Джонатан Свифт 9 страница

В высшей степени замечательны были выражения взаимного отвращения между Джеком и братом его Петром, которое они всячески подчёркивали. Пётр совершил в последнее время несколько мошенничеств, вследствие чего вынужден был прятаться и, опасаясь судебных приставов, редко отваживался выходить на улицу до наступления ночи. Братья жили в двух противоположных концах города, и если им случалось почему либо выходить из дому, они выбирали для этого самое необычное время и направлялись самыми глухими закоулками, чтобы наверняка избежать встречи друг с другом. Но несмотря на все эти предосторожности, судьба постоянно сталкивала их. Причину этого понять не трудно. Причуды и сумасбродство обоих имели одну и ту же основу, так что мы можем уподобить их двум циркулям, раскрытым на одинаковый радиус: если укрепить такие циркули одной ножкой в том же центре и вращать в противоположные стороны, они непременно встретятся на какой нибудь точке окружности. Вдобавок, на свою беду, Джек обладал поразительным внешним сходством со своим братом Петром. У братьев были не только одинаковый нрав и наклонности, они не различались между собой ни фигурой, ни ростом, ни наружностью. Так что судебный пристав то и дело хватал Джека за шиворот, крича: Господин Пётр, именем короля вы арестованы! Или же кто нибудь из закадычных друзей Петра бросался к Джеку с распростёртыми объятиями: Дорогой Пётр, я так рад тебя видеть, пришли мне, пожалуйста, своего превосходного средства от глистов. Можете себе представить, как обидно было Джеку получить такую награду за долголетние труды и хлопоты; видеть, что результаты всех его стараний прямо противоположны единственной преследуемой им цели. Могло ли это обойтись без ужасающих последствий для его разума и сердца? За всё платились жалкие остатки наследственного кафтана. Утреннее солнце, начиная свой дневной путь, всегда бывало свидетелем какой нибудь новой его порчи. Призвав портного, Джек велел ему так сузить воротник, что почти задыхался в нём, и глаза его лезли на лоб. Жалкие лохмотья кафтана он ежедневно тёр по два часа о грубо оштукатуренную стену, чтобы удалить остатки галунов и шитья, и делал это с таким неистовством, что похож был на языческого философа. Но, несмотря на все свои старания, никак не мог добиться желанной цели. Лохмотья всегда имеют какое то забавное сходство с роскошью: в обоих есть что то броское, так что издали, в темноте или при близорукости легко впасть в ошибку. Вот почему рубище Джека с первого взгляда казалось щегольским нарядом; это обстоятельство, в соединении с большим внешним сходством, губило все его планы обособиться от Петра и так усиливало родственные черты братьев, что даже ученики и последователи часто их смешивали..................................................................... Desunt..................... nonnulla..........................

Старая славянская пословица правильно говорит, что с людьми обстоит так же, как с ослами: кто хочет крепко держать их, должен умело хватать их за уши. Всё же, мне кажется, мы можем на основании долгого опыта утверждать, что

Effugiet tamen haec sceleratus vincula Proteus.

Поэтому, читая изречения наших предков, мы должны принимать во внимание, о каком времени и людях идёт речь; в самом деле, из древнейших летописей мы узнаём, что ничто не подвергалось таким великим и частым изменениям, как человеческие уши. В прежние времена существовало любопытное изобретение, чтобы хватать и держать их; но, мне кажется, его следует причислить к так называемым artes perditae. Да и могло ли быть иначе, если за последние столетия этот орган не только уменьшился до плачевных размеров, но и жалкие его остатки настолько выродились, что издеваются над самыми хитрыми нашими попытками схватить их? Ведь если достаточно было рассечь ухо одного оленя, чтобы этот недостаток распространился на весь лес, то можно ли удивляться огромным последствиям обрезывания и увечья, которым так часто подвергались в последнее время уши отцов наших и наши собственные? Правда, покуда наш остров находился под властью благодати, было затрачено много усилий на то, чтобы содействовать росту наших ушей. Крупные размеры этого органа рассматривались тогда не только как украшение внешнего человека, но и как символ благодати, осенившей человека внутреннего. Кроме того, натуралисты считают, что буйному росту органов верхней области тела, как уши и нос, всегда соответствует буйный рост органов его нижней области. Поэтому в те истинно благочестивые времена было принято, чтобы в каждом собрании одарённые в этом отношении самцы как можно больше выставляли напоказ свои уши и прилегающие к ним части кожи, так как, по словам Гиппократа, если перерезать мужчине жилу за ухом, он делается скопцом. И самки с не меньшим усердием созерцали эту выставку и поучались. При этом те из них, что уже были в деле, смотрели на самцов с большим вниманием, в надежде зачать, при помощи открывавшегося им зрелища, красивого ребёнка. Другие, только ещё добивавшиеся благосклонности, находили кругом богатый материал для выбора и уверенно останавливались на обладателе наибольших ушей, чтобы не угас их род. Наконец, более набожные сёстры, считавшие всякое необычное расширение этого органа прорвавшимся наружу избытком духовного рвения, не колеблясь почитали каждую главу, наделённую такими придатками, как если бы они были огненными языками; но особенно преклонялись благочестивые сёстры перед главой проповедника, у которого обычно были самые большие уши; пользуясь этим, сам проповедник в припадках красноречия неуклонно выставлял их напоказ в самом выгодном виде, поворачиваясь к народу то одним ухом, то другим. От этой привычки приверженцы их и до сих пор называют проповедь вывертом.

