Постмодернистская философия возникла в конце 1970-х годов в европейских странах, прежде всего во Франции, как антитеза культуре, базирующейся на ценностях и идеалах Просвещения, и выдвинула в качестве ядра культуры понятие "языковой игры". В предисловии к сборнику статей "Приближаясь к проблеме постмодернизма" его составители Д.Фоккема и Х.Бертенс пишут: "К большому замешательству историков литературы, термин "постмодернизм" стал ходячим выражением даже раньше, чем возникла потребность в установлении его смысла. Возможно, это верно как относительно США, так и Европы". В результате дискуссий, развернувшихся между западными теоретиками Г.Хоффманом, А.Хорнунгом, Р.Куновым, С.Сулейман, Х.Летен и рядом других, постмодернизм стал осмысляться как выражение "духа времени" во всех сферах человеческой деятельности: искусстве, социологии, философии, науке, экономике, политике и прочих. Иными словами, постмодерном пытаются объяснить весь современный мир. Как отмечает В.Вельш, "постмодерн здесь понимается как состояние радикальной плюральности, а постмодернизм - как его концепция".
|
|
Господствующим признаком культуры эры постмодерна объявляется эклектизм как нулевая степень общей культуры. Важную, если не ведущую роль здесь играют средства массовой информации: они, по мнению Ж.-Ф.Лиотара, пропагандируя гедонистическое отношение к жизни, закрепляют состояние бездумного потребительского отношения к искусству. Размышляя над этим, голландский критик Т.Д'ан приходит к выводу, что смысл при восприятии постмодернистского текста "уже более не является вопросом общепризнанной реальности, а скорее эпистемологической и онтологической проблемой изолированного индивида в произвольном и фрагментированном виде". Особую роль в формировании языка постмодерна, по признанию всех теоретиков, опять же играют масс-медиа, мистифицирующие массовое сознание, манипулирующие им, порождая в изобилии мифы и иллюзии - все то, что определяется как "ложное сознание". По мнению Т.Д'ана, произведения постмодернизма разоблачают процесс мистификации, происходящей при воздействии СМИ на общественное сознание, и тем самым доказывают проблематичность той картины действительности, которую внушает массовой публике массовая культура. Модернистский коллаж, придавая в новом контексте иной смысл тиражированным массовой культурой высказываниям, парадоксальным образом их дебанализирует, передавая при этом читателю ощущение симультанности. Одна и та же вещь предстает здесь одновременно с разных точек зрения.
Ирония и интертекстуальность, влекущая за собой "смерть автора", рождают специфическое свойство постмодернистского текста, получившее название пастиш - фантазийная пародия, составленная по принципу поппури. В западной журналистике это качество нашло отражение в требованиях соблюдать комбинированность в информации как сочетание одновременной серьезности и развлекательности. По определению Р.Барта, "каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т.д. - все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык. Как необходимое предварительное условие для любого текста, интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источников и влияний; она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических цитаций, даваемых без кавычек". Таким образом, мир, пропущенный через призмы интертекстуальности, предстает как огромный текст, в котором все когда-то уже было сказано, а новое возможно только по принципу калейдоскопа: смешение определенных элементов дает новые комбинации.
|
|
Типизированное отображение общества, в существовании которого нет твердой уверенности, возвращается к своему источнику - в документалистику, публицистику, хронику, эпистолярные и прочие жанры, свойственные масс-медиа. Нехудожественная литература в эру постмодерна вернула себе обратно всю социологию, психологию и философию, а воздействие электронных средств массовой информации, по мнению английской исследовательницы К.Брук-Роуз, предпочитающих плоские характеры комиксов, видеоклипов или компьютерных игр, вытеснило многогранный психологизм художественных образов. В итоге, сформированные под воздействием масс-медиа стереотипы массового сознания повлекли изменения общей социокультурной ситуации, реакцией на которые и объясняется эпатажный и гротесковый характер постмодерна.
В концептуальном плане постмодернизму присуще отрицание Просвещенческого проекта как такового. Постмодернизм решительно противопоставляет традиционным ценностям и нормам новые ценности. Среди ценностей модерна, с которыми постмодернисты намереваются покончить, они особо выделяют культ разума, свободы и науки. Решающая черта постмодернистской философии - разрыв с любой идеологией Нового времени, с духовно-историческими основаниями его культуры, которые отождествляются с идеями прогресса, свободы и науки. Постмодернизм настаивает на "смерти субъекта", на принципиальной невозможности познания скрытой реальности. В ряду важных характеристик этого явления исследователи выделяют неточность, размытость, тенденцию к двусмысленностям, фрагментацию, стремление к деканонизации, отказ от соотнесения текста с реальностью.
