Экзистенциализм

Начало неклассической философии. Шопенгауэр и Ницше.

Немецкая философия конца восемнадцатого – первой половины девятнадцатого века не случайно получила в истории название классической. При всех разнообразиях философских воззрений этого периода, можно выделить некую основополагающую черту, характерную для всех них. И в субъективном идеализме Канта, и в объективном идеализме Гегеля, и в учениях других, не вошедших в наш обзор философов (Шеллинг, Фихте, Фейербах), содержится убеждение в умопостигаемости окружающего мира. Природа и общество устроены по разумным законам, и разум человека, пусть даже с определенными оговорками, как это было у Канта, способен эти законы постичь. В принципе, даже в марксизме проявляется это убеждение, что позволило некоторым исследователям также отнести его к немецкой классике. Однако в Х1Х в. среди философов появляются и другие настроения. Первым их выразителем был Артур Шопенгауэр.

Шопенгауэр (1788 – 1860) называл свою философию философией пессимизма, и надо сказать, что для подобного мироощущения у него были достаточно веские основания. Исторические реалии Западной Европы того времени были весьма мрачными. Шли постоянные войны, революции потрясали мировые устои. Увидеть во всем этом разумное начало, полагал Шопенгауэр, могли лишь неисправимые оптимисты. По сути, основой его философии стал простой вопрос – где он, мировой разум, о котором говорит Гегель? Где разумная действительность и действительная разумность? Как можно найти гармоническую основу в мире, из которого изгнана всякая гармония? Настроения философа в чем-то были сходными с настроением эллинизма – периода упадка античной Греции, когда оставались лишь воспоминания о «золотом веке». Подобного рода воспоминания сохраняет и Шопенгауэр, когда говорит, что на его философские взгляды самое большое влияние оказали Платон, Кант и Упанишады. Идеи Канта и восточной философии на самом деле значительно проявляются в его творчестве, Платон же присутствует в нем, скорее, как образец свободного мыслителя в свободной стране, утраченный идеал.

Итак, по мнению Шопенгауэра, разумное начало в мире отсутствует. Что же может его заменить? На этот вопрос находится совершенно однозначный ответ – воля.

Здесь следует сказать, что категория воли понимается Шопенгауэром не совсем традиционно. Это не напряжение душевных сил к какому-то результату, а концентрированная страсть, желание, захватившее человека. Основные взгляды философа были изложены в работе «Мир как воля и представление». Он принимает кантовскую идею о множественности феноменальных миров, но причиной их возникновения считает не воздействие мира «вещей-в-себе», а наличие человеческого устремления. Точнее сказать, «вещь-в-себе» и есть воля, понятая как слепая страсть, вызывающая определенное представление. Тело – всего лишь видимость, за которой скрывается реальность воли.

Единственной сферой человеческой деятельности, в которой еще может быть достигнута гармония, по Шопенгауэру, является искусство, наивысшее выражение которого есть музыка. Лишь отдельные люди могут подняться над собственными страстями, обуздать их и стать в результате «безвольными субъектами». Именно укрощение воли делает человека гением.

Философия Шопенгауэра не получила быстрого признания, как говорил сам философ, лишь закат его жизни стал рассветом его славы. Однако подобный подход заложил основы иного взгляда на мир, общество и человека, который сделался чрезвычайно популярным во второй половине Х1Х в.

Одним из наиболее известных последователей Шопенгауэра стал Фридрих Ницше (1844 – 1900).

Философия Ницше является последовательным развитием учения Шопенгауэра как по содержанию, так и по форме. Наметившийся у последнего отказ от строгого академического стиля изложения превращается у Ницше в замену философских трактатов на свободный стиль притчи. Именно так написаны основные произведения философа – «Так сказал Заратустра», «Антихристианин», «По ту сторону добра и зла» и др.. Приняв волю за основную категорию своей философии, Ницше говорит, что не всякая воля является основополагающей, а только воля к жизни, она же – воля к власти.

Философия Ницше – это прежде всего этика, но этика весьма и весьма своеобразная. Традиционная мораль для него непереносима, он обвиняет современное человечество даже не в искажениях смысла слов «добро» и «зло», а в том, что эти категории являются пустыми, надуманными и не соответствующими природе человека. Во всем этом Ницше видит упадническое влияние христианства.

Декаданс – важнейшая негативная черта современности, и повинно в нем именно христианство, которое заглушило естественные порывы человека. Христианская мораль, по мнению философа, - мораль слабых, утративших волю к жизни рабов, не в силах подняться над своим рабством и находящих в нем какое-то патологическое наслаждение, сродни мазохистскому. В ранней работе «Антихристианин» Ницше противопоставляет христианскому обществу гипербореев, мифологический народ, состоящий из суровых, мужественных и свободных людей. Но «ни по воде, ни по суше не найдешь ты пути к гипербореям». Путь к свободе – путь развития духа. Легенда о гипербореях легла в основу главной идеи Ницше – идеи о том, что человечество, если оно хочет выжить и развиваться, должно перейти на иной уровень, человек должен стать сверхчеловеком.