Таковы были заботы святых по части увеличения размеров этого органа, и, по всей вероятности, они увенчались бы соответственным успехом, если бы в конце концов не воцарился жестокий король, воздвигший кровавое гонение против всех ушей, превышающих установленную меру. Тогда одни рады были прикрыть свои пышные отростки чёрной повязкой, другие совсем спрятались под парик; иные были рассечены, иные обрезаны, иные вырваны с корнем. Но об этом я расскажу подробнее в моей Всеобщей истории ушей, которой в самом скором времени собираюсь одарить публику.

Из этого краткого обозрения упадка ушей в последнее время и малых забот моих современников о восстановлении их былого величия ясно видно, как мало у нас оснований полагаться на такую коротенькую, слабую и скользкую зацепку; так что, кто желает крепко схватить человека, должен прибегнуть к каким либо другим способам. Но если мы тщательно исследуем человеческую природу, то обнаружим достаточное количество крючков, на которые его можно поддеть, достаточно назвать каждое из шести его чувств, не считая большого числа крючков, привинченных к страстям и нескольких прикреплённых к рассудку. Среди этих последних крепче всего можно ухватиться за любопытство. Любопытство – шпора в бок, узда в рот, кольцо в нос ленивому, нетерпеливому и брюзгливому читателю. За эту то рукоятку писатель и должен хватать своих читателей; если ему это удалось, вся их борьба и сопротивление напрасны; они становятся его пленниками, и он их ведёт, куда хочет, пока усталость или глупость не заставят его разжать кулак. Поэтому и я, автор этого дивного трактата, свыше всякого ожидания крепко державший до сих пор благосклонных своих читателей за упомянутый крючок, с великой неохотой вынужден под конец выпустить его, и пусть сами решают, дочитывать ли им остальное в зависимости от унаследованной ими от природы лености. Могу лишь уверить тебя, любезный читатель, в утешение нас обоих, что меня ничуть не меньше, чем тебя, огорчает постигшее меня несчастье: я потерял или засунул куда то в бумаги остающуюся часть этих записок, полную случайностей, превратностей и приключений, новых, приятных и удивительных, следовательно, во всех отношениях соответствующих деликатному вкусу нашего благородного века. Но, увы, несмотря на все усилия, могу припомнить лишь очень немногое. Так, там подробно рассказывалось, как Пётр добился охранной грамоты от королевского суда и как он примирился с братом Джеком, сговорившись одной дождливой ночью заманить брата Мартина в участок и там обобрать его до нитки; как Мартин с большим трудом вырвался от них и дал стрекача; как вышел новый приказ о взятии Петра под стражу и как Джек покинул его в беде, украл у него охранную грамоту и сам воспользовался ею; как лохмотья Джека вошли в моду при дворе и среди горожан, как он сел верхом на большого коня и кушал драчену. Но подробности всех этих и многих других событий выскочили у меня из головы и безнадёжно потеряны. Пусть в этом несчастье мои читатели утешают друг друга как умеют, соответственно складу своего характера; но заклинаю их всей дружбой, установившейся между нами от заглавного листа и до настоящего, не очень усердствовать и не надрывать своего здоровья, потому что беда непоправима. Я же, как подобает благовоспитанному писателю, приступаю теперь к исполнению акта вежливости, которым менее всего на свете может пренебрегать человек, идущий в ногу с современностью.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Запоздалые роды дают таких же ублюдков, что и преждевременные, хотя случаются они не так часто; это особенно вредно по отношению к родовым мукам мозга. Спасибо благородному иезуиту, который первый решился признаться в печати, что книги, подобно платьям, кушаньям и развлечениям, хороши в своё время; и ещё большое спасибо нашей славной нации за то, что она довела до тонкости эту и другие французские моды. Надеюсь, что доживу до тех времён, когда книга, вышедшая не вовремя, будет в таком же пренебрежении, как луна днём или макрель спустя неделю после окончания сезона. Никто не изучал нашего климата лучше, чем книгопродавец, купивший рукопись этого произведения. Ему до мелочей известно, какие сюжеты будут самыми ходкими в засушливый год и что нужно выставлять на прилавке, когда барометр показывает проливной дождь. Просмотрев этот трактат и справившись со своим настольным календарём, он дал мне понять, что, по зрелом обсуждении двух главных вещей: объёма и сюжета, находит, что книга моя может пойти лишь после длинных парламентских каникул и то только в случае неурожая репы. Будучи тогда в крайне стеснённом положении, я пожелал узнать, что же, по его мнению, может найти спрос в текущем месяце. Книгопродавец посмотрел на запад и сказал: «боюсь, что мы вступаем в полосу дурной погоды; всё же, если бы вы могли изготовить небольшую юмористическую вещицу (но не в стихах) или коротенький трактат о ________, это мигом бы разошлось. Но если погода прояснится, то я уже сговорился с одним автором, чтобы он написал мне что нибудь против доктора Бентли, и думаю, что на этом деле не прогадаю».

