Приемы целостного преобразования и компенсации и формально-логическая категория внеположенности

 

В курсе логики говорится, что «отношения внеположенности имеют место, когда объемы двух понятий полностью исклю­чают друг друга и при этом не исчерпывают области предметов, о которой ведется рассуждение. Объемы же понятий исключают друг друга в тех случаях, когда множества, соответ­ствующие понятиям, не имеют общих элементов»¹.

Отношения внеположенности иллюстрируются там же следующим образом: «Допустим мы рассуждаем о рыбах. Понятия «окунь» и «карп» в этом случае являются внеположенными, поскольку нет такой рыбы, которая бы была одно­временно окунем и карпом, и в то же время окуни и карпы не исчерпывают всех рыб».

Эта формально-логическая категория является основой двух приемов лексической трансформации — целостного пре­образования и компенсации. Как отмечает В. Г. Гак, «отно­шения внеположенности лежат в основе процесса смещения, т. е. использования для наименования дан­ного понятия названия смежного понятия в пределах одного родового понятия» (В. Г. Гак. Указ, соч., с. 83).

Так, например, в переводе на французский язык названия фильма «Летят журавли» произведена замена на основе от­ношений внеположенности. Поскольку французское слово grue (журавль) гораздо чаще употребляется в значении про­ститутка, советский фильм известен во французском про­кате под названием «Quarid' passent les cigognes», т. е. «Когда летят аисты». Неизбежная в этом случае замена журавлей аистами может рассматриваться как своего рода компенса­ция, вполне приемлемая в сюжетно-стилистических рамках фильма и продиктованная особенностями французской лек­сики.           Своего рода компенсацией можно считать и замену чисел в переводе следующей сцены из упомянутой выше пьесы Голсуорси: James. Give me the cheque-book... What’s this ninety? Walter. But look here, father, it's nine I drew a cheque for. (John Galsworthy. Justice. Act I)

Джеймс: Дай мне чековую книжку, „, Что это за восемьдесят фунтов?

Уолтер. Но послушай, отец, я выписал чек на восемь фунтов. (Дж. Голсуорси. Правосудие).

Служащий фирмы, чтобы спасти любимую женщину, подделал чек, добавив две буквы и тем самым переделав nine на ninety. Но русское девять нельзя переправить на девя­носто добавлением букв, без подчистки, которая в денежных документах не допускается, зато восемь легко переделать на восемьдесят. Поэтому в переводе подделавшему пришлось удовольствоваться более скромной суммой. В переводе на французский неизбежно еще большее урезывание этой суммы, так как только cinq можно переделать добавлением пяти букв на cinquante.

Прием целостного преобразования также является опре­деленной разновидностью смыслового развития,- но в отличие от антонимического перевода обладает большей автономностью и обнаруживает в значительно меньшей степени логическую связь между планами выражения ИЯ и ПЯ. Этот прием осу­ществляется в рамках либо перекрещивания, либо внеполо­женности. Прием целостного преобразования можно кратко определить как синтез значения без непосредственной связи с анализом. Преобразуется внутренняя форма любого отрез­ка речевой цепи — от отдельного слова, большей частью слож­ного, до синтагмы, а порой и целого предложения. Причем преобразуется не по элементам, а целостно, так, что видимая связь между внутренней формой единиц ИЯ и ПЯ уже не прослеживается. Это, конечно, не означает, что процесс це­лостной трансформации лишен логико-семантической основы, в противном случае замена внутренней формы в процессе перевода привела бы к нарушению адекватности. Этой ос­новой служит отнесенность исходной и преобразованной еди­ницы перевода к одному и тому же отрезку действительности. Если не всегда можно проследить до конца весь ход замеще­ния сем в процессе целостного преобразования, то эквивалент­ность плана содержания и адекватность планов выражения каждый раз должны свидетельствовать о закономерности применения этого приема трансформации.