В этом месте необходимо остановиться и сказать о частом отождествлении сверхчеловека Ницше и гитлеровском «унтерменше». В различных источниках можно встретить утверждения о том, что Ницше был едва ли не идеологом нацизма. Этому способствовало и то, что Гитлер называл Ницше своим любимым философом. Разумеется, некоторые сходные черты можно отыскать, но такой взгляд представляется все же слишком упрощенным и схематичным.

На самом деле, Ницше считает современное ему человечество (по крайней мере, западный мир) «переходным звеном»: «Человек – это всего лишь мост от животного к сверхчеловеку; мост, переброшенный над пропастью». Сверхчеловек, по его мнению, будет находится «по ту сторону добра и зла», т.е. к нему эти понятия не могут быть отнесены. Но сверхчеловек Ницше потому и «сверх», что он сам устанавливает для себя законы и нормы морали, и эти нормы будут едва ли не более суровыми и более «моральными», нежели господствующие сейчас. В отличие от современного человека, сверхчеловек будет следовать им совершенно свободно, он будет лишен двух главных пороков – лицемерия и страха, ибо христианство с его понятием греха, вошедшем в жизнь каждого человека, вызывает либо внешнюю благочестивость, за которым не скрывается никакой моральной основы, либо рабский закрепощающий страх. Сверхчеловек не будет нуждаться моральном руководстве, поскольку в самой его натуре заложена возможность свободного выбора, и этот выбор делается не между добром и злом, а всегда для утверждения некоего «сверхдобра». Сверхчеловек Ницше может позволить себе все, но никогда не позволит ничего, что шло бы вразрез с его этическими принципами, в первую очередь – нарушало бы проявление воли к жизни. В нацистской же интерпретации сверхчеловеком становиться тот, кто может позволить себе все. Учение Ницше в полном смысле слова ставиться с ног на голову, оно полностью переворачивается, абсолютно искажая при этом первоначальный смысл. Не «сверхчеловеку будет дозволено все», а «кому все дозволено, тот и есть сверхчеловек».

По сути, Ницше ратует за строжайшую моральную самодисциплину, основанную на силе воли. Лишь она одна должна быть ограничителем человека. Интересно, что Ницше говорит о страдании как факторе, способствующем переходу к сверхчеловечеству: «Я оцениваю силу воли по количеству сопротивления, которое она может оказать, по количеству боли и пыток, которые она может вынести». Через страдание и боль человек закаляет свой дух, а сверхчеловек должен быть способным вынести гораздо большее количество «боли и пыток». Фашистские же молодчики, как известно, предпочитали пытать других, считая, очевидно, что сверхчеловеком можно стать не терпя, а причиняя боль. Все вышесказанное, очевидно, заставляет усомниться в тождестве философии Ницше и нацистской идеологии.

В свете ницшеанской критики христианской морали становится очевидным его отношение к традиционной философской этике. Еще будучи студентом, он написал «Критику Сократа» - достаточно любопытное произведение, смысл которого можно понять, лишь зная некоторые исторические реалии. Дело в том, что в немецких университетах поощрялась подобная «антиапологетика»; студентам предлагалось взять какого-либо признанного философа и попытаться вступить с ним в полемику, которая представлялась полезной для развития критического мышления и навыков доказательного спора. По степени аргументированности судили о подготовке студента. Аргументы Ницше, обвинившего Сократа в пропаганде лживых добродетелей, оказались столь хороши, что ему еще до присуждения степени предложили место профессора в Базельском университете. Впоследствии от сократовского добра как добродетели Ницше переходит к критике христианства, а затем – и к философским и этическим учениям, из которых, помимо средневековой философии, больше всего достается Руссо и Канту. Очевидна абсолютная несовместимость идей Ницше с утверждением Руссо об изначально доброй природе человека, и в особенности с кантовским категорическим императивом. Для такого убежденного сторонника аристократии (в первую очередь, разумеется, аристократии духа), каким был Ницше, необходимость поступать согласно такой максиме, которая может стать всеобщим законом, является невыносимой. Всеобщее – значит безликое, серое, и. самое главное – лишенное воли к жизни.

Философия Ницше не бесспорна, полемика по его поводу продолжается и сейчас. Его концепцию можно назвать культом героя, но героическое начало, считает он, почти утрачено в современном ему мире. Однако пессимизм Ницше не носит столь завершенного характера, как у Шопенгауэра, остается еще некоторая надежда, что аристократия духа все же восторжествует.