Несмотря на частое подчеркивание важной роли массовой коммуникации, в большинстве работ, написанных в русле постмодернистских построений, сами средства массовой коммуникации не получили достаточно полного рассмотрения, - как правило, речь идет лишь о телевидении как квинтэссенции постсовременной культуры. Одним из немногих исследователей, рассматривавших растущие в эру постмодерна возможности массовой коммуникации, стал французский теоретик постмодерна Жан-Луи Бодрийяр. По его мнению, формирование нового состояния культуры вплотную связано с расширением приемов монтажа образов и с феноменом пространственно-временного сжатия. Информации становится все больше и больше, что значительно осложняет возможности ее понимания, что порождает ситуацию одновременного существования множества кодов, которые не объединены единым метакодом. Особенно ярко это проявляется в сфере коммерческой телевизионной культуры. Насыщение повседневности бесконечной серией симуляций приводит к формированию своеобразной гиперреальности. Это своего рода нестабильная, эстетизированная галлюцинация реальности, спектакль образов, потерявших изначальный смысл. Ж.Бодрийяр громогласно заявил о разрушительной энергии массовой культуры, прежде всего телевидения: "современная культура - телевизионная культура - это бесконечные фальсификации, в которых действительность просто исчезает". Такое понимание современного журнализма нашло отражение в формуле западных теоретиков масс-медиа: новости - это то, что появляется в печати, и то, что не печатается, не является новостями.
|
|
Эволюция по Ж.Бодрийяру проходила четыре этапа: на первом - образ, как зеркало, отражал окружающую реальность; на втором - извращал ее; на третьем - маскировал отсутствие реальности; на четвертом - образ становится симулякром, копией без оригинала, которая существует сама по себе, без всякого отношения к реальности.
Сегодня мир таков, что реальным становится лишь то, что может быть симулировано. Люди узнают эту реальность прежде всего посредством контакта с электронными средствами массовой информации: объекты становятся реальными только в том случае, если они будут показаны по телевидению. Реальность трансформируется массовыми коммуникациями и становится специфическим средством, декорацией той или иной идеи, призванной оказать влияние на людей. Частным проявлением трансформации стало то, что политика, например, становится сферой шоу-бизнеса, а избирательные кампании являются принципиально телевизионными событиями. Еще в 1967 году Ги Дебор различал две формы "шоу-власти": концентрированную и диффузную. "Обе они, - подчеркивал исследователь, - витают над реальным обществом и как его цель, и как его ложь. Первая форма, благоприятствуя идеологии, концентрирующейся вокруг диктаторской личности, выполняет задачи тоталитарной контрреволюции, как фашистского, так и сталинского типа. Вторая, побуждая лица наемного труда пользоваться своей свободой выбора для потребления широкого массива предлагаемых услуг, представляет собой американизацию мира, процесс, который в некоторых отношениях пугал, но также и успешно соблазнял те страны, где было возможным поддерживать традиционные формы буржуазной демократии".
|
|
За один час, проведенный перед телевизором, современный зритель может познать, "пережить" такое количество образов, какое человек доиндустриального общества не смог бы познать в течение всей жизни, но при этом у него нет никаких отличий между образом и другими формами опыта, - он "переживает" не фрагмент реальности, а его имидж, симукляр. Кроме того, телевизионным материалам присущи межтекстовые ссылки и самореференция - отсылка не к реальности, а к самим себе, от одного материала к другому. "Технологические достижения недавнего прошлого исчерпали свое значение устарелой концепции, и теперь они не более, чем простые электронные импульсы, отлученные от любого смысла", - подчеркивает Джим Коллинз.
Межтекстовые ссылки - это символическое гиперсознание всей постсовременной популярной культуры, которое, в свою очередь, возводит в степень различные виды саморефлексивности, прежде всего ассоциирующиеся с модернистскими текстами. На современном телевидении, радио, в печати доминирует гиперсознание переартикуляции культуры средствами массовой информации. Саморефлексивность популярных текстов поздних 80-х и ранних 90-х годов XX века вращается не вокруг проблем самовыражения как мучительного творческого опыта художника, как это было свойственно модернизму, а сосредотачивается на априорных и конкурирующих программах, на способах, которыми программы телевидения распространяются, и на природе телевизионной популярности. Самореференция пронизывает внутренними и внешними связями все формы средств массовой информации. Так, скажем, одна программа телевидения может быть посвящена производству другой, сюжеты одних телефильмов основываются на процессе создания других. Подобная взаимозависимость прослеживается и во взаимопроникновении различных форм средств массовой информации, печатных и визуальных историй. Это может быть расценено и как попытка вовлечь аудиторию в коммуникативный процесс.
