Рис. 5. Классификация принципов общевойскового боя
Рис. 4. Формы оперативного и тактического маневра, применявшиеся армией США в годы Второй мировой войны
Рис. 3. Формы оперативного маневра, применявшиеся советскими войсками в наступательных операциях в годы Великой Отечественной войны
Рис. 2. Формы оперативного маневра, применявшиеся немецко-фашистской армией в годы Второй мировой войны
Рис. 1. Место тактики в системе военного искусства
связи между принципами стратегии, оперативного искусства и тактики. Традиционное взаимодействие между стратегией и тактикой в изменившихся условиях нарушилось: последняя оказывала на стратегию уже не прямое, а опосредованное влияние — через оперативное искусство. Главенствующую роль в решении задач войны заняла стратегическая инстанция, поскольку наиболее мощные средства поражения находились в ее распоряжении.
Следует сказать, что выработка новых подходов к формированию принципов военного искусства в новых условиях не проходила гладко. Как в зарубежной, так и в советской военной литературе высказывалось немало различных точек зрения на перспективы развития военного искусства, особенно тактики. Например, в труде «Военная стратегия», вышедшем в 1962 году под редакцией В.Д. Соколовского, говорилось, что в создавшихся новых условиях следует принципиально по-иному оценивать взаимосвязь стратегии, оперативного искусства и тактики. Прошло то время, писали авторы, когда «считалось непреложным фактом, что общая победа в войне складывается из множества частных успехов... Современные стратегические средства... находящиеся в непосредственном подчинении главных командований и позволяющие добиваться решающих результатов в достижении победы в войне, зачастую даже без участия сил и средств тактического и оперативного звена, говорят в пользу того положения, что теперь частные успехи могут быть обусловлены успехами общего стратегического характера»5.
|
|
Из подобного заключения закономерно вытекал вывод, что роль тактики в новых условиях становится по сути второстепенной. Однако подобные взгляды формировались под влиянием «ядерной эйфории», характерной для 60-х годов, когда однозначно считалось, что будущая мировая война непременно будет ядерной. В 70-х годах советская военная доктрина стала учитывать возможность возникновения как ядерной, так и обычной мировой войны. Соответственно в новом свете представлялась взаимосвязь составных частей военного искусства, роль тактики.
В наиболее полном виде новая концепция была отражена в книге А.А. Гречко «Вооруженные Силы Советского государства», вышедшей в 1975 году. Там, в частности, говорилось: «...независимо от того, какими средствами ведется война, так-
|
|
5 Военная стратегия. М.: Воениздат, 1962. С. 16—17.
гика остается базой достижения оперативных и стратегических успехов, именно с тактики начинается, тактическими приемами осуществляется и ими завершается претворение в жизнь оперативных и стратегических замыслов»6.
С подобной однозначной оценкой роли тактики в системе вооруженной борьбы можно согласиться лишь частично. Дело в том, что современные военные действия могут носить весьма разнообразный характер и всякий раз роль тактики в них будет меняться. Так, если взять вооруженные конфликты, то в них действительно превалирующее место занимают тактические действия. Например, в войне в Афганистане их удельный вес в общем комплексе боевых действий составил 80%, а в двух чеченских военных кампаниях — 75%7.
Что же касается крупномасштабной войны, то вероятнее всего она начнется с применения стратегических и оперативных средств — нанесения массированных ракетно-авиацион-ных ударов и проведения длительной электронно-воздушной кампании по типу операции «Буря в пустыне», с тем чтобы создать благоприятные условия для последующих наземных действий. Тактика на этом этапе тоже будет играть определенную роль, поскольку воздушно-космические, воздушные, морские и тем более наземные операции и сражения не могут обходиться без участия личного состава, расчетов, экипажей, которые готовят и осуществляют нанесение ударов. Но тактические действия в таких условиях будут не главными, а обеспечивающими, и то лишь скорее всего на начальном этапе войны. В последующем в ходе длительного и напряженного противоборства сторон несомненно развернутся многократные оборонительные и наступательные операции, в которых тактика займет подобающее ей место, как предпосылка и основа достижения оперативных и стратегических успехов.
Общий вывод из этого можно сделать такой: пока существуют массовые армии, сохранится и тактика, однако ее роль в различных видах военных действий будет проявляться по-разному. К тактическому искусству сейчас предъявляются более высокие требования, чем раньше. Теория тактики должна быть более гибкой и мобильной — вырабатывать способы боевых действий как для условий крупномасштабной войны, ведущейся с неограниченным применением всех видов оружия, в том числе ядерного, так и в региональной и локальной войнах, а также для вооруженных конфликтов, где может быть разный
6 Гречко А.А. Вооруженные Силы Советского государства. М.: Воениздат, 1975. С. 281. 7 Военная мысль. 2001. № 2. С. 16.
противник. В одном случае он будет обладать технологическим превосходством, в другом — количественным, в третьем — тем и другим, в четвертом — применит специфическую тактику партизанских «набеговых» действий. И чтобы войска не были застигнуты врасплох, как это у нас случалось не раз, тактическая мысль, военная теория, боевая подготовка войск должны «работать» на перспективу.
Развитие тактики в войнах и вооруженных конфликтах XX века
Становление тактики, и прежде всего ее «стержневого каркаса» — теории боя, — длительный и сложный процесс. На протяжении многих веков накопление боевого опыта происходило интуитивно, методом проб и ошибок. Неудачи всякий раз оплачивались кровью, и это заставляло военачальников задумываться над тем, каким образом избежать просчетов и так организовать бой, чтобы было меньше издержек и людских потерь. С течением времени апробированные в ходе многих боев тактические правила отражались в трактатах, уставах, наставлениях и соответственно приобретали статус обязательных к исполнению. Теперь при организации боя, сражения военным руководителям не приходилось всякий раз заново вырабатывать свои способы действий. Опираясь на накопленный опыт, они учились более искусно строить боевой порядок войск, достигать скрытности, быстроты и слаженности действий, применять обманные приемы и т.п. Таким образом талантливые полководцы вносили свой вклад в развитие тактики.
|
|
XX век вошел в историю как век машин, век моторов. Новая техника интенсивно внедрялась не только в производство, но и в военное дело. Появление более совершенных вооружений вызывало необходимость поиска новых тактических концепций. Это давало мощный импульс исследованию боя, вооруженной борьбы в целом. Незадолго до Первой мировой войны вышло в свет большое количество военно-теоретических работ отечественных и зарубежных авторов, а в 1911 — 1915 годах в России была издана Военная энциклопедия. В ней, в частности, подчеркивалась важность для достижения победы в бою превосходства сил (как основы успеха), духовного компонента, всестороннего обеспечения, элемента внезапности1.
' Военная энциклопедия. Т. 4. СПб., 1911. С. 479.
