Порода, поглотившая время

Чтобы прочитать третью загадку, я ехал от Инхнадамфа к озеру Лох-Ассинт. Здесь великолепные декорации для путешествий во времени – от кембрийского взрыва и еще раньше, вплоть до некоторых из самых ранних форм жизни. Стоя на берегу, я разглядывал скалу, восстающую прямо из темных вод. Это место хранит шрамы гражданской войны. В 1650 г. Джеймс Грэм, маркиз Монтроз, проиграв битву при Карбисдейле, был заключен в замок Адврек, теперь разрушенный, и ожидал здесь казни.

Но меня интересовала не судьба Монтроза, а здешние окаменелости. Однажды на берегу озера, прямо под ногами, мой сын Алекс заметил в песчанике имбирного цвета окаменелость, на самом деле – даже несколько окаменелостей. Чтобы рассмотреть некоторые из них, было необходимо увеличительное стекло. Солтереллы (в честь описавшего их Джона У. Солтера) выглядели как сломанный кончик карандаша. Другие были крупнее: их испещряли бороздки и бугры, похожие на планолиты – извилистые следы древних червей.

Удивительнее же всего казался огромный “трилобит”, которого мы окрестили “монстром Монтроза”. Шотландские трилобиты кембрийского времени редко крупнее шмеля, а этот старый пройдоха был величиной с лохинверского омара, сантиметров двадцати в длину. Кроме того, у него не было такого панциря, как у трилобита. Зато он (по-видимому, отчаянно роясь в иле) оставил царапины, похожие на русофикус, виденный нами в “цирке червей” (гл. 4). “Трилобит” оставил не только отпечаток колючих конечностей, но и тайное сообщение о своем затруднительном положении. Увы, мы опоздали на полмиллиарда лет.

Песчаник с солтереллой оказалось достаточно легко проследить. Выветрившись до состояния имбирного хлеба, песчаник в этой болотистой местности породил череду топей и лощин. Под ним залегают породы с остатками старейших в Шотландии трилобитов. Здесь, у озерного берега, Пич и Горн нашли в 1891 г. оленеллуса (Olenellus) – “племянника” фаллотасписа.

Еще дальше на запад и еще глубже залегает порода со следами-трубочками в глауконите из “цирка червей” (рис. 21). В 1869 г. Чарльз Лайель восторгался ею: “Хотя эта порода сложена теперь из монолитного кварца, ясно, что первоначально она сформировалась из тонкого песка, перфорированного многочисленными пескожилами или аннелидами. Они оставили ходы в форме трубчатых полостей… сотни и даже тысячи которых я увидел, поднявшись на гору”^[182]. Но, пройдя в том же направлении чуть дальше, мы обнаруживаем, что ландшафт заметно изменяется: залегающие ниже торридонские песчаники гораздо грубее и краснее, чем те, что выше и младше, да и местность кажется менее заболоченной.

Геологи в поисках следов древнейшей жизни десятки раз осматривали этот участок склона Квинега. Господа Маккаллоу, Седжвик, Мерчисон, Никол и Лайель бродили с блокнотами по пустошам, несомненно, хмурясь и почесывая затылки. Вначале считалось, что ярко-белая порода со следами в виде трубочек переходит в шоколадно-красные торридонские песчаники без заметного разрыва. Но, как обнаружил Джеймс Никол, здесь крылась серьезная ошибка. Разрыв между указанными породами (угловое несогласное напластование), на который указал Никол, имел смысл огромный и отчасти пугающий. Слои красных торридонских песчаников почти горизонтальны. А лежащая сверху глауконитовая порода наклонена примерно на пятнадцать градусов к востоку. Это несоответствие указывает на выпадение почти невообразимого промежутка. Время “утекло” в щель между нижними (красным торридонским песчаником) и верхними (со следами-трубочками) породами. Угловое несогласие запечатлело такой промежуток времени, что и наклон и высота поверхности успели преобразиться (рис. 21). Теперь известно, что возраст торридонских песчаников – около 1 млрд лет, а вышележащих песчаников со следами в виде трубочек – около 530 млн лет.