Основой такого желания стал, прежде всего, технический прогресс в области масс-медиа: развитие аудиовизуальных средств массовой коммуникации во всех сферах - от создания мощной издательской индустрии до бурно растущего феномена видео, как гибрида кино и телевидения, - активно влияет на формирование массового сознания. Возможности коллажирования и эклектизма многократно возрастают при этом, а мир все более приобретает ощущение театральной призрачности.
Как пишет Кармен Видаль, "экономика и политика стали просто спектаклем. В 80-х годах нам напомнили об этом безумной атмосферой фильмов вроде "Уолл-стрит" или игрой око за око (или, скорее, танк за танк), типичной для холодной войны, сменившейся в начале 90-х священной войной в Персидском заливе. Столь сурово осуждаемая Берлинская стена, принесшая столько смертей, также оказалась одной видимостью, когда как по волшебству она внезапно рухнула и ее обломки превратились в предмет торговли! 80-е годы стали свидетелями краха тоталитарного режима в Восточной Европе и триумфа того, что Тоффлер назвал "третьей волной". Не только Америка, но и весь мир в конце концов превратился в один огромный Диснейленд". Это ощущение театральной призрачности, неаутентичности жизни, особенно проявившееся в 1980-х годах, он связывает с обществом необарочного мироощущения, которое склонно к дробному, фрагментированному восприятию, пантеизму, многополярности и противостоянию научному и идеологическому тоталитаризму.
В современном обществе, как утверждает Йоханнес Биррингер, "тело и его воспроизведение неотделимы от многообразной экономики города: от циркуляции и обмена денег и желания, моды и технологии, власти и информации, от культурных фантазий, стимулированных средствами масс-медиа, которые колеблются между отвращением, страхом и зачарованностью судьбой тела". Среди постмодернистских свойств современного зарубежного журнализма чаще всего выделяют его симультанность, клиповость, смешение стилевых элементов, виртуальность, мультимедийность, архетипизм, фрагментарность, массовизацию, релятивизм, разноскоростность информационного времени, совместимость информационного пространства и ряд других признаков, разрушающих "реальность". В самом общем плане, по мнению исследователей "общества спектакля", "для постмодернистских произведений характерна метасемантика, достигаемая с помощью различных коннотативных средств. Все эти средства можно обозначить всего лишь одним словом - игра".
Важнейшей особенностью эпохи постмодернизма является возможность свободной самореализации личности, расширение спектра возможностей. Постмодернистская смена интеллектуальной установки выразилась в том, что центробежное рассредотачивание, разнонаправленность приняты в качестве осознанной установки. Ж.Бодрийяр полагает, что бессмысленно бороться против того глобального отчуждения, в котором оказался человек нашего времени; надо принять его, как и принять факт своей неизбежной инаковости по отношению к самому себе, - надо стать другим, чтобы избежать вечного самоповтора. В своем профессиональном поведении журналист-постмодернист оказывается ближе к энциклопедически образованному человеку, нежели к специалисту узкого профиля. То, что оказывается продуктом его деятельности, являет собой лоскутный, энциклопедичный по охвату коллаж интерпретаций объекта и версификаций этих интерпретаций, которые в определенном смысле также оказываются соответствующей конвенциальной игрой.
"Я могу выбирать цитаты отовсюду без того, чтобы смущаться какой-либо иерархии или связи. Этим моя позиция превращается в калейдоскопическую констеляцию, я мыслю себя как коллаж - и в этом есть даже гордость, потому что в неожиданном своем столкновении цитаты обессиливаются взаимно, превосходящая меня чуждая культура становится гвалтом, над которым я могу возвыситься", - полагает Ивайло Дичев. Постмодернизм как социальный феномен ведет к трансформации журналистики. Процесс этот пока еще в стадии развития. К сожалению, сегодняшняя Россия находится в стороне от широкой дискуссии, развернувшейся во всем мире вокруг постмодернизма и его проявлений в функционировании средств массовой информации. Однако ускоряющиеся процессы глобализации не оставляют нам надежд миновать этот этап развития мировой журналистики.