Наконец мы сошлись на следующем: если какой нибудь покупатель спросит у него экземпляр моей книги и пожелает конфиденциально узнать имя автора, он назовёт ему под величайшим секретом, как другу, модных в ту неделю писателей; если, например, будет пользоваться успехом последняя комедия Дерфи, то я с такой же охотой соглашусь сойти за Дерфи, как и за Конгрива. Я упоминаю об этом потому, что мне прекрасно известны вкусы теперешних читателей и часто с большим удовольствием случалось наблюдать, как муха, которую прогнали с горшка с мёдом, немедленно садится на навозную кучу и с большим аппетитом кончает там свой обед.

Есть у меня словечко о глубокомысленных писателях, которых столько расплодилось в последнее время; принципиальная публика, наверное, и меня отнесёт к их числу. Я думаю, что по части глубины писатель тот же колодец: человек с хорошим зрением увидит дно самого глубокого колодца, лишь бы там была вода; если же на дне нет ничего, кроме сухой земли или грязи, то, хотя колодец был бы всего два аршина, его будут считать удивительно глубоким лишь на том основании, что он совершенно тёмный.

Попробую теперь произвести один очень распространённый среди современных авторов эксперимент: писать ни о чём; продолжать двигать пером, когда тема уже совершенно исчерпана. Это был признак остроумия, проявляющийся после смерти своего тела. Правду говоря, ни одна отрасль знания так слабо не разработана, как искусство уметь кончать вовремя. Пока автор писал свою книгу, он и его читатели стали старыми знакомыми, которые никак не могут расстаться. Я не раз замечал, что с писанием дело обстоит так же, как с визитами, когда церемония прощания отнимает больше времени, чем всё посещение. Заключение книги похоже на заключение человеческой жизни, которое иногда сравнивали с концом пиршества, откуда многие уходят, утолив голод ut plenus vitae conviva; ведь после обильнейшей еды гости все сидят за столом, часто только для того только, чтобы дремать или спать весь остаток дня. Но в этом отношении я резко отличаюсь от других писателей и буду чрезвычайно польщён, если окажется, что мои труды посодействовали покою человечества в нынешние бурные и беспокойные времена. И я не думаю, чтобы подобное достижение было так уж чуждо целям остроумного писателя, как полагают некоторые. Посвящал же один очень просвещённый народ в Греции те же самые храмы Сну и Музам в убеждении, что оба эти божества связаны самыми тесными узами дружбы.

На прощанье прошу у читателя ещё об одном одолжении: не ожидать назидания или развлечения от каждой строки или каждой страницы этого трактата и отнестись снисходительно к припадкам сплина автора, а также к полосам или периоду отступления, которые ведь находят и на читателя. Пусть он скажет по совести, хорошо ли будет, по его мнению, критиковать, спокойно сидя у окна, его походку или насмехаться над его платьем, когда он на улице шлёпает по грязи в проливной дождь.