Суровой проверкой действенности выработанных к тому времени положений тактики явилась Первая мировая война. Многие из предвоенных концепций в ходе боевых действий не выдержали испытания и были отметены практикой. Общевойсковой бой стал представлять собой совместные действия пехоты и артиллерии, а в последующем — и танков, и авиации. Основой боевого построения пехоты служила цепь, а их эшелонирование (создание «волн») несколько увеличило пробивную силу войск. Но удар «грудью пехоты» в густой цепи сопровождался большими потерями. Громоздкость «волн» делала их трудноуправляемыми. Наиболее маневренным оказался групповой боевой порядок, применявшийся на заключительном этапе войны. Его появление связано с поступлением в войска легких пулеметов, легких орудий, минометов и танков. К концу войны фронт наступления войск сузился: для дивизии — до 2,5—3 км, для батальона — до 500—600 м.
|
|
Развитие обороны шло от очаговой (опорных пунктов) к траншейной, глубоко эшелонированной, насыщенной большим количеством огневых средств и инженерных заграждений. К концу войны полки располагались в обороне в три эшелона, дивизионные участки не превышали 5 км. На 1 км фронта приходилось от 12 до 24 орудий и от 4 до 8 минометов.
Опыт Первой мировой войны дал большой импульс развитию тактики в условиях позиционных форм борьбы, в частности, стало более тесным сочетание огня и движения при осуществлении охватов, маневра и удара в наступлении и обороне. Совершенствовались методы огневого обеспечения действий войск, в том числе при бое в глубине обороны противника, на пересеченной местности, при проведении контратак.
В отличие от Первой мировой войны боевые действия во время Гражданской войны в России характеризовались высокой маневренностью, особенно для кавалерийских частей, которые совершали глубокие обходы узлов сопротивления противника, рейды по его тылам. Широкое применение маневра и пулеметов в бою способствовало переходу от равномерно вытянутых вдоль фронта стрелковых цепей к мелким боевым группам, наступавшим при поддержке пулеметного огня. Фронтальный удар в таких условиях обычно сочетался с охватами и обходами флангов противника. Маневр стрелковых и кавалерийских частей в Красной Армии осуществлялся с более решительными целями и на более значительную глубину. Летом 1918 года, когда наиболее характерной стала тактика «эшелонной войны» (ведение боевых действий вдоль железно-
дорожных магистралей), маневр обычно осуществлялся в форме действий небольших обходящих отрядов с целью захвата узлов коммуникаций в тылу противника, а в последующем, с расширением фронта активных боевых действий, стал преобладать над прорывом.
В 20—30-е годы в Красной Армии началась разработка теории глубокого боя и глубокой операции, основывающейся на использовании ударных и маневренных качеств войск, а также теории подвижной обороны, впоследствии названной маневренной. Никакой бой не мыслился без маневра — это положение красной нитью проходило через все предвоенные полевые уставы Красной Армии.
Важную роль в развитии тактики в межвоенный период сыграли труды А.И. Верховского «Общая тактика» (1923), «Огонь, маневр, маскировка» (1928), в которых было дано определение целей маневра, условий и способов его осуществления. В «Тактике броневых частей» П.Д. Гладкова (1930) впервые были изложены принципы их применения в боевых действиях. Эти положения были развиты затем в труде С.Н. Амосова «Тактика мотомехсоединений» (1932), где рассматривалось применение мотомехчастей не только при ведении наступательных действий, но и в подвижной (маневренной) обороне. В работах А.Н. Лапчинского «Техника и тактика воздушного флота» (1930), «Воздушный бой» (1934) была впервые в отечественном военном искусстве разработана тактика ведения воздушного боя, в том числе даны рекомендации по авиационному обеспечению наземных войск, применению воздушных десантов в операции и бою.
Но не все теоретические положения, касающиеся вопросов тактики, находили практическое преломление в ходе боевой подготовки войск накануне войны. Недооценивалась полевая выучка войск. Низкой была интенсивность боевой учебы в зимнее время и ночью. Недостаточно внимания уделялось учениям с боевой стрельбой9. Хотя после советско-финляндской войны были приняты меры для устранения этих недостатков, сделать удалось далеко не все.
В годы Великой Отечественной войны советскую тактику называли «тактикой маневрирования» в противовес «шаблонной», как ее характеризовал И.В. Сталин, тактике немецко-фашистских войск. Действительно, наша тактика, как и в целом военное искусство, доказала свое очевидное превосходство над немецким военным искусством, ярким свидетельством
9 Гареев М.А. М.В. Фрунзе — военный теоретик. М.: Воениздат. 1985. С. 357.
чему является одержанная победа. Но несправедливо так низко оценивать тактику немцев. Они умели вести бои против превосходящих сил, применять маневр в наступлении и обороне. Правда излишний педантизм в следовании букве устава нередко подводил их, но в целом их тактика была далека от шаблона. Из всех составных частей военного искусства немецко-фашистской армии именно она являлась наиболее сильной стороной Об этом свидетельствовали четкие, хорошо спланированные действия в наступлении и обороне, умелый маневр, особенно танковыми и моторизованными частями. Сделав в своей военной доктрине ставку на молниеносную воину, немецко-фашистское командование настойчиво и целеустремленно готовило войска к решительным боевым действиям.
Вопросы расчленения и окружения противника нашли отражение в германских боевых уставах, где в качестве основной формы ведения операций предусматривались «клеши» - удары по сходящимся направлениям (рис. 2). Реализация этой формы оперативного маневра на практике осуществлялась следующим образом. Обходящие колонны нацеливались на то чтобы соединиться в оперативной глубине расположения противника и создать «внешние клещи». Одновременно проводилась фронтальная атака с целью расчленить оборону и содействовать охватывающим и обходящим войскам в уничтожении окруженного противника.
Маневр в целях обхода и охвата флангов противника предусматривался также при другой форме оперативного маневра, именуемой «клином». Для этого наносился фронтальный удар с последующим развитием успеха в глубину и в сторону флангов (см рис. 2). Необходимость обеспечения высокой ударной мощи на поле боя закладывалась в оргштатную структуру общевойсковых соединений и частей немецкой армии, которые были приспособлены для самостоятельных действии в отрыве от главных сил. Их организация отличалась достаточной гибкостью и высокой управляемостью.
Идея обеспечения решительных действий лежала в основе построения боевого порядка соединений и частей вермахта в наступлении. Он создавался с таким расчетом, чтобы наряду с нанесением фронтального удара обеспечивалась возможность для совершения охвата и обхода опорных пунктов противника. В оборонительном бою маневр огнем, силами и средствами осуществлялся в целях локализации прорыва противника, противодействия его охватам и обходам, нанесения контратак, переноса усилий на новые оборонительные рубежи в глубине и т.п.
Таким образом, учиться трудному искусству тактики в годы Великой Отечественной войны нашим войскам пришлось в противоборстве с сильным, опытным и искусным врагом. Одним из достижений советской тактики в годы войны явилось умелое применение в бою танковых и механизированных соединении и частей, действовавших в составе подвижных групп армии и фронта Благодаря более высокой подвижности и ударной силе они отрывались от стрелковых войск и, действуя в тактической и оперативной глубине обороны противника, стремительно обходили узлы сопротивления, безостановочно форсировали водные преграды и решительно преследовали врага.
