Помощью их беззаконье законами он упразднил

Помощью этих-то страхов, прекрасно и мыслью

Всюду мудрец разбросал людям страхи такие.

Где образуется дождь, орошающий землю собою.

Истину скрыв от людей одеждой обманчивой речи.

Даже и то от богов не укроется: мудрая сила

Дабы все то, что творится, видеть оно бы могло.

Вот для того-то и ввел мудрец священную веру

Замыслят.

Будут творить что-нибудь, или скажут, иль даже

Пугало злым на тот случай, если хотя бы и тайно

Чтобы было

Умыслил

Тут-то впервые, должно быть, какой-нибудь мудрый

Явно насилья творить, – они стали делать их тайно.

Вслед же за тем как законы стали препятствовать людям

Так они стали карать того, кто творит реступленья.

С силой карательной, дабы над всеми правда царила

Думаю я, что затем уставили люди законы

Ни наказание злым никакое тогда не грозило.

Зверской силе одной служила она в подчиненьи.

Не было в те времена ни доблестным славной награды,

Всюду равно и в рабстве обиду держала;

Страх изобресть пред богами для смертных людей,

В то, что есть божество, цветущее жизнью нетленной:

Духом своим оно видит и слышит и все разумеет,

Ум направляя к тому и божественно всюду витая,

Дабы услышать все то, что между людей говорится,

Если же ты и в молчаньи зло умышляешь какое,

Всюду присуща. Такими словами он убеждая,

Это учение ввел сладчайшее всяких учений,

Он рассказал им, что боги живут на месте том самом,

Где всего более мог поразить он их своей речью, —

Месте, откуда, он знал, исходит все страшное смертным,

Также и то, что пользу приносит их горестной жизни —

С горнего круга небес, откуда перуны сверкают,

Где наводящие страх слышатся грома раскаты,

Звездноочитого неба образ великий и дивный,

Времени пестрый покров – строителя мудрого дело,

Там, где восходит в лучах раскаленная масса светила,^[61]

разумной,

Он божество поселил, притом в подобающем месте,

Таким образом религия есть изобретение мудрого законодателя, как и прочие законы. Но это тоже один взгляд среди многих других. Во всех теоретических и практических вопросах софистика открывает поле для состязания противоположных взглядов, да и каждый искусный софист в отдельности должен уметь по каждому данному вопросу защищать противоположные положения, как мы видим это в Διαλεξειζ («πазговорах») – наиболее обширном изо всех остатков обильной софистической литературы, до нас дошедших, где неизвестный софист, писавший около 400 г. на дорийском наречии, доказывает, что добро и зло, хорошее и дурное, справедливое и несправедливое, истина и ложь – тожественны и различны. Всемогущие боги софистов, вытеснившие прежних богов, суть «язык и облака», по выражению Аристофана – риторика и туман, оставшийся от прежйей натурфилософии и «метеорологии».

Религия, нравственность разлагались сами собою. Софисты сделали многое для их критики, частью путем популяризации знаний, частью путем развития скептицизма. Этим они подготовили реформу Сократа, положившего начало рациональной этике и рациональной теории познания.