Конец Х1Х в. характеризуется отказом от построения глобальных метафизических систем, охватывающих все сферы бытия – как природного, так и социального. Обращение к проблемам конкретного человека, начатое Шопенгауэром и Ницше, продолжается и в других направлениях. Отказ от убеждения в разумности окружающего мира и строгости его законов приводит к повышению значимости иррационального познания. Такова, например, философия жизни – система, созданная французским философом А. Бергсоном. Воля к жизни получает в ней новую трактовку – жизнь понимается как некий единый всеобщий порыв, данный однажды, в начале мира, и противостоящий инертной косной материи. При таком рассмотрении на первый план входит интуитивизм как основной способ познания. Нельзя сказать, что это было философским открытием – интуиция, озарение играли главенствующую роль еще в орфизме (античном религиозно-философском направлении). Мистицизм и романтизм также рассматривали иррациональные способы познания. Но у Бергсона эта гносеологическая концепция привязывается к социальным реалиям современности. Несомненное влияние оказала на него теория эволюции Дарвина, в результате чего жизнь, ставшая центральной философской категорией, рассматривается как самостоятельная субстанция, наделенная инстинктом и интеллектом, причем интеллект – продукт, сформированный неживой материей, в то время как инстинкт – неотъемлемый признак жизни, в своей высшей форме превращающийся в интуицию.

Философия жизни Бергсона, будучи очень популярной во Франции, не оказала существенного влияния за ее пределами, однако она послужила основой возникновения течения, которое распространилось в ХХ в. по всему миру. Это течение – экзистенциализм.

Экзистенциализм представляет собой одно из крупнейших направлений философии ХХ в. Он достаточно неоднороден, среди его последователей встречаются люди самых разных убеждений – от глубоко верующих Ясперса и Шестова до коммуниста Сартра, однако всех их объединяет центральная идея экзистенциализма – отношения общества и человека.

Название этой философии происходит от латинского «existentia» - существование. Корнями он уходит в иррационализм Шопенгауэра, Ницше и Бергсона. Первым представителем экзистенциализма традиционно считается датский философ Серен Кьеркегор. Часто принято разделять немецкий, французский и русский экзистенциализм, однако деление этоне совсем корректно. Например, к немецкому относят Ясперса и Хайдеггера, однако если первый сам позиционировал себя как экзистенциалиста, второй, несмотря на присутствие в его философии категории «экзистенциал», на самом деле является представителем метафизики, от которой большинство экзистенциалистов достаточно далеки. К тому же экзистенциализм получил широкое распространение в США (У. Баррет, Дж. Оди), в Испании (Ортега-и-Гассет) и других странах.

Ключевым вопросом экзистенциализма является проблема отчуждения человека от общества. Не случайно всплеск этой философии начинается в 20-е годы ХХ века, когда идеология классовой борьбы на Востоке и потогонная конвейерная система Форда на Западе отбросили ценность отдельной личности. Человек рассматривается как некий винтик социального механизма, который предназначен выполнять определенную функцию – и не более того.

В этих условиях категории «бытие» и «жизнь», с точки зрения экзистенциализма, изменяют свое значение. Их заменяет понятие «экзистенции», т.е. существования. Она иррациональна, познание ее никакими разумными категориями невозможно, но она может открыться в некоторых «пограничных» состояниях, например, в состоянии ужаса. Только когда «бытие ускользает из-под ног», открывается подлинная сущность человеческого существования. Экзистенция - это человеческое бытие, направленное к небытию осознавшее свою конечность и бессмысленность сопротивления этой конечности. Поиски места человека в разумной системе мира, как это было у Платона и Гегеля, ни к чему не привели, но так же бессмысленны и поиски его места в системе общества; ценности и идеалы, оправдывающие жизнь человека как социального существа – альтруизм, стремление к добру и т.д. – оказываются бессмысленными, ибо обществу нужен не человек, а функция, винтик в механизме, который в случае необходимости легко может быть заменен.

При таком подходе, очевидно, говорить о бытии человека бессмысленно, и категория абсурда – одна из основных в экзистенциализме. Человек обречен на абсурдность существования, его окружают ханжество и лицемерие, работа, которую он выполняет – Сизифов труд (одно из произведений Сартра носит название «Миф о Сизифе»). Выход может быть, как предлагает, например, Камю, только в социальном бунте. В работе «Бунтующий человек» Камю призывает к освобождению от социального закрепощения, но вынужден признать, что единственным подлинно эмансипирующим действием может оказаться только самоубийство – действие, направленное не против общества, а против себя.

В конце 50-х годов экзистенциализм теряет ту огромную популярность, которой он пользовался. Это объясняется, видимо, сменой социальных реалий в послевоенном мире. На смену ему приходят другие философские концепции, по иному трактующие проблемы взаимоотношений человека и общества и человеческой свободы.