Основной формой их боевого применения являлись глубокие рейды. Рейды представляли собой высокоманевренные боевые действия в тылу противника в целях развития успеха, дезорганизации его обороны в тактической и оперативной глубине, уничтожения или захвата важных объектов (рубежей), нанесения удара по группировкам и резервам противника во фланг и тыл, дезорганизации системы управления и работы тыла, срыва его маневра и перегруппировок, содействия войскам, наступающим с фронта. Рейдовые соединения (части) совершали стремительные марш-маневры, внезапные налеты на штабы, тыловые базы, перехватывали узлы коммуникации, блокировали действия отсеченных и обойденных группировок противника в ограниченном районе, осуществляли их окружение и уничтожение, стремительно атаковали объекты с нескольких направлений.
На рис. 3 показаны основные формы оперативного маневра, применявшиеся советскими войсками в наступательных операциях в годы Великой Отечественной войны. Наиболее эффективными среди них были: дробящие удары, удары по сходящимся направлениям, рассечение фронта обороны противника фронтальным ударом, дополненным ударами на второстепенном направлении, нанесение ударов на нескольких направлениях с окружением противника и развитием ударов в глубину.
Повышению боевых возможностей советских войск в годы Великой Отечественной войны во многом способствовало коренное улучшение их материальной базы. Достаточно сказать, что если количество дивизий Советской Армии к концу войны было увеличено в четыре раза, то численность материальной части авиации и артиллерии возросла в пять раз, а танков современных типов — в 15 раз10.
» Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Великой Отечественной войны. М.: Госполитиздат, 1948. С. 87.
Существенное развитие в годы Второй мировой воины получила тактика в армии США. Ее сильной стороной являлось тщательное огневое обеспечение наступательных и оборонительных действий. Во многих операциях, особенно проведенных в 1944-1945 годах американские войска довольно успешно применяли такие способы оперативных и тактических действии как концентрический удар по сходящимся направлениям, фронтальный удар в сочетании с охватом и обходом, фланговый удар в сочетании с охватом, рассекающий удар в центре с последующим расширением прорыва в стороны флангов и развитием успеха в глубину (рис 4). К формам оперативного и тактического маневра уставы армии США относили также отход и контрнаступление" При построении боевого порядка соединении и частей в наступлении выделение подразделений для совершения охватов и обходов обычно не предусматривалось. Создаваемая группировка сил и средств распределялась на несколько тактических групп одна-две из которых предназначались для нанесения главного удара, а остальные (большая часть) - для оковывания противника. Полк в наступлении действовал в боевых порядках «батальоны в колонне» (боевой порядок в три эшелона), «уступом к открытому флангу», «углом назад», «углом вперед», «батальоны в линию».
Однако недостаточное боевое мастерство как рядового, так и офицерского состава заставило американское командование применять так называемый «принцип простоты действии», что на практике приводило к прямолинейности наступления. В боевых уставах английской армии проводилась идея достижения решительности и активности в бою. Однако практические действия английских войск в годы войны отличались строгим методизмом. Наступление обычно выливалось в прямолинейное продвижение от рубежа к рубежу. Так, при наступлении 2-й английской армии в Голландии в 1944 году полоса наступления разбивалась по глубине на несколько рубежей, последовательный захват каждого из них составлял «фазу» (этап) операции. Закрепившись на захваченном рубеже, войска готовились к наступлению на следующий. При сильном сопротивлении противника продвижение обычно приостанавливалось, подтягивалась артиллерия, танки, вызывалась авиация чтобы заново провести артиллерийскую и авиационную обработку позиций противника. Однако имели место и
" Багреен А.Д. Военное искусство капиталистических государе™ 1939-1945.т. М.: Воениздат, 1960. С. 159.
глубокие охваты и обходы, сочетавшиеся с фронтальным ударом (операция 2-й английской армии по овладению городом Канн в июне—июле 1944 года, наступательная операция «Маркет Гарден» в Голландии и др.).
После Второй мировой войны в мире произошло более 250 локальных войн и вооруженных конфликтов, которые оказали существенное влияние на развитие тактики. Главным фактором явилось интенсивное совершенствование в 50 — 80-х годах средств вооруженной борьбы, что обусловило появление новых способов тактических действий. В войне на Корейском полуострове (1950—1953) зародилась тактика охвата противника по воздуху на вертолетах, тактика «туннельной обороны», в более широких, чем раньше, масштабах стали применяться морские десанты, разведывательно-диверсионные действия. Все это еще раз подтвердило ту закономерность, что развитие тактики идет в унисон с развитием оружия и боевой техники, причем революционизирующим элементом совершенствования форм и способов вооруженной борьбы неизменно выступают изменения в материальной основе войск.
Еще отчетливее это обстоятельство проявилось в ходе войны во Вьетнаме, где более широко и интенсивно стало использоваться новое оружие: зенитные ракетные комплексы, управляемые авиабомбы, самонаводящиеся авиационные ракеты «Шрайк», боевые вертолеты, боеприпасы объемного взрыва, средства метеорологической и геофизической войны. Это повысило напряженность и решительность боевых действий. Благодаря массовому применению многоцелевых вертолетов войска обрели принципиально новое боевое качество — воздушную мобильность. В военном искусстве появился новый вид боевых действий сухопутных войск — аэромобильные операции. Для их ведения в американской армии было создано новое оргштатное формирование — аэромобильная дивизия, предшественница воздушно-штурмовой дивизии. Широкое применение на поле боя боевых вертолетов положило начало новому способу огневой поддержки войск на поле боя — поддержке с вертолетов.
Вьетнамская война дала большой импульс последующему развитию армейской авиации — вертолетов, легких самолетов, беспилотных летательных аппаратов. Стало интенсивно совершенствоваться вертолетное вооружение, на оснащение вертолетов стали поступать ракеты класса «воздух—воздух», комплексы ПТУР, отвечающие концепции «выстрелил—за-
был»; повысилась защищенность и полезная нагрузка вертолетов, усовершенствовались их бортовые средства разведки, целеуказания и РЭБ.
Немало новых видов оружия и боевой техники испытывалось в вооруженных конфликтах на Ближнем Востоке (1967, 1973, 1982). В них участвовали массовые сухопутные армии, оснащенные более совершенными типами танков, артиллерии, авиации. В широком масштабе применялись управляемые ракеты (ПТУР, ЗУР, авиационные). Высокая эффективность ПТУР в арабо-израильской войне 1973 года дала повод назвать эту войну «войной ПТУР против танков». Состязание брони и снаряда в вооруженных конфликтах 70-х годов вступило в новую стадию, причем чаша весов все больше стала склоняться в пользу новейших противотанковых средств, показавших свое превосходство над танком. Если в арабо-израильской войне 1967 года потери танков составили 36% от их общего количества, в войне 1973-го — 51%, то в войне 1982 года эта цифра увеличилась до 80%.
Существенно и то, что с каждой новой локальной войной в войска все более интенсивно внедрялись новейшие системы вооружения. Так, в войне в Корее было введено в действие девять принципиально новых боевых систем, во Вьетнаме — 25, в войнах на Ближнем Востоке — 30, а в войне в зоне Персидского залива американцы испытали уже около 100 новых видов оружия и боевой техники. Впервые в интересах войск на поле боя был использован космический фактор, причем не только в оперативно-стратегическом, но и в тактическом звене. Космические средства явились технической основой разведки США.