Распределяя работу своего мозга, я счёл наиболее правильным сделать господином вымысел, а методу и рассудку поручить обязанности лакеев. Основанием для такого распределения была подмеченная мной у себя особенность, именно: я часто испытываю искушение быть остроумным, когда не могу быть ни благоразумным, ни здравомыслящим, ни вообще сколько нибудь дельным. Я слишком усердный поклонник современных привычек, чтобы упустить удобный случай блеснуть остроумием, каких бы трудов оно мне ни стоило и как бы ни казалось оно неуместным. Между тем я заметил, что из трудолюбиво собранной коллекции семисот тридцати восьми цветочков и метких словечек лучших современных авторов, хорошо переваренных внимательным чтением и внесённых в записную книжку, я за пять лет мог выудить и втиснуть в разговор не больше дюжины. Из этой дюжины половина пропала даром, так как я расточил их в неподходящем обществе. Что же касается второй половины, то мне стоило стольких усилий, изворотливости и красноречия ввернуть их в разговор, что я в конце концов решил вовсе отказаться от своей затеи. Эта неудача, должен признаться (открою свой секрет), подала мне первую мысль сделаться писателем. Впрочем, от нескольких своих добрых друзей я узнал, что все теперь жалуются на такую же неудачу и что она оказала то же действие на многих других. В самом деле, я заметил, что много метких словечек, остающихся совершенно незамеченными или неоценёнными в разговори, привлекают к себе внимание и встречаются с некоторым уважением и почтением, удостоившись чести быть напечатанными. Но с тех пор, как благодаря свободе и поощрению печати я получил неограниченную возможность блистать приобретёнными мною дарованиями, я начал обнаруживать, что поток моих размышлений становится чересчур обильным и читатель не в состоянии их переварить. Поэтому я делаю здесь временную остановку, пока не найду, пощупав пульс публики и свой собственный, что для нашего общего блага мне совершенно необходимо снова взяться за перо.

ПРИМЕЧАНИЯ

СКАЗКА БОЧКИ

Мы находим в изд. 1710 г. такое примечание: «Цитата из Иринея на титульной странице, которая кажется тарабарщиной, есть формула, посвящённая в таинство, употреблявшаяся в древности еретиками Маркианами. У. Уоттон.

Ириней, епископ алонский (ум. около 200 г.) написал Трактат против еретиков. Выше приведённую формулу Ириней толкует так:

«Hoc quod est super omnem virtatem Patris invoco, quod vocatur Lumen et Spiritus et Vita, quoniam in corpore regnasti»,

т. е. «Призываю то, что выше всей силы отца, что называется светом, духом и жизнью, потому что ты царствовал во плоти». – См. по поводу этого эпиграфа примеч. Свифта на с. 139.

И нарву я цветов себе новых,

Чтобы стяжать для своей головы тот венок знаменитый,

Коим ещё до меня никого не украсили музы.

Лукреций. О природе вещей, кн. I, с. 928–930. (Перевод И. Рачинского)

АПОЛОГИЯ АВТОРА

1)…два или три трактата, написанные явно против него… – Авторами их были Уильям Кинг (см. прим. к с. 33) и Уильям Уоттон (см. прим. к с. 33). …не считая множества… замечаний… – Имеется в виду Том Дерфи – драматург, комедии которого пользовались огромным успехом при последних Стюартах и отличались чрезвычайной фривольностью, а иногда и непристойностью, но потом были забыты (ум. в 1723 г.). …разговора между деистом и социнианцем. – Свифт имеет в виду анонимное сочинение, вышедшее в Лондоне в 1708 году под заглавием «Принципы деизма… в двух диалогах между скептиком и деистом», приписываемое философу Френсису Гастреллу (1662–1725). Социнианство – рационалистическое течение в протестантстве, отрицающее учение о Троице, откровение и божественную природу Христа.