Еще ранее, в 1830-х гг., другой огромный разрыв западнее озера Лох-Ассинт нашел Джон Маккаллоу. Здесь торридонские песчаники также покрывают кристаллические подстилающие породы, которые прослеживаются на запад до острова Льюис (Гебридские острова). Льюисские породы сложены из крупных древних минералов со звучными именами: гиперстен и амфибол, ортоклаз и плагиоклаз, эпидот и мусковит. Эти породы теперь считаются одними из самых старых на Земле.

Разрыв между кристаллическим основанием Льюис (3–1 млрд лет) и вышележащим красным торридонским песчаником (ок. 1 млрд лет), а далее – между ним и кембрийской породой с “цирком червей” (пробел – ок. 500 млн лет) помог совершить переворот в умах. Потому что эти два пробела прямо указывали на огромный промежуток времени, о котором писал Дарвин – промежуток, необходимый для эволюции путем естественного отбора.

Хью Миллер, каменотес и геолог, явно плененный романтическими видами в окрестностях Квинега, писал в 1841 г.:

Ничто не впечатляет сильнее, нежели перемена ландшафта, перехода от суровости гнейсового района [Льюис] к плоским полям, разбухшим болотам и длинным прерывистым хребтам, сложенным из [торридонского] песчаника. Но в глубине региона, где [торридонский] песчаник встречается главным образом в виде отдельно стоящих холмов, он придает виду замечательные смелость и величие. Поднимаясь над гнейсовыми холмами, представляющими собой следы темного грохочущего моря, мы замечаем линию колоссальных пирамид высотой от двух до трех тысяч футов [ок. 600–900 м], которые, хотя и отстоят на несколько миль, своими размерами превращают более близкие высоты в простые выпуклости на изрезанной равнине. Их отвесность усиливает впечатление от их видимого размера. Они, почти лишенные растительности, заперты между почти горизонтальными слоями… Склоны некоторых из них, например остроконечного Силлвена, почти столь же крутые и правильные, как у египетских пирамид, но по высоте и объему горы многократно превосходят высочайшую египетскую пирамиду. Их цвет также создает иллюзию. Своим темно-красным оттенком, который в лучах заходящего солнца превращается в ярко-фиолетовый, они контрастируют с холодным серым тоном гнейсового участка под ними – так же, как выкрашенное в теплый тон здание контрастирует с дорогой или улицей. [Галька в составе гнейсов] почти вся окатана водой: она, как правило, кварцевая или полевошпатная, хотя значительная доля ее яшмовая… Мне не удалось обнаружить в гальке ничего органического^[183].

Красные торридонские песчаники можно лучше всего рассмотреть в окрестностях самого озера Лох-Торридон^[184]. До 1856 г. торридонские песчаники сравнивали с аналогичными песчаниками с восточного побережья, около Абердиншира и Кейтнесса, возрастом всего 370 млн лет и с большим содержанием ископаемых рыб. Но в торридонских песчаниках остатков рыб до сих пор не обнаружено. Хью Миллер провел в поисках целое лето и не преуспел. А если даже он не сумел найти обожаемые окаменелости, то, вероятно, никто не сможет. Это напоминает нам, что одна окаменелость стоит для науки больше, чем целый холм породы, ведь она может изменить взгляд на историю Земли.

Отсутствие окаменелостей в красных торридонских песчаниках вынудило Родерика Мерчисона принять неоднозначное решение. Вынужденный признать, что его растущая силурийская империя не может поглотить эти слои, Мерчисон выкинул серию Торридон без окаменелостей в “мусорную корзину” стратиграфии: в кембрийскую систему по Седжвику. К 1888 г. кембрийский период был разделен по окаменелостям: оленеллус, каллавия и т. д. Тем не менее в торридонских песчаниках до сих пор не обнаружено ни одной из этих маркирующих окаменелостей. В итоге Арчибальд Гейки еще раз прибрался в стратиграфии и сложил надоевшие красные слои в следующую “мусорную корзину”: в докембрий. К тому времени “мусорная корзина” докембрия начала потихоньку наполняться.