Все большее развитие получают высокоточные системы оружия, впервые примененные во Вьетнаме. Об увеличении удельного веса ВТО свидетельствуют следующие показатели: в операции «Буря в пустыне» (1991) доля управляемых авиабомб составляла 8%, через семь лет — при проведении операции против Ирака «Лис пустыни» (1998) — 70%. В операции «Устрашающая сила» (1999) против Югославии 90% всех американских средств поражения были высокоточными.
Параллельно с созданием суперсовременных средств поражения в ходе вооруженных конфликтов совершенствовались и так называемые «классические» рода войск — артиллерия, мотострелковые и танковые войска. Так. вдвое возросла боевая эффективность РСЗО вследствие повышения точности стрельбы, увеличения числа направляющих и применения кассетных боевых частей. РСЗО и авиация стали использоваться для дистанционного минирования местности, что повысило эффективность воздействия на противника. Дальность стрельбы ствольной артиллерии возросла в полтора раза, а ее возможности по подавлению групповых и одиночных целей — в два раза. Вследствие этого длительный дальний огневой бой стал непременным условием обеспечения успеха действий войск. Ближний бой хотя и не потерял своего значения, но стал превалировать лишь в вооруженных конфликтах. С возрастанием роли высокоточного оружия было положено начало периоду так называемых «неконтактных» боевых действий.
С принципиально новым явлением столкнулись советские войска в ходе боевых действий в Афганистане — им пришлось учиться вести борьбу с иррегулярными вооруженными формированиями, применяющими тактику партизанских действий. Прежде всего потребовалось существенно перестраивать оргштатную структуру мотострелковых дивизий, поскольку из-за перегруженности тяжелой боевой техникой они оказались мало приспособленными к применению в горно-пустынной местности в условиях очагового характера боевых действий, бездорожья, высоких температур, большой запыленности и безводья. Лишь в редких случаях соединения выполняли боевые задачи, действуя в полном составе. Далеко не везде могли применяться танковые полки.
В условиях «расширенного поля боя», при наличии больших промежутков между боевыми порядками войск стороны стремились «выиграть тыл», нанести удар во фланг, перерезать коммуникации противника, устраивая на них засады, минные заграждения, завалы.
Для борьбы с иррегулярными формированиями приходилось создавать сводные отряды с облегченной боевой техникой, основу которых составлял мотострелковый батальон, усиленный артиллерией, танками, саперами и поддерживаемый авиацией. В труднодоступной горной местности значительно повысилась роль высокомобильного наземно-воздуш-ного компонента — тактических воздушных десантов. Они высаживались обычно на глубину 15—50 км от передовых частей для захвата и удержания важных объектов (мостов, перевалов, переправ, населенных пунктов, ущелий), обеспечения пропуска войск, отсечения и окружения отрядов противника, воспрещения подхода к ним резервов из глубины. Только в 1986 году в Афганистане было высажено 76 тактических воздушных десантов общей численностью 12 246 человек, в 1987 году — 28 десантов численностью 8793 человека.
При действиях в общем армейском операционном районе соединениям (частям) назначалась не полоса наступления или обороны, как обычно, а обширная зона ответственности. Так, 5 мcд определялась зона ответственности протяженностью 640 км, для 108 мcд — 420 км, 201 мcд — 400 км. Зоны ответственности полков доходили до 100—120 км.
Сложность состояла в том, что средства управления, радиосвязи, разведки и обеспечения не были рассчитаны на подобные условия, из-за чего в организации боевых действий возникло немало особенностей. Например, командиру дивизии приходилось проводить рекогносцировку местности с борта вертолета. Да и войска в зонах ответственности вынуждены были решать много «нетиповых» задач, таких, как разведывательно-поисковые действия, захват опорных баз, борьба с засадами, охрана и оборона аэродромов, коммуникаций, боевое сопровождение колонн с грузом, блокирующие, сдерживающие и рейдовые действия.
В таких условиях требовалось обеспечивать высокую боевую самостоятельность подразделений. Возникла необходимость изменить структуру и техническое оснащение тыла, приспосабливать тыловые и технические подразделения к «самообороне», чтобы они могли решать не только тыловые, но и боевые задачи, связанные с отражением нападения противника. С этой целью автотранспорт, обеспечивающий подвоз материальных средств, особенно боеприпасов, нужно было оснастить броневой защитой, а личный состав — соответствующим вооружением. Аналогичные требования предъявлялись к войскам обеспечения — инженерным подразделениям, подразделениям РХБЗ, связи, которые были весьма уязвимы от налетов диверсантов.
Практически с теми же проблемами, что и в Афганистане, федеральные войска столкнулись и во время двух чеченских военных кампаний. Необходимо подчеркнуть, что хотя в зоне конфликта новые виды оружия и боевой техники применялись ограниченно, тем не менее формы и способы тактических действий существенно обогатились: во-первых, сформировалась система взглядов на ведение боевых действий против иррегулярных формирований, применяющих тактику партизанских действий; во-вторых, возникло немало новых форм и способов тактических действий — разведывательно-поисковых, ударно-штурмовых, рейдово-блокирующих, проводимых совместно с формированиями других силовых структур (внутренними войсками МВД, ФПС, МЧС, ФСБ и др.); в-третьих, утвердилась отрядно-групповая тактика действии в вооруженных конфликтах, появилось немало новых элементов боевого построения общевойсковых соединений и частей; в-четвертых, усовершенствовалась система огневого поражения противника применительно к условиям очагового противоборства; в-пятых, появился новый способ обороны — сдерживающе-стабилизирующие действия; в-шестых, существенное развитие получили принципы общевойскового боя, обогатились содержание и методы работы командиров и штабов по его подготовке и ведению, управлению войсками, организации взаимодействия и всестороннего обеспечения.
Практикой боевых действий во внутренних вооруженных конфликтах была выработана новая форма оперативных действий — совместная специальная операция, представляющая собой совокупность согласованных и взаимосвязанных по цели, месту, времени и задачам войсковых, оперативных, режимных и погранпредставительских действий, проводимых боевыми усилиями формирований разноведомственных силовых структур под единым руководством, как правило командования Сухопутных войск.
Что же касается наступления и обороны, то они тоже находили достаточно широкое применение, но не в «классическом», а в трансформированном виде. Так, оборона чаще всего велась не путем создания сплошных траншейных позиций и глубоко эшелонированных полос, а по принципу очаговых действий войск с оборудованием отдельных опорных пунктов, узлов обороны, заслонов с круговой системой огня и заграждений для перекрытия важных направлений.
Основу наступательного боя составляли ударно-огневые действия в специфических формах, где не использовались позиционные методы противоборства (прорыв обороны, создание мощных ударных группировок, атака на сплошном фронте, наращивание боевых усилий путем ввода в бой вторых эшелонов и т.п.). Уничтожение крупных отрядов незаконных вооруженных формирований проводилось по схеме: дальнее огневое поражение — огневой удар в ближней зоне — кратковременная решительная атака. В некоторых случаях осуществлялся дальний огневой разгром НВФ без контактного вступления в бой с ними мотострелковых, танковых и воздушно-десантных подразделений.