Как это наблюдается и в отношении других приемов лек­сических трансформаций, традиция языковых контактов ис­пользовала ряд целостных преобразований частотных лек­сических единиц и закрепила их результаты как словарные соответствия — постоянные и вариантные. Особенно много таких соответствий среди словосочетаний живого разговор­ного языка. Например:

How do you do. Здравствуйте. Welcome! Добро пожаловать. Never mind. Ничего, не беспокойтесь, не обращайте внимания. Don't mention. Не стоит благодарности. Forget jt. He стоит говорить об этом. Here you are. Вот, пожалуйста. Here's to you. За ваше здоровье. Well done! Браво! Молодец. Have done! Хватит, довольно. That'll do. Достаточно, хватит, мо­жете идти, вы свободны. Now then! Ну-ка, скорей\ Well now! Ну, что же\ Shut up! Заткнись\ Help yourself. Кушайте, пожалуйста. Hear, hear! Правильно, правильно.

Все приведенные примеры показывают, что эти разговор­ные соответствия не имеют общих семантических компонентов, обладают различной внутренней формой и в то же время пере­дают одно и то же содержание средствами разных языков. Спе­цифика живой разговорной речи чаще всего требует целост­ного преобразования при переводе. Сравните французское Soyez- le bienvenu! и немецкое Willkommen!; английское Here's to you с французским A votre sante, совпадающим с русским за ваше здоровье, и итальянское cin cin!.

Перевод сочетания forget it! в вышеприведенном перечне сделан при помощи приема смыслового развития: русское соответствие, конечно, является заменой самого действия (забудьте об этом) его причиной (не стоит об этом говорить). Еще точнее эту замену следовало бы определить как прием антонимического перевода. Однако отсутствие общих компо­нентов между английским словосочетанием и его русским соот­ветствием дает право считать, что он произведен путем целост­ного преобразования.

Сказанное выше объясняет в достаточной степени, почему прием целостного преобразования служит универсальным средством перевода фразеологических единиц.

Целостное преобразование — распространенный прием лексической трансформации при переводе не только беллет­ристики, но и публицистического материала. Вот пример из лекций Р. Палма Датта по новейшей истории: Even the most perfunctory account of the plain facts would blow the myths sky-high. (R..Palme Duti: Prob­lems of Contemporary History)

Даже беглое рассмотрение фактов не оставит камня на камне от созданного историками мифа.

Идиоматическая замена английского образа вполне за­кономерна. В книге Дж. Аллена о периоде реконструкции после граж­данской войны в США встречается ряд образных выражений, требующих целостной замены традиционными же русскими образными выражениями.

The other tasks of the revolution in the South could be left to work themselves out. (J.'S. Allen. Reconstruc­tion. The Battle for Democracy (1865—1876) ‘Выполнение других задач революции на Юге можно было пустить на самотек’.

North Carolina, was thrown back into the lap of its former masters in 1870, when the President refused to send Federal troops to supress the К. К. К. (Там же). ‘Северная Каролина была отдана на откуп прежним хо­зяевам в 1870 году, когда президент отказался послать, туда федеральные войска для подавления мятежа кук­луксклановцев’.

Образная замена образных выражений посредством це­лостного преобразования, несомненно, важное условие дости­жения адекватности перевода. Однако бывают случаи, когда следует отдать предпочтение стилистически-нейтральному приему преобразования. Ведь каждый конкретный прием лек­сических трансформаций должен осуществляться в строгом соответствии с экспрессией, стилем и. идейно-художественным замыслом переводимого текста. В каждом случае необходимо учитывать и обстановку высказывания.

Существует определенная закономерность в том, что в. переводе одна замена влечет за собой другую. В следующем примере из автобиографической книги Сомерсета Моэма обе замены тесно связаны друг с другом в плане смыслового раз­вития,                                                                            I have exercised moderation because I was hard to please. When from time to time I have seen the persons with- whom the great lovers satisfied their, desires I have been more often astonished by the robustness 'of their appe­tites than envious of their successes, (W. Somerset Mau­gham. The Summing Up) ‘Я проявлял умеренность, потому что на меня трудно угодить. Бывало, при виде тех, с кем удовлетворяли свои желания великие любовники, я больше дивился их всеяд­ности, нежели завидовал их успехам’.