2)…самым высоким особам на самых высоких постах… – Намёк на архиепископа Йоркского Шарпа и герцогиню Сомерсет, которые изобразили королеве Анне автора «Сказки бочки» как человека неверующего, что послужило впоследствии препятствием к назначению его епископом. Письмо об энтузиазме. – Автором этого письма был философ Шефтсбери (1671–1713), занимавшийся преимущественно вопросами этики и пытавшийся примирить эгоизм с альтруизмом. …избитое изречение учит нас… – Имеется в виду латинское изречение: «Нет ничего хуже, чем извращение наилучшего». Драйден (1637–1700) – крупный поэт, критик, драматург эпохи реставрации Стюартов, родственник Свифта; Свифт был в обиде на маститого поэта за отзыв о его ранних стихотворных опытах: «Кузен Свифт, вы никогда не будете поэтом». Л'Эстрендж (1616–1704) – публицист, журналист, редактор правительственной газеты при Стюартах, крайний роялист.

3) Ичард Джон (1636–1697) – богослов, с сатирической жилкой. Упоминаемое Свифтом его сочинение вышло в 1670 году. В «Мыслях на разные темы» Свифт так отзывается о нём: «Я знавал людей, которым удавалась насмешка, хотя их рассуждения на серьёзные темы были непроходимо глупы; блестящий пример – доктор Ичард из Кембриджа».

Марвел Эндрью (1621–1678) – поэт пуританин, с сатирическим темпераментом, возражавший в 1678 году на сочинение Самюэля Паркера (1640–1687), впоследствии епископа, пуританина по воспитанию, но потом склонявшегося к католицизму. Паркер нападал на нонконформистов. Оррери (он же Чарльз Бойль, 1676–1731) – участник полемики «О древней и современной образованности» (так назывался трактат Темпла), как и Темпл, отдавал предпочтение древним и, в частности, в своих «Замечаниях» доказывал подлинность «Писем Фаларида» (агригентского тирана VI в. до н. э.). Свифт тоже участвовал в этой полемике на стороне Темпла и написал «Битву книг», в которой осмеивал нравы современной литературной братии и защищал древних. Диссертация. – Имеется в виду диссертация видного критика и филолога того времени д ра Ричарда Бентли (1662–1742) об упомянутых «Письмах Фаларида», в которой он доказал, что это более поздняя подделка. …было признано лицом, обнаружившим… дарование юмориста. – Лицом этим был Уильям Кинг (1663–1712), писатель дилетант, впоследствии друг Свифта, издатель журнала «Examiner», в котором сотрудничал Свифт, перейдя на сторону тори (в 1711 году). …возражение написано человеком более серьёзным… – Имеется в виду Уильям Уоттон (1666–1726), полемизировавший с У. Темплом и Свифтом. С 1693 года до смерти он был приходским священником в Бекингемшире и капелланом графа Ноттингема.

4) Все триста мы поклялись одной клятвой – Триста римских юношей поклялись убить этрусского царя Порсенну, обложившего Рим с целью восстановить на престоле Тарквиния Гордого. Цитата взята Свифтом из римского историка Флора (II в. н. э.). …был занят… другим противником… – Имеется в виду Ричард Бентли. Битва книг – сочинение Свифта.

5)Герцог Бекингем (1627–1688), как и его отец, – фаворит Стюартов. Здесь намёк на его письмо к Клиффорду. …из одной французской книги… – Как показал биограф Свифта Генри Крейк (Life of Jon. Swift, v. I, 90–92), Уоттонимелввидувышедшуюв 1688 годукнигу Fran?ois de Calli?res «Histoire po?tique de la guerre nouvellement declar?e entre les anciens et modernes».

6)…но пусть критик и его друг… – Бентли. Минеллиус – Минелль Жан (1625–1683) и Фарнеби Томас (1575–1647) – школьные учителя и составители школьных комментированных изданий латинских и греческих классиков; первый – голландец, второй – англичанин. Желает попоны неуклюжий бык. – Гораций. Эп., I, XIV, 43.

7)…озаглавленную Отрывок… – Точное заглавие этого отрывка «Рассуждение о механических операциях духа в письме к другу. Отрывок» (в настоящее издание не включён).

8)Квартал Уайтфрайарс – В этом квартале, называвшемся также Эльзасом, преступники пользовались правом убежища до 1697 года. …Только что упомянутого критика… – то есть Уоттона.

9)…какой то неразборчивый книгопродавец… – Имеется в виду Эдмунд Керлл. Точное заглавие этой брошюры «Полный ключ к „Сказке бочки“, с некоторыми сведениями об авторах и т. д.». Лондон, 1710. В брошюре утверждается, что «Сказка бочки» написана Томасом Свифтом (двоюродным братом Джонатана), а предисловия и отступления – Джонатаном. Примечания эти не представляют ценности.