Условия очагового противоборства, отсутствие устойчивой линии фронта, ограниченность сил и средств для решения боевых задач наложили существенный отпечаток на построение боевого порядка войск в наступлении и обороне. Для действий в отрыве от базовых центров на удаленных, нередко изолированных направлениях требовалось обеспечить тактическую и огневую самостоятельность мотострелковых и танковых подразделений. Это обусловило создание сводных тактических отрядов и групп по целевому назначению. Их основу составляли мотострелковые батальоны, усиленные танковыми, артиллерийскими, инженерными и огнеметными подразделениями.
Кроме того, новыми элементами боевого порядка частей в вооруженном конфликте являлись: войсковые маневренные, ударно-огневые, истребительные, противодиверсионные, вертолетно-рейдовые группы, бронегруппы и подвижные группы минирования на вертолетах12.
Перспективная тактика XXI века.
Определяющим фактором в развитии перспективной тактики явится появление новых видов оружия. Под влиянием обновленной материальной основы боя уже теперь начинает формироваться его новая модель. Главную роль изданном этапе играет высокоточное оружие, которое в недалеком будущем, вероятнее всего, утвердится в качестве «центровой силы».
Параллельно будет идти интенсивная модернизация «классических» видов оружия. Так, в ближайшее время создадутся условия для функционирования артиллерии в режиме РОК, а перспективные разведывательно-ударные комплексы, скорее всего, будут рассматриваться не только как системы вооружения, но и как формы организации войск, как качественно новые оперативно-тактические системы.
Продолжится процесс «бронизации» сухопутных войск. Для танкового противоборства уже теперь характерен переход от ближнего боя (с дистанции в среднем 600—800 м, как это было в прошлом) к дальнему огневому бою с дистанции 2000—2500 м и более13. Однако что касается перспективы, то вряд ли за танком сохранится роль лидера при ведении боевых действий с применением ВТО, поскольку эффективность противотанковых средств уже теперь намного опережает защитные качества танков. В последующем же этот разрыв неизбежно будет возрастать.
Дальнейшему динамичному наращиванию боевого потенциала общевойсковых формирований будет способствовать оснащение их вертолетами новых модификаций — многоце-
12 Военная мысль. 2001. № 2. С. 19-20.
13 Шишкин Н.К. Танки в локальных войнах и вооруженных конфликтах. М., 2000. С. 5.
с\»
левыми, разведывательно-ударными, вертолетами-истребителями, специальными вертолетами сопровождения, вертолетами — постановщиками помех и другими типами. Об их возрастающих возможностях можно судить по тому факту, что уже теперь ударные вертолеты типа «Апач», на которых установлены новые радары «Лонгбоу», способны следить за более чем 200 движущимися целями и передавать друг другу эти данные. Вертолеты типа «Команч», построенные с использованием технологии «стеле», при оснащении двумя-тремя суперкомпьютерами будут иметь возможность вести разведку, наносить удары по целям и передавать данные наземным войскам14.
Наряду с вертолетами получит дальнейшее развитие легкомоторная, «москитная» авиация. Мини-самолеты привлекают внимание своими уникальными летными и эксплуатационно-техническими возможностями. Они способны подниматься с «пятачка», с обычной полевой площадки, грунтовой дороги. Полет «по рельефу местности», высокая маневренность, долгое парение, бесшумность, малозаметность — все эти качества сверхлегких самолетов окажут немалое влияние на тактику боевых действий наземных войск.
Совершенствование средств ПВО идет по линии создания мобильных ЗРК на бронебазе для борьбы с самолетами и вертолетами как непосредственно над боевыми порядками войск, так и для отражения атак средств воздушного нападения на дальних и ближних подступах с малых, средних и больших высот. В перспективе зенитные комплексы планируется оснастить лазерным оружием. Это обеспечит им возможность поражать органы зрения пилотов на дальности до 30 км, а на дистанции до 10—15 км выводить из строя бортовые оптико-электронные средства наведения ракет и бомб. На удалении до 3—5 км ЗРК с лазерным оружием будут способны разрушать конструкции средств воздушного нападения.
Бой будущего представляется как электронно-роботизированный. В ближайшие годы войска будут оснащаться роботизированными средствами, достигающими уровня «искусственного интеллекта». Специалисты видят будущее робототехники главным образом в создании роботизированных боевых машин, способных действовать автономно и при этом самостоятельно «мыслить». В частности, в армии США в ближайшей перспективе планируется применение безэкипажных транспортных средств для ведения разведки на переднем крае; роботизиро-
14 Красная звезда. 1995. 24 сент.
ванных наземных средств для наблюдения и целеуказания; роботов-разведчиков; ДПЛА для наблюдения и целеуказания; БЛА для обнаружения минных полей; роботов-минеров; роботизированных средств постановки дымовых завес и проделывания проходов в минных полях; роботов-разведчиков водных преград; наземных роботизированных платформ; роботизированных средств для развертывания антенн; роботизированных вспомогательных средств постановки заграждений; летающих роботизированных платформ; роботизированных систем дегазации, дезактивации и дезинфекции боевой техники; вспомогательных средств для ремонта боевой техники, устройств для подачи артиллерийских снарядов; многоцелевых роботов и манипуляторов-погрузчиков боеприпасов; роботов-дозаправщиков; роботов-погрузчиков ракет на вертолеты; роботизированных устройств для загрузки боеприпасов в танк; систем обслуживания и обеспечения бронетехники; роботов-погрузчиков ядерных боеприпасов.
Создание «мыслящих», «видящих» и «слышащих» роботов даст толчок развитию способов ведения боя, поскольку резко повысит мощь и ударную силу войск, автономность и мобильность их действий, снизит степень участия человека в процессе «разведка — целеуказание — поражение». Следствием этого явится создание безлюдного «автоматизированного поля боя», в котором не человек будет противостоять человеку, а одна автоматизированная система другой.
Наряду с роботизацией реальным становится внедрение в тактическое звено управления полевой системы спутниковой связи, применение локальных сетей связи и отображения информации с использованием персональных ЭВМ, подключение к их сетям обмена данными высших командных инстанций. Располагая портативными компьютерными терминалами, командиры низовых тактических звеньев будут иметь доступ к информации, собираемой искусственными спутниками Земли. Применение в войсках космической системы навигации обеспечит минимальное время и высокую точность привязки местоположения боевых средств, выхода подразделений, боевых машин, самолетов, вертолетов в районы выполнения боевых задач, повысит точность попадания в цель ракет, снарядов, бомб.
Большое влияние на развитие способов тактических действий окажет дальнейшая автоматизация системы управления войсками и оружием. Можно ожидать, что уже в ближайшем будущем она охватит все элементы процесса управления в тактическом звене. Развитие технических средств сбора и обработки информации с применением компьютеров 6-го и 7-го поколений, многопроцессорных, параллельных компьютеров, нейросетей, нейрокомпьютеров, оптической обработки информации ускорит выработку решений, повысит их качество, быстроту постановки боевых задач, организацию взаимодействия и контроля. Повышению эффективности управления будет способствовать выдача прогнозируемой информации на дисплеи рабочих мест командиров в виде справок, графиков, таблиц в масштабе времени, близком к реальному. Переход к автоматизированным коммуникационным системам, основанным на принципах комплексированной автоматизации, цифровой быстродействующей связи и применения компьютерных коммутаторов, оптоволоконных каналов, обострит технологическое противоборство. Весьма вероятно, что и на тактическом уровне возникнет новая форма самостоятельных боевых действий по дезорганизации систем управления войсками и оружием.