Если угождать — следствие нравиться то всеядность — следствие неумеренного аппетита. Замены обоих признаков процессами в логическом плане создаются перекрещиванием — частичным вхождением объемов понятий друг в друга.

Рис. 1. Формально логические категории и лексические трансформации.         

Прием переводческой компенсации. Сущность компенса­ции в процессе перевода с такой исчерпывающей полнотой раскрыта в книге А. В. Федорова, что я позволю себе привести его определение целиком. «В практике перевода встречается ряд случаев, когда не воспроизводится совсем или заменяет­ся формально далеким тот или иной элемент подлинника, пропускается то или иное слово, словосочетание и т. п., но невозможность передать отдельный элемент, отдельную особенность оригинала тоже не противоречит принципу переводимости, поскольку последний относится ко всему произ­ведению, как целому. Конечно, целое существует не как ка­кое-то абстрактное понятие, — оно состоит из конкретных элементов, которые, однако, существенны не каждый в от­дельности и не в механической своей совокупности, а в системе, образуемой их сочетанием и составляющей единство с содержанием произведения. Отсюда — возможность замен и компенсаций в системе целого, открывающей для этого разнообразные пути; таким образом, утрата отдельного элемента, не играющего организующей роли, может не ощущаться на фоне обширного целого, он как бы растворяется в этом целом или заменяется другими элементами, иногда и не заданными, оригиналом.

Отправным моментом для определения роли отдельного элемента в подлиннике, необходимости точной его передачи, а также возможности или закономерности его пропуска или замены является соотношение содержания и формы в их един­стве» (А. В. Федоров. Основы общей теории перевода. М., «Высшая школа», 1968. с. 146—147).                         

Таким образом, компенсацией (или компенсацией потерь) в переводе следует считать замену непередаваемого элемента подлинника элементом иного порядка в соответствии с общим идейно-художественным характером подлинника итам, где это представляется удобным по условиям русского языка. Компенсация может иметь семантический или стилис­тический характер. В первом случае восполняется пропущенный непередаваемый в переводе компонент для полноты смысла.

Семантическая компенсация часто при­меняется для восполнения пробелов, вызванных так называе­мой «безэквивалентной» лексикой. Это прежде всего обозна­чение реалий, характерных для страны ИЯ и чуждых дру­гому языку и иной действительности. Если эти Детали, не имеют принципиального значения, то не будет потери для читателя, если их опустить впереводе. Болгарские переводчики-лингвисты С. Влахов и С. Флорин, подвергнув детальному рассмотрению реалии в сопоставлении с терминами, убедитель­но показывают сугубо ситуационную и контекстуальную зависимость их передачи. Перечисляя реалии различных категорий — географические и этнографические, фольклорные и мифологические, бытовые, общественные и исторические, они останавливаются на способах передачи реалий и на кон­кретных примерах перевода их на болгарский, русский и английский языки. Особенно интересны примеры перевода романа Р. Тагора «Крушение», вышедшего в двух авторских вариантах на бенгальском и английском языках — на рус­ский язык. В русском переводе с бенгальского сохранены реалии подлинника: «Отлично, подожди до моих зимних каникул», тогда как в английском варианте: Just wait till the Christmas holidays; в русском «Это папе новогодний по­дарок», а в английском: I've brought a Christmas present for dad. По существу, замены зимних каникул рождественскими праздниками, а новогодних подарков — рождественскими са­мим автором продиктованы явным желанием приблизить ан­глийский текст к восприятию английского и американского читателя. Это своего рода местная компенсация в плане праг­матической установки перевода (См. С. Влахов и С. Флорин. Непереводимое в переводе. Реалии. «Мастерство перевода?. Сборник шестой. 1969. М., «Сов. писа­тель», 1970, с. 432).

Рассмотрим сначала случаи смысловой компенсации. Она может быть локальной (местной) и тотальной (общей). В пьесе Голсуорси «Побег» неоднократно упоминается реалия Burbery — непромокаемый плащ, выпускавшийся фирмой Бербери. В переводе эта реалия, очень характерная для Англии 20-х годов, всюду заменена «макинтошем». Исключительно удачная замена, так как и эта реалия — английская. Конечно, подобная замена была бы невозможна, если бы в подлиннике упоминалась и сама фирма.