10)Лорд Соммерс (1651–1716) – лидер партии вигов, автор нескольких брошюр на политические темы. Пользовался репутацией честного человека, покровителя искусств и литературы. Так как Свифт в ту пору был вигом, то понятно его посвящение этому видному представителю партии.

11)…ибо я где то слышал афоризм… – Свифт имеет в виду Геродота, VIII, 123–124.

12)…для украшения… последнего царствования… – то есть царствования Вильгельма III, сподвижником которого был лорд Соммерс. …Скучные речи… – то есть речи в парламенте и других официальных учреждениях.

13)…разбросанным как в этом произведении, так и во втором… – то есть в «Битве книг». Боккалини (1556–1613)– итальянский сатирик.

14)…Ma?tre du palais (следовало бы maire du palais) – мажордомы последних меровингских королей, захватившие всю власть.

15) Великое множество приносится в жертву Молоху… – Ср. книгу пророка Иеремии, XXXII, 35. …домогается лавров… – Подразумевается получение должности поэта лауреата, состоящего на жалованье при английском дворе и обязанного прославлять в стихах разные торжественные придворные события.

16)Наум Тейт – поэт лауреат с 1692 по 1702 год. Посредственность. Том Дерфи – см. прим. к с. 29. Раймер Томас (1639–1713). Известен не столько как критик, сколько как официальный историограф, выпустивший ценное собрание дипломатических актов. Денис Джон (1657–1733) – критик и драматург. Крайний виг.

17)…об одном… споре между ним и издателем. – Речь идёт о предисловии к уже упоминавшейся «Диссертации» Бентли, в котором он полемизирует с издателем графа Оррери (Бойля) Томасом Беннетом. См. прим. к с. 33. …одного друга вашего воспитателя… – то есть Уильяма Темпла, защищавшего древних и потому названного другом времени. …из множества томов, написанных в последние годы… – Намёк на книги, написанные воспитателями французских дофинов (наследных принцев), особенно на «Телемака» Фенелона (1699).

18)Гоббс Томас (1588–1679) – выдающийся английский философ материалист. Он известен главным образом своим учением о государстве, которое представляется ему всепоглощающим левиафаном: личность во всех без исключения отношениях должна подчиняться его авторитету. Взгляд Гоббса на церковь как на чисто государственное учреждение (Гоббс – атеист) приближает его к Свифту. Атеизм и материализм Гоббса были причиной враждебного к нему отношения в Англии и со стороны роялистов, и со стороны пуритан республиканцев.

19)…академию, могущую вместить девять тысяч семьсот сорок три человека… – приблизительное число приходов бенефиций в Англии.

20). Нечто необыкновенное, новое, никем до сих пор не сказанное. – Гораций. Оды, III, XXV, 7–8. …шутка, которая не может выйти за пределы Ковент гардена… – Ковент гарден первоначально был обширным монастырским садом, потом застроенным.

21)…посадив на их место чертополох, как более благородный цветок. – Чертополох – национальная эмблема Шотландии. Иаков I, король английский, он же Иаков VI, король шотландский, окружил свой герб цепью из чертополоха, алая и белая розы украшали герб предшествующей династии – Тюдоров. Орден чертополоха был введён Иаковом II в 1687 году. Твид – река, отделяющая Англию от Шотландии.

22). …всё ту же свинину… – Авторская ссылка на Плутарха. Рассказ о приготовлении различных кушаний из свинины встречается у многих писателей, но не у Плутарха. Возможно, что Свифт имел в виду Плиния, и его пометка: Pl. была расшифрована неправильно. Креон (фиванский тиран) назван здесь ошибочно вместо Клеона, афинского политического деятеля времён пелопонесской войны. Он выведен вместе с демагогом Гиперболом в комедии Аристофана «Облака». «Все сбились с пути, нет делающего добро, нет ни одного». – Псалом XIII, 3. Ксенофонт. – Свифт имеет в виду политический памфлет «Об афинском государственном строе», в те времена приписывавшийся Ксенофонту. Однако Ксенофонт не мог быть его автором, потому что в 424 г. до н. э., когда памфлет появился, Ксенофонт был ребёнком.