Особое значение для развития тактики будет иметь оснащение войск оружием, основанным на новых физических принципах. Такое оружие можно перенацеливать, не оставляя противнику времени на осуществление маневра. Его преимущество состоит в том, что оно имеет неограниченный «боезапас», способно поражать не только одиночные, но и групповые цели, весьма устойчиво к мерам противодействия независимо от метеоусловий.
Судя по нынешним направлениям развития ВВТ, приоритет в дальнейшем получат преимущественно дальнобойные средства поражения. Поэтому можно предположить, что трансформация боя в ближайшее время пойдет в первую очередь по линии увеличения его глубины. Это будет дальний («дистанционный», «бесконтактный») бой, который по мере совершенствования средств вооруженной борьбы вытеснит ближний и в конечном счете станет превалирующим.
Главная отличительная черта дальнего боя — возрастающий пространственный размах, когда разграничительные линии между соединениями (частями) и даже линия боевого соприкосновения сторон имеют весьма условное значение, поскольку пределы дистанционного противоборства ограничиваются досягаемостью применяющегося оружия. Так, уже в настоящее время дивизионные огневые средства позволяют расширить зону боевого воздействия на противника до 50—70 км и более, полковые — до 15—20, батальонные — до 7—10 км. Отсюда
следует, что размах боя возрастет в 5—10 раз, можно ожидать, что изменится и структура поля боя. Если сейчас для него характерно трехмерное измерение — ширина, глубина, высота, то в недалеком будущем новыми сферами боевого пространства станут информационное, электронное, эфирное. По глубине поле дистанционного боя можно условно разделить на пять зон: зону глубокой тактической разведки и воздействия на противника дальнобойными (преимущественно авиационными) средствами (до 50—80 км); зону сближения войск сторон и последовательного ввода в действие огневых средств средней дальности (10—15 км); зону ближнего боя (до 10 км); тыловую зону, где располагаются резервы и тылы (до 30—50 км в глубину от линии боевого соприкосновения сторон); зону коммуникаций (до 80 км в глубину от линии боевого соприкосновения сторон). Подчеркнем, что такое деление сугубо условно, поскольку активные боевые действия во всех зонах будут вестись не последовательно, а одновременно.
К преимуществам дистанционного боя следует отнести то., что при его ведении создаются выгодные предпосылки (которые в перспективе, надо полагать, будут нарастать) к тому, чтобы принципиально по-новому решать задачи разгрома противника в наступлении и обороне, а именно — наносить ему поражение на самой ранней стадии его обнаружения с минимальным привлечением для этого общевойсковых формирований за счет воздействия преимущественно дальнобойными оперативными и тактическими средствами поражения, а также высадки воздушно-наземного ударного эшелона и эшелона глубинных действий.
Вместе с тем следует отметить, что организация и ведение дальнего боя сопряжены с немалыми трудностями. В отличие от ближнего в дальнем бою командирам не представится возможность вести визуальное наблюдение за полем боя, проводить рекогносцировку традиционным методом, непосредственно на местности ставить боевые задачи подразделениям и организовывать взаимодействие. Важно и то, что на начальном этапе дистанционного боя исключается участие в огневом поражении противника большого количества огневых средств ближнего боя, находящихся в составе мотострелковых и танковых частей и подразделений, что снижает мощь огневого удара. И особенно много сложностей возникает при организации разведки и управлении,войсками в условиях «расширенного поля боя».
Все это накладывает определенный отпечаток на методы работы командира и штаба. Организовывать дальний неконтактный бой им чаще всего придется, располагая ограниченными данными об обстановке, особенно о противнике. Поэтому здесь, как нигде, важно искусство предвидения, умение учитывать динамику изменения соотношения сил, предвосхищать действия другой стороны.
Планирование дальнего, дистанционного боя и организация взаимодействия в нем не укладываются в типовую схему. Возникает необходимость осуществлять их поэтапно.
Первый этап — обнаружение противника на дальних подступах при выдвижении и в удаленных районах сосредоточения средствами воздушной, спутниковой и глубинной разведки и одновременное проведение мероприятий по противодействию разведке противника, борьбе с его средствами РЭБ, срыву его электронно-огневого удара.
Второй — развертывание ударно-огневой и электронной группировки в удаленном районе; осуществление мероприятий по достижению скрытности и внезапности действий; борьба с воздушными и аэромобильными десантами, диверсионно-разведывательными отрядами и группами противника.
Третий — нанесение последовательных и одновременных электронно-огневых ударов по противнику, дезорганизация его системы управления, ПВО, создание условий для высадки в тыл к нему ударного воздушного эшелона.
Дистанционный бой, вероятнее всего, начнется со скрытой формы завоевания информационно-психологического и электронного превосходства. На оперативно-тактическом уровне информационно-психологическое превосходство проявится в достижении внезапности первого удара. Первоначально основные усилия атакующей стороны будут направлены на то, чтобы нарушить систему управления войсками и оружием противника. Принципиально новым в дезорганизации управления войсками и оружием явится воздействие на системы компьютерных устройств. Ожидается создание так называемой «вирусной пушки» — дистанционно управляемого оружия, способного выводить из строя элементы программного обеспечения ЭВМ. Действие этой пушки эксперты называют «тихим уничтожением». Полагают, что данное оружие с помощью генератора ложных сигналов способно на расстоянии внедрять вирусы в компьютер, вызывать ошибки и искажения при решении задач. В электронно-информационном пространстве разрушение системы управления противника достигается не физическим, а организационным путем, но с началом боевых действий этим дело не
ограничится — в ход будет пущен весь арсенал средств электронного, огневого и ударного воздействия.
Исключительно острое противоборство развернется в эфире. Можно ожидать, что на тактическом уровне оно выльется в «радиоэлектронный бой» как совокупность согласованных по цели, задачам, месту и времени мероприятий по выявлению систем и средств управления войсками и оружием противника, их радиоэлектронному подавлению, а также радиоэлектронной защите своих систем и средств управления войсками и оружием и противодействия техническим средствам разведки противника.
Успех в радиоэлектронном противоборстве будет зависеть от того, насколько та или иная сторона сумеет более эффективно и своевременно применить новейшие средства РЭБ; выявить замысел на завоевание господства в эфире; вскрыть режим работы РЭС; определить их группировку и характеристики, боевое предназначение; предупредить свои расчеты РЭС об облучении их радиоэлектронными средствами противника; оповестить о применении самонаводящегося оружия и моменте пуска ракет; ввести в заблуждение средства технической разведки противника; создать помехи его линиям управления РЭП; принять меры по обеспечению скрытности своих РЭС и защите их от помех.
Радиоэлектронная борьба войдет в содержание общевойскового боя как его органически неразрывный элемент наряду с огнем, ударом и маневром. Это потребует от командиров и штабов тщательно прогнозировать радиоэлектронную обстановку, определять возможные силы и средства РЭБ противника, наиболее важные его РЭС, своевременно организовывать их радиоэлектронное подавление, намечать способы дезорганизации системы РЭБ (изоляция, рассечение, отсечение, срыв), а также порядок управления своими силами и средствами.