Там же слово convict переводится заключенный, когда его употребляет автор, говоря об обитателях дартмурекой тюрьмы. Но когда осужденный на пять лет за непреднамерен­ное убийство полицейского отставной капитан Деннант бежит из тюрьмы, то перепуганные обыватели, преследующие его в надежде получить вознаграждение, называют его (в перево­де) «беглым каторжником». Эта общая компенсация вполне оправдана: лавочник, фермер, батраки и полицейские, за­пугивающие друг друга встречей с опасным, по их мнению, преступником, едва ли стали бы называть его «заключенным», хотя в подлиннике только a convict.

После двухдневных блужданий в тумане, по болотам, измученный и голодный Деннант проникает ночью в квар­тиру, забирается под кровать, засыпает, и когда утром его обнаруживает хозяйка дома и в испуге пытается закричать, он останавливает ее словами:                    Matt. Hush! It's quite O. К.

Мэтт; Тсс! Не бойтесь! (Дж. Голсуорси. Собр. соч., т. 15, Пер. О. П. Холмской)

Это также общая компенсация. Прямое соответствие все в порядке не соответствовало бы намерению беглеца успоко­ить женщину. Может быть американизм "О. К." в двадцатые годы воспринимался в Англии как признак интеллигентности", или даже того, что говорящий побывал вместе с американцами в окопах во Франции в недавние годы Первой мировой войны, что как раз и было с Деннантом. В переводах пьес Голсуорси можно найти много примеров компенсации, так как его персонажи часто говорят на различных социальных и местных диалектах. Это большей частью примеры стилисти­ческой и экспрессивной компенсации — замены одного выразительного средства другим, компенсации локальной и тотальной. В пьесе «Спектакль» кухарка и рабочий Одихем говорят на лондонском просторечии «кокни», и в переводе часто при­меняется русское просторечие, причем далеко не всегда там, где просторечие в подлиннике, а там, где это удобно по условиям русского языка.        

Cook. That girl ought to be follered. She might throw herself in the river.

Кухарка: За этой девчонкой последить бы надо. Не­ровен час с моста в реку бросится. (Дж. Голсуорси, Собр. соч., т. 15. Пер. М. П. Богословской).

Здесь просторечное «неровен час» компенсирует англий­ское просторечное follered, которое стоит в соседнем предло­жении.                                

Одихем опускает h, заглатывает часть слов, его речь грам­матически (например, он употребляет и два, и три отрицания в предложении) и фонетически неправильна, и поскольку он весьма словоохотлив, в переводе приходится прибегать к общей компенсации.

Odiham... and if you tell this feller the reason of your 'usband's 'avin' done what he did," m'am— and stop ‘em gluin' their noses to the shop winder,

Одихем... Так вот, мэм, если бы вы сказали этому газетному прихвостню, почему ваш супруг учинил это над собой, они бы перестали совать нос, куда не след.

Местная компенсация может иметь особое назначение служить цели, достигаемой в русском языке иными средст­вами, чем в английском или французском. Например, при передаче аллитерации или контаминированной речи (См. Я. Рецкер. Следует ли передавать аллитерацию в публи­цистическом Переводе? «Тетради переводчика», № 3, М., 1966, с. 73; Я. Рецкер. Передача контаминированной речи в переводе и роль традиции. «Тетради переводчика», № 5, М.,,1968, с. 92). В таких случаях цель оправдывает средства, так как содержание информации может иметь меньшее значение, чем производимый данным высказыванием эффект. Когда автор намеренно приводит абсурдный набор слов, чтобы подчеркнуть пародийность текста, в переводе может вообще не оказаться словарных со­ответствий подлиннику, И тогда можно говорить о сплошной компенсации.

В статье «Слово о ежегодниках» Теккерей пародирует лите­ратурную продукцию дам из общества, заполнившую англий­ский книжный рынок низкопробным чтивом в 40-х годах прошлого столетия (Статья входит во второй том собрания сочинений Теккерея изд-ва «Художественная литература»).

