тончайших структур их организации. Работы Мальпиги (1628—1694) и Грю (1628—1711) создали новый этап в органографии, анатомии и физиологии, а также отчасти и в гистологии.
Почти параллельно Сваммердам (1637—1680) дал классический анализ организации беспозвоночных животных. Это исследование было реформировано в конце XVIII в. трудами Мари Франсуа Биша (1777—1802). Еще раньше специальные труды по орнитологии и ихтиологии Р. Бе-лона (1518—1564) и особенно исследования В. Гарвея (1578—1657) по кровообращению и изучению, в частности, эмбрионального развития создали новый этап в познании животного мира.
Таково в самых кратких чертах состояние разных областей биологических наук, на которые опирались знания ученых первой половины XVIII в., в том числе Линнея.
Здесь, однако, необходимо подчеркнуть, что все эти выдающиеся открытия не были сцементированы теоретически и носили сугубо эмпирический характер. Но и эти идеологически «безгрешные» эмпирические ис-
3 Уоттон Эдвард (Wotton Е., 1492—1555) — лондонский врач, натуралист, автор большого зоологического труда «De differentiis animalium» (1552), состоящего из десяти книг. Классифицировал животный мир в систематическом порядке, приближаясь к аристотелевскому методу.
350
Послесловие
следования были пресечены клерикализмом, так как в них «усмотрели» дерзновенные посягательства, опасные для устоев теологии.
Благодаря расширению книгопечатания и полезных контактов между исследователями открылась возможность создания во Флоренции «Академии опыта» 4.
Реализуя самые значительные замыслы Френсиса Бэкона (1561 — 1626), высказанные в его «Новом органоне», а также результаты достижений в области механики (Галилей, Торичелли, Гильберт), геологии (Сте-нон и др.). астрономические открытия (Кеплер, Коперник, Галилей), «Академия опыта» ставила своей задачей уйти от всякого рода предвосхищений и приблизительных построений, основанных на спорных аналогиях и домыслах. Строгое тяготение к индуктивному методу при всей его неминуемой односторонности имело огромное положительное значение для подъема науки до высот точности, доступной уровню знания века.
Отдавая должное целеустремленности Линнея и его относительной одноплановости, которая быть может помогла ему углубиться в изучение кардинальных проблем описательных наук, нельзя однако пройти мимо того, что мир научных идей и открытий уже в XVII в., особенно во второй его половине, был богат новыми фактами и обогащениями в познании органического и неорганического миров, которые оставались в какой-то степени вне интересов ученого.
Его задача уже на первом этапе своего научного роста была по-своему значительной. Необходимо было изучить и оценить созданный фундамент знаний о растительном мире, с которого начали выдающиеся систематики XVI, XVII вв., в первую очередь Чезальпино, Каспар Баугин, Юнг, Мо-рисон и Джон Рей. Именно они противоречиво раскрыли черты многообразия и сходства, «родства» растений на основе их внешнего, а реже внутреннего строения, общности организации и воспроизведения.
Немаловажное значение в развитии деятельности натуралиста имела борьба идей и научных представлений в ботанике, способствовавшая медленному, но ощутимому изменению его взглядов под напором им же обнаруженных фактов.
Трудно разумеется предположить, что исследования предшественников Линнея — классиков в области анатомии и физиологии растений оказались вовсе вне его внимания.
Анализ «Философии ботаники» показывает, что Линней изучал труды энциклопедистов XVI в. (Геспера и др.), был знаком с трудами классиков анатомии и физиологии растений и животных (Мальпиги, Грю, Свам-мердам, Левенгук).
Однако, видимо, особенностью целеустремленного гения Линнея была потребность ограничить себя изучением внешних растительных форм, их тончайших различий. Факты позволяют утверждать, что к использованию знаний о внутренней организации растений, их микроскопическом строении Линней даже в более поздние годы прибегал лишь в самых крайних случаях. В его поразительной по интенсивности работе он не отвлекался
4 Первое естественнонаучное общество, основанное в 1560 г.
Послесловие
351
от главной цели, доступной его гениальной наблюдательности и невероятному трудолюбию: охватить в единой схеме все многообразие известного тогда растительного и отчасти животного мира.
Таково в самых элементарных общих чертах состояние разных областей биологических наук, на которые опирались знания Линнея и его современников.
Что же касается смены теоретических представлений, то уже в натурфилософской концепции «лестницы существ» при всей ее метафизичности неминуемо возникали идеи связности, направленного развития живых существ. Эти идеи большей частью толковались крайне односторонне и откровенно идеалистически, особенно в указанный период. Все тела природы располагались в виде восходящего ряда — «лестницы», начиная от простых тел и переходя к телам все более сложным. При этом представления о сложности, качественных различиях были чисто внешними, поверхностными и зачастую ошибочными.