В условиях усиливающегося информационно-психологического противоборства командиры и штабы должны овладевать искусством рефлексивного управления действиями противника с использованием роботизированной техники, ВТО и оружия, основанного на новых физических принципах.
Использование лазерных имитаторов, «мыслящих», «слышащих», «видящих» роботов, создание массированных радиоэлектронных помех, аэромобильные действия дают возможность более широко применять такие обманные тактические приемы, как «сковать и ударить», «заманить и разгромить»;
импровизировать «мнимую слабость», «мнимую цикличность»; демонстрировать «стереотипность поведения», «очевидность решения»; заставить противника поверить в ложность истинных намерений наших войск («двойной обман»); скрыть или исказить важные сведения («защита ключевых сведений»); вызвать недоверие к полученным радиоданным («изнурение»), одновременно реализовать замысел достижения обмана («вложенный замысел»); преднамеренно создать обстановку для успешных действий противника («ложное везение»), с тем чтобы заманить его в ловушку, огневой мешок, под огонь засады, на минно-взрывные заграждения.
Немало изменений прогнозируется в содержании огневого поражения противника. Для дистанционного боя будет характерен переход от последовательного огневого воздействия к одновременному, от площадного поражения - к точечному, избирательному. В перспективе огневой бой выльется в огневое состязание высокоточных систем оружия, где важнейшее значение приобретет выигрыш времени, упреждение противника в обнаружении целей и их уничтожении. Представится возможность для более широкого применения различных методов огневого поражения: избирательно-ограниченного, зонально-объектового, огневого блокирования, барьерно-огневого, изоляции и т.д.
С массовым внедрением в войска оружия, основанного на новых физических принципах, система комплексного огневого поражения обогатится новыми видами ударов с использованием лазерного, лучевого, СВЧ, кинетического, инфразву-кового оружия. Наряду с созданием зон огневого поражения появятся возможности для нанесения противнику энергетического поражения.
Новые качества обретет маневр. В перспективном бою он будет играть господствующую роль. Его новыми видами явятся: маневр оружием направленной энергии, роботизированными средствами, средствами РЭБ, дистанционного минирования, системами ВТО, РУК, РОК, информационного «оружия». Возрастет значение и расширятся функции защиты войск. Она приобретет всеобъемлющий характер. Разнообразие средств и способов нападения предопределит многообразие способов защиты, особенно от ВТО, оружия, основанного на новых физических принципах, средств массового поражения. Защита должна пронизывать все содержание боя, а мероприятия по защите — быть адекватными способам нападения.
* * *
Принципы боя —теоретический каркас
искусства тактики
Не существует ни одной науки, которая не облекала бы результаты своих исследований, обобщений практики в определенные правила. Не составляет исключения и теория военного искусства, которому также присущи свои основополагающие категории. Хотя управление войсками в бою не приемлет жестких нормативов — догматические шоры и непреложные постулаты наносят ему вред — это вовсе не означает, что здесь нет правил. Они есть и отражены в выработанных многовековой практикой принципах военного искусства, пренебрежение которыми, как показал боевой опыт, неизбежно приводит к ошибкам, просчетам и даже поражению. Напротив, знание и умелое воплощение их в практической деятельности командиров обеспечивают успех.
Термин «принцип» трактуется как «основное правило, руководящее положение, установка для какой-либо деятельности»15. В военную теорию принципы боя вошли как категории, определяющие связи и отношения различных сторон боевой деятельности соединений, частей и подразделений, основополагающие идеи, важнейшие рекомендации по подготовке и ведению боя16. Их по праву называют сгустком военной мудрости, путеводными маяками в управленческой деятельности военачальника. В них аккумулирован опыт многих войн, нашли воплощение творческие озарения полководцев, горькие уроки поражений и осмысленные итоги побед. От поколения к поколению принципы передавались как ценнейшая научная эстафета военного опыта, как наказ одного поколения другому. Они выступают незримыми «советчиками», постоянными «спутниками» в боевой обстановке. Это нестареющее, нержавеющее оружие, своеобразным разящим острием которого является творчество. В принципах воплощены уроки тысяч и тысяч больших и малых, удачных и неудачных боев, они плод долгих исканий, размышлений военачальников.
Многие полководцы и военные теоретики высоко оценивали значение принципов в военном искусстве. Приведем высказывания некоторых из них. Наполеон: «...Принципы военного ис-
15 Словарь русского языка. Т. 3. М.: Изд-во «Русский язык», 1983. С. 428. 16 Тактика. М.: Воениздат, 1987. С. 67.
кусства блестят в истории как солнце на горизонте, тем хуже для слепцов, не способных их видеть»17. Клаузевиц: «Принципы являются подлинной точкой опоры и путеводной звездой для действующего лица»'". Ф. Фош: «Военному искусству, как и всякому другому искусству, присущи своя теория, свои принципы, иначе оно не было бы искусством»19. Выдающийся советский полководец Маршал Советского Союза Г.К. Жуков: «...Я лично руководствовался ими (принципами военного искусства. — Авт.) при подготовке всех операций. Одновременно видел, что, когда к этим вопросам относятся формально, успеха в бою, в сражении и операции не было»2". Как следует из приведенных высказываний, принципы играют незаменимую роль в управленческой деятельности командиров, офицеров штабов, служб, всех органов управления. Их по праву называют «учебниками жизни».
По глубине происходящих преобразований в военном деле нынешнее время не имеет аналогов в прошлом. И хотя уроки былых войн сегодня далеко не всегда могут служить базой, критерием оценки новых явлений, тем не менее поступательность в развитии форм и способов боевых действий не нарушилась, а значит, сохранилась ценность принципов, выработанных многовековой военной практикой. Они служат связующим звеном между прошлым, настоящим и будущим. Принципы столь же историчны, сколь и современны, поскольку старое и новое, воплощенные в них, — это противоположности, связанные между собой тысячами живых нитей. Историю развития военного искусства правомерно рассматривать как историю развития принципов. С течением времени менялось их содержание, отмирали одни и нарождались новые. Формирование принципов всякий раз представляло сложный и противоречивый диалектический процесс, проходило в ожесточенном противоборстве старого с новым и являлось итогом все более глубокого познания природы боя, его закономерностей. Этот процесс не закончен, он продолжается и поныне. И важно, изучая историю зарождения и развития принципов, сохранять все полезное, поучительное, что было в прошлом, чтобы, используя опыт предшествующих поколений, уверенно развивать тактику дальше.
В современных условиях значимость принципов особенно велика потому, что существенно повысилась цена оперативных и тактических решений, непродуманных действий, промахов и про-
17 Военная энциклопедия. Т. 6. СПб., 1912. С. 146 18 Клаузевиц К. О войне. М., 1937. С, 146. 19 Фош Ф. О принципах войны. Пг., 1919. С. 12, 20 Военная мысль. 1985. Спец. выпуск. С. 26.
счетов, исправить которые в динамичной, быстроменяющейся обстановке в ряде случаев просто невозможно. Принципы боя как раз и призваны предостеречь командира от опрометчивости в управленческой деятельности, обязывают учитывать накопленный боевой опыт, исторические закономерности и тенденции в развитии военного дела. Для генералов и офицеров они служат ориентирами, помогающими находить рациональные способы применения имеющихся сил и средств для разгрома противника. Знание и умелое использование принципов придают командирам целеустремленности, уверенности в действиях, и чем полнее учитываются их требования, тем, как правило, оптимальнее, дальновиднее принимаемые решения.