Miss Landon, Miss Mitford, or my Lady Blesslngton, writes a song upon the opposite page, about water-lily, chilly, silly, shivering beside a streamlet, plighted, blight­ed, love-benighted, falsehood sharper than a gimlet, lost affection, recollection, cut connexion, tears in torrents, true-love token, spoken, broken, sighing, dying, girl of Florence; and so on. The poetry is quite worthy of the pic­ture, and a little sham sentiment is employed to illustrate a little sham art. (W. M. Thackeray. A Word on the Annu­als.)

На соседней странице стихотворение, написанное мисс Лэндон, мисс Митфорд или миледи Блессингтон о печальной участи дикой розы (слезы, грезы), что скло­нилась (надломилась, забылась) над ручьем, где прежде (в сладостной надежде) ты склонялась (упивалась, ло­бызалась) с ним вдвоем; о, измена (тлена, плена), ты пронзала (злее жала, острее кинжала) и несчастна (безу­частна), сиротина, манит (тянет) хладная пучина (о, судьбина, о, кручина, Ля Бьондина). Какова живопись, такова и поэзия: жеманный рисунок сопровождается жеманным стихотворением (Перевод Е. Коротковой).

Сопоставим лексику перевода с лексикой подлинника. Вместо водяной лилии в переводе дикая роза и вместо озябшей, глупой (наивной?), трепещущей у ручья в переводе избитые и заношенные до дыр рифмующиеся с розой слезы и грезы. Единственное, что осталось от слов оригинала, это ручей. Далее в подлиннике явно пародийное нагнетание рифмован­ных виршей plighted, blighted, love-benighted. Но в переводе набор нелепостей все же приведен в некую систему. Слащаво сентиментальная картина, подсказанная авторскими lost affection, recollection передана более отчетливо, чём в подлин­нике, словами: где прежде, в сладостной надежде, ты скло­нялась, упивалась, лобызалась с ним вдвоем. Можно сказать словами Полония: "Though this be madness, yet there is method in't" (Shakespeare. Hamlet, Prince of Denmark. Act II).

Очень важно, что упоминание о хорошо известном в чита­тельских кругах при Теккерее опусе леди Блессингтон «Де­вушка из Флоренции» заменено в переводе названием другого стихотворения этой необычайно плодовитой великосветской поэтессы и писательницы «Ля Бьондина». Пусть нашему читателю ни тот ни другой опус не известны, но бесперевод­ная передача итальянского заглавия завершает впечатление сентиментальной жеманности, доведенной до апогея. Перевод этого отрывка в целом может служить образцом применения приема сплошной компенсации.

Классический образец почти сплошной компенсации стили­зованной под раешник речи можно видеть в прекрасном пере­воде романа Ромен Роллана «Кола Брюньон», выполненном М. Лозинским.                                                    

Однако в некоторых случаях компенсация неподдающихся переводу элементов подлинника неприменима. Нельзя опус­тить или заменить каламбур или игру слов, если они играют важную роль в ходе повествования. В рассказе Мопассана «Взбесилась» молодую женщину, перед отъездом в свадебное путешествие, слегка укусила в нос ее комнатная собачка. Спустя несколько дней, на курорте, мнительная особа, вооб­разив, что у нее начинается бешенство, в панике бросилась к врачу.

Осмотрев ее, он рассмеялся и ответил: «В вашем поло­жении я вижу только один выход, сударыня, — вам нужен новый нос». Но читателю, не знакомому с французским подлинником, не будет смешно, даже после прочтения сле­дующей за этим фразы:

А так как я не понимала, он добавил: «Впрочем, это дело вашего супруга». (Ги де Мопассан, т. 7 Полное собр. соч. Библиотека «Огонек». М., 1958). К словам новый нос дано подстрочное примечание: «В под­линнике непереводимая игра 'слов: nouveau nez (новый нос) звучит как nouveau né (новорожденный)». Как ни противятся издательские редакторы включению подстрочных примечаний в переводы художественной прозы, но не будь этого примечания, разговор с врачом пришлось бы просто опустить. Иного вы­хода у переводчика в подобных случаях нет.