Широкое распространение идеи последовательной статической градации получают в связи с учением Г. Лейбница (1646—1716), согласно которому все в природе совершается путем постепенного перехода; ничто не происходит скачкообразно. Природа, по Лейбницу, не нарушает закона непрерывности никогда и нигде. Все существа образуют одну общую цепь, в которой различные классы и другие подразделения органического мира, подобно звеньям цепи, связаны между собою до такой степени, что ни рассудку, ни воображению невозможно найти места, где бы одни из них начинались, а другие кончались. Исходя из тезиса Лейбница о том, что «закон непрерывности» является всеобщим и «в шествии природы нет ни скачков, ни провалов», Боннэ в нескольких работах подробно останавливается на идее «лестницы существ», на которой в виде одной непрерывающейся цепочки расположены все существующие тела природы.
Эту позицию Лейбница, примененную Боннэ к органическому миру, Линней формулирует в гл. II «Философии ботаники» как бесспорную аксиому.
Индуктивный метод анализа природы с его принципом классификации «по сходству или различию», метафизическое и креационистское представление о том, что «мы насчитываем столько видов, сколько различных форм было создано изначально» (§ 157), что видов столько, сколько различных форм встречается в настоящее время, создали противоречия между формально-логическими, метафизическими и, по сути дела, искусственными принципами классификации Линнея и результатами его исследований, ведущими в конечном счете к естественной системе.
Все эти противоречия еще не принимали характера большой остроты, как это было впоследствии — в XIX в., но они заставили Линнея сделать большую уступку, выразившуюся в признании того, что «местами благодаря скрещиванию, пожалуй, могли возникать новые виды»5.
Одной из причин, заставивших Линнея усомниться в абсолютной неизменяемости видов, явились найденные им пелорические цветки среди
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 349.
352
Послесловие
цветков льнянки (Linaria vulgaris). Он сделал предположение, что обнаруженный им цветок с правильным актиноморфным венчиком, т. е. пе-лория, произошел путем гибридизации от линарии с ее неправильными зигоморфными венчиками и что таким образом возник вид, явившийся результатом скрещивания старых видов. Поэтому он уделил большое внимание гибридизации и одним из первых получил путем искусственного скрещивания гибрид (Tragopogon pratensis porrifolium), использованный им для научных целей.
Эта обусловленная уровнем фактов половинчатость Линнея, выразившаяся в признании возможности возникновения новых видов в пределах рода в результате скрещивания, нашла свое отражение в ряде работ. Возможность образования с течением времени новых видов Линней весьма ясно сформулировал в работе «О существовании пола у растений», представленной на конкурс, объявленный Санкт-Петербургской Академией наук и опубликованной в 1760 г. в трудах Академии.
Данный тезис не был случайностью, а являлся выражением трудностей, к которым привели Линнея его прежние воззрения. Это подтверждается тем, что он повторил его в 1763 г., в «Genera Plantarum», а затем в 12-м издании «Системы природы», опубликованном в 1766 г., где вместо основного своего принципа о невозможности возникновения новых видов («nulla species nova») сделал даже специальную оговорку, что при известных условиях могут возникать и новые виды.
Под непосредственным влиянием Линнея в редактируемых им сборниках диссертаций молодых ученых «Amoenitates academicae» были напечатаны работы его учеников — Гроберга, Альстрема и других, в которых также шла речь о возможности возникновения новых видов растений в пределах рода. Гроберг тоже считал, что виды одного рода могут путем гибридизации давать начало новым видам. Эти высказывания учеников Линнея настолько отражают взгляды самого Линнея на последнем этапе его научной деятельности, что иногда приводятся как его собственные мнения.
Компромиссная форма решения вопроса, выражавшаяся в том, что высшие таксономические категории (класс, отряд, род)6 созданы в их нынешнем виде творцом, а низшие (вид и разновидность) могут иногда изменяться под влиянием среды и гибридизации, была впрочем, распространена даже среди тех ученых, к которым относится высказывание Энгельса, характеризующее ту эпоху: «Наука все еще глубоко увязает в теологии» 7.
Несмотря на сказанное о Линнее, необходимо, однако, подчеркнуть, что он все же прежде всего был великим исследователем природы, для которого «опыт является главой вещей». Учение о сотворении и неизменяемости видов принималось им как бесспорное, общепринятое учение, без какого-либо анализа, который был свойствен его учителю Бургаву.
6 «Семейство» как категория было оформлено А. Жюсье как дополнение к систематике Линнея и принято наукой для растительного мира. Латрель применил эту таксономическую категорию в зоологии.
7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 349. ....- -
Послесловие
353