Тактика, будучи отнюдь не свободной от нормативности, допускает выбор альтернативных вариантов в широком диапазоне, а принципы при этом выступают в качестве «тактических правил», без которых невозможна системность, логическая осмысленность в управленческой деятельности в боевой обстановке. Однако они не могут и не должны выступать в роли регламентирующего ограничителя в творческих поисках. Их рекомендации являются всего лишь исходной основой, отправным пунктом для раздумий, выбора различных вариантов и путей достижения поставленной цели в бою.
Военное искусство относится к одному из самых сложных и тонких видов искусств. Не случайно еще философы древности называли его «царской наукой», требующей духовного озарения, не приемлющей схематизма, казенщины, рутины, догматизма. Командирский опыт неповторим в своей внешне кажущейся повторимости. Конечно, куда проще было бы офицеру достичь тактического совершенства, взяв на вооружение опыт выдающихся полководцев в использовании принципов военного искусства, и, организуя бой, шаг за шагом воспроизводить апробированные ими тактические приемы. Однако решение на бой всякий раз принимается в творческих муках, а его реализация происходит через преодоление многих препятствий, разрешение противоречий. Поиск рациональных путей претворения в жизнь требований принципов боя в конкретной обстановке — задача сложная. Тут нет рецептов и проторенных путей. Знание и личный опыт, интуиция и расчетливость, организаторские качества и железная воля — вот тот фундамент, на котором зиждется тактическое искусство.
В методологическом плане роль принципов военного искусства состоит в том, что они являются стержневой основой, теоретическим каркасом, объединяющим в единое целое все
его составные части — стратегию, оперативное искусство и тактику. Посредством их устанавливается общность взглядов генералов и офицеров на подготовку и ведение военных (боевых) действий, поскольку принципы стратегии, оперативного искусства и тактики в большинстве своем едины по формулировкам и содержанию, а отличие состоит лишь в масштабности применения.
С точки зрения философии принципы воплощают в себе проблему сочетания необходимости и свободы. Командир не может достичь успеха в бою, выходя за рамки, обусловленные объективными факторами боевой обстановки, но он может и должен добиваться успеха в рамках этих условий. Диалектическое противоречие здесь состоит в том, что военачальник в одно и то же время свободен и зависим от обстоятельств, которые диктуют ему свою логику поведения, но не предопределяют однозначный выбор решения. В боевой обстановке всегда есть альтернативные пути реализации того или иного принципа, важно только, чтобы избранный вариант не вступал в противоречие с объективными условиями. Понимать эту логическую тонкость, научиться сообразовывать свои практические действия по применению принципов с требованиями познанных закономерностей боя и есть изюминка тактического мастерства. Содержание принципов боя отражает достигнутый уровень развития тактики. Их сила и жизненность состоят в том, что они опираются не на второстепенные, малозначащие, преходящие обстоятельства, а выражают глубинные процессы боевых действий, устойчивые взаимосвязи, объективные закономерности, познание которых служит своеобразным ориентиром, придерживаясь которого командир находит верный путь к достижению поставленной цели в бою.
Структура принципов, отраженная в боевых уставах ВС РФ, показана на рис. 5. К основным принципам боя отнесены: постоянная боевая готовность подразделений; решительность, непрерывность и активность ведения боя; согласованное применение подразделений родов войск и специальных войск, поддержание непрерывного взаимодействия между ними; внезапность действий и применение военной хитрости (обман противника); решительное сосредоточение усилий на главном направлении и в решающий момент; маневр подразделениями, ударами и огнем; своевременное восстановление боеспособности войск; всестороннее обеспечение боя; полное напряжение моральных и физических сил, использование морально-психологического фактора в интересах выполнения
боевой задачи; твердое и непрерывное управление войсками. Принципы надлежит обогащать опытом, постоянно изыскивая более эффективные пути реализации их требований на практике с учетом изменяющихся условий современного (объемного, многомерного, наземно-воздушного) боя, в ходе которого применяются новые средства вооруженной борьбы, а во все сферы управленческой деятельности командира и штаба все более властно вторгаются электроника, робототехника, компьютеры.
Принципы боя имеют двоякую значимость для военной теории и практики. С одной стороны, они являются основой систематизации научных знаний и логического построения теории тактики, отражающих соответствующий уровень ее развития, а с другой — это путеводные маяки, руководящие рекомендации, придерживаясь которых командир находит верный путь к достижению поставленной цели в сложной боевой обстановке.
Для начала поставим перед собой такой вопрос: можно ли управлять подразделениями и добиваться успеха в бою без знания принципов военного искусства? Ответим так — вообще-то в каких-то частных, упрощенных условиях подобный случай не исключается. Если обратиться к опыту Великой Отечественной войны, то, конечно, не все командиры тактического звена были достаточно подготовлены теоретически, чтобы осознанно применять на практике соответствующие принципы. Можно сказать, что многие из них интуитивно, на основе полученного боевого опыта и знания уставных положений осваивали трудную науку побеждать.
Офицера, не знающего принципов, но готовящего бой, можно сравнить с путником, который, будучи в чистом поле или густом лесу, не имея ни карты, ни компаса, пытается найти дорогу к нужному пункту. Совершенно очевидно, что ему придется немало поблуждать. Но если для путника это обойдется всего лишь потерей времени и сил, то для командира — потерей людей, а возможно, и проигрышем боя. Чтобы этого не случилось, надо заранее «вооружать» себя и в теоретическом и практическом отношении — глубоко изучать природу современного боя, знать его принципы и научиться умело применять их на практике. Они подскажут в трудную минуту, как поступить, как найти выход из сложной ситуации, избежать ошибок и просчетов.
Таким образом, речь идет об искусстве управления войсками, опирающемся на знание законов вооруженной борьбы, проникновение в механизм которых позволяет находить наиболее эффективные методы и способы воздействия в нужном направлении на условия объективной действительности, отыскивать в складывающейся обстановке максимальные возможности для принятия и проведения в жизнь безошибочных решений. Законы действуют независимо от воли и желания человека. Он должен считаться с ними. Принципы же, основанные на законах, напротив, сознательно применяются человеком в зависимости от конкретной ситуации. Они содержат рекомендации, что надо делать для достижения победы, в них удачно сочетаются и характер действия законов войны, и относительная свобода сознательной деятельности людей в рамках этой необходимости. В формулировке принципов находит выражение не только требование законов, но и те цели и задачи, которым подчинена военная деятельность. Взаимосвязь законов войны и принципов военного искусства удачно выразил видный военачальник времен Гражданской войны СИ. Гусев. Он писал: «То, что в «рассмотрении» является законом, то в действии становится правилом. Что в науке закон, то в искусстве — правило»21.
Знание характера боя, его объективных законов позволяет командиру глубоко понимать смысл происходящих событий, правильно ориентироваться и оценивать обстановку, в которой подготавливается и ведется бой. А от этого во многом зависит целесообразность его решения и всех дальнейших действий по управлению войсками. Однако было бы о