23)Астрея – по верованиям греков, дочь Зевса и Фемиды, богиня справедливости, жившая среди людей; с её отлётом с земли кончился золотой век. Гораций. – Сат., II, III, 141. Уайтхолл – королевский дворец и придворная церковь, сгорел в 1698 году. Теперь на этом месте улица с таким же названием. …уморил… половину матросов, а другую почти отравил… – Жалобы на снабжение английского флота недоброкачественным продовольствием были очень часты в начале XVII века. …занят подготовкой материалов… – См. список подготовленных к печати сочинений перед текстом. Оба эти произведения я хотел издать в виде приложения… – Свифт намекает на «Диссертацию» Бентли, приложенную ко второму изданию «Размышлений» Уоттона.

24)Подняться к небу –//Вот работа, вот труд. – Вергилий. Энеида, VI, 128–129. …Сократа, подвесившего себя в корзине… – Аристофан. Облака, 218 сл.

25)Лестница – Свифт имеет в виду лестницу, по которой приговорённый к смерти всходил на виселицу. Перила – bar – огороженное место в зале суда, которое занимают адвокаты. Трибуна – bench – место для судей. Пусть старики удаляются на покой. – Гораций. Сат., 1.1, 31. …чувства и элементы… – то есть пять чувств и четыре элемента, или стихии, из которых, как думала наука от Эмпедокла до Лавуазье, слагаются все тела. …соперников семи и девяти. – Семью семь и семью девять – два климактерических числа, то есть числа, обозначающие критический возраст человека.

26)Каледонский лес – Имеется в виду Шотландия. Английские диссентеры заимствовали свои религиозные убеждения у шотландских пресвитериан. …кафедра должна быть единственным непокрытым сосудом… – Пресвитерианские священники в то время носили шапочки. «Сосуд» – уподобление человека сосуду, часто встречается в Библии. К чести нашего отечества… – В других странах нет такого обычая, как в Британии, где каждый осуждённый перед казнью произносит речь. …опубликованием этих речей… – Отчёты о предсмертных речах приговорённых к смертной казни издавались духовником ньюгетской тюрьмы Полем Лорреном. Каждый такой отчёт представлял собой страницу in folio; таким образом, совокупность их составила бы том in folio. Упоминаемый ниже издатель прожектёр Донтон – учредитель так называемого «Афинского общества», в честь которого Свифт написал оду ещё в 1692 году.

27)Нужно признать… – Лукреций, кн. 4, с. 526–527. Перевод И. Рачинского.

28)Два главных свойства… – По английски игра слов: maggot значит личинка, червяк, а также сумасбродная мысль. …заканчивают свою речь пением… – Приговорённые к повешению должны были петь псалмы. Шестипенсовые остроты и др. – Свифтом приводятся здесь заглавия действительно выходивших в то время сборников этого рода. Граб стрит – улица в Лондоне, где ютились мелкие писатели, исполнявшие заказы книгопродавцев издателей.

29)Грешемское общество – королевское общество (английская Академия наук) собиралось в Грешемском колледже до 1710 года.

30)…надумали вернуться от своей шелухи и блудниц… – Слова эти заимствованы Свифтом из евангельской притчи о блудном сыне, расточившем на чужбине имущество своё с блудницами и питавшемся шелухой. Свифт считал тогдашние экспериментальные исследования бесплодными (шелуха), а комедию безнравственной (блудницы). Пифагор, Эзоп, Сократ – все трое, по преданию, отличались безобразной внешностью.

31)Рейнеке Лис – «Роман о Лисе» – французского происхождения, это едкая злая сатира на двор и правящие дворянские верхи, складывавшаяся с конца XII и почти до середины XIV века. Свифт имеет здесь в виду английские лубочные переделки этого романа конца XVII века. Артефий – алхимик и философ; жил в начале XII века. Адепт – технический термин алхимиков – человек, добившийся превращения одного из низших металлов в золото. Реинкрудация, или редукция, в алхимии – обратное превращение вещества, достигшего известной степени совершенства, в низшее состояние. Via humida – алхимический термин. Мужской и женский дракон – сера и ртуть в алхимии. Виттингтон и его кошка – популярная английская сказка. Иегуда Ганасси – еврейский комментатор первого или второго века н. э., закончивший кодификацию неписаного еврейского закона – Мишны. Мишна вместе с позднейшей Гемарой, комментарием к ней, составляют Талмуд. Существует палестинская и вавилонская (позднейшая) редакция Талмуда. …ныне живущего писателя… – Драйден, которого здесь имеет в виду Свифт, умер в 1700 году. Томми Поте – Имеется в виду баллада о том, как Томми Поте добился любви прекрасной Розамонды.